Елена Свительская
После смерти не считается
Я гитара без струн…
Петь должна, но нет песен…
Ветер пальцев, болтун…
Мне подарили гитару без струн…
Я смотрю на неё мимоходом…
И мне больно смотреть на неё…
Как она стоит у прохода…
Я как та же гитара сама:
Петь могла бы, но сорваны струны…
То ли временем оборвана…
То ли пальцы рук кто-то надоумил…
Для чего гитара без струн?
Для чего нужен голос молчащий?
Для чего нужно знание песен?
В никуда уйдёт голос кричащий…
Я гитара без струн… я молчу…
Тело есть, но надежды сгорели…
Для чего гитара без струн?
Песен много, но их мы не спели…
Для чего гитара без струн?
Что-то сломано, что-то порвалось…
Время добрый иль злобный колдун…
Корпус есть, а струны порвались…
Тело есть, а душа уходит….
Душа места себе не находит…
Душа песни спеть уж не может…
Для чего гитара без струн?
Выкинуть б тело… гитары…
Выкинуть б жизнь… но жизнь крепче…
Если выкинуть корпус гитары,
Места б стало бы больше…
Мне бы стало бы легче…
Но вместе с телом старой гитары…
Уйдут в никуда какие-то песни…
И мелодию усталой души
Нам не спеть уже будет вместе…
Для чего гитара без струн?
Песни есть, но музыки нету…
И как дерево без корней
Душу носит ветром где-то…
Где твои струны, гитара?
Где твои песни, душа моя?
Временем сорваны, сдунуты…
И молчит моя песня большая…
Для чего гитара без струн?..
Для чего ты пришла рвать мне сердце?
Струны сорваны… и не сбежать от дум…
Жизнь без музыки неинтересна…
Душе без песни так тесно…
Где ходит моя песня?
Где струны этой гитары?..
Гитара и струны – красивая пара…
Душа и песни – красивая пара…
Гитары без струн как-то мало…
- Хотела бы я стать женою принца! – вздохнула сокурсница Вика. – Не пришлось бы таскаться на эти скучные лекции, париться с поиском работы…
- Лучше уж сразу женою императора, а то братья его могут долго не жить, - на миг оторвалась от читалки практичная Марина.
- Бабы только о деньгах и шмотках думают, - скривился спортсмен Виктор.
- Потому что некоторые ничего из этого не могут дать, - фыркнула Марина.
Виктор помрачнел и уткнулся в свой смартфон.
А Соня тихо скрипела ручкой гелевой по бумаге, особо не вслушиваясь в шум обеденного перерыва. Вчера она в кафе так набегалась, что хотелось только упасть куда-нибудь и не думать. Но надо было на лекциях присутствовать, чтоб с бюджетного не вылететь. Бюджетного, куда с таким трудом поступила! Короче, она как обычно временно отключилась от реальности, чтобы…
- Боже! – радостно вскрикнула Вика. – Какой красавец! Кто это? Из какой дорамы?
Соня сжалась, очутившись в центре внимания семерых ближайших девчонок.
А тетрадь с черно-белым портретом выхватили уже и потащили перед мордочками, накрашенными и скромными. Вздохнув, Соня закрыла лицо рукой и откинулась на сиденье.
- Как настоящий! Такой красивый! – радостно делилась со всеми своими эмоциями Вика. – Соня, из какой это дорамы?
- Какой дорамы? – Соня посмотрела на неё, моргнув, потом смутилась, взгляд потупила.
- Девица из 17 века! – хмыкнула Марина, смотревшая на рисунок через плечо Нины.
- Так из какой это дорамы герой? – Вика потянула Соню за край тугой, длинной косы.
- Не знаю, - едва слышно сказала Соня. – Я просто иногда его рисую.
- О, так у тебя ещё рисунки есть?! – Вика легла на её парту, подпёрла щёчки пухлые ладошками.
- Где-то есть. Несколько, - Соня выдохнула уже едва слышно.
- Тебе надо было идти в художку. Или на дизайнера, - серьёзно изрекла Марина и отвернулась, чтобы припудрить носик ещё раз, хотя вроде весь грим ещё не сыпался.
- А что он делает? – продолжила допытываться Вика.
- Читает свитки… ну, деревянные такие связанные дощечки, длинные и тонкие. Скачет на коне. Летает в небе. Сражается…
- Летает в небе? Он, что ли, не человек? – Вика не отставала, тетрадь она, внезапно осмелевшая, вырвала у других и с оживлением опять рассматривала.
- Наверное, - Соня смущённо поправила прядку волос, выползшую на глаза.
Ей совсем неуютно было быть в центре внимания. Даже если некоторые внезапно восхитились её рисунками. Она бы предпочла, чтобы этого всего не было.
- Я просто иногда его рисую… - добавила она задумчиво. – Сама не знаю, почему.
- А он всегда в чёрном ханьфу? – Вика любопытная не отставала.
- Иногда в сером. Он, кажется, не любит светлые и яркие оттенки, - Соня смущённо улыбнулась.
- Ты столько о нём знаешь! – Вика к ней нагнулась – Соня, сжавшись, замерла – и хитро улыбнулась: - Ты, может, книги по ночам пишешь? Или фанфики?
- Да мне-то куда? – Соня смутилась и потупилась.
- Вылезайте уже из этих книжных и киношных миров, девки, а то так старыми девами и помрёте, - скривилась Марина.
- Ага, и после смерти Сони и Вики вымрет весь человеческий род! – фыркнул Виктор, оторвавшись от телефона.
- Да чего без них-то только? – Марина сердито захлопнула пудреницу. – Без этих куриц-то?! Если их не станет – ни в нашем, ни в других мирах этого вообще не заметят!
- Серпентарий весь в сборе! – радостно объявил староста Максим, захлопывая дверь аудитории.
«Значит, препод ещё не пришёл, - отметила Соня. - Раз он такой шумный»
- Приветствую вас, девушки и супермены! А-а-а!!! Учебником-то зачем?!
- Ты кого змеёю назвал, поганец?!
- Таки вы не только по-современному баете, сударыня?!
- Да ты! Ты!
Соня, зевнув, улеглась на столешницу рукою и сомкнула глаза. Шум заполняющейся аудитории куда-то уплыл…
Земля, высохшая между высоких и серых, скрючившихся деревьев, была во многих местах омыта кровью. Тут и там замерли разорванные, разрезанные тела. Зной стоял невыносимый. По голубому-голубому небу, над руинами дворца кое-где зависли перистые, бело-сиреневые облака.
Тихо-тихо шуршал чёрный шёлк по земле. Нога в разорванном сапоге, оставлявшая кровавые следы по белому мрамору ступеней, мимо стекавших кровавых ручьёв и рек от неподвижных тел и разбросанных мечей и копий, о чью-то голову со шлемом споткнулась. Юноша высокий шумно выдохнул, поморщился. Длинные, чёрные волосы с прядями синими, от крови намокшие, закрывали почти лицо.
У статуи богини с лютней он остановился. Робко легла рука на край окровавленного голубого ханьфу, из-под которого проглядывали нежно-розовый и персиковый, почти все уже ставшие багровыми. Она лежала, упав на ноги богини, запрокинув голову. Меч лежал у пальцев разжавшихся левой руки.
- Девочка, прости, - юноша опустился у лежавшей. – Я пришёл слишком поздно.
Длинные, пропитавшиеся кровью и обрывками мха, волосы с редкими рыже-золотистыми прядями среди чёрных закрывали её лицо. Был виден лишь край белоснежного подбородка, да струя крови, стекавшая с ярких, тонких губ.
Он поднялся, ступил, покачнувшись, в сторону.
Окровавленные пальцы сжали подол его чёрного верхнего ханьфу.
- Не оставляй… Курой-мия!
Опираясь о ножны меча из серо-зелёного светлого камня, он присел и протянул ей руку.
Тонкие пальцы обхватили его запястье. Он, поднявшись, рванул её за собой.
Вскрикнув, на чьей-то крови стекающей поскользнулся и, утягивая её за собой, полетел с высокой лестницы, на растрескавшуюся землю, покрытую трупами…
Только хрупкое тело доверчиво прильнуло к его высокому и мускулистому, тонкие пальцы окровавленные отчаянно сжали золотом затканный чёрный ворот чёрного длинного одеяния.
Солнце вышло из-за нежно-фиалкового облака-пера. Словно загорелось, пламенем вспыхнуло вырванное, падающее на дно небо, перо. Словно огнём расползающимся охватило другие летящие перья.
- Я боюсь, что однажды я не вернусь. Прости…
- Я и после смерти последую за вами, Мия!
Он успел опереться краем каменных ножен в бок поваленной, растрескавшейся колесницы. Осторожно на землю опустившись, встав ровно, брезгливо отпихнул от себя чью-то отрезанную голову.
Она опустилась ногами на сухую землю позже на несколько мгновений. Поморщилась, когда босые ступни коснулись земли. Будто невольно за пояс его уцепилась, выронив ворот.
Вскрикнула, попятилась, когда ей в горло уткнулось лезвие. Пальцы всё же разжались, отпустили его пояс. Вздрогнули белые, каменные украшения резные, подвешенные на нём.
- Никогда… - глухо сказал юноша из-под длинных, слипшихся волос, закрывающих лицо. – Никогда у меня не будет ни жены, ни женщины. Не приставай ко мне, Кори.
Вырванные с корнями высоченные деревья лежали вповалку с людьми и лисами, разрезанными, раздавленными. Лежало везде оружие, ставшее уже ненужным владельцам, местами расплавленное, ещё серебряное и жидкое, или застывшее уродливыми пятнами.
В центре огромной ямы, среди выжженной, обугленной земли, тел гигантских змей и скелетов каких-то зверей с шипами на спине, лежал мужчина в чёрных одеждах. Пальцы судорожно сжались на мече, разбившем сердце на две половины и пригвоздившем его к земле. По молодому, прекрасному, белому-белому лицу ползали жирные мухи. Застыли налипшие длинные пряди.
Тихо-тихо шуршал чёрный шёлк обтрёпанного, оборванного, окровавленного одеяния.
Девушка упала на колени, лбом к земле склонилась. Дрожащие тонкие пальцы накрыли подол чёрного одеяния неподвижного.
- Кори опоздала. Кори только очнулась. Простите, Мия! – глухо прозвучало из-под рассыпавшихся прямых, длинных, чёрных волос.
Солнце клонилось к закату. Небо окрасилось алым. В лучах уходящего дневного светила, казалось, горели несколько прядей на голове коленопреклонённой девушки с длинным мечом в ножнах на спине. Или и правда горели?..
- Кори не оставит вас никогда, Мия! Простите, я нарушила…
- Никогда… - прозвучало из-под рассыпавшихся волос. – Прости… Кори… после смерти не считается. После смерти не остаётся ни обещаний, ни лю…
- Людей? – она разогнулась, взглядом вцепившись в неподвижное лицо, похудевшее и заострившееся. – Любви?..
Но он молчал.
Всхлипнув, она опустилась возле его груди на одно колено.
Блеснул кинжал, вытащенный из-под широкого чёрного рукава, шёлка без узоров.
Она робко прижала к сердцу прядь отрезанных волос.
- Хотя бы частицу вас я похороню достойно, Мия!
Вскочив, отвернулась. Ступила в сторону.
- А сейчас мне надо уйти. Простите, Мия! И… - всхлипнула. – Обождите меня у Жёлтой реки. Хоть один только час!
На шаг отступила. Хромая. На два, содрогаясь от рыданий. Ещё отступила.
И, метнувшись, упала возле него на колени, трясущейся рукою сдвинув волосы чёрные и длинные с его лба, нежно и робко коснулось белой кожи. Потом, отступила.
- Он здесь, господин Юухи! – прокричали в стороне. – Курой-мия здесь! Мы нашли его!
Прошедшая несколько шагов девушка рухнула как подкошенная. И не двинулась, когда на краю ямищи возникли несколько воинов в простых, потрескавшихся доспехах. Вымазанные в крови и земле.
Худой, смуглый юноша в потрепанных, тускло-зелёных ханьфу, первым спрыгнул с обрыва. Приземлившись у ног какого-то трупа. Разглядев лицо бородача массивного, всхлипнул и, пальцы сплетя у груди, низко поклонился.
Отразилось на блеснувшем лезвии у неподвижной девушки его лицо. Его длинный, неровный нос, когда-то изломанный.
- Меч Аояги! – скривился смуглый юноша.
- Так ведь… самого его вроде нет? – торопливо спустился другой юноша, слишком щуплый, со шрамом от левой щеки и до лба.
- Сщас мы меч Аояги вытащим и вашим этому кишки нашпигуем, - рядом приземлился другой, коренастый и широкоплечий. С носом с горбинкой, слегка загнутым снизу, будто клюв. Брезгливо чью-то руку обугленную с дороги оттолкнул пинком сапога.
- В сердце вонзим, а не в кишки! – поморщился Юухи. – Если уж мухлевать, то по приличному. Его же Аояги убил, раскроив сердце!
- Как скажете господин! – смутился щуплый воин. – Как скажете!
- Тока боюсь, что щас опять парни этого недоумка припрутся.
- Так, скорее тащи меч Аояги! – приказал смуглый в тёмно-зелёных одеяниях.
- А чо я-то? - широкоплечий возмутился.
- А вдруг меч Аояги проклят?
- Так ведь я сдохну? Разве ж это ладно будет?!
Но под взглядом смуглого юноши смутился.
- Ну таки и сдохну – и ладно.
- Вынимай меч, скорей! – скомандовал смуглый, отступив.
На три шага. Ещё на двенадцать.
- А вдруг Курой-мия не полностью окочурился? – робко возник возле его плеча щуплый, за его спиной. – Эдак мы меч вынем, а он возьмёт, да вскочит? Вы помните, что в прошлый раз было, когда его не совсем укокошили? Порушил целый город! Хорошо хоть его прирезывать стали не в столице!
- Тащите меч! – рявкнул Юухи.
Но широкоплечий только робко приблизился к неподвижному молодому мужчине в чёрном, только руку боязливо к рукояти меча протянул, как наверху зашумели.
- Сколько деревьев погибло!
- Жалко лес!
- Жалко людей! – оборвал кого-то сердитый молодой голос.
- О Дьявол зелёный морской! – прошипел сквозь зубы Юухи.
- Юухи, ты живой! – прозвучало сверху. - Как я рад снова тебя увидеть!
Смуглый юноша не сразу голову поднял, чтоб из-за прядей, выпавших из рассыпавшегося узла на затылке, не видно было его скривившегося лица. Но, лицо сделав невозмутимым и будто каменным, на грудь лежавшего наступил, почему-то уже возле того, с сердцем раскроенным стоя.
- Какого дьявола зелёного морского ты оставил труп Курой-мия одного?! А если б он вскочил?!
- Зато я спас Мацуки! – беспечно улыбнулся уже стоявший возле него юноша.
Высокий, статный, красивый. В одеждах тускло-серых, конопляных, обтрёпанных. Ножны пустые, простые из-под меча у пояса. Две пряди седых идут от висков до волос, собранных в хвост на затылке.
- Вовремя лекаря нашёл! – беспечно улыбнулся юноша бледнокожий с прядями седины.
- Твой Мацуки всего лишь рядовой! – поморщился Юухи. – А если бы Курой-мия вскочил и ожил…
- Он мой друг, - сжал пришедший его плечо. – Не оскорбляй моих друзей. Пожалуйста, Юухи.
На «пожалуйста» Юухи скривился язвительно.
- Ты не мог бы передать генералу…
- Генерал мёртв, - глухо произнёс Юухи, отвернувшись.
- Где? - дёрнулся юноша с сединой. – Я должен попрощаться с ним! Должен поклониться ему… хотя бы поклониться ему…
- После смерти звания и статусы не имеют значения, - усмехнулся смуглый.
- Ты иногда злые вещи говоришь, Юухи! – вздохнул пришедший.
- А ты неизлечимо туп, Аояги! – ухмыльнулся смуглый, обнажая заострившиеся клыки. – Жаль… что героем этой войны запишут именно Аояги! – в следующий миг он уже с края обрыва, сверху вниз смотрел на застывшего потрясённо юношу с прядями седины. – Я бы предпочёл, чтобы эта война никогда не закончилась! И… ах да…
Поднапрягшись, плюнул.
Аояги шарахнулся.
Плевок упал с края обрыва.
Оттолкнувшись от обрыва, Юухи пролетел над ямищей.
Следующий плевок уже сполз с левой щеки лежавшего мужчины с сердцем, перерезанным пополам. Будто слеза сползла со щеки.
После смерти не считается
Я гитара без струн…
Петь должна, но нет песен…
Ветер пальцев, болтун…
Мне подарили гитару без струн…
Я смотрю на неё мимоходом…
И мне больно смотреть на неё…
Как она стоит у прохода…
Я как та же гитара сама:
Петь могла бы, но сорваны струны…
То ли временем оборвана…
То ли пальцы рук кто-то надоумил…
Для чего гитара без струн?
Для чего нужен голос молчащий?
Для чего нужно знание песен?
В никуда уйдёт голос кричащий…
Я гитара без струн… я молчу…
Тело есть, но надежды сгорели…
Для чего гитара без струн?
Песен много, но их мы не спели…
Для чего гитара без струн?
Что-то сломано, что-то порвалось…
Время добрый иль злобный колдун…
Корпус есть, а струны порвались…
Тело есть, а душа уходит….
Душа места себе не находит…
Душа песни спеть уж не может…
Для чего гитара без струн?
Выкинуть б тело… гитары…
Выкинуть б жизнь… но жизнь крепче…
Если выкинуть корпус гитары,
Места б стало бы больше…
Мне бы стало бы легче…
Но вместе с телом старой гитары…
Уйдут в никуда какие-то песни…
И мелодию усталой души
Нам не спеть уже будет вместе…
Для чего гитара без струн?
Песни есть, но музыки нету…
И как дерево без корней
Душу носит ветром где-то…
Где твои струны, гитара?
Где твои песни, душа моя?
Временем сорваны, сдунуты…
И молчит моя песня большая…
Для чего гитара без струн?..
Для чего ты пришла рвать мне сердце?
Струны сорваны… и не сбежать от дум…
Жизнь без музыки неинтересна…
Душе без песни так тесно…
Где ходит моя песня?
Где струны этой гитары?..
Гитара и струны – красивая пара…
Душа и песни – красивая пара…
Гитары без струн как-то мало…
Глава 1 - 1-я нить паутины прошлого
- Хотела бы я стать женою принца! – вздохнула сокурсница Вика. – Не пришлось бы таскаться на эти скучные лекции, париться с поиском работы…
- Лучше уж сразу женою императора, а то братья его могут долго не жить, - на миг оторвалась от читалки практичная Марина.
- Бабы только о деньгах и шмотках думают, - скривился спортсмен Виктор.
- Потому что некоторые ничего из этого не могут дать, - фыркнула Марина.
Виктор помрачнел и уткнулся в свой смартфон.
А Соня тихо скрипела ручкой гелевой по бумаге, особо не вслушиваясь в шум обеденного перерыва. Вчера она в кафе так набегалась, что хотелось только упасть куда-нибудь и не думать. Но надо было на лекциях присутствовать, чтоб с бюджетного не вылететь. Бюджетного, куда с таким трудом поступила! Короче, она как обычно временно отключилась от реальности, чтобы…
- Боже! – радостно вскрикнула Вика. – Какой красавец! Кто это? Из какой дорамы?
Соня сжалась, очутившись в центре внимания семерых ближайших девчонок.
А тетрадь с черно-белым портретом выхватили уже и потащили перед мордочками, накрашенными и скромными. Вздохнув, Соня закрыла лицо рукой и откинулась на сиденье.
- Как настоящий! Такой красивый! – радостно делилась со всеми своими эмоциями Вика. – Соня, из какой это дорамы?
- Какой дорамы? – Соня посмотрела на неё, моргнув, потом смутилась, взгляд потупила.
- Девица из 17 века! – хмыкнула Марина, смотревшая на рисунок через плечо Нины.
- Так из какой это дорамы герой? – Вика потянула Соню за край тугой, длинной косы.
- Не знаю, - едва слышно сказала Соня. – Я просто иногда его рисую.
- О, так у тебя ещё рисунки есть?! – Вика легла на её парту, подпёрла щёчки пухлые ладошками.
- Где-то есть. Несколько, - Соня выдохнула уже едва слышно.
- Тебе надо было идти в художку. Или на дизайнера, - серьёзно изрекла Марина и отвернулась, чтобы припудрить носик ещё раз, хотя вроде весь грим ещё не сыпался.
- А что он делает? – продолжила допытываться Вика.
- Читает свитки… ну, деревянные такие связанные дощечки, длинные и тонкие. Скачет на коне. Летает в небе. Сражается…
- Летает в небе? Он, что ли, не человек? – Вика не отставала, тетрадь она, внезапно осмелевшая, вырвала у других и с оживлением опять рассматривала.
- Наверное, - Соня смущённо поправила прядку волос, выползшую на глаза.
Ей совсем неуютно было быть в центре внимания. Даже если некоторые внезапно восхитились её рисунками. Она бы предпочла, чтобы этого всего не было.
- Я просто иногда его рисую… - добавила она задумчиво. – Сама не знаю, почему.
- А он всегда в чёрном ханьфу? – Вика любопытная не отставала.
- Иногда в сером. Он, кажется, не любит светлые и яркие оттенки, - Соня смущённо улыбнулась.
- Ты столько о нём знаешь! – Вика к ней нагнулась – Соня, сжавшись, замерла – и хитро улыбнулась: - Ты, может, книги по ночам пишешь? Или фанфики?
- Да мне-то куда? – Соня смутилась и потупилась.
- Вылезайте уже из этих книжных и киношных миров, девки, а то так старыми девами и помрёте, - скривилась Марина.
- Ага, и после смерти Сони и Вики вымрет весь человеческий род! – фыркнул Виктор, оторвавшись от телефона.
- Да чего без них-то только? – Марина сердито захлопнула пудреницу. – Без этих куриц-то?! Если их не станет – ни в нашем, ни в других мирах этого вообще не заметят!
- Серпентарий весь в сборе! – радостно объявил староста Максим, захлопывая дверь аудитории.
«Значит, препод ещё не пришёл, - отметила Соня. - Раз он такой шумный»
- Приветствую вас, девушки и супермены! А-а-а!!! Учебником-то зачем?!
- Ты кого змеёю назвал, поганец?!
- Таки вы не только по-современному баете, сударыня?!
- Да ты! Ты!
Соня, зевнув, улеглась на столешницу рукою и сомкнула глаза. Шум заполняющейся аудитории куда-то уплыл…
***
Земля, высохшая между высоких и серых, скрючившихся деревьев, была во многих местах омыта кровью. Тут и там замерли разорванные, разрезанные тела. Зной стоял невыносимый. По голубому-голубому небу, над руинами дворца кое-где зависли перистые, бело-сиреневые облака.
Тихо-тихо шуршал чёрный шёлк по земле. Нога в разорванном сапоге, оставлявшая кровавые следы по белому мрамору ступеней, мимо стекавших кровавых ручьёв и рек от неподвижных тел и разбросанных мечей и копий, о чью-то голову со шлемом споткнулась. Юноша высокий шумно выдохнул, поморщился. Длинные, чёрные волосы с прядями синими, от крови намокшие, закрывали почти лицо.
У статуи богини с лютней он остановился. Робко легла рука на край окровавленного голубого ханьфу, из-под которого проглядывали нежно-розовый и персиковый, почти все уже ставшие багровыми. Она лежала, упав на ноги богини, запрокинув голову. Меч лежал у пальцев разжавшихся левой руки.
- Девочка, прости, - юноша опустился у лежавшей. – Я пришёл слишком поздно.
Длинные, пропитавшиеся кровью и обрывками мха, волосы с редкими рыже-золотистыми прядями среди чёрных закрывали её лицо. Был виден лишь край белоснежного подбородка, да струя крови, стекавшая с ярких, тонких губ.
Он поднялся, ступил, покачнувшись, в сторону.
Окровавленные пальцы сжали подол его чёрного верхнего ханьфу.
- Не оставляй… Курой-мия!
Опираясь о ножны меча из серо-зелёного светлого камня, он присел и протянул ей руку.
Тонкие пальцы обхватили его запястье. Он, поднявшись, рванул её за собой.
Вскрикнув, на чьей-то крови стекающей поскользнулся и, утягивая её за собой, полетел с высокой лестницы, на растрескавшуюся землю, покрытую трупами…
Только хрупкое тело доверчиво прильнуло к его высокому и мускулистому, тонкие пальцы окровавленные отчаянно сжали золотом затканный чёрный ворот чёрного длинного одеяния.
Солнце вышло из-за нежно-фиалкового облака-пера. Словно загорелось, пламенем вспыхнуло вырванное, падающее на дно небо, перо. Словно огнём расползающимся охватило другие летящие перья.
- Я боюсь, что однажды я не вернусь. Прости…
- Я и после смерти последую за вами, Мия!
Он успел опереться краем каменных ножен в бок поваленной, растрескавшейся колесницы. Осторожно на землю опустившись, встав ровно, брезгливо отпихнул от себя чью-то отрезанную голову.
Она опустилась ногами на сухую землю позже на несколько мгновений. Поморщилась, когда босые ступни коснулись земли. Будто невольно за пояс его уцепилась, выронив ворот.
Вскрикнула, попятилась, когда ей в горло уткнулось лезвие. Пальцы всё же разжались, отпустили его пояс. Вздрогнули белые, каменные украшения резные, подвешенные на нём.
- Никогда… - глухо сказал юноша из-под длинных, слипшихся волос, закрывающих лицо. – Никогда у меня не будет ни жены, ни женщины. Не приставай ко мне, Кори.
***
Вырванные с корнями высоченные деревья лежали вповалку с людьми и лисами, разрезанными, раздавленными. Лежало везде оружие, ставшее уже ненужным владельцам, местами расплавленное, ещё серебряное и жидкое, или застывшее уродливыми пятнами.
В центре огромной ямы, среди выжженной, обугленной земли, тел гигантских змей и скелетов каких-то зверей с шипами на спине, лежал мужчина в чёрных одеждах. Пальцы судорожно сжались на мече, разбившем сердце на две половины и пригвоздившем его к земле. По молодому, прекрасному, белому-белому лицу ползали жирные мухи. Застыли налипшие длинные пряди.
Тихо-тихо шуршал чёрный шёлк обтрёпанного, оборванного, окровавленного одеяния.
Девушка упала на колени, лбом к земле склонилась. Дрожащие тонкие пальцы накрыли подол чёрного одеяния неподвижного.
- Кори опоздала. Кори только очнулась. Простите, Мия! – глухо прозвучало из-под рассыпавшихся прямых, длинных, чёрных волос.
Солнце клонилось к закату. Небо окрасилось алым. В лучах уходящего дневного светила, казалось, горели несколько прядей на голове коленопреклонённой девушки с длинным мечом в ножнах на спине. Или и правда горели?..
- Кори не оставит вас никогда, Мия! Простите, я нарушила…
- Никогда… - прозвучало из-под рассыпавшихся волос. – Прости… Кори… после смерти не считается. После смерти не остаётся ни обещаний, ни лю…
- Людей? – она разогнулась, взглядом вцепившись в неподвижное лицо, похудевшее и заострившееся. – Любви?..
Но он молчал.
Всхлипнув, она опустилась возле его груди на одно колено.
Блеснул кинжал, вытащенный из-под широкого чёрного рукава, шёлка без узоров.
Она робко прижала к сердцу прядь отрезанных волос.
- Хотя бы частицу вас я похороню достойно, Мия!
Вскочив, отвернулась. Ступила в сторону.
- А сейчас мне надо уйти. Простите, Мия! И… - всхлипнула. – Обождите меня у Жёлтой реки. Хоть один только час!
На шаг отступила. Хромая. На два, содрогаясь от рыданий. Ещё отступила.
И, метнувшись, упала возле него на колени, трясущейся рукою сдвинув волосы чёрные и длинные с его лба, нежно и робко коснулось белой кожи. Потом, отступила.
- Он здесь, господин Юухи! – прокричали в стороне. – Курой-мия здесь! Мы нашли его!
Прошедшая несколько шагов девушка рухнула как подкошенная. И не двинулась, когда на краю ямищи возникли несколько воинов в простых, потрескавшихся доспехах. Вымазанные в крови и земле.
Худой, смуглый юноша в потрепанных, тускло-зелёных ханьфу, первым спрыгнул с обрыва. Приземлившись у ног какого-то трупа. Разглядев лицо бородача массивного, всхлипнул и, пальцы сплетя у груди, низко поклонился.
Отразилось на блеснувшем лезвии у неподвижной девушки его лицо. Его длинный, неровный нос, когда-то изломанный.
- Меч Аояги! – скривился смуглый юноша.
- Так ведь… самого его вроде нет? – торопливо спустился другой юноша, слишком щуплый, со шрамом от левой щеки и до лба.
- Сщас мы меч Аояги вытащим и вашим этому кишки нашпигуем, - рядом приземлился другой, коренастый и широкоплечий. С носом с горбинкой, слегка загнутым снизу, будто клюв. Брезгливо чью-то руку обугленную с дороги оттолкнул пинком сапога.
- В сердце вонзим, а не в кишки! – поморщился Юухи. – Если уж мухлевать, то по приличному. Его же Аояги убил, раскроив сердце!
- Как скажете господин! – смутился щуплый воин. – Как скажете!
- Тока боюсь, что щас опять парни этого недоумка припрутся.
- Так, скорее тащи меч Аояги! – приказал смуглый в тёмно-зелёных одеяниях.
- А чо я-то? - широкоплечий возмутился.
- А вдруг меч Аояги проклят?
- Так ведь я сдохну? Разве ж это ладно будет?!
Но под взглядом смуглого юноши смутился.
- Ну таки и сдохну – и ладно.
- Вынимай меч, скорей! – скомандовал смуглый, отступив.
На три шага. Ещё на двенадцать.
- А вдруг Курой-мия не полностью окочурился? – робко возник возле его плеча щуплый, за его спиной. – Эдак мы меч вынем, а он возьмёт, да вскочит? Вы помните, что в прошлый раз было, когда его не совсем укокошили? Порушил целый город! Хорошо хоть его прирезывать стали не в столице!
- Тащите меч! – рявкнул Юухи.
Но широкоплечий только робко приблизился к неподвижному молодому мужчине в чёрном, только руку боязливо к рукояти меча протянул, как наверху зашумели.
- Сколько деревьев погибло!
- Жалко лес!
- Жалко людей! – оборвал кого-то сердитый молодой голос.
- О Дьявол зелёный морской! – прошипел сквозь зубы Юухи.
- Юухи, ты живой! – прозвучало сверху. - Как я рад снова тебя увидеть!
Смуглый юноша не сразу голову поднял, чтоб из-за прядей, выпавших из рассыпавшегося узла на затылке, не видно было его скривившегося лица. Но, лицо сделав невозмутимым и будто каменным, на грудь лежавшего наступил, почему-то уже возле того, с сердцем раскроенным стоя.
- Какого дьявола зелёного морского ты оставил труп Курой-мия одного?! А если б он вскочил?!
- Зато я спас Мацуки! – беспечно улыбнулся уже стоявший возле него юноша.
Высокий, статный, красивый. В одеждах тускло-серых, конопляных, обтрёпанных. Ножны пустые, простые из-под меча у пояса. Две пряди седых идут от висков до волос, собранных в хвост на затылке.
- Вовремя лекаря нашёл! – беспечно улыбнулся юноша бледнокожий с прядями седины.
- Твой Мацуки всего лишь рядовой! – поморщился Юухи. – А если бы Курой-мия вскочил и ожил…
- Он мой друг, - сжал пришедший его плечо. – Не оскорбляй моих друзей. Пожалуйста, Юухи.
На «пожалуйста» Юухи скривился язвительно.
- Ты не мог бы передать генералу…
- Генерал мёртв, - глухо произнёс Юухи, отвернувшись.
- Где? - дёрнулся юноша с сединой. – Я должен попрощаться с ним! Должен поклониться ему… хотя бы поклониться ему…
- После смерти звания и статусы не имеют значения, - усмехнулся смуглый.
- Ты иногда злые вещи говоришь, Юухи! – вздохнул пришедший.
- А ты неизлечимо туп, Аояги! – ухмыльнулся смуглый, обнажая заострившиеся клыки. – Жаль… что героем этой войны запишут именно Аояги! – в следующий миг он уже с края обрыва, сверху вниз смотрел на застывшего потрясённо юношу с прядями седины. – Я бы предпочёл, чтобы эта война никогда не закончилась! И… ах да…
Поднапрягшись, плюнул.
Аояги шарахнулся.
Плевок упал с края обрыва.
Оттолкнувшись от обрыва, Юухи пролетел над ямищей.
Следующий плевок уже сполз с левой щеки лежавшего мужчины с сердцем, перерезанным пополам. Будто слеза сползла со щеки.
