Елена Свительская
Последний влюблённый в Тринани
Книга 3
Я сегодня вспомню о нём:
О том, кто ушёл в ночь.
Прошлое скрыто огнём,
Знакомые все ушли прочь...
Забвенью имя твоё предано,
А кому-то опять дано жить...
В душе былое отозвалось!..
Быть может, умел ты дружить?..
Быть может, любовью озарены,
Мечту сотворяли для нас?..
Прекрасные дни были подарены,
Но костёр твоей жизни угас...
Ты можешь теперь бродить
Среди звёзд и очищения ждать?..
А, может, успел здесь проходить,
И знак не успел мне подать?..
Храни же тебя слово моё!
Желаю, чтоб ты снова жил!
Жаль, я забыла имя твоё,
Но память души заслужил!..
Приди же с улыбкой новым днём,
Когда захочешь и сможешь жить!
Быть может, мы новое поймём
Иль сможем любить, иль дружить!
Быть может, иной обещаешь творить,
Иначе взглянешь на край родной...
За дары хочу поблагодарить,
Тебе дарю пожеланья и стих мой!..
Вопили, разлетаясь на части, ящерицы, бегущие на задних лапах, прижимавшие к груди вытянутые большие кристаллы. Разлетались, раскрашивая звёздное небо над серебристо-серыми холмами, цветами огненными, бока космических кораблей…
Я с хохотом перекружился, уклоняясь от разноцветных лучей. Перепрыгнул орущего и шипящего ящерообразного – моя подошва пролетела над лысой, чешуйчатой головой – и ловко, перекатившись, подстрелил лучом синим из широкого браслета дно огромного, космического корабля. Чёрные обломки… огонь, охватывающий нутро… блеск чешуи гадов, забегавших вокруг пробоины…
Прыжок. Напрягся, прыжок. Разбег. Кувырок.
Огненные цветы, разлетающиеся в небе, отражались диковинными, золотисто-оранжевыми всполохами по серебристо-серой поверхности скользких, гладких гор.
Радостно взвизгнув, руки расставив в стороны, я покатился с высокой, крутой горы… на мрачные рожи клыкастые, поднявшие багровые вытянутые кристаллы и алые потоньше.
Лучи разноцветные вывели на чёрном небе с редкими звёздами причудливый геометрический узор… отражаясь разноцветными бликами от блестящего склона горы, затопили воздух…
Грохот… гора подо мною поднимается вверх, разлетаясь осколками…
Подо мною распускается огромный огненный цветок…
А где-то в космосе, на планете, медленно скользившей у края их галактики, грянул мощный взрыв, когда с её скалистой поверхностью соприкоснулись два сплетённых луча, синий и голубой. И, чуть погодя, следом за ними лёг толстый искрящийся красный, поднимая в воздух и разрывая в мелкие куски огромный пласт.
Четверо мужчин едва сумели отпрыгнуть и притаиться за небольшой скалой. Серьёзные лица измазаны в гари и крови, алой и ядовито-жёлтой, длинные, чёрные волосы с синим отливом, сплетённые в тугие косы, покрыты каменной крошкой. Рубашки с длинными полами, одетые поверх узких штанов, почти уже изодрались, штаны тоже, зияют прорези в высоких сапогах. Одежда вся изгажена в своей крови, чужой, гари, да прочей дряни. Разве что металлические пояса, из причудливо сплетённых металлических бляшек разных форм и металлов, по-прежнему чистые и блестят.
Один шевельнулся, показывая пальцами короткий, тайный знак.
Другой качнул головой, одной рукой касаясь широкого узорчатого браслета на другой руке, а той, дрожащей и израненной, вцепляясь в пояс.
Небольшой летательный диск противников спустился пониже, мгновенно, притаился за скалой.
Самый молодой из четвёрки чуть сдвинул руку, указывая за скалу.
Мужчина с седыми прядями сердито куснул губу.
Яркая вспышка глянула откуда-то из камней, изнутри. Вспыхнул вражеский корабль – и сгорел в одно мгновение, даже без дыма.
Камни близ скалы шевельнулись, приподнялись…
И мелкие камешки соскользнули с одежды, по цвету и фактуре сильно напоминающей поверхность планеты. А в миг следующий она уже сменила окрас, да вышивка проступила, воинов.
- Хирсанитаримссссс! Шшисссс! – прошипел молодой мужчина, грозя рукой кому-то в небе.
Видимо, учёл, что камеры наблюдения врагов могут доставать далеко, а значит, их услышат.
Один из прячущихся недоумённо посмотрел на напарников. Губы начавшего стареть шевельнулись, мол, говорит ихним, что это – наш край космоса, и другие чтобы не смели даже приближаться к нашей территории.
Тот, спросивший, поморщился.
А откуда-то сверху на самозваного посла обрушился ливень из лучей. Седеющий вовремя сшиб верхушку скалы, за которой они прятались – подловил момент, когда рядом с горой проходил луч вражеского оружия и скала как будто из-за него и обвалилась. Да, прижмёт его воинов, но зато и прикроет. Глаз там, видимо, множество глядят в приборы дальнего видения. Нечего лезть.
А дерзнувший хамить целой армии противника ловко уклонялся от залпов их оружия, пройдясь по жутко извилистой траектории, да с немыслимым каскадом акробатических трюков и вывертов.
Причём, танцевал он между смертельных лучей очень долго. Большинство бы выдохлись и сдохли, подвернувшись-таки под вражеский удар, но ему всё было ни почём. Да, одежду его, прежде девственно целую, изрешетили, где к телу не прилегала. А прежде даже ни единого камешка, ни единой бусины не сбили с его верхней вышитой рубашки особо ретивые из стрелков противников, иногда забавлявшихся этой дурью, за ради устрашения противников, да чтоб между собой побахвалиться в меткости и безукоризненной тщательности прицела. Но длинные чёрные волосы с синим отливом, лишь с краю заплетённые в тонкие косы, чтобы в глаза не лезли, развевались вслед за наглецом не тронутые.
Чуть погодя, толстые, разбивающие горную поверхность далеко вглубь, лучи сменились тонкими и куда менее вредными – из врагов кто-то опять вздумал поиграть.
Но молодой мужчина ловко уходил от всех их выстрелов – и его густых, длинных волос чужие стрелки ни разу не подпалили.
- Что за хрень?! – не выдержал один из четвёрки, подсматривающий в щёлку из-под обвала.
Сидеть или валяться под толщей камней было тяжко: даже одежда и обережное сооружение не полностью справлялись с давлением, а тот юный безумец, похоже, не только не пытался отчаянно спасти свою жизнь, но ещё имел наглость ловить удовольствие от процесса доведения вражеских стрелков.
Напарник зажал ему рот.
«Человек он или кто?..» - прозвучало по тайному каналу.
«Заткнись, а то они могут подслушивать нашу линию» - проворчал мысленно командир.
«Блин, да сколько же генов у него усиленных?! – не унимался его воин. - Или то особый вид имплантатов?..»
«Даже я вас слышу. Заткнитесь уже» - вдруг раздался в их головах незнакомый голос. Мужской. Молодой.
Вроде угроз не прозвучало вслед. Так что же… этот безумец?..
А тот изящно скользил между лучей…
Вдруг стало тихо-тихо. Даже звёзды над безжизненной планетой как будто поблёкли. И враги больше не палили.
Молодой воин напряжённо застыл, оглядываясь. Потом отчаянно шарахнулся в сторону. Огненная волна, пришедшая не сверху, а по поверхности планеты, откуда-то из-за обломков, скользящая бесшумно и извиваясь, будто змея, подпрыгнула вверх и подпалила ему полы рубашки.
«Сгорит же! - снова забыл обо всех предупреждениях болтливый воин. - Живьём сгорит!»
«Да сомневаюсссс» - прозвучал у четвёрки в головах чужой и свистяще-шипящий голос, так, что они все вздрогнули.
А дерзкий боец резко преобразовал ногти в длинные металлические лезвия, да успел срубить подол рубашки, прежде, чем ткань догорела до его штанов на заднице.
Придурок почему-то застыл, зажмурившись. Из-за убежища других бойцов к нему, извиваясь, поползла новая огненная полоса, только чуть краснее цветом было хитрое пламя…
Мужчина вдруг подпрыгнул, глаз не открывая, руки в сторону раскинув… высоко взлетел, изогнулось петлёй крепкое тело, не шибко мускулистое…
Уже оказавшись параллельно земле, на миг, он открыл глаза – и из них вверх, да причудливо по сторонам расползаясь, поползли голубоватые, узкие лучи, а за ними по воздуху расходились водяные кольца.
Миг – и факелами запылали вражеские тарелки над ними – два или три десятка. Некоторые выжидали рядом друг с другом, так что всех сразу и не посчитаешь. Да и не шибко удобно пересчитывать поверженных врагов из-под огромной груды камней. Щелей не хватит, шевелиться неудобно.
«Вот досада! На самом интересном месте притаились!»
«Но кто-то же должен выйти живой» - уныло прокомментировал командир.
Воин приземлился, мрачно взглянул вверх. Изящно, даже играючи, ускользнул от одиночного, толстого, бордово-алого луча, пришедшего откуда-то издалека.
Кулаком небу – почти чистому уже, хотя бы вблизи – погрозил, исторгая на языке чужой цивилизации:
- Хирсанитаримссссс! Шшисссс! Аньиссс!
И снова протанцевал, по необъяснимой какой-то траектории – так сразу и не просчитаешь алгоритм, не узнаешь логику его движений. Но… красиво.
Издалека чуть просыпались камни с уцелевшего основания скалы. И от неё отделилась девушка, рыжеволосая, прежде сливавшаяся с её поверхностью. Вытянулась, пытаясь разглядеть отсюда лицо того дерзкого парня, осмелившегося состязаться с лучшими стрелками противников.
И с отчаянным воплем с обломками скалы и ближайшей каменистой поверхности взмыла в воздух – останки скалы мелкой крошкой развеял неожиданный удар – так как кто-то из противников остался.
Она приземлилась, упав с большой высоты. Сильно приложилась о твёрдую поверхность. Вместе с оставшимися скальными клочками. Села, застонав. Лицо изодрано, да в щели меж камней застрял большой клок длинных, рыжих волос.
«Женщина?!» - не выдержал уже командир четвёрки.
А одинокий воин выпустил мощный заряд, почти неразличимый, беззвучный, по едва не сгубившему её кораблю. Тот, впрочем, успел уклониться. Хотя и толстый был, масштабный. Явно не из боевых. Не из первого ряда. Но тех вроде уже расстреляли.
«Обмельчалисссс мужикиссс вашшшши! – опять влез в их тайный и вроде бы невозможный для слежки тех врагов канал чужой голос. - Совсссем обмельчалисссс! Выпуссскаете в бои баб!»
«Узнаю, какой придурок выпустил на границу девку – убью!»
«А усссспеешшшьсс?» - голос самца иной цивилизации звучал ровно, но по смыслу видна была издёвка. Может, ржёт он там над ними. Если те гады умеют смеяться. Но точно издевается.
Командир людей проворчал, мысленно:
«И прибью ту заразу, которая говорила, что у вас нету этой технологии»
«Тю! Мечтай большшшшессс!»
Но, впрочем, уворачиваясь от лучей, выходящих из ладоней одиночки, толстый масштабный корабль торопливо пополз подальше, виляя туда-сюда в надежде уклониться.
Девушка поднялась, шатаясь. И тут же упала на колени. Ярко горели камни с её пояса, включая и ускоряя процесс регенерации, обращаясь к своим внутренним или к наружным резервам энергии, но кровь по её лицу всё ещё стекала.
«Барахлит техника» - вздохнул начавший седеть мужчина.
«Тю! Приророждённых бабссс выпускают против насссс! А ещё грозятссся!»
Командир людей запоздало вспомнил, чего там это «Тю!» означает на лексиконе противника – и побагровел от гнева под камнями. Впрочем, не вылез. Не хватает ещё поддаться на такие гнусные провокации, как юнцу. Тем более, что одного придурка там итак уже хватает. Развлекается парень. Ну да ничего. Пристрелят – и кровь последующих поколений будет здоровей и чище.
Одиночка вдруг исчез.
Рассыпался в воздухе, а куда частички его делись – неясно.
«Пристрелили» - уныло прокомментировал один из наблюдателей.
Командир удержался, чтоб смолчать о своей догадке: не пришибли, а телепортировался.
Но тот возник уже в другом месте каменной планеты, на горе. Чтобы мощным залпом засветить дыру в борту толстого медленного корабля самих болтливых вражеских воинов.
Шипя и извиваясь, обливая пилотный отсек ядовито-жёлтой кровью, змееобразное существо свалилось на пол. Удар противника не только прошиб обшивку и особое вещество их иллюминаторов – доселе казавшееся им непробиваемым, по крайней мере, не технологиями этих людишек точно – но и испепелил кресло пилота.
Разборки, кто круче стреляет, пришлось отложить. И так уже ясно, что одна зараза другой стоит. Зараза на заразу – это любимое развлечение самцов из разных цивилизаций, но, к несчастью, ежели не сохранить свою шкуру – оно уже не светит. Да и проклятое слово «работа», помноженное на «начальство»…
Но юный воин иной цивилизации всё же надеялся, что не только ему руководство по голове настучит за самонадеянность. И, для достоверности, чтоб подгадить, успел дошипеть завершающую фразу в чужой канал связи, ещё недавно считавшийся тайным и уникальным плодом научной деятельности вражеской цивилизации:
«Проссследили бы вы за аини того кианинасссс!» - и выпал – и из чужой линии, и из сознания.
Толстый корабль дальше спасался на автопилоте. Но, на счастье последнего из выживших кораблей, самый меткий из воинов противника сейчас отвлёкся, добегая до раненной самки своего народа.
«Кианин бы не стал с вами играть!» - ошалел от такой клеветы командир четвёрки.
Но ответа не дождался. Хотя вроде язва с того конца была ещё та. И мужчина улыбнулся под камнями: пристрелили гада.
Его болтливый напарник выскользнул из-под камней – то ли бабье состояние проверять, то ли словом обмолвиться с незнакомым им ловким и смелым одиночкой. Вроде была их одежда на нём, человечья, с родной планеты даже, но по вышивке на форме так сразу и не поймёшь из чьего отряда.
Командир предпочёл отлежаться, изображая сдохнувшего или раненного. Да и тот, юнец болтливый его уже доконал за весь их поход. Ежели и застрелят – и ладно.
Но пожилой мужчина ещё долго не мог выровнять дыхание и унять сердцебиение.
«То ли плох стал, - уныло думал он, уже без телепатической связи, сам с собою общаясь, - то ли вывел меня из себя тот гад хвостатый. Да чтобы кианин – и лез в такую заваруху?! Чтобы так над врагами потешался, да им хамил? Люди могут. Молодые дурни. Но чтобы уравновешенный кианин…»
Вздохнул измученно.
«Но ежели прав тот гад, то аини у этого кианина должен быть каким-то бешеным. Вообще на голову больным, чтоб своему хианриа такое позволять! Нет… и аини бы безрассудного выперли, подвергнув всеобщему осуждению, и его хианриа, плюющего на устав. Разве что в другом отряде тайно выступил сын кого-то из Совета, а его придурошный родитель его глупости раз за разом прикрывал. Вот и взрастил такое чудо с детства. Но, ежели тот смельчак-одиночка – чей-то хианриа, то его аини с такой дурьей башкой долго на войне не продержится. Пристрелят заразу когда-нибудь. Когда-нибудь точно пристрелят. И ладно»
А тот, дерзкий, молодой, человеческий воин до девушки добрался. Жестом велел ей замолчать, осматривая раны.
Она всё-таки не смолчала, спрашивала, кто он, да из какого отряда. А кровь лилась из тела, не спешившего заживать.
- Приророждённая, - отметил наконец мужчина сухо.
- И что? – спросила та с вызовом, руки в бока упирая. - Да я, знаешь, сколько испытаний прошла, чтобы меня в этот поход пустили?!
Последний влюблённый в Тринани
Книга 3
Я сегодня вспомню о нём:
О том, кто ушёл в ночь.
Прошлое скрыто огнём,
Знакомые все ушли прочь...
Забвенью имя твоё предано,
А кому-то опять дано жить...
В душе былое отозвалось!..
Быть может, умел ты дружить?..
Быть может, любовью озарены,
Мечту сотворяли для нас?..
Прекрасные дни были подарены,
Но костёр твоей жизни угас...
Ты можешь теперь бродить
Среди звёзд и очищения ждать?..
А, может, успел здесь проходить,
И знак не успел мне подать?..
Храни же тебя слово моё!
Желаю, чтоб ты снова жил!
Жаль, я забыла имя твоё,
Но память души заслужил!..
Приди же с улыбкой новым днём,
Когда захочешь и сможешь жить!
Быть может, мы новое поймём
Иль сможем любить, иль дружить!
Быть может, иной обещаешь творить,
Иначе взглянешь на край родной...
За дары хочу поблагодарить,
Тебе дарю пожеланья и стих мой!..
Глава 6. Крис 6 – Новая встреча
Вопили, разлетаясь на части, ящерицы, бегущие на задних лапах, прижимавшие к груди вытянутые большие кристаллы. Разлетались, раскрашивая звёздное небо над серебристо-серыми холмами, цветами огненными, бока космических кораблей…
Я с хохотом перекружился, уклоняясь от разноцветных лучей. Перепрыгнул орущего и шипящего ящерообразного – моя подошва пролетела над лысой, чешуйчатой головой – и ловко, перекатившись, подстрелил лучом синим из широкого браслета дно огромного, космического корабля. Чёрные обломки… огонь, охватывающий нутро… блеск чешуи гадов, забегавших вокруг пробоины…
Прыжок. Напрягся, прыжок. Разбег. Кувырок.
Огненные цветы, разлетающиеся в небе, отражались диковинными, золотисто-оранжевыми всполохами по серебристо-серой поверхности скользких, гладких гор.
Радостно взвизгнув, руки расставив в стороны, я покатился с высокой, крутой горы… на мрачные рожи клыкастые, поднявшие багровые вытянутые кристаллы и алые потоньше.
Лучи разноцветные вывели на чёрном небе с редкими звёздами причудливый геометрический узор… отражаясь разноцветными бликами от блестящего склона горы, затопили воздух…
Грохот… гора подо мною поднимается вверх, разлетаясь осколками…
Подо мною распускается огромный огненный цветок…
А где-то в космосе, на планете, медленно скользившей у края их галактики, грянул мощный взрыв, когда с её скалистой поверхностью соприкоснулись два сплетённых луча, синий и голубой. И, чуть погодя, следом за ними лёг толстый искрящийся красный, поднимая в воздух и разрывая в мелкие куски огромный пласт.
Четверо мужчин едва сумели отпрыгнуть и притаиться за небольшой скалой. Серьёзные лица измазаны в гари и крови, алой и ядовито-жёлтой, длинные, чёрные волосы с синим отливом, сплетённые в тугие косы, покрыты каменной крошкой. Рубашки с длинными полами, одетые поверх узких штанов, почти уже изодрались, штаны тоже, зияют прорези в высоких сапогах. Одежда вся изгажена в своей крови, чужой, гари, да прочей дряни. Разве что металлические пояса, из причудливо сплетённых металлических бляшек разных форм и металлов, по-прежнему чистые и блестят.
Один шевельнулся, показывая пальцами короткий, тайный знак.
Другой качнул головой, одной рукой касаясь широкого узорчатого браслета на другой руке, а той, дрожащей и израненной, вцепляясь в пояс.
Небольшой летательный диск противников спустился пониже, мгновенно, притаился за скалой.
Самый молодой из четвёрки чуть сдвинул руку, указывая за скалу.
Мужчина с седыми прядями сердито куснул губу.
Яркая вспышка глянула откуда-то из камней, изнутри. Вспыхнул вражеский корабль – и сгорел в одно мгновение, даже без дыма.
Камни близ скалы шевельнулись, приподнялись…
И мелкие камешки соскользнули с одежды, по цвету и фактуре сильно напоминающей поверхность планеты. А в миг следующий она уже сменила окрас, да вышивка проступила, воинов.
- Хирсанитаримссссс! Шшисссс! – прошипел молодой мужчина, грозя рукой кому-то в небе.
Видимо, учёл, что камеры наблюдения врагов могут доставать далеко, а значит, их услышат.
Один из прячущихся недоумённо посмотрел на напарников. Губы начавшего стареть шевельнулись, мол, говорит ихним, что это – наш край космоса, и другие чтобы не смели даже приближаться к нашей территории.
Тот, спросивший, поморщился.
А откуда-то сверху на самозваного посла обрушился ливень из лучей. Седеющий вовремя сшиб верхушку скалы, за которой они прятались – подловил момент, когда рядом с горой проходил луч вражеского оружия и скала как будто из-за него и обвалилась. Да, прижмёт его воинов, но зато и прикроет. Глаз там, видимо, множество глядят в приборы дальнего видения. Нечего лезть.
А дерзнувший хамить целой армии противника ловко уклонялся от залпов их оружия, пройдясь по жутко извилистой траектории, да с немыслимым каскадом акробатических трюков и вывертов.
Причём, танцевал он между смертельных лучей очень долго. Большинство бы выдохлись и сдохли, подвернувшись-таки под вражеский удар, но ему всё было ни почём. Да, одежду его, прежде девственно целую, изрешетили, где к телу не прилегала. А прежде даже ни единого камешка, ни единой бусины не сбили с его верхней вышитой рубашки особо ретивые из стрелков противников, иногда забавлявшихся этой дурью, за ради устрашения противников, да чтоб между собой побахвалиться в меткости и безукоризненной тщательности прицела. Но длинные чёрные волосы с синим отливом, лишь с краю заплетённые в тонкие косы, чтобы в глаза не лезли, развевались вслед за наглецом не тронутые.
Чуть погодя, толстые, разбивающие горную поверхность далеко вглубь, лучи сменились тонкими и куда менее вредными – из врагов кто-то опять вздумал поиграть.
Но молодой мужчина ловко уходил от всех их выстрелов – и его густых, длинных волос чужие стрелки ни разу не подпалили.
- Что за хрень?! – не выдержал один из четвёрки, подсматривающий в щёлку из-под обвала.
Сидеть или валяться под толщей камней было тяжко: даже одежда и обережное сооружение не полностью справлялись с давлением, а тот юный безумец, похоже, не только не пытался отчаянно спасти свою жизнь, но ещё имел наглость ловить удовольствие от процесса доведения вражеских стрелков.
Напарник зажал ему рот.
«Человек он или кто?..» - прозвучало по тайному каналу.
«Заткнись, а то они могут подслушивать нашу линию» - проворчал мысленно командир.
«Блин, да сколько же генов у него усиленных?! – не унимался его воин. - Или то особый вид имплантатов?..»
«Даже я вас слышу. Заткнитесь уже» - вдруг раздался в их головах незнакомый голос. Мужской. Молодой.
Вроде угроз не прозвучало вслед. Так что же… этот безумец?..
А тот изящно скользил между лучей…
Вдруг стало тихо-тихо. Даже звёзды над безжизненной планетой как будто поблёкли. И враги больше не палили.
Молодой воин напряжённо застыл, оглядываясь. Потом отчаянно шарахнулся в сторону. Огненная волна, пришедшая не сверху, а по поверхности планеты, откуда-то из-за обломков, скользящая бесшумно и извиваясь, будто змея, подпрыгнула вверх и подпалила ему полы рубашки.
«Сгорит же! - снова забыл обо всех предупреждениях болтливый воин. - Живьём сгорит!»
«Да сомневаюсссс» - прозвучал у четвёрки в головах чужой и свистяще-шипящий голос, так, что они все вздрогнули.
А дерзкий боец резко преобразовал ногти в длинные металлические лезвия, да успел срубить подол рубашки, прежде, чем ткань догорела до его штанов на заднице.
Придурок почему-то застыл, зажмурившись. Из-за убежища других бойцов к нему, извиваясь, поползла новая огненная полоса, только чуть краснее цветом было хитрое пламя…
Мужчина вдруг подпрыгнул, глаз не открывая, руки в сторону раскинув… высоко взлетел, изогнулось петлёй крепкое тело, не шибко мускулистое…
Уже оказавшись параллельно земле, на миг, он открыл глаза – и из них вверх, да причудливо по сторонам расползаясь, поползли голубоватые, узкие лучи, а за ними по воздуху расходились водяные кольца.
Миг – и факелами запылали вражеские тарелки над ними – два или три десятка. Некоторые выжидали рядом друг с другом, так что всех сразу и не посчитаешь. Да и не шибко удобно пересчитывать поверженных врагов из-под огромной груды камней. Щелей не хватит, шевелиться неудобно.
«Вот досада! На самом интересном месте притаились!»
«Но кто-то же должен выйти живой» - уныло прокомментировал командир.
Воин приземлился, мрачно взглянул вверх. Изящно, даже играючи, ускользнул от одиночного, толстого, бордово-алого луча, пришедшего откуда-то издалека.
Кулаком небу – почти чистому уже, хотя бы вблизи – погрозил, исторгая на языке чужой цивилизации:
- Хирсанитаримссссс! Шшисссс! Аньиссс!
И снова протанцевал, по необъяснимой какой-то траектории – так сразу и не просчитаешь алгоритм, не узнаешь логику его движений. Но… красиво.
Издалека чуть просыпались камни с уцелевшего основания скалы. И от неё отделилась девушка, рыжеволосая, прежде сливавшаяся с её поверхностью. Вытянулась, пытаясь разглядеть отсюда лицо того дерзкого парня, осмелившегося состязаться с лучшими стрелками противников.
И с отчаянным воплем с обломками скалы и ближайшей каменистой поверхности взмыла в воздух – останки скалы мелкой крошкой развеял неожиданный удар – так как кто-то из противников остался.
Она приземлилась, упав с большой высоты. Сильно приложилась о твёрдую поверхность. Вместе с оставшимися скальными клочками. Села, застонав. Лицо изодрано, да в щели меж камней застрял большой клок длинных, рыжих волос.
«Женщина?!» - не выдержал уже командир четвёрки.
А одинокий воин выпустил мощный заряд, почти неразличимый, беззвучный, по едва не сгубившему её кораблю. Тот, впрочем, успел уклониться. Хотя и толстый был, масштабный. Явно не из боевых. Не из первого ряда. Но тех вроде уже расстреляли.
«Обмельчалисссс мужикиссс вашшшши! – опять влез в их тайный и вроде бы невозможный для слежки тех врагов канал чужой голос. - Совсссем обмельчалисссс! Выпуссскаете в бои баб!»
«Узнаю, какой придурок выпустил на границу девку – убью!»
«А усссспеешшшьсс?» - голос самца иной цивилизации звучал ровно, но по смыслу видна была издёвка. Может, ржёт он там над ними. Если те гады умеют смеяться. Но точно издевается.
Командир людей проворчал, мысленно:
«И прибью ту заразу, которая говорила, что у вас нету этой технологии»
«Тю! Мечтай большшшшессс!»
Но, впрочем, уворачиваясь от лучей, выходящих из ладоней одиночки, толстый масштабный корабль торопливо пополз подальше, виляя туда-сюда в надежде уклониться.
Девушка поднялась, шатаясь. И тут же упала на колени. Ярко горели камни с её пояса, включая и ускоряя процесс регенерации, обращаясь к своим внутренним или к наружным резервам энергии, но кровь по её лицу всё ещё стекала.
«Барахлит техника» - вздохнул начавший седеть мужчина.
«Тю! Приророждённых бабссс выпускают против насссс! А ещё грозятссся!»
Командир людей запоздало вспомнил, чего там это «Тю!» означает на лексиконе противника – и побагровел от гнева под камнями. Впрочем, не вылез. Не хватает ещё поддаться на такие гнусные провокации, как юнцу. Тем более, что одного придурка там итак уже хватает. Развлекается парень. Ну да ничего. Пристрелят – и кровь последующих поколений будет здоровей и чище.
Одиночка вдруг исчез.
Рассыпался в воздухе, а куда частички его делись – неясно.
«Пристрелили» - уныло прокомментировал один из наблюдателей.
Командир удержался, чтоб смолчать о своей догадке: не пришибли, а телепортировался.
Но тот возник уже в другом месте каменной планеты, на горе. Чтобы мощным залпом засветить дыру в борту толстого медленного корабля самих болтливых вражеских воинов.
Шипя и извиваясь, обливая пилотный отсек ядовито-жёлтой кровью, змееобразное существо свалилось на пол. Удар противника не только прошиб обшивку и особое вещество их иллюминаторов – доселе казавшееся им непробиваемым, по крайней мере, не технологиями этих людишек точно – но и испепелил кресло пилота.
Разборки, кто круче стреляет, пришлось отложить. И так уже ясно, что одна зараза другой стоит. Зараза на заразу – это любимое развлечение самцов из разных цивилизаций, но, к несчастью, ежели не сохранить свою шкуру – оно уже не светит. Да и проклятое слово «работа», помноженное на «начальство»…
Но юный воин иной цивилизации всё же надеялся, что не только ему руководство по голове настучит за самонадеянность. И, для достоверности, чтоб подгадить, успел дошипеть завершающую фразу в чужой канал связи, ещё недавно считавшийся тайным и уникальным плодом научной деятельности вражеской цивилизации:
«Проссследили бы вы за аини того кианинасссс!» - и выпал – и из чужой линии, и из сознания.
Толстый корабль дальше спасался на автопилоте. Но, на счастье последнего из выживших кораблей, самый меткий из воинов противника сейчас отвлёкся, добегая до раненной самки своего народа.
«Кианин бы не стал с вами играть!» - ошалел от такой клеветы командир четвёрки.
Но ответа не дождался. Хотя вроде язва с того конца была ещё та. И мужчина улыбнулся под камнями: пристрелили гада.
Его болтливый напарник выскользнул из-под камней – то ли бабье состояние проверять, то ли словом обмолвиться с незнакомым им ловким и смелым одиночкой. Вроде была их одежда на нём, человечья, с родной планеты даже, но по вышивке на форме так сразу и не поймёшь из чьего отряда.
Командир предпочёл отлежаться, изображая сдохнувшего или раненного. Да и тот, юнец болтливый его уже доконал за весь их поход. Ежели и застрелят – и ладно.
Но пожилой мужчина ещё долго не мог выровнять дыхание и унять сердцебиение.
«То ли плох стал, - уныло думал он, уже без телепатической связи, сам с собою общаясь, - то ли вывел меня из себя тот гад хвостатый. Да чтобы кианин – и лез в такую заваруху?! Чтобы так над врагами потешался, да им хамил? Люди могут. Молодые дурни. Но чтобы уравновешенный кианин…»
Вздохнул измученно.
«Но ежели прав тот гад, то аини у этого кианина должен быть каким-то бешеным. Вообще на голову больным, чтоб своему хианриа такое позволять! Нет… и аини бы безрассудного выперли, подвергнув всеобщему осуждению, и его хианриа, плюющего на устав. Разве что в другом отряде тайно выступил сын кого-то из Совета, а его придурошный родитель его глупости раз за разом прикрывал. Вот и взрастил такое чудо с детства. Но, ежели тот смельчак-одиночка – чей-то хианриа, то его аини с такой дурьей башкой долго на войне не продержится. Пристрелят заразу когда-нибудь. Когда-нибудь точно пристрелят. И ладно»
А тот, дерзкий, молодой, человеческий воин до девушки добрался. Жестом велел ей замолчать, осматривая раны.
Она всё-таки не смолчала, спрашивала, кто он, да из какого отряда. А кровь лилась из тела, не спешившего заживать.
- Приророждённая, - отметил наконец мужчина сухо.
- И что? – спросила та с вызовом, руки в бока упирая. - Да я, знаешь, сколько испытаний прошла, чтобы меня в этот поход пустили?!
