Я знал, что она вспомнила. Ее собственные слова.
– Мино, пора повзрослеть. Мы хорошо провели время. На этом давай закончим. Я больше не хочу встречаться с тобой. И не буду приезжать в этот отель. В конце концов я старше тебя. Мне давно пора устраивать свою жизнь, заводить семью, детей. С тобой – давай будем честными – это невозможно.
– Ты знала это и раньше! – возразил я. – Но тем не менее приезжала почти каждый год. Целых шесть лет ты думала обо мне. Так легко от меня откажешься?
– Ты же не думаешь, что у меня никого не было за это время? – чуть прищурившись, задала она вопрос. – Я не монашка.
Я промолчал, не желая сказать лишнее.
Продолжение завтра
– Не скрипи зубами, – легкомысленно отмахнулась она. – Не тебе меня упрекать. У тебя были женщины, ведь так? Почему у меня не должно было быть мужчин?
– Я ничего не сказал, – отозвался я, стремясь сохранить спокойный тон.
– То есть ты не против, что у меня были мужчины помимо тебя? – Мне показалось, она слегка удивилась.
– Ты верно заметила: если у меня были женщины, то и у тебя кто-то должен был быть. Это справедливо.
– О! – Видимо, она ожидала другого ответа и слегка растерялась, но тут же взяла себя в руки. – Что ж, хорошо. Это доказывает, что мы не были друг для друга чем-то слишком значительным. Да, нас тянуло друг к другу, чего душой кривить. Но ни ты, ни я не строили никаких планов в отношении друг друга. Так ведь?
Я промолчал.
– Я всегда знала, что ты для меня недоступен. Всё, абсолютно всё было против нас. Не мне становится пассией звезды Халлю. А ты… Ты тоже никогда не думал обо мне как о своей возможной девушке или тем более жене.
Я снова промолчал.
– Да и честно говоря… Я как подумаю о твоей стране… Не обижайся, пожалуйста. Я понимаю, что это твоя родина. Но я не хотела бы жить в Южной Корее. Для меня там все чужое. Я вряд ли найду там работу…
– Ты журналистка. Могла бы работать корреспондентом от своего интернет-ресурса, освещая новости Кореи или что-нибудь в этом роде.
– Корейцы настороженно относятся к иностранцам, и твоим давним друзьям будет со мной некомфортно. Поэтому ты начнешь встречаться с ними без меня, а я буду чувствовать себя изгоем.
– Согласен, что мы с трудом принимаем в друзья иностранцев. Но такое все же случается. Поэтому заранее нельзя быть уверенным в том, что корейцы с тобой не подружатся. Но даже если так, ты всегда можешь найти в Корее своих соотечественников или других европейцев с похожим менталитетом и языком, чтобы общаться с ними.
– Ты что, уговариваешь меня переехать в твою страну? – Она удивленно приподняла брови. – А у Ён Со уточнил, как она к моему переезду отнесется?
– Не уговариваю я тебя, – махнул я рукой. – Просто возражаю, потому что твои слова не соответствуют действительности.
Она несколько секунд пристально смотрела на меня, потом отвела погасший взгляд.
– Верно. Зачем я тебе все это говорю? Неважно, права я или нет в отношении жизни в твоей стране. В любом случае, у меня нет причин туда переезжать. Меня там никто не ждет.
Я снова промолчал.
– Мино, мой самолет уже скоро. Можешь идти к своему выходу.
– У меня еще два часа. Лучше я проведу их с тобой, чем один.
Отвернувшись, она больше не проронила ни слова.
Она все время отводила взгляд, озираясь по сторонам, как будто боялась, что меня узнают. Но я был уверен, что причина в другом. Моя упрямая европейка не хотела смотреть на меня. Это одновременно и печалило, и радовало. Было грустно, что она, даже расставаясь со мной навсегда, не хотела оставить в своей памяти мой образ. Но зато я мог рассматривать ее, не испытывая неловкости. Скользить взглядом по чертам лица, по линиям фигуры, старательно откладывая увиденное в голове, чтобы потом возвращаться к воспоминаниям снова и снова.
Всегда, когда нервничала, она безотчетно хваталась за горло левой рукой, как будто пыталась защитить его. Вот и сейчас ее шея покрылась красными пятнами. Мне хотелось убрать ее пальцы с нежной кожи, подуть на пострадавшие участки, а потом прижать ее хрупкое тело к себе и сказать, что все будет хорошо. Но я не мог этого сделать, а потому лишь наблюдал за ее безуспешными попытками скрыть от меня свои переживания. Если бы было холодно, я обязательно укутал ее шею шарфом, чтобы ограничить ей доступ к коже, но сейчас было жарко, а мы находились на публике.
Она все время встряхивала головой, чтобы смахнуть волосы, падающие на глаза, и мне хотелось протянуть руку, чтобы убрать эту своевольную прядь. Но я не мог себе это позволить.
Сейчас я ничего не мог себе позволить, и это невероятно злило. Но я терпел.
Еще день назад я был счастлив. И она была счастлива. Во всяком случае мне так казалось. Но, как всегда, вмешалась судьба. Как считала девушка, стоящая передо мной и упорно отворачивающая взгляд, наша судьба была против нас.
Вроде бы ничего не предвещало, мы не ссорились, не ругались, она не заговаривала о том, что мы не подходим друг другу, казалась веселой и довольной. Но я всегда чувствовал неопределенность в отношениях с ней. Я никогда не был уверен в том, что она чувствует ко мне. Я постоянно оставался настороже. Вчера утром я проснулся и увидел, что в постели один. Мной тут же завладела паника. «Ушла? – мелькнула мысль. – Снова?» Наверное, это было предзнаменованием того, что случилось позднее. Зловещим знаком.
Я вскочил и прошелся по номеру в надежде, что увижу ее в ванной или гостиной. Но в люксе ее не было. Я уже было схватил телефон, чтобы позвонить ей (мы обменялись новыми номерами), но в этот момент замок щелкнул, дверь открылась, и вошла она. Свежая, чистая, благоухающая, явно только после душа. Она с улыбкой посмотрела на меня, не замечая моего испуганного вида:
– Уже встал? Я думала, поспишь еще.
Я понял, что она ходила в свои апартаменты, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Ранее я предлагал перенести ее вещи ко мне в номер, потому что не хотел, чтобы она оставляла меня даже на такое непродолжительное время. Но она отказывалась, объясняя, что не хочет, чтобы горничные что-то заподозрили. Я был уверен, что горничные давно в курсе, где она ночует, и был уверен, что и она это знает, а потому воспринимал ее отказы как присущее ей желание оставаться независимой. Это мне и нравилось в ней, и одновременно бесило.
Придав себе беспечный вид, я спросил:
– Завтракала?
– Кофе выпила. Ты же не любишь, когда я ем без тебя, – улыбнулась она. – Поэтому терпела.
– Не пойму, почему тебе нравится есть одной. Это же скучно! – посетовал я, на что она только усмехнулась:
– Заказывай еду. Я не могу это делать в твоем номере.
Ну, вот опять! Она всеми силами стремилась спрятать наши отношения от персонала отеля. И я не мог понять, она волнуется за меня или хочет обезопасить себя?
Когда мы завтракали, как всегда, кормя друг друга и перебрасываясь шутками, подал голос мой телефон. По звучащей мелодии я понял, что это мой менеджер. Неожиданно привычная композиция показалась тревожной. С чего вдруг ему звонить мне во время отдыха?
– Слушаю, – сухо произнес я.
– Мино-сси, извини, что отвлекаю, но тебе нужно срочно вернуться в Корею.
– Что случилось?
– Новости не смотришь?
– Не тяни. – Я начинал закипать.
– Ён Со на днях прилетела из США. Хотела посетить празднование дня рождения отца. Само собой не рассчитывала, что ее увидят. Но увы. Вышли статьи с фотографиями, где она прибывает на закрытое мероприятие. Нетизены подняли волну: «Как так? Мы думаем, что девушка лежит в коме, а она в полном порядке!»
– Пишут, что мы обманывали народ? – стараясь не подавать вида, что встревожен, уточнил я.
Девушка рядом со мной взволнованно смотрела на меня.
– Пока нет. Пока винят во всем ее. Но, конечно, никто не застрахован и от других подозрений.
Я услышал, что идет параллельный звонок, взглянул на экран. Это была Ён Со.
– И какие идеи по исправлению ситуации? – спросил я у менеджера.
– Скажем, что Ён Со какое-то время назад пришла в себя, и ты был в курсе. А в новостях об этом решили не упоминать, потому что твоя девушка находилась в депрессии из-за нападок интернет-пользователей. Ты за нее переживал, поэтому вы стремились скрывать от публики, что продолжаете встречаться.
– Спросят, почему я не посетил вместе с ней день рождения ее отца.
– Скажем, что ты был вместе с ней в машине, просто тебя не заметили и не сфотографировали.
– Хорошо.
– Вылетай ближайшим рейсом.
Я перевел взгляд на девушку, сидящую рядом: на ее вопрошающие огромные глаза, на ее губы, в уголках которых, возможно, незаметно даже для самой хозяйки, залегла печальная складка, на ее хмуро сдвинутые брови и подумал: «Это несправедливо! Почему это происходит с нами? Что такого неправильного мы сделали, что судьба снова восстает против нас и не позволяет быть вместе? В чем мы провинились? Лишь в том, что выбрали друг друга несмотря на то, что слишком разные?»
– У меня еще есть дела, – спокойно ответил я менеджеру. – Раньше завтрашнего вечера не появлюсь. Потяни время. Опубликуй объяснения от агентства.
– Какие дела, ты что? – завопил менеджер, но я положил трубку.
– Я услышала все, что он говорил, – сказала мне девушка, и ее тон показался мне неестественно спокойным. – Тебе действительно нужно поторопиться.
Я хотел возразить, но тут снова пришел вызов от Ён Со.
– Прости, я отвечу, – произнес я и принял звонок.
Продолжение завтра
– Мино-я, прости, пожалуйста, – виноватым голосом пролепетала Ён Со, опуская приветствия. – Тебе уже кто-то звонил, судя по всему. Ты в курсе, что случилось?
– В курсе.
Мне хотелось накричать на нее, но я ограничился кратким ответом, чтобы не сорваться.
– Прости, пожалуйста! Я не думала…
– Завтра буду в Корее, – перебил я ее. – Мой менеджер по связям с общественностью позвонит тебе, объяснит, как будем действовать. Готовься.
– Мино-я…
– Поверь, я сейчас совсем не в том настроении, чтобы продолжать беседу, – спокойно ответил я, но, кажется, она поняла, что крылось за моими словами, потому что перестала бессвязно лепетать в трубку. – Обсудим всё, когда прилечу.
Отключив звонок, я молча посмотрел на свою девушку. Говорить что-либо было бессмысленно.
– Допивай кофе, – невозмутимо ответила она, склоняясь к своей тарелке. – Что за люди? Не могли позвонить попозже.
– Милая…
Она подняла на меня глаза:
– Не нужно, Мино. Не хочу это обсуждать. Ты решил лететь только завтра? Давай проведем этот день так, будто ничего не произошло.
– Но ведь на самом деле ничего непоправимого не произошло! – воскликнул я, встревоженный ее спокойствием. – Да, мне нужно улететь и предпринять некоторые действия. Но это никак не скажется на нас. Ты даже можешь остаться здесь и дождаться меня. Через несколько дней я вернусь!
– На нас, – повторила она с кривой усмешкой. – Будем честными. «Нас» нет. И никогда не было. Всё, что сейчас произошло, вполне закономерный результат. Этого стоило ожидать. Если не именно этого, так чего-нибудь другого в том же духе. Давай уже, наконец, поставим точку.
Я смотрел в эти серо-зеленые глаза и на эти дрожащие губы, которые она закусила, чтобы не показать своих чувств, и думал о том, что никогда не любил ее сильнее. Но чтобы я ей ни сказал сейчас, она не услышит меня. Эта упертая девица приняла решение.
Алекс энергично жестикулировал и в лицах пересказывал недавно вышедший новый фильм Пон Чжун Хо, завоевавший каннскую ветвь, а я, делая вид, что слушаю, машинально кивала и все пыталась разглядеть в исключительно европеоидных чертах коллеги азиатские. Делала я это совершенно неосознанно, потому что кудрявый веснушчатый блондин с серыми круглыми глазами даже отдаленно не походил на представителя ни одной восточной нации.
Вернувшись с курорта, сначала я скрупулезно следовала собственному решению забыть бога Азии. С головой погрузилась в работу, дабы не оставалось времени на лишние мысли. Домой приходила настолько уставшая, что валилась с ног и спала до утра как убитая. Сократила до минимума общение со своей лучшей подругой, а вместо этого больше начала оставаться с коллегами на посиделки после работы. Они мало знали о моих интересах и в теории не должны были затрагивать в разговоре темы, которые могли быть для меня болезненными. Все эти изменения в моей жизни были призваны помешать мне думать о том человеке, о котором я запретила себе вспоминать. Кроме того среди коллег хватало мужчин, и я решила, что пора бы уже мне начать строить новые… да хоть какие-нибудь отношения.
Свой взор я обратила на Алекса наверное как раз потому, что он был максимально не похож на азиатского бога, того самого, который разорвал мое сердце на мелкие кусочки и даже не извинился. Алекс был достаточно симпатичным, чтобы мне понравиться, он был начитанным и умным, обладал тонким чувством юмора. Другими словами, он был вполне подходящей кандидатурой для замены, поэтому я стала позволять ему после коллегиальных вечеринок провожать меня до дома.
Но время шло, и я понимала, что ничего не помогает. Коллеги в беседах словно специально постоянно обращались к теме корейского кинематографа и k-попа. Алекс так вообще оказался фанатом некоторых азиатских режиссеров. И как бы я ни старалась избегать подобных тем, вольно или невольно в них вовлекалась.
А еще меня подводили сны. В них ко мне всегда приходил он. Он был разным. Иногда злился на меня за то, что я пытаюсь его забыть. Иногда смешил меня и развлекал. Иногда соблазнял, заставляя забыть обо всем на свете. После таких снов возвращение в реальность казалось еще более тяжелым, а потому через некоторое время я сдалась. Да, я продолжала работать до седьмого пота, в свободное время встречалась с коллегами, а потом шла домой с Алексом. Но честно призналась себе, что запрещать себе вспоминать об одной звезде Халлю гораздо сложнее и более выматывает, чем продолжать о нем думать, какими бы болезненными ни были эти мысли.
Я понимала, что мы наконец-то поставили точку. Точнее я предложила прекратить наши бессмысленные недоотношения, а Мино не отказался. Я перестала надеяться на то, что у нас могло хоть что-то получиться. Я знала, что больше не поеду в его отель ни через год, ни через два, ни через десять лет. Ведь я дала ему такое обещание, и теперь стыдно было бы его нарушить. Но я точно так же понимала, что по-прежнему его люблю. И тут уже ничего нельзя было поделать. Любовь к нему настолько пропитала все мое существо, что, казалось, я даже дышу только потому, что знаю: он где-то существует. Я надеялась, что со временем чувства угаснут, и я смогу спокойно вздохнуть. А пока решила плыть по течению.
Мино, улетевший в Корею, срочно взялся за восстановление репутации Ён Со. Сначала их якобы случайно сфотографировали возле клиники, специализирующейся на лечении депрессий и прочих психических заболеваний. А потом он опубликовал в своем аккаунте в соцсетях открытое письмо к нетизенам. И несмотря на то, что он был по-восточному вежлив и по-конфуциански сдержан, строки письма дышали его истинными чувствами относительно того, что именно он думает о людях, имеющих наглость вмешиваться в чужие дела. Видать, общение с западной девушкой не пошло ему на пользу.
***
– Мино, пора повзрослеть. Мы хорошо провели время. На этом давай закончим. Я больше не хочу встречаться с тобой. И не буду приезжать в этот отель. В конце концов я старше тебя. Мне давно пора устраивать свою жизнь, заводить семью, детей. С тобой – давай будем честными – это невозможно.
– Ты знала это и раньше! – возразил я. – Но тем не менее приезжала почти каждый год. Целых шесть лет ты думала обо мне. Так легко от меня откажешься?
– Ты же не думаешь, что у меня никого не было за это время? – чуть прищурившись, задала она вопрос. – Я не монашка.
Я промолчал, не желая сказать лишнее.
Продолжение завтра
Прода от 22.01.2024
– Не скрипи зубами, – легкомысленно отмахнулась она. – Не тебе меня упрекать. У тебя были женщины, ведь так? Почему у меня не должно было быть мужчин?
– Я ничего не сказал, – отозвался я, стремясь сохранить спокойный тон.
– То есть ты не против, что у меня были мужчины помимо тебя? – Мне показалось, она слегка удивилась.
– Ты верно заметила: если у меня были женщины, то и у тебя кто-то должен был быть. Это справедливо.
– О! – Видимо, она ожидала другого ответа и слегка растерялась, но тут же взяла себя в руки. – Что ж, хорошо. Это доказывает, что мы не были друг для друга чем-то слишком значительным. Да, нас тянуло друг к другу, чего душой кривить. Но ни ты, ни я не строили никаких планов в отношении друг друга. Так ведь?
Я промолчал.
– Я всегда знала, что ты для меня недоступен. Всё, абсолютно всё было против нас. Не мне становится пассией звезды Халлю. А ты… Ты тоже никогда не думал обо мне как о своей возможной девушке или тем более жене.
Я снова промолчал.
– Да и честно говоря… Я как подумаю о твоей стране… Не обижайся, пожалуйста. Я понимаю, что это твоя родина. Но я не хотела бы жить в Южной Корее. Для меня там все чужое. Я вряд ли найду там работу…
– Ты журналистка. Могла бы работать корреспондентом от своего интернет-ресурса, освещая новости Кореи или что-нибудь в этом роде.
– Корейцы настороженно относятся к иностранцам, и твоим давним друзьям будет со мной некомфортно. Поэтому ты начнешь встречаться с ними без меня, а я буду чувствовать себя изгоем.
– Согласен, что мы с трудом принимаем в друзья иностранцев. Но такое все же случается. Поэтому заранее нельзя быть уверенным в том, что корейцы с тобой не подружатся. Но даже если так, ты всегда можешь найти в Корее своих соотечественников или других европейцев с похожим менталитетом и языком, чтобы общаться с ними.
– Ты что, уговариваешь меня переехать в твою страну? – Она удивленно приподняла брови. – А у Ён Со уточнил, как она к моему переезду отнесется?
– Не уговариваю я тебя, – махнул я рукой. – Просто возражаю, потому что твои слова не соответствуют действительности.
Она несколько секунд пристально смотрела на меня, потом отвела погасший взгляд.
– Верно. Зачем я тебе все это говорю? Неважно, права я или нет в отношении жизни в твоей стране. В любом случае, у меня нет причин туда переезжать. Меня там никто не ждет.
Я снова промолчал.
***
– Мино, мой самолет уже скоро. Можешь идти к своему выходу.
– У меня еще два часа. Лучше я проведу их с тобой, чем один.
Отвернувшись, она больше не проронила ни слова.
Она все время отводила взгляд, озираясь по сторонам, как будто боялась, что меня узнают. Но я был уверен, что причина в другом. Моя упрямая европейка не хотела смотреть на меня. Это одновременно и печалило, и радовало. Было грустно, что она, даже расставаясь со мной навсегда, не хотела оставить в своей памяти мой образ. Но зато я мог рассматривать ее, не испытывая неловкости. Скользить взглядом по чертам лица, по линиям фигуры, старательно откладывая увиденное в голове, чтобы потом возвращаться к воспоминаниям снова и снова.
Всегда, когда нервничала, она безотчетно хваталась за горло левой рукой, как будто пыталась защитить его. Вот и сейчас ее шея покрылась красными пятнами. Мне хотелось убрать ее пальцы с нежной кожи, подуть на пострадавшие участки, а потом прижать ее хрупкое тело к себе и сказать, что все будет хорошо. Но я не мог этого сделать, а потому лишь наблюдал за ее безуспешными попытками скрыть от меня свои переживания. Если бы было холодно, я обязательно укутал ее шею шарфом, чтобы ограничить ей доступ к коже, но сейчас было жарко, а мы находились на публике.
Она все время встряхивала головой, чтобы смахнуть волосы, падающие на глаза, и мне хотелось протянуть руку, чтобы убрать эту своевольную прядь. Но я не мог себе это позволить.
Сейчас я ничего не мог себе позволить, и это невероятно злило. Но я терпел.
Еще день назад я был счастлив. И она была счастлива. Во всяком случае мне так казалось. Но, как всегда, вмешалась судьба. Как считала девушка, стоящая передо мной и упорно отворачивающая взгляд, наша судьба была против нас.
Вроде бы ничего не предвещало, мы не ссорились, не ругались, она не заговаривала о том, что мы не подходим друг другу, казалась веселой и довольной. Но я всегда чувствовал неопределенность в отношениях с ней. Я никогда не был уверен в том, что она чувствует ко мне. Я постоянно оставался настороже. Вчера утром я проснулся и увидел, что в постели один. Мной тут же завладела паника. «Ушла? – мелькнула мысль. – Снова?» Наверное, это было предзнаменованием того, что случилось позднее. Зловещим знаком.
Я вскочил и прошелся по номеру в надежде, что увижу ее в ванной или гостиной. Но в люксе ее не было. Я уже было схватил телефон, чтобы позвонить ей (мы обменялись новыми номерами), но в этот момент замок щелкнул, дверь открылась, и вошла она. Свежая, чистая, благоухающая, явно только после душа. Она с улыбкой посмотрела на меня, не замечая моего испуганного вида:
– Уже встал? Я думала, поспишь еще.
Я понял, что она ходила в свои апартаменты, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Ранее я предлагал перенести ее вещи ко мне в номер, потому что не хотел, чтобы она оставляла меня даже на такое непродолжительное время. Но она отказывалась, объясняя, что не хочет, чтобы горничные что-то заподозрили. Я был уверен, что горничные давно в курсе, где она ночует, и был уверен, что и она это знает, а потому воспринимал ее отказы как присущее ей желание оставаться независимой. Это мне и нравилось в ней, и одновременно бесило.
Придав себе беспечный вид, я спросил:
– Завтракала?
– Кофе выпила. Ты же не любишь, когда я ем без тебя, – улыбнулась она. – Поэтому терпела.
– Не пойму, почему тебе нравится есть одной. Это же скучно! – посетовал я, на что она только усмехнулась:
– Заказывай еду. Я не могу это делать в твоем номере.
Ну, вот опять! Она всеми силами стремилась спрятать наши отношения от персонала отеля. И я не мог понять, она волнуется за меня или хочет обезопасить себя?
Когда мы завтракали, как всегда, кормя друг друга и перебрасываясь шутками, подал голос мой телефон. По звучащей мелодии я понял, что это мой менеджер. Неожиданно привычная композиция показалась тревожной. С чего вдруг ему звонить мне во время отдыха?
– Слушаю, – сухо произнес я.
– Мино-сси, извини, что отвлекаю, но тебе нужно срочно вернуться в Корею.
– Что случилось?
– Новости не смотришь?
– Не тяни. – Я начинал закипать.
– Ён Со на днях прилетела из США. Хотела посетить празднование дня рождения отца. Само собой не рассчитывала, что ее увидят. Но увы. Вышли статьи с фотографиями, где она прибывает на закрытое мероприятие. Нетизены подняли волну: «Как так? Мы думаем, что девушка лежит в коме, а она в полном порядке!»
– Пишут, что мы обманывали народ? – стараясь не подавать вида, что встревожен, уточнил я.
Девушка рядом со мной взволнованно смотрела на меня.
– Пока нет. Пока винят во всем ее. Но, конечно, никто не застрахован и от других подозрений.
Я услышал, что идет параллельный звонок, взглянул на экран. Это была Ён Со.
– И какие идеи по исправлению ситуации? – спросил я у менеджера.
– Скажем, что Ён Со какое-то время назад пришла в себя, и ты был в курсе. А в новостях об этом решили не упоминать, потому что твоя девушка находилась в депрессии из-за нападок интернет-пользователей. Ты за нее переживал, поэтому вы стремились скрывать от публики, что продолжаете встречаться.
– Спросят, почему я не посетил вместе с ней день рождения ее отца.
– Скажем, что ты был вместе с ней в машине, просто тебя не заметили и не сфотографировали.
– Хорошо.
– Вылетай ближайшим рейсом.
Я перевел взгляд на девушку, сидящую рядом: на ее вопрошающие огромные глаза, на ее губы, в уголках которых, возможно, незаметно даже для самой хозяйки, залегла печальная складка, на ее хмуро сдвинутые брови и подумал: «Это несправедливо! Почему это происходит с нами? Что такого неправильного мы сделали, что судьба снова восстает против нас и не позволяет быть вместе? В чем мы провинились? Лишь в том, что выбрали друг друга несмотря на то, что слишком разные?»
– У меня еще есть дела, – спокойно ответил я менеджеру. – Раньше завтрашнего вечера не появлюсь. Потяни время. Опубликуй объяснения от агентства.
– Какие дела, ты что? – завопил менеджер, но я положил трубку.
– Я услышала все, что он говорил, – сказала мне девушка, и ее тон показался мне неестественно спокойным. – Тебе действительно нужно поторопиться.
Я хотел возразить, но тут снова пришел вызов от Ён Со.
– Прости, я отвечу, – произнес я и принял звонок.
Продолжение завтра
Прода от 23.01.2024
– Мино-я, прости, пожалуйста, – виноватым голосом пролепетала Ён Со, опуская приветствия. – Тебе уже кто-то звонил, судя по всему. Ты в курсе, что случилось?
– В курсе.
Мне хотелось накричать на нее, но я ограничился кратким ответом, чтобы не сорваться.
– Прости, пожалуйста! Я не думала…
– Завтра буду в Корее, – перебил я ее. – Мой менеджер по связям с общественностью позвонит тебе, объяснит, как будем действовать. Готовься.
– Мино-я…
– Поверь, я сейчас совсем не в том настроении, чтобы продолжать беседу, – спокойно ответил я, но, кажется, она поняла, что крылось за моими словами, потому что перестала бессвязно лепетать в трубку. – Обсудим всё, когда прилечу.
Отключив звонок, я молча посмотрел на свою девушку. Говорить что-либо было бессмысленно.
– Допивай кофе, – невозмутимо ответила она, склоняясь к своей тарелке. – Что за люди? Не могли позвонить попозже.
– Милая…
Она подняла на меня глаза:
– Не нужно, Мино. Не хочу это обсуждать. Ты решил лететь только завтра? Давай проведем этот день так, будто ничего не произошло.
– Но ведь на самом деле ничего непоправимого не произошло! – воскликнул я, встревоженный ее спокойствием. – Да, мне нужно улететь и предпринять некоторые действия. Но это никак не скажется на нас. Ты даже можешь остаться здесь и дождаться меня. Через несколько дней я вернусь!
– На нас, – повторила она с кривой усмешкой. – Будем честными. «Нас» нет. И никогда не было. Всё, что сейчас произошло, вполне закономерный результат. Этого стоило ожидать. Если не именно этого, так чего-нибудь другого в том же духе. Давай уже, наконец, поставим точку.
Я смотрел в эти серо-зеленые глаза и на эти дрожащие губы, которые она закусила, чтобы не показать своих чувств, и думал о том, что никогда не любил ее сильнее. Но чтобы я ей ни сказал сейчас, она не услышит меня. Эта упертая девица приняла решение.
Глава 25. Вечер две тысячи двести двадцать восьмой
Алекс энергично жестикулировал и в лицах пересказывал недавно вышедший новый фильм Пон Чжун Хо, завоевавший каннскую ветвь, а я, делая вид, что слушаю, машинально кивала и все пыталась разглядеть в исключительно европеоидных чертах коллеги азиатские. Делала я это совершенно неосознанно, потому что кудрявый веснушчатый блондин с серыми круглыми глазами даже отдаленно не походил на представителя ни одной восточной нации.
Вернувшись с курорта, сначала я скрупулезно следовала собственному решению забыть бога Азии. С головой погрузилась в работу, дабы не оставалось времени на лишние мысли. Домой приходила настолько уставшая, что валилась с ног и спала до утра как убитая. Сократила до минимума общение со своей лучшей подругой, а вместо этого больше начала оставаться с коллегами на посиделки после работы. Они мало знали о моих интересах и в теории не должны были затрагивать в разговоре темы, которые могли быть для меня болезненными. Все эти изменения в моей жизни были призваны помешать мне думать о том человеке, о котором я запретила себе вспоминать. Кроме того среди коллег хватало мужчин, и я решила, что пора бы уже мне начать строить новые… да хоть какие-нибудь отношения.
Свой взор я обратила на Алекса наверное как раз потому, что он был максимально не похож на азиатского бога, того самого, который разорвал мое сердце на мелкие кусочки и даже не извинился. Алекс был достаточно симпатичным, чтобы мне понравиться, он был начитанным и умным, обладал тонким чувством юмора. Другими словами, он был вполне подходящей кандидатурой для замены, поэтому я стала позволять ему после коллегиальных вечеринок провожать меня до дома.
Но время шло, и я понимала, что ничего не помогает. Коллеги в беседах словно специально постоянно обращались к теме корейского кинематографа и k-попа. Алекс так вообще оказался фанатом некоторых азиатских режиссеров. И как бы я ни старалась избегать подобных тем, вольно или невольно в них вовлекалась.
А еще меня подводили сны. В них ко мне всегда приходил он. Он был разным. Иногда злился на меня за то, что я пытаюсь его забыть. Иногда смешил меня и развлекал. Иногда соблазнял, заставляя забыть обо всем на свете. После таких снов возвращение в реальность казалось еще более тяжелым, а потому через некоторое время я сдалась. Да, я продолжала работать до седьмого пота, в свободное время встречалась с коллегами, а потом шла домой с Алексом. Но честно призналась себе, что запрещать себе вспоминать об одной звезде Халлю гораздо сложнее и более выматывает, чем продолжать о нем думать, какими бы болезненными ни были эти мысли.
Я понимала, что мы наконец-то поставили точку. Точнее я предложила прекратить наши бессмысленные недоотношения, а Мино не отказался. Я перестала надеяться на то, что у нас могло хоть что-то получиться. Я знала, что больше не поеду в его отель ни через год, ни через два, ни через десять лет. Ведь я дала ему такое обещание, и теперь стыдно было бы его нарушить. Но я точно так же понимала, что по-прежнему его люблю. И тут уже ничего нельзя было поделать. Любовь к нему настолько пропитала все мое существо, что, казалось, я даже дышу только потому, что знаю: он где-то существует. Я надеялась, что со временем чувства угаснут, и я смогу спокойно вздохнуть. А пока решила плыть по течению.
Мино, улетевший в Корею, срочно взялся за восстановление репутации Ён Со. Сначала их якобы случайно сфотографировали возле клиники, специализирующейся на лечении депрессий и прочих психических заболеваний. А потом он опубликовал в своем аккаунте в соцсетях открытое письмо к нетизенам. И несмотря на то, что он был по-восточному вежлив и по-конфуциански сдержан, строки письма дышали его истинными чувствами относительно того, что именно он думает о людях, имеющих наглость вмешиваться в чужие дела. Видать, общение с западной девушкой не пошло ему на пользу.
