Может быть, мне это было нужно, потому что сама я не могла наказать себя достаточно сильно? А может быть, я надеялась хоть раз увидеть в его глазах нечто большее, чем безразличие? Хотя бы ненависть…
Мне показалось, что яхта качнулась, будто от толчка. Возможно, мое испуганное воображение рисует такую картину. Но вот она явно стала замедлять ход, и затем двигатель замолчал. Я сидела на кровати, кусая губы и прислушиваясь так, что уши заболели. И вдруг раздались автоматные очереди. Боже, нет! Генри?!
По коридору кто-то шел, тяжелый и гремя оружием. И кажется, не один.
- Выходить из кают, - крикнул голос на ломаном английском. – Хотеть увидеть своих мужчины живыми, выходить на счет три. Один…
Генри сказал, чтобы я не выходила ни под каким предлогом. Откуда они знают, сколько женщин было на борту? Я могу затаиться и переждать. Хотя… а если они били мужчин? Если они приставили им к голове пистолет, и кто-то не выдержал и раскололся? И теперь моему мужу грозит смерть, если я не выйду. Возможно, она грозит ему в любом случае.
- … Два…
Я открыла замок и вышла.
Кто-то сзади схватил меня и завел руки за спину. Передо мной стоял темнокожий мужчина с длинными волосами, а в руках его был наставленный на меня автомат. Я безропотно позволила связать мне руки.
Когда меня выволокли на палубу, я чуть не завопила от ужаса. Гаррет, Джон и Роуз лежали на палубе, а под ними растекались лужи крови. Помимо них на палубе лежало двое незнакомых мне темнокожих мужчин, видимо, пиратов. Кажется, все они были мертвы. Ирина и Таня со связанными руками были здесь же. Видимо, их тоже притащили, как и меня. У Ирины была ссадина на скуле. У Дэвида, стоявшего на коленях и тоже связанного, была рассечена бровь, и кровь заливала ему заплывший глаз. Генри стоял, но по тому, как его клонило в сторону, было понятно, что держится он из последних сил. Его рубашка на боку пропиталась кровью. Он заметил мой панический взгляд и прохрипел:
- Анжела, все в порядке.
Какое там, нахрен, в порядке?
Мои мысли в панике заметались в голове, но я приказала себе успокоиться. Истерикой делу не поможешь. И Генри тоже.
Нескольких человек убили, видимо, во время сопротивления. Но остальные пока живы, и меня зачем-то притащили на палубу, как и других девушек, закрывшихся в каютах. Нас собрали всех вместе, хотя могли убить поодиночке. Хотят взять в заложники?
- Вам не хватает тех денег, что мы собрали? – облизав пересохшие губы, спросила я.
- По-моему, Анжела, ситуация гораздо хуже, - отголоски привычного саркастического тона прозвучали в голосе моего мужа.
- Ты как всегда прав, Харрисон, - услышала я голос Джеймса и перевела на него взгляд. Он вышел из-за спины одного из пиратов, держа в руке пистолет и направляя его в Генри.
- Беверли, ну ты и удивил меня, - усмехнулся он, качнув пистолетом в сторону Дэвида. – Никогда бы не подумал, что ты будешь носить с собой оружие. Ты производил впечатление такого тихого примерного семьянина. С чего бы тебе вздумалось вдруг взять с собой эту игрушку?
- Привычка, - невозмутимо пожал плечами Дэвид. – Я бывший военный. Мне спокойнее, когда у меня с собой пистолет.
- И ведь не признался, когда Генри спросил, есть ли у кого оружие.
- Тоже привычка. Я никому не доверяю, - Дэвид попытался улыбнуться, но скривился, видимо, от боли.
- Замочил двух моих людей, гаденыш, - усмехнулся Джеймс, и не было похоже, что его это сильно опечалило.
- Джеймс! – закричала Таня. – Что это значит? Каких твоих людей? Эти пираты – твои люди? Что здесь происходит?
Хищно улыбнувшись, ее муж подошел к ней и, наклонившись практически к самому ее лицу, прошипел:
- Ну, как, дорогая, Харрисон здорово тебя оттрахал этой ночью?
- Что…? О чем ты…? – пролепетала Таня, но смешалась и замолчала.
Я взглянула на Генри. Тот свесил голову на грудь и, казалось, пребывал в отключке, хоть и продолжал нетвердо стоять на ногах.
- Неужели ты думала, что я такой слепец и дурак, и не вижу, что происходит у меня под носом? Ты думаешь, я не понял, когда ты начала изменять мне с ним? Но я надеялся, что у тебя это пройдет, что ты образумишься. Я любил тебя, сучка ты этакая. – Он оскалился, то ли улыбаясь, то ли злясь. – Но ты не желала приходить в себя. И тогда я решил, что нужно этому положить конец.
- И ты из-за того, что тебе изменила жена, готов убить кучу народа? – включила я свое ехидство, как привычную защитную реакцию. – Не можешь поставить на место одну женщину? – и я расхохоталась, надеясь, что Джеймс не заметит, что я бьюсь в истерике. До меня, наконец, дошло, что живыми нас никто не оставит.
Джеймс, зарычав, обернулся ко мне:
- Я хотя бы отстаиваю свою женщину. А вот Харрисону вообще наплевать на тебя! Сколько сотен членов перебывало в твоей дырке? Я вполне понимаю Генри, как мужика: моя Таня стоит тысячи таких, как ты.
Джеймс удачно попал – в самое больное место. Я сжала зубы, чтобы удержаться и не зашипеть от горечи подступивших слез, и вдруг Генри поднял голову и, напрягаясь изо всех сил, чтобы держать ее прямо, негромко проговорил:
- Ты не заслужил даже дышать с ней одним воздухом…
Я не сдержалась и всхлипнула. Даже в таком состоянии он будет до последнего защищать свою любовь. Свою Таню. Никто и никогда не любил меня так…
Но следующие слова, которые произнес Генри, заставили меня широко открыть глаза.
- Ты даже ковриком у ног Анжелы не достоин лежать, не то, что прикасаться к ней.
Он защищает… меня?
- А Тане давно надо было развестись с тобой. Да жалела тебя, дурака, на свою голову.
- Генри, - всхлипнула Таня.
- Да что ты говоришь? – наклонил голову Джеймс и прищурил глаза, глядя на моего мужа. – С каких это пор ты за свою жену-проститутку начал заступаться?
Генри зарычал и дернулся в сторону Джеймса, но стоящий рядом пират двинул его прикладом в висок. Мой муж упал на колени, а я и Таня закричали.
- Твою ж мать! – вспылил Марен. – Таня, заткнись, а то я могу и забыть, что люблю тебя. Не испытывай мое терпение!
Его жена опустила голову и разрыдалась.
- А ты говоришь, я не могу прикоснуться к твоей всеми оттраханной жене? – снова перевел Джеймс взгляд на Генри и подошел ко мне. – Сначала я хотел вас всех убить и представить, как будто на нас напали пираты и убили почти всех, и только нам с Таней удалось едва живыми выбраться из передряги…
- Не пойму, зачем было приглашать толпу народа и организовывать это массовое убийство, - подал спокойный голос Дэвид. – Как будто нельзя было убить одного Харрисона?
Это что, это он так про моего мужа? Дескать, убей Генри, и дело с концом? Правильно Джеймс про него сказал: «Гаденыш!»
- Идиот! – рявкнул Джеймс. - Я сразу бы попал под подозрение, ведь у меня был мотив. А так комар носа не подточит, потому что убивать всех остальных мне действительно не было причин. Но ты меня перебил. Это сначала я так хотел сделать. Но теперь у меня появилась идея получше. – От ухмылки Джеймса мне стало не по себе. - Пираты, конечно, на нас напали, и мы от них отбились, благодаря мужеству Дэвида и его пистолету, из которого он застрелил двоих. Но при этом Дэвид слишком уж сильно ухаживал за женой Генри, нашей великолепной Анжелой, - он отвесил мне шутовской поклон. – А Генри, приревновав, стащил пистолет у Дэвида и пристрелил его… - Джеймс направил ствол на Дэвида и чуть дернул рукой, имитируя выстрел. Я зажмурилась, думая, что на моих глазах сейчас совершится убийство, но Джеймс, видимо, еще не насладился своим спектаклем, - а потом застрелил жену, - он направил пистолет на меня, и тут уж я не стала зажмуриваться, краем глаза заметив, как дернулся Генри, пытаясь снова встать на ноги. – Ну а уж потом, поняв, что натворив, застрелился сам. – И Джеймс направил пистолет на моего мужа.
Мне было так невыносимо видеть ствол оружия, направленный в сторону Генри, что непроизвольно я начала говорить, желая перевести внимания Джеймса на себя:
- Ты реально идиот! – я попыталась добавить в дрожащий голос свои обычные издевательские интонации. – Никто никогда не поверит, что Генри мог меня приревновать. Ты же сам сказал, что со мной не переспал только ленивый, и до сих пор мой муж даже глазом не моргнул. С чего бы ему вдруг злиться на Дэвида?
- Ну, скажем, Беверли перешел границы и… избил тебя? Изнасиловал? А Генри, как собственник, не потерпел, что с принадлежащей ему вещью обращаются так грубо.
- Но на мне нет следов насилия.
- Так сейчас будут, - Джеймс глумливо усмехнулся и дернул мой сарафан у горла. Я непроизвольно попыталась вскинуть руки, пытаясь прикрыть обнажившуюся грудь, но веревки только впились в запястья.
- Джеймс! – возмущенно закричала Таня, а Генри снова дернулся и зарычал:
- Отойди от нее!
Стоявший рядом с ним пират даже не стал его бить, а просто ухватил за локоть. Сил у моего мужа хватало только чтобы едва удерживаться на ногах. Его шатало из стороны в сторону. Меня удивляло его упорство: ему было бы легче, если бы он опустился на палубу.
- Таня, успокойся, - улыбнулся Джеймс. – Я не буду ее трогать. Я тебе не изменял и не собираюсь. Мы сейчас предоставим возможность моим ребятам. Эй, кто хочет трахнуть эту леди?
- Стой! – подал голос Дэвид. – Ты подумай, полиция будет осматривать ее труп, на ней должны остаться мои физиологические следы. Моя сперма и все такое.
- Ты же ночью ее трахал, так что наверняка на ней все это есть.
- Нет, - беспечно улыбнулся блондинистый засранец. – Я не трогал ее.
Я опасливо посмотрела на Генри. Из-под намокшей от пота темной пряди его прицельный взгляд стрельнул в Дэйва, а потом уперся в меня. Я тут же отвела глаза.
- Ну, конечно, - заржал Джеймс. – Так я и поверил!
- Зря не веришь, - продолжал спокойным голосом Дэвид. – Я люблю свою жену и не стану ей изменять. Но у меня к тебе предложение: я изнасилую Анжелу сейчас. Ты выстрелишь в меня и только ранишь. Оставишь в живых. А я обещаю, что все подтвержу: что изнасиловал миссис Харрисон, что Генри стрелял в меня, затем в Анжелу, а потом покончил с собой. Но оказалось, что меня он только ранил. Меня, конечно, посадят за изнасилование, но я, по крайней мере, останусь в живых. В любом случае я буду замешан в преступлении, и мне можно будет инкриминировать соучастие в убийстве, так что я сам не буду заинтересован болтать лишнего и выдавать тебя.
Я ахнула! И это Дэвид? Который всю ночь баюкал меня в своих объятиях, выслушивал истории моей жизни, вытирал слезы и целовал в лоб? Вот так и познаются люди!
- Беверли, сволочь, не смей ее трогать! – неожиданно рявкнул Генри, и я потрясенно уставилась на него. Мой муж никогда не кричал. – Я тебе обещаю, я и с того света тебя достану, если ты хоть пальцем к ней прикоснешься!
- Прости, Генри, - виновато улыбнулся Дэвид. – Чего не сделаешь ради спасения своей шкуры. - Он приблизился ко мне и повернулся спиной к одному из людей Джеймса: - Развяжите мне руки, пожалуйста.
- Хозяин? – переспросил темнокожий пират, ожидая разрешения разрезать веревки. Марен кивнул.
- Джеймс, нет! – закричала Таня. – Что ты делаешь? Меня ведь тоже будут допрашивать! И я никогда не подтвержу твою версию.
Ее муж повернулся к ней и холодно улыбнулся:
- Подтвердишь. Или я отрежу тебе язык, чтобы ты не могла говорить. А заодно и пальцы, чтобы не могла написать. Меня ты устроишь и в усеченном виде, - он осклабился.
Таня осеклась и потрясенно замолчала. И я еще думала, что у меня ужасный муж? Муж, который никогда не любил меня и женился на мне ради моих денег, которые себе же и прикарманил? Муж, который менял женщин, как перчатки? Но зато он ни разу пальцем не тронул и даже ни разу голос на меня не повысил. Он выдавал мне на «карманные расходы» деньги без счета, организовывал для меня выставки и позволял быть шлюхой. Меня это задевало, так как я считала это признаком его безразличия ко мне. Но лучше пусть меня так не любят, как Генри, чем так любят, как Джеймс.
Беверли потер запястья, разгоняя кровь в затекших руках, стоя передо мной и глядя мне в глаза.
- Дэвид, нет, - потрясенно прошептала я.
- Джеймс, чистое любопытство, прости, - улыбнулся «гаденыш», не сводя с меня взгляда, - мне делать это здесь? При всех? Может, мы уединимся с миссис Харрисон? Ты можешь приставить охрану к каюте, если боишься, что я позволю ей улизнуть.
- Ну, уж нет! – ответил Джеймс. – Пусть Генри смотрит. Ему, наверное, всегда было в кайф представлять, как его жену трахают все, кому не лень. Может, это его заводит.
- А тебя сильно возбуждало, когда ты думал о том, как я трахаю Таню? – по голосу я поняла, что прежний Генри вернулся, насмешливый и хладнокровный. – Признайся, ведь так?
- Я бы порезал тебя на куски, - прошипел Джеймс, - но тогда не поверят, что ты сам застрелился.
- Таня, - улыбнулся Генри своей любовнице, - кого ты выберешь? Джеймса, который оставит тебя в живых, или меня, который сможет тебе предложить только смерть, но зато вместе?
Как больно! Внутренности скрутило узлом, и перехватило дыхание.
Таня, завороженно глядя в глаза Генри, сделала шаг в его сторону. Джеймс, зарычав, поднял пистолет, и было непонятно, в кого из них двоих он целится.
Нет, боюсь, не получится у меня быть альтруисткой. Это не мой жизненный путь.
Я шагнула к Дэвиду и, ехидно улыбаясь, проговорила:
- Трахни меня! Я люблю, когда меня берут жестко. Генри никогда этого не умел! Пусть он посмотрит, как надо это делать!
Дэвид обеими руками взялся за обрывки сарафана и сдернул его с меня. Я осталась в одних трусиках. Пираты заулюлюкали. Джеймс обернулся в нашу сторону:
- Давай, трахни эту сучку!
- Не смей, убью!
- Нет!
- Ген… ри…
Ирина
От удара прикладом у меня кружилась голова. Все плыло перед глазами. Но не это было самым страшным. Я понимала, что мои часы сочтены, что игра окончена, идут последние минуты тайма, но и это меня не беспокоило. Нет, самое ужасное уже случилось в моей жизни, и ничего не могло быть кошмарнее. Гаррета больше нет. Никогда он больше не посмотрит на меня, никогда не обнимет… Его голубые глаза неподвижно устремлены в небо, а сильные руки безвольно раскинуты по палубе. Я собиралась с ним развестись. Я считала, что у меня паршивый муж, который не пропускает ни одной юбки. Я готова была расстаться с ним. Но, господи, не таким же способом!
Я вдруг поняла, что была бы готова и дальше сносить его выходки, и терпеть его похождения, лишь бы он остался жив. Может быть, я все же… любила его?
Когда пираты выволокли меня на палубу, и я увидела мертвое тело Гаррета и его остекленевшие глаза, я поняла, что не хочу жить.
Мне было безразлично, что будет дальше со мной. Я апатично сидела на коленях, и сквозь туман в голове до меня как будто издалека доносились голоса. Слов я не разбирала.
И только когда Дэвид, вдруг почему-то оказавшийся перед полуголой Анжелой, резким движением сорвал с нее сарафан, я пришла в себя. То, что происходило, несло в себе какую-то неправильность, и мой отбитый мозг неожиданно вдруг решил сосредоточиться, пытаясь разобраться. Но события, до этого момента текущие довольно плавно, вдруг замельтешили как в калейдоскопе.
Когда обнаженное, и что говорить, красивое тело этой стервы предстало перед весьма разношерстной публикой, собравшейся на палубе, мужчины весьма оживились.
Мне показалось, что яхта качнулась, будто от толчка. Возможно, мое испуганное воображение рисует такую картину. Но вот она явно стала замедлять ход, и затем двигатель замолчал. Я сидела на кровати, кусая губы и прислушиваясь так, что уши заболели. И вдруг раздались автоматные очереди. Боже, нет! Генри?!
По коридору кто-то шел, тяжелый и гремя оружием. И кажется, не один.
- Выходить из кают, - крикнул голос на ломаном английском. – Хотеть увидеть своих мужчины живыми, выходить на счет три. Один…
Генри сказал, чтобы я не выходила ни под каким предлогом. Откуда они знают, сколько женщин было на борту? Я могу затаиться и переждать. Хотя… а если они били мужчин? Если они приставили им к голове пистолет, и кто-то не выдержал и раскололся? И теперь моему мужу грозит смерть, если я не выйду. Возможно, она грозит ему в любом случае.
- … Два…
Я открыла замок и вышла.
Кто-то сзади схватил меня и завел руки за спину. Передо мной стоял темнокожий мужчина с длинными волосами, а в руках его был наставленный на меня автомат. Я безропотно позволила связать мне руки.
Когда меня выволокли на палубу, я чуть не завопила от ужаса. Гаррет, Джон и Роуз лежали на палубе, а под ними растекались лужи крови. Помимо них на палубе лежало двое незнакомых мне темнокожих мужчин, видимо, пиратов. Кажется, все они были мертвы. Ирина и Таня со связанными руками были здесь же. Видимо, их тоже притащили, как и меня. У Ирины была ссадина на скуле. У Дэвида, стоявшего на коленях и тоже связанного, была рассечена бровь, и кровь заливала ему заплывший глаз. Генри стоял, но по тому, как его клонило в сторону, было понятно, что держится он из последних сил. Его рубашка на боку пропиталась кровью. Он заметил мой панический взгляд и прохрипел:
- Анжела, все в порядке.
Какое там, нахрен, в порядке?
Мои мысли в панике заметались в голове, но я приказала себе успокоиться. Истерикой делу не поможешь. И Генри тоже.
Нескольких человек убили, видимо, во время сопротивления. Но остальные пока живы, и меня зачем-то притащили на палубу, как и других девушек, закрывшихся в каютах. Нас собрали всех вместе, хотя могли убить поодиночке. Хотят взять в заложники?
- Вам не хватает тех денег, что мы собрали? – облизав пересохшие губы, спросила я.
- По-моему, Анжела, ситуация гораздо хуже, - отголоски привычного саркастического тона прозвучали в голосе моего мужа.
- Ты как всегда прав, Харрисон, - услышала я голос Джеймса и перевела на него взгляд. Он вышел из-за спины одного из пиратов, держа в руке пистолет и направляя его в Генри.
- Беверли, ну ты и удивил меня, - усмехнулся он, качнув пистолетом в сторону Дэвида. – Никогда бы не подумал, что ты будешь носить с собой оружие. Ты производил впечатление такого тихого примерного семьянина. С чего бы тебе вздумалось вдруг взять с собой эту игрушку?
- Привычка, - невозмутимо пожал плечами Дэвид. – Я бывший военный. Мне спокойнее, когда у меня с собой пистолет.
- И ведь не признался, когда Генри спросил, есть ли у кого оружие.
- Тоже привычка. Я никому не доверяю, - Дэвид попытался улыбнуться, но скривился, видимо, от боли.
- Замочил двух моих людей, гаденыш, - усмехнулся Джеймс, и не было похоже, что его это сильно опечалило.
- Джеймс! – закричала Таня. – Что это значит? Каких твоих людей? Эти пираты – твои люди? Что здесь происходит?
Хищно улыбнувшись, ее муж подошел к ней и, наклонившись практически к самому ее лицу, прошипел:
- Ну, как, дорогая, Харрисон здорово тебя оттрахал этой ночью?
- Что…? О чем ты…? – пролепетала Таня, но смешалась и замолчала.
Я взглянула на Генри. Тот свесил голову на грудь и, казалось, пребывал в отключке, хоть и продолжал нетвердо стоять на ногах.
- Неужели ты думала, что я такой слепец и дурак, и не вижу, что происходит у меня под носом? Ты думаешь, я не понял, когда ты начала изменять мне с ним? Но я надеялся, что у тебя это пройдет, что ты образумишься. Я любил тебя, сучка ты этакая. – Он оскалился, то ли улыбаясь, то ли злясь. – Но ты не желала приходить в себя. И тогда я решил, что нужно этому положить конец.
- И ты из-за того, что тебе изменила жена, готов убить кучу народа? – включила я свое ехидство, как привычную защитную реакцию. – Не можешь поставить на место одну женщину? – и я расхохоталась, надеясь, что Джеймс не заметит, что я бьюсь в истерике. До меня, наконец, дошло, что живыми нас никто не оставит.
Джеймс, зарычав, обернулся ко мне:
- Я хотя бы отстаиваю свою женщину. А вот Харрисону вообще наплевать на тебя! Сколько сотен членов перебывало в твоей дырке? Я вполне понимаю Генри, как мужика: моя Таня стоит тысячи таких, как ты.
Джеймс удачно попал – в самое больное место. Я сжала зубы, чтобы удержаться и не зашипеть от горечи подступивших слез, и вдруг Генри поднял голову и, напрягаясь изо всех сил, чтобы держать ее прямо, негромко проговорил:
- Ты не заслужил даже дышать с ней одним воздухом…
Я не сдержалась и всхлипнула. Даже в таком состоянии он будет до последнего защищать свою любовь. Свою Таню. Никто и никогда не любил меня так…
Но следующие слова, которые произнес Генри, заставили меня широко открыть глаза.
- Ты даже ковриком у ног Анжелы не достоин лежать, не то, что прикасаться к ней.
Он защищает… меня?
- А Тане давно надо было развестись с тобой. Да жалела тебя, дурака, на свою голову.
- Генри, - всхлипнула Таня.
- Да что ты говоришь? – наклонил голову Джеймс и прищурил глаза, глядя на моего мужа. – С каких это пор ты за свою жену-проститутку начал заступаться?
Генри зарычал и дернулся в сторону Джеймса, но стоящий рядом пират двинул его прикладом в висок. Мой муж упал на колени, а я и Таня закричали.
- Твою ж мать! – вспылил Марен. – Таня, заткнись, а то я могу и забыть, что люблю тебя. Не испытывай мое терпение!
Его жена опустила голову и разрыдалась.
- А ты говоришь, я не могу прикоснуться к твоей всеми оттраханной жене? – снова перевел Джеймс взгляд на Генри и подошел ко мне. – Сначала я хотел вас всех убить и представить, как будто на нас напали пираты и убили почти всех, и только нам с Таней удалось едва живыми выбраться из передряги…
- Не пойму, зачем было приглашать толпу народа и организовывать это массовое убийство, - подал спокойный голос Дэвид. – Как будто нельзя было убить одного Харрисона?
Это что, это он так про моего мужа? Дескать, убей Генри, и дело с концом? Правильно Джеймс про него сказал: «Гаденыш!»
- Идиот! – рявкнул Джеймс. - Я сразу бы попал под подозрение, ведь у меня был мотив. А так комар носа не подточит, потому что убивать всех остальных мне действительно не было причин. Но ты меня перебил. Это сначала я так хотел сделать. Но теперь у меня появилась идея получше. – От ухмылки Джеймса мне стало не по себе. - Пираты, конечно, на нас напали, и мы от них отбились, благодаря мужеству Дэвида и его пистолету, из которого он застрелил двоих. Но при этом Дэвид слишком уж сильно ухаживал за женой Генри, нашей великолепной Анжелой, - он отвесил мне шутовской поклон. – А Генри, приревновав, стащил пистолет у Дэвида и пристрелил его… - Джеймс направил ствол на Дэвида и чуть дернул рукой, имитируя выстрел. Я зажмурилась, думая, что на моих глазах сейчас совершится убийство, но Джеймс, видимо, еще не насладился своим спектаклем, - а потом застрелил жену, - он направил пистолет на меня, и тут уж я не стала зажмуриваться, краем глаза заметив, как дернулся Генри, пытаясь снова встать на ноги. – Ну а уж потом, поняв, что натворив, застрелился сам. – И Джеймс направил пистолет на моего мужа.
Мне было так невыносимо видеть ствол оружия, направленный в сторону Генри, что непроизвольно я начала говорить, желая перевести внимания Джеймса на себя:
- Ты реально идиот! – я попыталась добавить в дрожащий голос свои обычные издевательские интонации. – Никто никогда не поверит, что Генри мог меня приревновать. Ты же сам сказал, что со мной не переспал только ленивый, и до сих пор мой муж даже глазом не моргнул. С чего бы ему вдруг злиться на Дэвида?
- Ну, скажем, Беверли перешел границы и… избил тебя? Изнасиловал? А Генри, как собственник, не потерпел, что с принадлежащей ему вещью обращаются так грубо.
- Но на мне нет следов насилия.
- Так сейчас будут, - Джеймс глумливо усмехнулся и дернул мой сарафан у горла. Я непроизвольно попыталась вскинуть руки, пытаясь прикрыть обнажившуюся грудь, но веревки только впились в запястья.
- Джеймс! – возмущенно закричала Таня, а Генри снова дернулся и зарычал:
- Отойди от нее!
Стоявший рядом с ним пират даже не стал его бить, а просто ухватил за локоть. Сил у моего мужа хватало только чтобы едва удерживаться на ногах. Его шатало из стороны в сторону. Меня удивляло его упорство: ему было бы легче, если бы он опустился на палубу.
- Таня, успокойся, - улыбнулся Джеймс. – Я не буду ее трогать. Я тебе не изменял и не собираюсь. Мы сейчас предоставим возможность моим ребятам. Эй, кто хочет трахнуть эту леди?
- Стой! – подал голос Дэвид. – Ты подумай, полиция будет осматривать ее труп, на ней должны остаться мои физиологические следы. Моя сперма и все такое.
- Ты же ночью ее трахал, так что наверняка на ней все это есть.
- Нет, - беспечно улыбнулся блондинистый засранец. – Я не трогал ее.
Я опасливо посмотрела на Генри. Из-под намокшей от пота темной пряди его прицельный взгляд стрельнул в Дэйва, а потом уперся в меня. Я тут же отвела глаза.
- Ну, конечно, - заржал Джеймс. – Так я и поверил!
- Зря не веришь, - продолжал спокойным голосом Дэвид. – Я люблю свою жену и не стану ей изменять. Но у меня к тебе предложение: я изнасилую Анжелу сейчас. Ты выстрелишь в меня и только ранишь. Оставишь в живых. А я обещаю, что все подтвержу: что изнасиловал миссис Харрисон, что Генри стрелял в меня, затем в Анжелу, а потом покончил с собой. Но оказалось, что меня он только ранил. Меня, конечно, посадят за изнасилование, но я, по крайней мере, останусь в живых. В любом случае я буду замешан в преступлении, и мне можно будет инкриминировать соучастие в убийстве, так что я сам не буду заинтересован болтать лишнего и выдавать тебя.
Я ахнула! И это Дэвид? Который всю ночь баюкал меня в своих объятиях, выслушивал истории моей жизни, вытирал слезы и целовал в лоб? Вот так и познаются люди!
- Беверли, сволочь, не смей ее трогать! – неожиданно рявкнул Генри, и я потрясенно уставилась на него. Мой муж никогда не кричал. – Я тебе обещаю, я и с того света тебя достану, если ты хоть пальцем к ней прикоснешься!
- Прости, Генри, - виновато улыбнулся Дэвид. – Чего не сделаешь ради спасения своей шкуры. - Он приблизился ко мне и повернулся спиной к одному из людей Джеймса: - Развяжите мне руки, пожалуйста.
- Хозяин? – переспросил темнокожий пират, ожидая разрешения разрезать веревки. Марен кивнул.
- Джеймс, нет! – закричала Таня. – Что ты делаешь? Меня ведь тоже будут допрашивать! И я никогда не подтвержу твою версию.
Ее муж повернулся к ней и холодно улыбнулся:
- Подтвердишь. Или я отрежу тебе язык, чтобы ты не могла говорить. А заодно и пальцы, чтобы не могла написать. Меня ты устроишь и в усеченном виде, - он осклабился.
Таня осеклась и потрясенно замолчала. И я еще думала, что у меня ужасный муж? Муж, который никогда не любил меня и женился на мне ради моих денег, которые себе же и прикарманил? Муж, который менял женщин, как перчатки? Но зато он ни разу пальцем не тронул и даже ни разу голос на меня не повысил. Он выдавал мне на «карманные расходы» деньги без счета, организовывал для меня выставки и позволял быть шлюхой. Меня это задевало, так как я считала это признаком его безразличия ко мне. Но лучше пусть меня так не любят, как Генри, чем так любят, как Джеймс.
Беверли потер запястья, разгоняя кровь в затекших руках, стоя передо мной и глядя мне в глаза.
- Дэвид, нет, - потрясенно прошептала я.
- Джеймс, чистое любопытство, прости, - улыбнулся «гаденыш», не сводя с меня взгляда, - мне делать это здесь? При всех? Может, мы уединимся с миссис Харрисон? Ты можешь приставить охрану к каюте, если боишься, что я позволю ей улизнуть.
- Ну, уж нет! – ответил Джеймс. – Пусть Генри смотрит. Ему, наверное, всегда было в кайф представлять, как его жену трахают все, кому не лень. Может, это его заводит.
- А тебя сильно возбуждало, когда ты думал о том, как я трахаю Таню? – по голосу я поняла, что прежний Генри вернулся, насмешливый и хладнокровный. – Признайся, ведь так?
- Я бы порезал тебя на куски, - прошипел Джеймс, - но тогда не поверят, что ты сам застрелился.
- Таня, - улыбнулся Генри своей любовнице, - кого ты выберешь? Джеймса, который оставит тебя в живых, или меня, который сможет тебе предложить только смерть, но зато вместе?
Как больно! Внутренности скрутило узлом, и перехватило дыхание.
Таня, завороженно глядя в глаза Генри, сделала шаг в его сторону. Джеймс, зарычав, поднял пистолет, и было непонятно, в кого из них двоих он целится.
Нет, боюсь, не получится у меня быть альтруисткой. Это не мой жизненный путь.
Я шагнула к Дэвиду и, ехидно улыбаясь, проговорила:
- Трахни меня! Я люблю, когда меня берут жестко. Генри никогда этого не умел! Пусть он посмотрит, как надо это делать!
Дэвид обеими руками взялся за обрывки сарафана и сдернул его с меня. Я осталась в одних трусиках. Пираты заулюлюкали. Джеймс обернулся в нашу сторону:
- Давай, трахни эту сучку!
- Не смей, убью!
- Нет!
- Ген… ри…
Ирина
От удара прикладом у меня кружилась голова. Все плыло перед глазами. Но не это было самым страшным. Я понимала, что мои часы сочтены, что игра окончена, идут последние минуты тайма, но и это меня не беспокоило. Нет, самое ужасное уже случилось в моей жизни, и ничего не могло быть кошмарнее. Гаррета больше нет. Никогда он больше не посмотрит на меня, никогда не обнимет… Его голубые глаза неподвижно устремлены в небо, а сильные руки безвольно раскинуты по палубе. Я собиралась с ним развестись. Я считала, что у меня паршивый муж, который не пропускает ни одной юбки. Я готова была расстаться с ним. Но, господи, не таким же способом!
Я вдруг поняла, что была бы готова и дальше сносить его выходки, и терпеть его похождения, лишь бы он остался жив. Может быть, я все же… любила его?
Когда пираты выволокли меня на палубу, и я увидела мертвое тело Гаррета и его остекленевшие глаза, я поняла, что не хочу жить.
Мне было безразлично, что будет дальше со мной. Я апатично сидела на коленях, и сквозь туман в голове до меня как будто издалека доносились голоса. Слов я не разбирала.
И только когда Дэвид, вдруг почему-то оказавшийся перед полуголой Анжелой, резким движением сорвал с нее сарафан, я пришла в себя. То, что происходило, несло в себе какую-то неправильность, и мой отбитый мозг неожиданно вдруг решил сосредоточиться, пытаясь разобраться. Но события, до этого момента текущие довольно плавно, вдруг замельтешили как в калейдоскопе.
Когда обнаженное, и что говорить, красивое тело этой стервы предстало перед весьма разношерстной публикой, собравшейся на палубе, мужчины весьма оживились.
