Глаза напавших на нас людей загорелись, некоторые стали издавать различные возгласы на незнакомом мне языке, явно с удовольствием комментируя происходящее. Джеймс, только что пылавший негодованием из-за своей жены, повернулся и, осклабившись, кинул Дэвиду:
- Давай, трахни эту сучку!
Лицо Генри исказилось, словно от страшнейшей боли, и завопив:
- Не смей, убью! – он кинулся в сторону Дэвида.
Пират, стороживший его, слишком расслабился, а потому не сразу среагировал. Стрелять из автомата он не мог, боясь задеть стоявшего на линии огня Джеймса, да и Харрисона предполагалось убить из пистолета. К тому же, думаю, он недооценил Генри, который казался слишком слабым, со связанными руками, с раной в боку и потерявший много крови. Но видно, что-то придало Харрисону сил, и он, подскочив к начавшему поворачиваться Джеймсу, врезался в того всем телом, сбив с ног. Пистолет вылетел у него из руки. Потом, вспоминая эти события, я была удивлена той слаженностью действий, которую проявили Дэвид и Анжела. Как будто они договорились заранее, как будто были единой командой. В тот момент, когда Генри с криком кинулся на Джеймса, Дэвид подскочил к рядом стоящему растерявшемуся пирату и одним ударом вырубил его, тут же завладев автоматом, а Анжела рванула к упавшему пистолету, подняла его связанными руками и наставила на бросившегося за Генри бандита. Тот затормозил и поднял руки. Стоявший возле меня темнокожий пират поднял оружие, и тут пришла пора действовать мне. Сгруппировавшись, я бросилась ему под ноги, отчего он упал, и автоматная очередь ушла в небо. Четвертый пират видя, что ситуация вышла из-под контроля, выстрелил в Генри, пытавшегося подняться на ноги… Крик Анжелы, казалось, прорвал барабанные перепонки:
- Не-е-ет!
Она бросилась к мужу, но я знала, что она не успеет.
Зато успела Таня.
Она метнулась между стрелявшим и своим любовником, закрывая того своим телом, и в итоге вся очередь досталась ей. Кровь, выплескивающая из распоротой грудной клетки, булькала, и сквозь этот тошнотворный звук я услышала ее последние слова.
- Ген… ри… - прошептала Таня в губы склонившегося над ней плачущего Харрисона.
- Убью! - завопил Джеймс и набросился на Генри. Повалил его на палубу навзничь, начал бить кулаками в лицо, вымещая на том свою собственную боль, и тут Дэвид подскочил и со всего размаха ударил прикладом Марена по основанию шеи. Джеймс дернулся и обмяк.
- Стоять! – направил Беверли автомат на того, кто расстрелял Таню. – Всем стоять!
Все замерли.
Дэвид
Расчет был верным. Анжела все же поняла, что я не собираюсь ее насиловать, тогда как Генри не мог даже мысли допустить, что к его женщине прикоснутся, а потому, как я и рассчитывал, бросился ее защищать. Странные они – эти Харрисоны!
Таню жалко. Настоящая женщина, пожертвовавшая жизнью ради любимого мужчины. Ее смерти я не хотел, но противник, увы, превосходил нас численностью и вооружением.
Сломав Джеймсу шею, я направил автомат на того, кто, как мне показался, управлял группировкой пиратов.
- Стоять! – сказал я и, заметив, что Анжела пытается подойти к Генри, добавил: - Всем стоять!
Противник по-прежнему нас превосходил численностью, и с нашей стороны был только я, более-менее способный им противостоять. Анжела вряд ли попадет в мишень, даже если рискнет выстрелить. Сейчас все ее внимание приковано к мужу. Генри, кажется, вообще без сознания, а Ирина его вот-вот потеряет. Сейчас я должен успеть, пока бандиты не пришли в себя.
И когда все уставились на меня, я обратился к пиратам с речью:
- Джеймс мертв. Он вам не заплатит. Наши смерти вам не нужны. Вы можете взять все деньги и драгоценности и уплыть. Мы не будем вам мешать.
Их главарь (я все же верно его вычислил) чуть подумал и сказал на ломаном английском:
- Мы соглашаться. Но мы взять заложников – капитана и его людей. Вы не будете в нас стрелять.
- Пожалуйста, не нужно! Мы обещаем в вас не стрелять. Без капитана мы не доберемся до берега, никто из нас не умеет управлять яхтой.
- Ты убить моих людей.
- Я защищался, - попытался объяснить я, но он нахмурился.
Кажется, дело плохо. Я ничего не смогу сделать.
Как только они удалились на некоторое расстояние, Анжела всхлипнула, выронила пистолет, бросилась к Генри и попыталась стащить с него труп Джеймса. Ирина распласталась по палубе рядом с Гарретом, голова к голове, раскинула руки и, глядя в небо, прошептала:
- Теперь можно и умереть.
И я должен буду со всем этим справиться? Я хорош на поле боя, но все эти психологические выверты не для меня. Лиззи, как мне тебя не хватает! Больше никогда не поеду ни на какие мероприятия без тебя.
Анжела
Генри пришел в сознание. Дэвид по моей просьбе перенес его в каюту, и я как смогла, обмыла рану, а Беверли зашил ее обычными иголкой с ниткой. Пуля прошла навылет, и мы надеялись, что она не задела никакие важные органы. Но муж потерял много крови.
Генри пришел в сознание, но лежал, отвернув голову к стене, и молчал.
А я сидела рядом с ним, смотрела на него, и мое сердце обливалось кровью. Я впервые увидела Генри плачущим. Впервые в жизни. И он плакал над другой женщиной. Мне было невыносимо больно. От чего? Я и сама не могла понять. Мне было жаль Генри, потому что он потерял свою любовь? Мне было больно осознавать, что другая женщина любила моего мужа так сильно, как не смогла я? Или мне было жаль себя, потому что я поняла, что никто и никогда не любил меня так… Да нет, какое мне до дело до остальных? Мне было больно, потому что именно Генри никогда не любил меня так. Боль рвала меня на куски, и я едва сдерживалась, чтобы не сложиться пополам. Я думала, что Генри вообще не способен любить. Но получается, это я была недостойна его любви.
Генри
Я хотел умереть.
Мне было невыносимо чувствовать свою вину за смерть Тани. Как жить с этой раздирающей болью от осознания, что ничего не исправить, не изменить? Невозможно.
Милая, нежная, любящая… Я снисходительно позволял ей быть рядом со мной, думая, что даю ей такое же убежище от несчастливого брака, какое давала она мне.
Наверное, я все же любил ее – как друга, как пылкую любовницу, как отдушину для моей униженной гордости. Но это была не та любовь, которой она ждала от меня.
Жестокое «если бы» впивалось где-то в область сердца.
Если бы я не начал с Таней отношений, Джеймс не устроил бы весь этот ужас, и все были бы живы.
Но я чувствовал себя униженным безразличным отношением Анжелы ко мне и искал любви другой женщины, чтобы залечить уязвленную гордость.
Если бы я пошел Тане навстречу, расторг бы свой брак и использовал нужные рычаги, чтобы заставить Джеймса дать Тане развод (я ведь мог!), мы были бы сейчас с ней женаты. И этого ужаса не было бы.
Но я не мог заставить себя расстаться с Анжелой.
Виноват во всем я один. На моей совести столько жизней… Роуз, Джон, Гаррет, Джеймс, Таня… И те два пирата – тоже.
Было бы лучше, если бы Таня не успела. Я бы умер, и мне не пришлось бы сейчас мучиться от осознания своей вины… Какой же я мерзкий трус!
Дэвид
Никто из нас не умел управлять яхтой, так что мне оставалось только сидеть в рубке и по радиосвязи вызывать другие корабли. Это удалось довольно быстро. Откликнулось торговое судно, находившееся в двадцати часах от нас. Нам оставалось продержаться на плаву до их прихода, что не должно было вызвать трудностей. Наша яхта не пострадала, и если вдруг не налетит ураган или что-то в этом роде, с чем мы не сумеем справиться, то все должно было обойтись.
Сама посудина меня не беспокоила, а вот трое моих попутчиков тревожили очень сильно. Мало того что они не были психологически готовы к такой ситуации, и естественно, испытывали тяжелейший стресс от гибели на их глазах друзей и знакомых, так ко всему прочему, именно из-за этой травмы они оказались уязвимы, и их буквально раздавило тем грузом психологических проблем, которые у них накопились до этого.
Ирина казалась самой адекватной. Она очень страдала из-за смерти мужа, производя переоценку жизненных принципов, но ее сильный организм спортсменки и психологическая устойчивость обещали скорейшее выздоровление.
А Анжела и Генри… Никогда еще не встречал такой упертой пары, которые из-за каких-то своих предубеждений, из-за ложной гордости и уязвленного самолюбия, из-за полной неспособности правильно разбираться в людях и нежелания признаваться в собственных ошибках, умудрялись не видеть того, что лежало у них прямо под носом.
Оба до умопомрачения любили друг друга, и оба только и делали, что пытались причинить другому боль, одновременно мучаясь от этого.
Они были женаты уже пять лет, и я едва поймал вылетевшие из орбит глаза, когда Анжела в ту ночь, что провела в моей каюте, призналась, что они все эти пять лет не делят супружескую постель, еще со времен медового месяца. Генри застал жену занимающейся сексом с официантом ресторана в том отеле, где они проводили медовый месяц, и с тех пор он не прикоснулся к Анжеле. Наивная дурочка, она была убеждена, что муж ее не любит, и что ему безразлично все, что с ней происходит. Я не стал ее разубеждать. Они должны сами набраться мужества решить свои проблемы. Хотя помощь Лиззи в качестве семейного психолога им бы не помешала.
Генри
Бок еще тянул, но практически зажил, и мне сняли швы.
Судебное разбирательство было быстрым, так как Джеймс был мертв, а пиратов было невозможно достать.
По некоторым данным предположили, что капитан и матросы были заодно с пиратами, и что те просто разыграли перед нами спектакль. Может быть это и не правда, но никого из них не нашли, и требования о выкупе не поступало.
С Анжелой мы тоже практически не разговаривали. Ну, то есть мы обменивались репликами, но это было похоже на скольжение по воде, хотя у каждого в глубине скрывалось то, что мы тщательно топили в себе.
Мы молчали, когда стояли в толпе на могиле Тани. Мы навестили могилу Гаррета, и Джона, и Роуз.
Мы избегали говорить о том, что произошло, упоминая об этом, только когда нас допрашивали.
Анжела поглядывала на меня, словно ждала, когда со мной можно заговорить, и я страшился этого и старался ее избегать.
Но тянуть вечно было нельзя. И, наконец, Анжела собралась с силами и сказала:
- Генри, ты уже поправился от ран. И думаю, нам надо поговорить.
«Вот и все», - подумал я, и сказал:
- Давай поговорим.
Мы уселись в гостиной, и Анжела, глубоко вздохнув, начала:
- Генри, я сочувствую твоему горю. И если бы это было в моих силах, я предпочла бы закрыть тебя своим телом, чтобы Таня осталась жива и могла быть с тобой. Прости, я не успела.
Видя мое движение, она тут же воскликнула:
- Нет-нет, пожалуйста, не говори ничего. Дай мне закончить. Мне и так это дается тяжело, - и мне пришлось сжать зубы.
- Я считаю, что нам нужно развестись. Я приняла такое решение еще на яхте, еще до того, как все это случилось. Я обязательно дала бы тебе свободу, ради вашей любви с Таней. Мне надо было так поступить еще раньше, еще до поездки. И может быть, Таня была бы сейчас жива. Я не могу вернуть тебе ее, - она осеклась, и мне показалось, она проглатывает комок в горле. – Но я могу освободить тебя от себя. Пожалуйста, не переживай насчет того, что я буду лишена денег. И я не в претензии, что ты вложил мои деньги в свое дело. Для чего еще нужны жены, как не для того, чтобы помогать мужьям?
Я открыл рот, но Анжела снова знаком остановила меня.
- Но я хочу кое-что тебе объяснить… Может быть, тебе это и не нужно, даже скорей всего не нужно. Но это нужно мне. Чтобы между нами не было никаких недосказанностей. Пожалуйста, разреши мне все тебе объяснить.
Я смог только кивнуть.
- Когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, я была на седьмом небе от счастья. Ты так изысканно ухаживал, ты был такой красивый, такой сногсшибательный, такой умный, у тебя уже была своя компания, пусть и маленькая, и все мои подруги мне завидовали. Я была юной неопытной девочкой, и мне казалось, что ты – мечта любой женщины. Опекуны намекали мне, что возможно ты хочешь воспользоваться моими деньгами, но я им не верила. Ты – такой благородный, такой великолепный, не мог жениться на наивной девчонке только ради денег, ведь ты мог найти себе кого-нибудь более подходящего, и тоже с деньгами. Поэтому я верила, что ты меня любишь. И я любила тебя. Я была счастлива, выходя за тебя замуж. Это была идеальная свадьба. А первая брачная ночь… Помнишь, как ты удивился, узнав, что я девственница? Тебе казалось, что сейчас уже и не бывает таких девушек. Я так была счастлива, отдав тебе свою невинность, отдав все, что у меня было. Твое тело казалось мне воплощением совершенства. Ты был таким потрясающим любовником! Тогда я не могла это оценить, мне не с чем было сравнить. Но теперь-то я это знаю.
Ее глаза затуманились, а на губах блуждала легкая улыбка. Сравнила она, как же! Любила! Если бы любила, не стала спать с официантом в наш медовый месяц.
Наверное, я сделал какое-то движение, Анжела перевела на меня взгляд и смешалась.
- Я хотела объяснить… У меня было не так уж много мужчин, Генри. Не так много, как это казалось на первый взгляд. Все мое поведение было рассчитано на то, чтобы показать тебе, что… Что мне наплевать на то, что ты меня не любишь. Может быть, отчасти я надеялась сделать тебе больно. Да, я знаю, что тебе было наплевать, и что тебе не приходило в голову меня ревновать. Но думаю, тебе неприятно было, когда люди шушукались за спиной и обсуждали твою жену-проститутку.
Я не выдержал:
- А тот Диего… или как там его? Он тоже не то, что «казалось на первый взгляд»? Я же застал вас, когда он самым недвусмысленным способом двигался между твоих ног!
Анжела смутилась. Удивительно! После всего она еще способна смущаться.
- Я не прошу тебя простить меня! Я знаю, что поступила гадко. Но я все же не хочу, чтобы ты думал, что я просто ради развлечения решила переспать с официантом в отеле. В тот день, если помнишь, ты разговаривал со своим компаньоном по видеосвязи. Ты думал, что я на пляже, но мне было скучно без тебя, и я вернулась в отель, надеясь соблазнить тебя, отвлечь от дел и затащить в постель. Мне так нравилось заниматься с тобой любовью!.. Я пришла как раз в тот момент, как друг спросил тебя, неужели ты бросил всех своих девушек ради дурнушки-жены. А ты сказал, что, конечно же, ты ничего не бросал, просто ты меня ублажаешь, чтобы я подписала все нужные бумаги, дающие тебе право собственности на мои деньги. А он засмеялся и сказал, что наконец-то узнаёт Генри, а то он уже было испугался, что ты влюбился, как придурок. Вы посмеялись, а я тихо улизнула, чтобы ты меня не заметил. Сердце мое было разбито. Я ушла в ресторан в отеле и заказала выпивку. Официант увидел «деву в беде», и начал подкатывать ко мне. Я была пьяна, я была наивна, мне было плохо, а он, наверное, понял, что этим можно воспользоваться.
- Давай, трахни эту сучку!
Лицо Генри исказилось, словно от страшнейшей боли, и завопив:
- Не смей, убью! – он кинулся в сторону Дэвида.
Пират, стороживший его, слишком расслабился, а потому не сразу среагировал. Стрелять из автомата он не мог, боясь задеть стоявшего на линии огня Джеймса, да и Харрисона предполагалось убить из пистолета. К тому же, думаю, он недооценил Генри, который казался слишком слабым, со связанными руками, с раной в боку и потерявший много крови. Но видно, что-то придало Харрисону сил, и он, подскочив к начавшему поворачиваться Джеймсу, врезался в того всем телом, сбив с ног. Пистолет вылетел у него из руки. Потом, вспоминая эти события, я была удивлена той слаженностью действий, которую проявили Дэвид и Анжела. Как будто они договорились заранее, как будто были единой командой. В тот момент, когда Генри с криком кинулся на Джеймса, Дэвид подскочил к рядом стоящему растерявшемуся пирату и одним ударом вырубил его, тут же завладев автоматом, а Анжела рванула к упавшему пистолету, подняла его связанными руками и наставила на бросившегося за Генри бандита. Тот затормозил и поднял руки. Стоявший возле меня темнокожий пират поднял оружие, и тут пришла пора действовать мне. Сгруппировавшись, я бросилась ему под ноги, отчего он упал, и автоматная очередь ушла в небо. Четвертый пират видя, что ситуация вышла из-под контроля, выстрелил в Генри, пытавшегося подняться на ноги… Крик Анжелы, казалось, прорвал барабанные перепонки:
- Не-е-ет!
Она бросилась к мужу, но я знала, что она не успеет.
Зато успела Таня.
Она метнулась между стрелявшим и своим любовником, закрывая того своим телом, и в итоге вся очередь досталась ей. Кровь, выплескивающая из распоротой грудной клетки, булькала, и сквозь этот тошнотворный звук я услышала ее последние слова.
- Ген… ри… - прошептала Таня в губы склонившегося над ней плачущего Харрисона.
- Убью! - завопил Джеймс и набросился на Генри. Повалил его на палубу навзничь, начал бить кулаками в лицо, вымещая на том свою собственную боль, и тут Дэвид подскочил и со всего размаха ударил прикладом Марена по основанию шеи. Джеймс дернулся и обмяк.
- Стоять! – направил Беверли автомат на того, кто расстрелял Таню. – Всем стоять!
Все замерли.
Дэвид
Расчет был верным. Анжела все же поняла, что я не собираюсь ее насиловать, тогда как Генри не мог даже мысли допустить, что к его женщине прикоснутся, а потому, как я и рассчитывал, бросился ее защищать. Странные они – эти Харрисоны!
Таню жалко. Настоящая женщина, пожертвовавшая жизнью ради любимого мужчины. Ее смерти я не хотел, но противник, увы, превосходил нас численностью и вооружением.
Сломав Джеймсу шею, я направил автомат на того, кто, как мне показался, управлял группировкой пиратов.
- Стоять! – сказал я и, заметив, что Анжела пытается подойти к Генри, добавил: - Всем стоять!
Противник по-прежнему нас превосходил численностью, и с нашей стороны был только я, более-менее способный им противостоять. Анжела вряд ли попадет в мишень, даже если рискнет выстрелить. Сейчас все ее внимание приковано к мужу. Генри, кажется, вообще без сознания, а Ирина его вот-вот потеряет. Сейчас я должен успеть, пока бандиты не пришли в себя.
И когда все уставились на меня, я обратился к пиратам с речью:
- Джеймс мертв. Он вам не заплатит. Наши смерти вам не нужны. Вы можете взять все деньги и драгоценности и уплыть. Мы не будем вам мешать.
Их главарь (я все же верно его вычислил) чуть подумал и сказал на ломаном английском:
- Мы соглашаться. Но мы взять заложников – капитана и его людей. Вы не будете в нас стрелять.
- Пожалуйста, не нужно! Мы обещаем в вас не стрелять. Без капитана мы не доберемся до берега, никто из нас не умеет управлять яхтой.
- Ты убить моих людей.
- Я защищался, - попытался объяснить я, но он нахмурился.
Кажется, дело плохо. Я ничего не смогу сделать.
Главарь кивнул своему человеку. Один из них с автоматом наперевес отправился в рубку и вскоре оттуда вывел связанного капитана и двух матросов. Мы были вынуждены смотреть, как медленно отступая и прячась за заложниками, пираты забрали тела своих умерших товарищей, спустились в свои лодки и отплыли.
Как только они удалились на некоторое расстояние, Анжела всхлипнула, выронила пистолет, бросилась к Генри и попыталась стащить с него труп Джеймса. Ирина распласталась по палубе рядом с Гарретом, голова к голове, раскинула руки и, глядя в небо, прошептала:
- Теперь можно и умереть.
И я должен буду со всем этим справиться? Я хорош на поле боя, но все эти психологические выверты не для меня. Лиззи, как мне тебя не хватает! Больше никогда не поеду ни на какие мероприятия без тебя.
Анжела
Генри пришел в сознание. Дэвид по моей просьбе перенес его в каюту, и я как смогла, обмыла рану, а Беверли зашил ее обычными иголкой с ниткой. Пуля прошла навылет, и мы надеялись, что она не задела никакие важные органы. Но муж потерял много крови.
Генри пришел в сознание, но лежал, отвернув голову к стене, и молчал.
А я сидела рядом с ним, смотрела на него, и мое сердце обливалось кровью. Я впервые увидела Генри плачущим. Впервые в жизни. И он плакал над другой женщиной. Мне было невыносимо больно. От чего? Я и сама не могла понять. Мне было жаль Генри, потому что он потерял свою любовь? Мне было больно осознавать, что другая женщина любила моего мужа так сильно, как не смогла я? Или мне было жаль себя, потому что я поняла, что никто и никогда не любил меня так… Да нет, какое мне до дело до остальных? Мне было больно, потому что именно Генри никогда не любил меня так. Боль рвала меня на куски, и я едва сдерживалась, чтобы не сложиться пополам. Я думала, что Генри вообще не способен любить. Но получается, это я была недостойна его любви.
Генри
Я хотел умереть.
Мне было невыносимо чувствовать свою вину за смерть Тани. Как жить с этой раздирающей болью от осознания, что ничего не исправить, не изменить? Невозможно.
Милая, нежная, любящая… Я снисходительно позволял ей быть рядом со мной, думая, что даю ей такое же убежище от несчастливого брака, какое давала она мне.
Наверное, я все же любил ее – как друга, как пылкую любовницу, как отдушину для моей униженной гордости. Но это была не та любовь, которой она ждала от меня.
Жестокое «если бы» впивалось где-то в область сердца.
Если бы я не начал с Таней отношений, Джеймс не устроил бы весь этот ужас, и все были бы живы.
Но я чувствовал себя униженным безразличным отношением Анжелы ко мне и искал любви другой женщины, чтобы залечить уязвленную гордость.
Если бы я пошел Тане навстречу, расторг бы свой брак и использовал нужные рычаги, чтобы заставить Джеймса дать Тане развод (я ведь мог!), мы были бы сейчас с ней женаты. И этого ужаса не было бы.
Но я не мог заставить себя расстаться с Анжелой.
Виноват во всем я один. На моей совести столько жизней… Роуз, Джон, Гаррет, Джеймс, Таня… И те два пирата – тоже.
Было бы лучше, если бы Таня не успела. Я бы умер, и мне не пришлось бы сейчас мучиться от осознания своей вины… Какой же я мерзкий трус!
Дэвид
Никто из нас не умел управлять яхтой, так что мне оставалось только сидеть в рубке и по радиосвязи вызывать другие корабли. Это удалось довольно быстро. Откликнулось торговое судно, находившееся в двадцати часах от нас. Нам оставалось продержаться на плаву до их прихода, что не должно было вызвать трудностей. Наша яхта не пострадала, и если вдруг не налетит ураган или что-то в этом роде, с чем мы не сумеем справиться, то все должно было обойтись.
Сама посудина меня не беспокоила, а вот трое моих попутчиков тревожили очень сильно. Мало того что они не были психологически готовы к такой ситуации, и естественно, испытывали тяжелейший стресс от гибели на их глазах друзей и знакомых, так ко всему прочему, именно из-за этой травмы они оказались уязвимы, и их буквально раздавило тем грузом психологических проблем, которые у них накопились до этого.
Ирина казалась самой адекватной. Она очень страдала из-за смерти мужа, производя переоценку жизненных принципов, но ее сильный организм спортсменки и психологическая устойчивость обещали скорейшее выздоровление.
А Анжела и Генри… Никогда еще не встречал такой упертой пары, которые из-за каких-то своих предубеждений, из-за ложной гордости и уязвленного самолюбия, из-за полной неспособности правильно разбираться в людях и нежелания признаваться в собственных ошибках, умудрялись не видеть того, что лежало у них прямо под носом.
Оба до умопомрачения любили друг друга, и оба только и делали, что пытались причинить другому боль, одновременно мучаясь от этого.
Они были женаты уже пять лет, и я едва поймал вылетевшие из орбит глаза, когда Анжела в ту ночь, что провела в моей каюте, призналась, что они все эти пять лет не делят супружескую постель, еще со времен медового месяца. Генри застал жену занимающейся сексом с официантом ресторана в том отеле, где они проводили медовый месяц, и с тех пор он не прикоснулся к Анжеле. Наивная дурочка, она была убеждена, что муж ее не любит, и что ему безразлично все, что с ней происходит. Я не стал ее разубеждать. Они должны сами набраться мужества решить свои проблемы. Хотя помощь Лиззи в качестве семейного психолога им бы не помешала.
Прода от 09.11.2019
Генри
Бок еще тянул, но практически зажил, и мне сняли швы.
Судебное разбирательство было быстрым, так как Джеймс был мертв, а пиратов было невозможно достать.
По некоторым данным предположили, что капитан и матросы были заодно с пиратами, и что те просто разыграли перед нами спектакль. Может быть это и не правда, но никого из них не нашли, и требования о выкупе не поступало.
С Анжелой мы тоже практически не разговаривали. Ну, то есть мы обменивались репликами, но это было похоже на скольжение по воде, хотя у каждого в глубине скрывалось то, что мы тщательно топили в себе.
Мы молчали, когда стояли в толпе на могиле Тани. Мы навестили могилу Гаррета, и Джона, и Роуз.
Мы избегали говорить о том, что произошло, упоминая об этом, только когда нас допрашивали.
Анжела поглядывала на меня, словно ждала, когда со мной можно заговорить, и я страшился этого и старался ее избегать.
Но тянуть вечно было нельзя. И, наконец, Анжела собралась с силами и сказала:
- Генри, ты уже поправился от ран. И думаю, нам надо поговорить.
«Вот и все», - подумал я, и сказал:
- Давай поговорим.
Мы уселись в гостиной, и Анжела, глубоко вздохнув, начала:
- Генри, я сочувствую твоему горю. И если бы это было в моих силах, я предпочла бы закрыть тебя своим телом, чтобы Таня осталась жива и могла быть с тобой. Прости, я не успела.
Видя мое движение, она тут же воскликнула:
- Нет-нет, пожалуйста, не говори ничего. Дай мне закончить. Мне и так это дается тяжело, - и мне пришлось сжать зубы.
- Я считаю, что нам нужно развестись. Я приняла такое решение еще на яхте, еще до того, как все это случилось. Я обязательно дала бы тебе свободу, ради вашей любви с Таней. Мне надо было так поступить еще раньше, еще до поездки. И может быть, Таня была бы сейчас жива. Я не могу вернуть тебе ее, - она осеклась, и мне показалось, она проглатывает комок в горле. – Но я могу освободить тебя от себя. Пожалуйста, не переживай насчет того, что я буду лишена денег. И я не в претензии, что ты вложил мои деньги в свое дело. Для чего еще нужны жены, как не для того, чтобы помогать мужьям?
Я открыл рот, но Анжела снова знаком остановила меня.
- Но я хочу кое-что тебе объяснить… Может быть, тебе это и не нужно, даже скорей всего не нужно. Но это нужно мне. Чтобы между нами не было никаких недосказанностей. Пожалуйста, разреши мне все тебе объяснить.
Я смог только кивнуть.
- Когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, я была на седьмом небе от счастья. Ты так изысканно ухаживал, ты был такой красивый, такой сногсшибательный, такой умный, у тебя уже была своя компания, пусть и маленькая, и все мои подруги мне завидовали. Я была юной неопытной девочкой, и мне казалось, что ты – мечта любой женщины. Опекуны намекали мне, что возможно ты хочешь воспользоваться моими деньгами, но я им не верила. Ты – такой благородный, такой великолепный, не мог жениться на наивной девчонке только ради денег, ведь ты мог найти себе кого-нибудь более подходящего, и тоже с деньгами. Поэтому я верила, что ты меня любишь. И я любила тебя. Я была счастлива, выходя за тебя замуж. Это была идеальная свадьба. А первая брачная ночь… Помнишь, как ты удивился, узнав, что я девственница? Тебе казалось, что сейчас уже и не бывает таких девушек. Я так была счастлива, отдав тебе свою невинность, отдав все, что у меня было. Твое тело казалось мне воплощением совершенства. Ты был таким потрясающим любовником! Тогда я не могла это оценить, мне не с чем было сравнить. Но теперь-то я это знаю.
Ее глаза затуманились, а на губах блуждала легкая улыбка. Сравнила она, как же! Любила! Если бы любила, не стала спать с официантом в наш медовый месяц.
Наверное, я сделал какое-то движение, Анжела перевела на меня взгляд и смешалась.
- Я хотела объяснить… У меня было не так уж много мужчин, Генри. Не так много, как это казалось на первый взгляд. Все мое поведение было рассчитано на то, чтобы показать тебе, что… Что мне наплевать на то, что ты меня не любишь. Может быть, отчасти я надеялась сделать тебе больно. Да, я знаю, что тебе было наплевать, и что тебе не приходило в голову меня ревновать. Но думаю, тебе неприятно было, когда люди шушукались за спиной и обсуждали твою жену-проститутку.
Я не выдержал:
- А тот Диего… или как там его? Он тоже не то, что «казалось на первый взгляд»? Я же застал вас, когда он самым недвусмысленным способом двигался между твоих ног!
Анжела смутилась. Удивительно! После всего она еще способна смущаться.
- Я не прошу тебя простить меня! Я знаю, что поступила гадко. Но я все же не хочу, чтобы ты думал, что я просто ради развлечения решила переспать с официантом в отеле. В тот день, если помнишь, ты разговаривал со своим компаньоном по видеосвязи. Ты думал, что я на пляже, но мне было скучно без тебя, и я вернулась в отель, надеясь соблазнить тебя, отвлечь от дел и затащить в постель. Мне так нравилось заниматься с тобой любовью!.. Я пришла как раз в тот момент, как друг спросил тебя, неужели ты бросил всех своих девушек ради дурнушки-жены. А ты сказал, что, конечно же, ты ничего не бросал, просто ты меня ублажаешь, чтобы я подписала все нужные бумаги, дающие тебе право собственности на мои деньги. А он засмеялся и сказал, что наконец-то узнаёт Генри, а то он уже было испугался, что ты влюбился, как придурок. Вы посмеялись, а я тихо улизнула, чтобы ты меня не заметил. Сердце мое было разбито. Я ушла в ресторан в отеле и заказала выпивку. Официант увидел «деву в беде», и начал подкатывать ко мне. Я была пьяна, я была наивна, мне было плохо, а он, наверное, понял, что этим можно воспользоваться.
