Елена Свительская
Три мужа для Кизи
Книга 7-я
Добро и зло враждуют: мир в огне.
А что же небо? Небо – в стороне.
Проклятия и яростные гимны
Не долетают к синей вышине.
Омар Хайям
Когда я уже бельё собрала просохшее, и мы обратно шли через лес, по дороге вдруг натолкнулись на Мохана, прислонившегося к дереву. В нашу сторону он не смотрел, жуя какую-то траву. Но как будто ждал именно нас.
Садхир почему-то не удивился, когда его увидел. Ступил ко мне – юноша тут же сердито посмотрел на нас – и осторожно забрал из моих рук выстиранную одежду, моих рук и груди не задев.
- Поговорите тут, - улыбнулся. - Я вперёд пойду.
И спокойно ушёл, оставив меня с другим мужчиной!
Мохан взглядом его проводил, не смотря на меня. Выждал сколько-то. Траву разжёванную и помятую сплюнул. Ступил ко мне. Что-то во взгляде его напугало меня. Отступила невольно на шаг.
- Что, я вам помешал? – сердито юноша спросил.
- Н-нет.
Он медленно, мрачно шёл ко мне. Невольно отступила назад. Отчего-то испугалась его, увидев этот яростный огонь в глазах.
Мохан продолжал на меня наступать. Пока в дерево не вжал.
- Ты чего?..
Он мне рот поцелуем заткнул. Жадным. Напугалась. Не сразу ответила.
А он… вдруг ухватил мой подол. Задрал.
- Мохан… - смущённо сжала его накидку, - Давай, не здесь? Люди ходя…
Он опять мне рот заткнул, сминая мои губы. Ноги развёл.
Я сжалась, почувствовав его твёрдый орган.
- Не…
Он опять поцеловал меня жадно. И ворвался внутрь меня. Сердитый. Резкий. Грубый. Неистовый. Заставив от боли застонать. Но он не видел меня. Совсем не замечал ни меня, ни мои слёзы. Он видел только свою злость.
Потом отпустил меня, помятую, заплаканную. Сердито посмотрел на меня и мои слёзы. Коротко бросил:
- Ненавижу вас всех!
И… просто ушёл.
Упала на колени, заплакав. Он не вернулся, даже всхлипы мои услыхав. Оставил меня одну. Он просто ушёл!
Растянулась на земле, зарыдав.
Разве я хотела ему изменять? Разве я хотела спать с ними тремя?! Это Поллав решил всё за меня! Но почему Мохан во всём обвиняет меня?!
Когда медленно в дом вошла, пряча заплаканные глаза, Поллав поднялся. Сухо спросил:
- Кто?..
Испуганно посмотрела на поднявшегося главу семьи.
- Кто одежду твою помял? – он сжал кулаки.
Глаза опустила.
- М-мохан.
Старший муж обратно на место сел. Ах, если меня насилует его брат, то ему всё равно?!
А Мохан молчал, жареную рыбу жуя. И Садхира рядом не было.
Всхлипнув, выскочила из дома.
Во дворе его тоже не было. Только корова отдыхала.
Заплакав, упал на колени возле неё.
- Жена! – рявкнул Поллав, из дома выходя, - Приготовь поесть!
Посмотрела на него напугано.
- Ты с утра развлекалась. Теперь выполняй свой долг!
Заплакав, поднялась, прошла мимо него.
Никто не заступится за меня сейчас! Да даже Садхир не заступится за меня! Он тогда Поллаву не помешал, когда тот решил меня купить у Яша для троих!
Тихо всхлипывая, молча еду готовила. Быстро.
Их уже Анкер рыбой угостил! Могли бы не приставать ко мне!
Но Поллав сердито молчал. И Мохан растянулся возле брата, будто уснул. Мерзавец!
А на обеде ревнивец ворчал, что вся еда пересолена. Даже сладкий кхир.
Я сидела в стороне от них, в стороне от еды. Опираясь о стену. Голову запрокинув и глаза закрыв. Не хотела видеть их.
- Кхир должен быть сладким!
Вскрик.
Покосилась на них.
Мохан отодвигался от старшего брата, потирая голову.
- Но она еду пересолила! Всю!
- Что ты ей ляпнул такого, что она плачет до сих пор? – проворчал глава семьи.
Отвернулась, плача глаза. Опять на них вступили слёзы.
В дом вошёл Садхир. Невольно посмотрела на него, с тоской.
Если я тебе дорога, защити! Забери меня от них, Садхир!
Он на нас посмотрел. На моём лице взгляд его задержался. Губы сердито куснул. К брату шагнул младшему – тот напрягся – замахнулся.
- Жестокий брахман! – усмехнулся Мохан, - Ай-яй!
Сын брахмана сжал кулаки. Зубы сжал. Шумно выдохнул. Но… за меня не заступился.
Все они одинаковые. Зря я не ушла с Сибасуром, когда тот предлагал.
Запрокинула голову на стену, снова сомкнула веки.
Теперь-то что? Я осталась одна. Одна, хотя трое в доме мужчин.
Когда они доели, я выкинула банановые листья. И к корове пошла. Упала возле неё. Голову обхватила, прижалась, пряча лицо.
Садхир, вышедший из дома, меня заметил. Я сжалась напугано.
Он сжал кулаки. Нахмурился.
Видела боль в его глазах. Но брата бить он не пошёл. Даже он. Даже сейчас. Он никогда…
Отвернулась и прижалась к корове.
Кажется, Мохан выходил. Не знаю, смотрел ли на меня. Хотел ли теперь на меня смотреть? Да, впрочем, мне стало всё равно. Просто Поллав во двор выходил, звал бинкара, ругался, что не откликается, и куда-то ушёл.
Интересно, как там сестра?.. Надеюсь, хотя бы у неё всё будет хорошо?..
Потом я заснула, обнимая корову, прижавшись к её тёплому боку. Её я не боялась совсем. Хотя бы её…
Два дня через пустыню. В самое пекло прятались, жавшись друг к другу в повозках – и Ише пришлось терпеть присутствие провонявших потом и кровью мужчин – потом шли. Хотя милосердный глава каравана, уже поредевшего, ей позволил ехать на повозке.
- Вашу благодарность вернёте в схватке!
Мужчины и юная женщина сложили ладони у груди. А парнишка-трус расплакался. Его, ногу проткнувшего, пока догонял, тоже пустили присесть.
И многим из слуг позволил ехать на повозке милосердный глава каравана. Чтобы силы берегли. Животные-то присмиревшие уже после схватки, подзабывшие запах крови и трупы, оставшиеся позади, шли более-менее ровно и спокойно.
Да и этого, обосравшегося, Массуд заставил отмыться за повозкой. Потому что всех своей вонью достал: даже из раненных стражников кто-то очнулся и забранился, чтоб отодвинулся.
- Жопу песком подотри! – глава стражи вездесущий не умолчал.
Засыпать с ранами, со ступнями, песком изрезанными, которые так и так задевала, Ише было тяжело. Ещё и кожа болела, сожженная солнцем пустыни. То есть, так казалось. Только прилегла – и вскоре уснула.
Ночью шёпот рядом совсем разбудил. Один из слуг шепнул другому, что трус наступил на змею, а Махавир собственноручно кровь отсосал с ядом и выплюнул.
- Боги наказали его! – проворчал раненный.
- Меня или его? – проворчал Махавир, совершавший обход.
Тишина наступила нервная и смущённая.
Ночью глава охраны, самый сильный из вооружённых, да и просто единственный хороший кшатрий в выжившем караване, никогда не спал. Совершал обход. Почти на месте не сидел, напряжённо вслушивался и вглядывался в темноту. Утром самолично ухаживал за раненными. Показывал слугам несколько ударов мечом. Заставлял несколько часов нести оружие прямо в руке, чтобы тело привыкло. Спал днём, в повозке с раненными, всего лишь несколько часов, доверив охрану на время Массуду.
Вскоре тот будил его – и Махавир снова смотрел раненных, перекусывал на ходу, снова показывал слугам один или несколько выпадов, опять заставлял по нескольку часов тащить оружие прямо в руках. Быки и лошади от людей шарахались, Массуд хмурился, но молчал. Да, впрочем, остаться совсем безоружными и неумелыми к визиту новой шайки разбойников не хотел никто. Иша тоже подсматривала за движениями новобранцев, хотя не решалась подойти.
Во вторую ночь, когда замученная смущением и потребностями тела, решилась отойти по нужде, она случайно попалась за этим неловким делом Махавиру. Длинная юбка сколько-то спасла её честь – если о чести можно было теперь говорить вообще – но вот мерзкий глава стражи едва не прирезал. Принял в темноте за вражеского разведчика. Сразу и лезвие к шее толкнул. Если бы Иша не пискнула от ужаса – быть бы ей в ту ночь убитой.
- Девка наша, что ли? – проворчал ретивый охранник.
- Я-я-я… - на большее сил у несчастной не хватило.
Сердце сжималось от ужаса, когда лезвие щипало шею. Да и стекало что-то тёплое, густое по шее, прямо в вырез – и становилось ещё хуже.
«Умру теперь?» - подумала, дрожа.
И застонала, когда лезвие впилось глубже.
Но тут Махавир оружие убрал. И подхватил за локоть падающее тело.
Иша очнулась, когда ей в глаза бил свет факела, а кусок мокрой ткани лез между груди. Заорав, пнула сидевшего рядом мужчину. Потом узнала Махавира. Увидела окровавленный кусок ткани у него в руке.
- Дура! – проворчал он.
Швырнул ткань к её ногам и ушёл.
Иша заплакала. Было ужасно больно в порезанной шее. Ужасно стыдно.
«И теперь, кажется, у меня останется новый шрам» - подумала она, задрожав.
Снова кровь потекла, перепугав девушку ещё больше.
«Или я вообще умру в эту ночь?!»
На всхлипы её – или бранью кшатрия разбуженный – пришёл Массуд. Сразу ситуацию оценил. Присел у плачущей – та торопливо отодвинулась – горшочек с мазью подобрал. Ткань поднял, оглядел прилипший к крови свежей песок. Вздохнув, оторвал край от своей накидки, из ткани дорогой, нежной. Большой кусок отодрал. Смазал мазью и, протянувшись, раненной, замершей напугано, шею обвязал. Потом оторвал ещё кусок и бросил на калении ей.
- На, оботрись. Не пугай людей, - и ушёл.
Ругаться на кшатрия.
Иша притихла, прислушавшись.
Нет, только упрекнул. Коротко. И спать ушёл.
Вздохнув – шею неприятно защипало – раненная сплюнула на обрывок дорогой ткани и стала утирать кровь, залившую грудь. Спасибо главе каравана, ткань накидки была нежной, не царапала и без того обожжённое солнцем тело.
Протирая живот под грудью, Иша приметила идущего Махавира, пялившегося на неё. Торопливо прекратила. И ушла спать под повозку, когда он прилично отошёл. Подальше от него.
Хотя вскоре мучитель заглянул под повозку вместе с факелом, заставив девушку напугано сжаться.
- Когда тронемся – пищи громче, а то вдруг переедем, - «успокоил» он её.
- Ненавижу тебя! – вырвалось у неё.
- Да мне-то что? – ухмыльнулся мужчина, - Ненавидь.
И, выпрямившись, дальше ушёл в обход.
Она облегчённо выдохнула.
«Кажется, ушёл»
Но он вдруг сказал, отойдя:
- Ненавидь, если так нравится.
«На что это он намекал?!» - она возмущённо села.
То есть, попыталась. Ударилась головой о дно повозки, закричала от боли. А ещё и кровь из раны хлынула.
Её, орущую от боли и страха, вытащили из-под повозки Махавир и старый слуга. Удалось это не сразу – напуганная билась и вырывалась, кусала тянущиеся к ней руки.
Далась только Массуду, который потребовал рану потревоженную показать. Махавир тоже требовал, но она упорно кусалась. Ей, разумеется, уточнили, что она как безмозглый кизяк, визгливый попугай и дочь скорпионов. На упоминании пустынных убийц Иша притихла, довольно решив:
«Наверное, на этот раз я сильно его укусила».
Но дрожала, когда глава каравана осматривал её. Хотя, честь и хвала ему, он только легонько сжал пальцами её плечо, а другой рукою волосы густые прямые подхватил, тела девушки напуганной не касаясь, просто волосы осторожно отлепил и поднял над её головой, намокшие в крови.
Спать её отправили к быку, чтобы Махавир во время обхода за ней присматривал. Она от такого решения Массуда задрожала.
- Если будешь подыхать – я тебе колыбельную спою, - ухмыльнулся мерзавец.
- Лучше молитву, - серьёзно сказал Массуд.
Нет, улыбнулся краешками губ.
Кажется, он был единственным, кто понимал злые шутки строптивого воина. Или даже считал их смешными.
Но Иша не легла. Она сначала нашла кхору первого убитого врага, а потом уже пристроилась у быка. Махавир, найдя её при обходе, сжимавшую в тонких окровавленных пальцах рукоять, только ухмыльнулся. И дальше пошёл.
Днём Вишан, грустно посмотрев на перевязанную шею Иши, сказал:
- Тебе повезло, что попалась Махавиру.
- Чего?! – возмутилась она, - Да он хотел меня убить!
Слуги, шедшие близ животных, с оружием в руках – Махавир заставил – настороженно притихли.
Юноша серьёзно возразил:
- Если бы он хотел тебя убить – зарезал бы на месте.
- Да он меня и так едва не зарезал! – раненную трясло от ужасных воспоминаний.
- Нет, Махавир умеет контролировать силу нажима и удара. Хочет – манго себе почистит, подброшенный, хочет – голову отрежет. К тому же, он хорошо слышит в темноте. Другой бы тебя просто убил. А он только захотел проверить.
- Н-не может такого быть! – Иша судорожно сжала рукоять своего большого меча.
Железяка была ужасно тяжёлой, но рядом ходил глава стражи.
«Хотя он сильнее» - подумала она со вздохом.
- Так мы его потому и наняли, что он – отличный воин. Из тридцати семи охранников только у него одного ни одной раны нет.
Тут Вишан взвыл – незаметно подошедший к ним со спины кшатрий отвесил ему солидную затрещину.
- Если бы не те тридцать шесть воинов, большинство из которых подохли, защищая вас, из каравана бы не выжил ни один!
На девушку, настороженно притихшую, посмотрел, криво улыбнулся:
- Ну, разве что кое-кто один. Но я не уверен, что ей бы такая жизнь понравилась.
- К счастью, на нас не напал Бабер с его сворой, - к ним подошёл Массуд, желая отвлечь сердитого кшатрия от избиения его брата, - Боги нас сберегли, - ладони сложив, повернулся назад, откуда ушли, - И те доблестные воины. Хвала им! – голову склонил.
- Нда уж, когда Аджиит Сингх объявил охоту за головой Бабера, этот трус стал более избирателен в поиске жертв, - Махавир головой качнул, потом нахмурился. - Но я всё равно не смогу успокоиться, покуда мы не доберёмся до города, - и дальше пошёл, оглядывая окрестности.
- А кто такой Аджиит Сингх? – тихо спросила Иша у Вишана, когда и Массуд отошёл, потеряв к ним интерес.
- Это глава воинов раджи Шандара, - юноша смущённо поправил тюрбан. - Но, наверное, Махавир прав: вряд ли Шандар будет надолго отпускать своего лучшего воина на охоту за бандитами. Скорее уж, будет держать при себе.
Они сколько-то шли рядом. Вишан покосился на меч, который девушка тащила прямо в руках. Нет, уже волочила лезвием по песку.
- Может, тебе ножны поискать? – внезапно предложил он. - Хотя бы одолжу на время.
- Нет, - Иша вздохнула. - Пусть уж привыкают руки.
Она сама уже обнаружила, что меч убитого Лакшмана был страшно тяжёлым. Нет, за брата Кирана совесть её не мучила – тот сам согласился поучаствовать в расправе, задуманной её врагом. Просто этот большой меч был ужасно неудобным и тяжёлым. Но он теперь принадлежал ей. Он мог ей защитить. Только он.
«Смешно!» - подумала она, криво усмехнувшись.
Махавир, объезжавший караван на лошади, посмотрел в тот миг на неё, но промолчал. Умчался проверять окрестности.
Иша вздохнула, снова покосилась на меч. В пылу боя, а так же после расправы Кирана, она совсем не чувствовала тяжесть подхваченного оружия. Просто… схватила. Просто наносила удар. Один за другим. Но в простое время эта пакость была ужасно тяжёлой.
Три мужа для Кизи
Книга 7-я
Добро и зло враждуют: мир в огне.
А что же небо? Небо – в стороне.
Проклятия и яростные гимны
Не долетают к синей вышине.
Омар Хайям
Глава 100. Камень 100-ый
Когда я уже бельё собрала просохшее, и мы обратно шли через лес, по дороге вдруг натолкнулись на Мохана, прислонившегося к дереву. В нашу сторону он не смотрел, жуя какую-то траву. Но как будто ждал именно нас.
Садхир почему-то не удивился, когда его увидел. Ступил ко мне – юноша тут же сердито посмотрел на нас – и осторожно забрал из моих рук выстиранную одежду, моих рук и груди не задев.
- Поговорите тут, - улыбнулся. - Я вперёд пойду.
И спокойно ушёл, оставив меня с другим мужчиной!
Мохан взглядом его проводил, не смотря на меня. Выждал сколько-то. Траву разжёванную и помятую сплюнул. Ступил ко мне. Что-то во взгляде его напугало меня. Отступила невольно на шаг.
- Что, я вам помешал? – сердито юноша спросил.
- Н-нет.
Он медленно, мрачно шёл ко мне. Невольно отступила назад. Отчего-то испугалась его, увидев этот яростный огонь в глазах.
Мохан продолжал на меня наступать. Пока в дерево не вжал.
- Ты чего?..
Он мне рот поцелуем заткнул. Жадным. Напугалась. Не сразу ответила.
А он… вдруг ухватил мой подол. Задрал.
- Мохан… - смущённо сжала его накидку, - Давай, не здесь? Люди ходя…
Он опять мне рот заткнул, сминая мои губы. Ноги развёл.
Я сжалась, почувствовав его твёрдый орган.
- Не…
Он опять поцеловал меня жадно. И ворвался внутрь меня. Сердитый. Резкий. Грубый. Неистовый. Заставив от боли застонать. Но он не видел меня. Совсем не замечал ни меня, ни мои слёзы. Он видел только свою злость.
Потом отпустил меня, помятую, заплаканную. Сердито посмотрел на меня и мои слёзы. Коротко бросил:
- Ненавижу вас всех!
И… просто ушёл.
Упала на колени, заплакав. Он не вернулся, даже всхлипы мои услыхав. Оставил меня одну. Он просто ушёл!
Растянулась на земле, зарыдав.
Разве я хотела ему изменять? Разве я хотела спать с ними тремя?! Это Поллав решил всё за меня! Но почему Мохан во всём обвиняет меня?!
Когда медленно в дом вошла, пряча заплаканные глаза, Поллав поднялся. Сухо спросил:
- Кто?..
Испуганно посмотрела на поднявшегося главу семьи.
- Кто одежду твою помял? – он сжал кулаки.
Глаза опустила.
- М-мохан.
Старший муж обратно на место сел. Ах, если меня насилует его брат, то ему всё равно?!
А Мохан молчал, жареную рыбу жуя. И Садхира рядом не было.
Всхлипнув, выскочила из дома.
Во дворе его тоже не было. Только корова отдыхала.
Заплакав, упал на колени возле неё.
- Жена! – рявкнул Поллав, из дома выходя, - Приготовь поесть!
Посмотрела на него напугано.
- Ты с утра развлекалась. Теперь выполняй свой долг!
Заплакав, поднялась, прошла мимо него.
Никто не заступится за меня сейчас! Да даже Садхир не заступится за меня! Он тогда Поллаву не помешал, когда тот решил меня купить у Яша для троих!
Тихо всхлипывая, молча еду готовила. Быстро.
Их уже Анкер рыбой угостил! Могли бы не приставать ко мне!
Но Поллав сердито молчал. И Мохан растянулся возле брата, будто уснул. Мерзавец!
А на обеде ревнивец ворчал, что вся еда пересолена. Даже сладкий кхир.
Я сидела в стороне от них, в стороне от еды. Опираясь о стену. Голову запрокинув и глаза закрыв. Не хотела видеть их.
- Кхир должен быть сладким!
Вскрик.
Покосилась на них.
Мохан отодвигался от старшего брата, потирая голову.
- Но она еду пересолила! Всю!
- Что ты ей ляпнул такого, что она плачет до сих пор? – проворчал глава семьи.
Отвернулась, плача глаза. Опять на них вступили слёзы.
В дом вошёл Садхир. Невольно посмотрела на него, с тоской.
Если я тебе дорога, защити! Забери меня от них, Садхир!
Он на нас посмотрел. На моём лице взгляд его задержался. Губы сердито куснул. К брату шагнул младшему – тот напрягся – замахнулся.
- Жестокий брахман! – усмехнулся Мохан, - Ай-яй!
Сын брахмана сжал кулаки. Зубы сжал. Шумно выдохнул. Но… за меня не заступился.
Все они одинаковые. Зря я не ушла с Сибасуром, когда тот предлагал.
Запрокинула голову на стену, снова сомкнула веки.
Теперь-то что? Я осталась одна. Одна, хотя трое в доме мужчин.
Когда они доели, я выкинула банановые листья. И к корове пошла. Упала возле неё. Голову обхватила, прижалась, пряча лицо.
Садхир, вышедший из дома, меня заметил. Я сжалась напугано.
Он сжал кулаки. Нахмурился.
Видела боль в его глазах. Но брата бить он не пошёл. Даже он. Даже сейчас. Он никогда…
Отвернулась и прижалась к корове.
Кажется, Мохан выходил. Не знаю, смотрел ли на меня. Хотел ли теперь на меня смотреть? Да, впрочем, мне стало всё равно. Просто Поллав во двор выходил, звал бинкара, ругался, что не откликается, и куда-то ушёл.
Интересно, как там сестра?.. Надеюсь, хотя бы у неё всё будет хорошо?..
Потом я заснула, обнимая корову, прижавшись к её тёплому боку. Её я не боялась совсем. Хотя бы её…
***
Два дня через пустыню. В самое пекло прятались, жавшись друг к другу в повозках – и Ише пришлось терпеть присутствие провонявших потом и кровью мужчин – потом шли. Хотя милосердный глава каравана, уже поредевшего, ей позволил ехать на повозке.
- Вашу благодарность вернёте в схватке!
Мужчины и юная женщина сложили ладони у груди. А парнишка-трус расплакался. Его, ногу проткнувшего, пока догонял, тоже пустили присесть.
И многим из слуг позволил ехать на повозке милосердный глава каравана. Чтобы силы берегли. Животные-то присмиревшие уже после схватки, подзабывшие запах крови и трупы, оставшиеся позади, шли более-менее ровно и спокойно.
Да и этого, обосравшегося, Массуд заставил отмыться за повозкой. Потому что всех своей вонью достал: даже из раненных стражников кто-то очнулся и забранился, чтоб отодвинулся.
- Жопу песком подотри! – глава стражи вездесущий не умолчал.
Засыпать с ранами, со ступнями, песком изрезанными, которые так и так задевала, Ише было тяжело. Ещё и кожа болела, сожженная солнцем пустыни. То есть, так казалось. Только прилегла – и вскоре уснула.
Ночью шёпот рядом совсем разбудил. Один из слуг шепнул другому, что трус наступил на змею, а Махавир собственноручно кровь отсосал с ядом и выплюнул.
- Боги наказали его! – проворчал раненный.
- Меня или его? – проворчал Махавир, совершавший обход.
Тишина наступила нервная и смущённая.
Ночью глава охраны, самый сильный из вооружённых, да и просто единственный хороший кшатрий в выжившем караване, никогда не спал. Совершал обход. Почти на месте не сидел, напряжённо вслушивался и вглядывался в темноту. Утром самолично ухаживал за раненными. Показывал слугам несколько ударов мечом. Заставлял несколько часов нести оружие прямо в руке, чтобы тело привыкло. Спал днём, в повозке с раненными, всего лишь несколько часов, доверив охрану на время Массуду.
Вскоре тот будил его – и Махавир снова смотрел раненных, перекусывал на ходу, снова показывал слугам один или несколько выпадов, опять заставлял по нескольку часов тащить оружие прямо в руках. Быки и лошади от людей шарахались, Массуд хмурился, но молчал. Да, впрочем, остаться совсем безоружными и неумелыми к визиту новой шайки разбойников не хотел никто. Иша тоже подсматривала за движениями новобранцев, хотя не решалась подойти.
Во вторую ночь, когда замученная смущением и потребностями тела, решилась отойти по нужде, она случайно попалась за этим неловким делом Махавиру. Длинная юбка сколько-то спасла её честь – если о чести можно было теперь говорить вообще – но вот мерзкий глава стражи едва не прирезал. Принял в темноте за вражеского разведчика. Сразу и лезвие к шее толкнул. Если бы Иша не пискнула от ужаса – быть бы ей в ту ночь убитой.
- Девка наша, что ли? – проворчал ретивый охранник.
- Я-я-я… - на большее сил у несчастной не хватило.
Сердце сжималось от ужаса, когда лезвие щипало шею. Да и стекало что-то тёплое, густое по шее, прямо в вырез – и становилось ещё хуже.
«Умру теперь?» - подумала, дрожа.
И застонала, когда лезвие впилось глубже.
Но тут Махавир оружие убрал. И подхватил за локоть падающее тело.
Иша очнулась, когда ей в глаза бил свет факела, а кусок мокрой ткани лез между груди. Заорав, пнула сидевшего рядом мужчину. Потом узнала Махавира. Увидела окровавленный кусок ткани у него в руке.
- Дура! – проворчал он.
Швырнул ткань к её ногам и ушёл.
Иша заплакала. Было ужасно больно в порезанной шее. Ужасно стыдно.
«И теперь, кажется, у меня останется новый шрам» - подумала она, задрожав.
Снова кровь потекла, перепугав девушку ещё больше.
«Или я вообще умру в эту ночь?!»
На всхлипы её – или бранью кшатрия разбуженный – пришёл Массуд. Сразу ситуацию оценил. Присел у плачущей – та торопливо отодвинулась – горшочек с мазью подобрал. Ткань поднял, оглядел прилипший к крови свежей песок. Вздохнув, оторвал край от своей накидки, из ткани дорогой, нежной. Большой кусок отодрал. Смазал мазью и, протянувшись, раненной, замершей напугано, шею обвязал. Потом оторвал ещё кусок и бросил на калении ей.
- На, оботрись. Не пугай людей, - и ушёл.
Ругаться на кшатрия.
Иша притихла, прислушавшись.
Нет, только упрекнул. Коротко. И спать ушёл.
Вздохнув – шею неприятно защипало – раненная сплюнула на обрывок дорогой ткани и стала утирать кровь, залившую грудь. Спасибо главе каравана, ткань накидки была нежной, не царапала и без того обожжённое солнцем тело.
Протирая живот под грудью, Иша приметила идущего Махавира, пялившегося на неё. Торопливо прекратила. И ушла спать под повозку, когда он прилично отошёл. Подальше от него.
Хотя вскоре мучитель заглянул под повозку вместе с факелом, заставив девушку напугано сжаться.
- Когда тронемся – пищи громче, а то вдруг переедем, - «успокоил» он её.
- Ненавижу тебя! – вырвалось у неё.
- Да мне-то что? – ухмыльнулся мужчина, - Ненавидь.
И, выпрямившись, дальше ушёл в обход.
Она облегчённо выдохнула.
«Кажется, ушёл»
Но он вдруг сказал, отойдя:
- Ненавидь, если так нравится.
«На что это он намекал?!» - она возмущённо села.
То есть, попыталась. Ударилась головой о дно повозки, закричала от боли. А ещё и кровь из раны хлынула.
Её, орущую от боли и страха, вытащили из-под повозки Махавир и старый слуга. Удалось это не сразу – напуганная билась и вырывалась, кусала тянущиеся к ней руки.
Далась только Массуду, который потребовал рану потревоженную показать. Махавир тоже требовал, но она упорно кусалась. Ей, разумеется, уточнили, что она как безмозглый кизяк, визгливый попугай и дочь скорпионов. На упоминании пустынных убийц Иша притихла, довольно решив:
«Наверное, на этот раз я сильно его укусила».
Но дрожала, когда глава каравана осматривал её. Хотя, честь и хвала ему, он только легонько сжал пальцами её плечо, а другой рукою волосы густые прямые подхватил, тела девушки напуганной не касаясь, просто волосы осторожно отлепил и поднял над её головой, намокшие в крови.
Спать её отправили к быку, чтобы Махавир во время обхода за ней присматривал. Она от такого решения Массуда задрожала.
- Если будешь подыхать – я тебе колыбельную спою, - ухмыльнулся мерзавец.
- Лучше молитву, - серьёзно сказал Массуд.
Нет, улыбнулся краешками губ.
Кажется, он был единственным, кто понимал злые шутки строптивого воина. Или даже считал их смешными.
Но Иша не легла. Она сначала нашла кхору первого убитого врага, а потом уже пристроилась у быка. Махавир, найдя её при обходе, сжимавшую в тонких окровавленных пальцах рукоять, только ухмыльнулся. И дальше пошёл.
Днём Вишан, грустно посмотрев на перевязанную шею Иши, сказал:
- Тебе повезло, что попалась Махавиру.
- Чего?! – возмутилась она, - Да он хотел меня убить!
Слуги, шедшие близ животных, с оружием в руках – Махавир заставил – настороженно притихли.
Юноша серьёзно возразил:
- Если бы он хотел тебя убить – зарезал бы на месте.
- Да он меня и так едва не зарезал! – раненную трясло от ужасных воспоминаний.
- Нет, Махавир умеет контролировать силу нажима и удара. Хочет – манго себе почистит, подброшенный, хочет – голову отрежет. К тому же, он хорошо слышит в темноте. Другой бы тебя просто убил. А он только захотел проверить.
- Н-не может такого быть! – Иша судорожно сжала рукоять своего большого меча.
Железяка была ужасно тяжёлой, но рядом ходил глава стражи.
«Хотя он сильнее» - подумала она со вздохом.
- Так мы его потому и наняли, что он – отличный воин. Из тридцати семи охранников только у него одного ни одной раны нет.
Тут Вишан взвыл – незаметно подошедший к ним со спины кшатрий отвесил ему солидную затрещину.
- Если бы не те тридцать шесть воинов, большинство из которых подохли, защищая вас, из каравана бы не выжил ни один!
На девушку, настороженно притихшую, посмотрел, криво улыбнулся:
- Ну, разве что кое-кто один. Но я не уверен, что ей бы такая жизнь понравилась.
- К счастью, на нас не напал Бабер с его сворой, - к ним подошёл Массуд, желая отвлечь сердитого кшатрия от избиения его брата, - Боги нас сберегли, - ладони сложив, повернулся назад, откуда ушли, - И те доблестные воины. Хвала им! – голову склонил.
- Нда уж, когда Аджиит Сингх объявил охоту за головой Бабера, этот трус стал более избирателен в поиске жертв, - Махавир головой качнул, потом нахмурился. - Но я всё равно не смогу успокоиться, покуда мы не доберёмся до города, - и дальше пошёл, оглядывая окрестности.
- А кто такой Аджиит Сингх? – тихо спросила Иша у Вишана, когда и Массуд отошёл, потеряв к ним интерес.
- Это глава воинов раджи Шандара, - юноша смущённо поправил тюрбан. - Но, наверное, Махавир прав: вряд ли Шандар будет надолго отпускать своего лучшего воина на охоту за бандитами. Скорее уж, будет держать при себе.
Они сколько-то шли рядом. Вишан покосился на меч, который девушка тащила прямо в руках. Нет, уже волочила лезвием по песку.
- Может, тебе ножны поискать? – внезапно предложил он. - Хотя бы одолжу на время.
- Нет, - Иша вздохнула. - Пусть уж привыкают руки.
Она сама уже обнаружила, что меч убитого Лакшмана был страшно тяжёлым. Нет, за брата Кирана совесть её не мучила – тот сам согласился поучаствовать в расправе, задуманной её врагом. Просто этот большой меч был ужасно неудобным и тяжёлым. Но он теперь принадлежал ей. Он мог ей защитить. Только он.
«Смешно!» - подумала она, криво усмехнувшись.
Махавир, объезжавший караван на лошади, посмотрел в тот миг на неё, но промолчал. Умчался проверять окрестности.
Иша вздохнула, снова покосилась на меч. В пылу боя, а так же после расправы Кирана, она совсем не чувствовала тяжесть подхваченного оружия. Просто… схватила. Просто наносила удар. Один за другим. Но в простое время эта пакость была ужасно тяжёлой.
