Глава 8
Благ шатаясь, медленно, дошёл до ближайшего дерева, с кроной, обстриженной в идеально чёткий шар, упал возле него, как-то сгорбившись, опираясь боком о шершавую кору. Что-то мучило его, страшно мучило… мне стало жаль его, хоть он и был в чём-то очень жесток… спокойно смотрел, как король и те негодяи избивают слабых… Но он и сам страшно ослаб после встречи с Киа…
Села рядом, окликнула его. Парень смолчал. Хотя, какой уж парень. Парень он внешне. А у него дома давным-давно никого из близких не осталось… Потомки живших когда-то гордятся наличием в роду хранителя, но… но волнуй их по-настоящему его состояние, он бы не был так одинок! А с другими дружить Благ не умеет. И единственного друга тоже потерял. И хотя он Старейшина белых хранителей, хотя у него есть могущество и сила влиять на мир и людей, целому миру в общем-то наплевать на него… Все эти люди, которым он когда-то помог, скорей всего, даже не заметили его помощи. Просто им вдруг стало как-то легче. Но они не заметили его. Он устал… сильно устал. Так устал, что его душа уже не поёт…
Я осторожно коснулась его плеча. Вздрогнув, хранитель обернулся. Наши взгляды встретились. И я провалилась… в его боль…
Жара была страшная. Юноша морщился, сидя в карете, тоскливо обмахивался веером. Да периодически выглядывал в окно, ругался и орал на старого кучера, чтоб тот поторопился. Эх, забрать бы лошадь да махнуть бы до дома верхом, поскорее… и пусть мерзкий кучер как хочет, так и добирается до поместья… Да костюм промок от пота, провонял несмотря на яркие духи, за которые он, между прочим, солидную порцию золотых отдал: и теперь стыдно и на люди выйти, в промокшей от пота, провонявшей одежде. Да пряди золотистых волос от пота слиплись и, прощай модная причёска. Если длинные пряди ещё и спутаются…
- Да едь ты поскорее, скотина! – проорал парень, выглядывая из окна.
Но лошади, измученные долгой дорогой от столицы, почти не реагировали на понукания кучера и удары хлыста. А может, добрый старик бил их недостаточно хорошо, пожалев молодого красавца коня или старую кобылу с которой они лишь небо знает сколько лет обитали в старом особняке…
Лошади плелись медленно, редкие деревья у дороги, которые не создавали защиты ни от снега, ни от жары, проплывали мимо очень медленно…
Вдруг что-то вздрогнуло у молодого аристократа в душе, и, судорожно сжав обитое бархатом сиденье, он подался к окну, выглянул.
Медленно проплывали мимо молодые деревья вперемешку со старыми. Медленно проплывало лицо худого просто одетого паренька, кутающегося в старый плащ с меховой полосой в форме… змеи?.. Клык на шнурке свисал поверх плаща… Впрочем, юношу зацепило не это, а пристальный взгляд наглого нищеброда, смотревшего прямо ему в глаза долгим испытующим взором… Даже когда карета проехала мимо него – и наглеца стало уже не видно – в душе у аристократа осталось неприятно ощущение этого свербящего испытующего и строгого взгляда, смотрящего прямо на него. На миг стало дурно, словно юноша стоял на краю обрыва и смотрел вниз… А в лицо ему ветер бросал ледяные водяные брызги, рвал одежду, трепал плащ и, казалось, норовил столкнуть его вниз… Поморщившись, юноша вновь высунулся в окно, наорал на кучера, взмокшего от пота, ещё резче и грубее. Лошади вывезли роскошно разукрашенную карету к реке, кучер направил их к мосту…
Вздохнув, аристократ устало выглянул в окно и застыл.
На дороге недалеко от моста стоял тот же самый нищеброд с мехом на плаще… Он пристально смотрел… прямо в глаза владельцу кареты… парень хмурился и, казалось, был крайне недоволен. Аристократ пожалел, что он сейчас не верхом, а то бы вытянул хлыстом по этой дерзкой физиономии. В этот миг простолюдин вдруг гордо вскинул голову и улыбнулся… победной улыбкой…
Аристократ снова высунулся в окно, обернулся. Отъезжающий нищий продолжал неотрывно и строго смотреть на него… как он взялся тут? Он бы не успел добежать отсюда и до реки! Но два похожих нищеброда с одинаковым взглядом в разных частях дороги… от жары, что ли бредит?
И юноша наорал на кучера в очередной раз. Пообещал, что если лошади не ускорятся, он его до смерти запорет.
- Лошади устали, мой господин, - грустно отозвался кучер, - Хлестай их или не хлестай, они всё равно не пойдут быстрей.
- Перечишь мне, гадёныш?! Да я с тебя кожу велю содрать! Чтоб тебя запороли до кровавой одежды поверх твоего поганого высохшего тела! И с лошадей велю кожу содрать!
- О, Небеса, когда уже заберёте меня от них? – отчаянно прошептал кучер.
Увы, обладавший музыкальным слухом хозяин его расслышал. И разразился новым потоком брани, угроз и проклятий…
Казалось, кусок обрыва соскользнул и осыпался. И нога, только что стоявшая на нём, попала вниз… в бушующую бездну…
Карета подъезжала к мосту. Почему-то аристократ вновь посмотрел в окно.
У моста стоял… тот же самый парень… он судорожно сжимал клык на шнурке… А тёмные глаза его полыхали от гнева…
«Да как он смеет так смотреть на меня, этот проклятый нищий?! Раскроить бы его мечом – от плеча и до пояса, а стражникам сказать, что оборонялся от напавшего на меня с ножом воришки… а нож его… скажу, что успел вырвать и выкинуть в реку… Не дело позволять оборванцам хамить людям благородным!»
На миг ему примерещилось, что дерзкий нищий стоит прямо в карете, неподвижно, и смотрит на него сверху вниз. И на губах его появилась паскудная улыбка…
А потом виденье пропало. Возмущённый и потрясённый дерзостью нищего аристократ взялся было за ручку двери, собираясь скомандовать кучеру, чтоб тот остановил карету – надо было избить этого хама, до полусмерти, чтоб неповадно было так смотреть… вдруг доски нового места затрещали… нервно заржали лошади… испуганно вскрикнул старый кучер среди нарастающего треска…
И вдруг настил провалился под каретой… вода хлынула в окна, залепив глаза, открытый рот…
Юноша плохо соображал… отчаянно рванул щеколду на дверце… не поддалась… отчаянно рванулся и… сумел выломать дверцу… задыхаясь от воды в горле, в глазах, из последних сил рванулся… вдаль, вверх… от отчаянно барахтающихся лошадей, накрепко запряжённых в карету… мимо кучера с открытыми от ужаса глазами… он схватился за горло, а изо рта его выплывали большие пузыри… вверх… вверх… к воздуху… к небу…
Голубое светлое небо язвительно смотрело на него, солнце опалило глаза… Задыхаясь, барахтаясь, уходя под воду и снова выныривая, он откашливался… Вода проходила по горлу и ноздрям словно кипяток, раздирая плоть… Запоздалое осознание, что если будет так резко дёргать руками и ногами, то умрёт… Вода, обдирающая всё внутри… И где-то на грани создания отчаянные почти не осознаваемые гребки…
Он вылез из воды, прошёл чуть и упал на колени, смяв камзол и рубашку на груди, отчаянно кашляя… дыхание выровнялось не сразу… мерзкое ощущение режущей воды пропало не сразу… Он обернулся… В воде на глубине темнело что-то большое и тёмное… мелькнули последние пузырьки, всплывшие на поверхность из глубины…
Рука по привычке потянулась к рукояти меча, но ни оружия, ни его ножен не было. Точно, он же оставил их на сиденье напротив, устав от ощущения обжигающего металла сквозь промокшие от пота липкие штаны…
- Меч жалко, - вздохнул аристократ и смачно плюнул, - Небеса, где ваши глаза? Не могли оценить настоящий старинный меч?! Теперь, по вашей воле, он заржавеет на дне! Вы несправедливы! Это был подарок от моих предков, прославившихся при битве…
Чья-то тень легла на песок перед ним. Юноша резко обернулся.
Тот зловещий нищеброд стоял у кромки воды. На его ладони лежали три искры… две бордовые и тёмные погасли одновременно… погасли и исчезли, словно растворились в воздухе… последняя, алая искра, отчаянно блеснув, потускнела и стала едва различимой…
- Иди! – грустно сказал худой парень, вздохнул устало, - Теперь ты свободен, - и осторожно подкинул искру.
Та блеснула едва приметно, словно на прощание, и медленно поднялась с его руки… вверх… в небо…
И что-то было в эти мгновения в лице или глазах простолюдина… такое… необъяснимое… что завораживало и пугало… Аристократу вдруг показалось, что птицы у редкой рощицы близ узкого берега поют в такт дыханию незнакомца… и вода журчит в такт ему…
«Тьфу, я рехнусь из-за этого оборванца! – отчаянно подумал гордый аристократ, - Или я уже рехнулся из-за жары – вот он и мерещится мне?»
В этот миг, словно прочтя его мысли, парнишка посмотрел на него. И хотя был он худ и одет скверно, хотя ростом был пониже, но налетевший вдруг порыв ветра очертил под одеждой силуэт натренированный и гибкий. Взгляд был у парня как у короля. Смотря снизу вверх на промокшего, кашляющего, но богато одетого известного столичного модника и поэта, потомка известной древней семьи, он… этот нищеброд всё равно умудрялся смотреть на него свысока!
- Ты!.. – аристократ гневно указал на него рукой.
- Когда ты наконец уймёшься, Благ? – устало спросил таинственный парень.
Так, словно знал его давным-давно и всё равно без всякого уважения!
- Смеешь мне «тыкать»? – озверел юноша.
Он подумал, что будь у него меч – на куски бы изрубил это гордое и мерзкое лицо. А потом сказал бы стражникам, что этот нищий его пытался обокрасть или оскорбил славное имя его предков.
- Имена твоих смелых предков уже скоро забудутся, Благ, - серьёзно и тихо сказал странный незнакомец, - А имена твоих нынешних родственников уже давно произносят с ужасом.
- Ты!.. – Благ закипал от ярости.
- Я думал, ты хотя бы на миг пожалеешь старика, - парень нахмурился, - Хотел бы я, чтоб ты попытался его спасти, но, увы…
Повернулся и медленно пошёл прочь.
Аристократу захотелось поймать его за плащ, рвануть к себе, сдавить ворот рубашки странного кроя. Внезапный порыв ведра взметнул старый-старый плащ… Незнакомец обернулся, взглянул сурово и горько и… растворился в воздухе…
Сил не хватало даже на то, чтоб закричать… в опалённом болью сознании мелькнула запоздалая мысль, что это и не нужно… опасно… лучше затихнуть и притвориться мёртвым… так его, возможно, оставят в покое…
Закашлявшись, он согнулся от боли. Выпавшая из рукава золотая запонка с изумрудом скользнула по грязным камням, звонко скрипнула, ободрала нежную кожу на щеке, вбилась в грязь в щели между камней мостовой. Он выплюнул кровь из разбитой губы, опять отчаянно закашлялся… Кровь утекала из распоротой ноги… Силы утекали из души… Нет, нельзя так оставлять это: мерзавцы должны быть наказаны… страшно наказаны… Он пойдёт к королю…
Закусив губу – кровь потекла сильнее, брови невольно сдвинулись от очередной порции боли – он медленно поднялся, попытался сделать шаг и упал, разбив лицо о мостовую: нападавшие не только избивали его и портили его прекрасное лицо, не только содрали все драгоценности и забрали всё золото, но они ещё и подрезали мышцу или сухожилие на ноге, чтобы он не мог двигаться, чтобы подыхал в грязи на дороге старой узкой улицы как бездомная собака. Глупая смерть! Особенно, для потомка доблестной семьи, чьи великие предки…
Тень легла на камни возле него… тень… В этот жуткий день ослепительно светило солнце, и люди шумели и радовались жизни и долгожданному отдыху на главных площадях столицы, а он, забытый всеми, лежал тут… Тень легла возле него… Человеческая тень… тень?..
Кашляя, харкая кровью, Благ приподнялся на локте.
Он стоял рядом, задумчиво играя клыком на шнурке. Тот самый парень, то ли бывший на самом деле, то ли примерещившийся ему в день, когда новый мост провалился под каретой…
- Больно? – спокойно спросил незнакомец, склонив голову набок.
Да на нём живого места не оставили! Били ногами, руками, камнями, металлическими каблуками… Да как он смеет?..
Парень присел на корточки, чтобы быть ближе к лицу истерзанного, помятого и грязного молодого аристократа.
- Больно, да? – спросил он спокойно, - Им всем тоже было больно…
- Им?.. – он опять закашлялся, поливая грязные камни мостовой алой горячей чистой кровью.
- Тем, кого избивали по твоему приказу. Тем, кого бил ты сам, ногами или словами…
- Ты…
- Двести семьдесят три… я считал… - незнакомец нахмурился, - Это те, кто пострадал по твоему приказу. Четыреста семьдесят девять: это те, кому бы ты мог помочь, но не стал… Ты даже не заметил большинство из них… Сорок девять человек – те, кого твои резкие слова пробрали до глубины души… Та молодая служанка, за которую ты не заступился в детстве, пыталась повеситься. К счастью, её снял с дерева влюблённый в неё конюх… И, между прочим, это ещё не всё!
«Он… что он говорит? Бредит? Я уже брежу?.. Это предсмертные виденья? Неужели, уже конец?..»
- Я думаю, что это действительно конец, - грустно ответил парнишка, выпрямляясь.
- Это… ты… их… прислал?! – Благ снова закашлялся кровью…
- Зачем мне заниматься такой ерундой? – незнакомец пожал плечами, - Это твой сто пятый враг их нанял. Дождался момента… Три года ждал, упрямец. Семь месяцев назад твои слуги тебя спасли от его наёмников. Ты не заметил… Ты ничего не замечаешь, важного, увы…
Откуда-то взялся сильный порыв ветра, взметнул его старый-старый плащ, обсыпал окровавленные светлые волосы сухими листьями… Осень… грязная мостовая… холодные камни, не раз обхарканные горожанами… горсть высохших листьев, которые не заменят ни подушку, ни одеяло… и шум праздника вдалеке… Неужели, он так и сдохнет?.. Во время чьего-то праздника он валяется тут, скорчившись от боли, харкая кровью, а люди смеются там… веселятся… за что?..
Он с трудом смог сесть, протянул руку вслед быстро уходящему незнакомцу.
- Постой!
Тот обернулся, грустно обернулся
- Мне деньги не нужны. У меня и так всего полно.
Слова о сделке застыли в горле аристократа, так и не будучи произнесёнными. Но этот мерзкий нищий как будто услышал его мысли!
- Я слышу всё, - тот устало улыбнулся, - И все крики и молитвы людей, обиженных тобой, я тоже слышал. Не проси о сделке. У меня нет желания тебя защищать. И мне не нужны ни деньги, ни драгоценности. Мне не нужны ни твоё имение, ни твоя дружба. Мне ничего не нужно.
«Совсем? А такое возможно?»
- Я всё уже потерял, когда шёл, - парнишка раскинул руки в стороны и засмеялся.
Смех его звучал как-то надрывно и резко. Внезапно он замер, прикусил губу, нахмурился.
- У меня есть всё. Все богатства этого мира, - сказал непонятный парень с горькой усмешкой, - Но у меня нет ничего. Ничего ценного. Я уже всё потерял. Я потерял человека, которому мог бы подарить всё ценное, что у меня есть, - он зябко поёжился, закутался в плащ, - А впрочем, не слушай… всё это бред! И твой, и мой. Тебе нет дела ни до кого кроме тебя. Ты никого не жалел. Глупо рассказывать тебе обо мне… Время уходит… - он судорожно сжал край плаща… - Время быстро уходит… Знаешь, думай о чём хочешь! Это мой последний дар для тебя. Хотя, если честно, я никогда особо и не хотел тебе ничего дарить, - он развернулся и пошёл.
Сделал несколько шагов – и растворился в воздухе.
