Елена Свительская
Ветер моих фантазий. Книга 2
- О, Ки Ра! – приветствовала его, когда снова переступил порог моей комнаты. - Ты что-то забыл?
- Тэлэпат, - ухмыльнулся парень, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь.
- А что забыл-то?
- Этоо… анооо… - забормотал он, встрёпывая свои и без того лохматые волосы. - Слово забыл!
Пошарил в карманах и достал мобильник. Постучал по краешку ногтём.
- Взять мой номер? – сообразила я.
- Хай, - серьёзно кивнул он, мотнул головой и прояснил: - Да.
- Как японец говоришь, - ухмыляюсь.
Улыбка застыла на его лице. И весь он будто окаменел.
- Я не знал японский язык! – торопливо сказал кореец через несколько секунд гнетущей тишины.
- Дорамы смотрел? – смеюсь.
- Хээ?.. – недоумённо вскинул брови.
Теперь я уже застыла, уставившись на него.
Этоо… аноо… хай в смысле «да» и «понял», «слушаю»… хээ?.. Это ж японские междометия! Я их в дорамах несколько раз слышала, когда меня Лерка соблазняла-таки смотреть. Причём, в японских дорамах. А Ки Ра вроде как кореец. Но в минуты волнения вдруг использовал несколько японских слов?.. Или и в корейском есть что-то похожее?..
- Что я смотрел? – уточнил парень напряжённо.
Я исправилась, назвав в единственном числе:
- Дорама.
- Ааа… - ухмыльнулся вторично нагрянувший незваный гость. - Дорама! Я смотрел!
Или же Ки Ра какую-то часть своей жизни прожил в Японии?.. Но, впрочем, даже если он и жил там, судя по реакции, говорить о том не намерен. Ладно, притворюсь, будто не подозреваю ни о чём таком.
Тут у него внезапно зазвонил телефон. Он недоумённо глянул на экран, потом с некоторой заминкой всё-таки нажал приём, поднёс к уху.
- Нихао.
Вслушался в речь говорившего. Потом растерянно уточнил:
- Макото? Донна Макото?..
И речь его звучала уже как-то иначе. Вроде не похоже на китайский язык. Хотя «нихао» - это вроде бы приветствие. Я в китайских дорамах его слышала – Лера мне подсовывала и их. Но… Макото… звучит уже как-то иначе, что ли?
- Макото?! – вскричал вдруг Ки Ра. - Доо ситаноо?..
Кстати, в Сэйлор Мун воина юпитера звали в будничной жизни Макото Кино. Тьфу, ещё и эту давнюю анимэшку вспомнила! Но… Макото… это же имя?.. Японское имя? Ки Ра, что ли, с японцем каким-то говорит?.. И… та другая фраза… он сказал на японском?!
Видимо, я слишком пристально разглядывала парня. Он сразу ляпнул:
- Айн момент! – и поспешно сбросил вызов.
- Звонят всякие… - проворчал Ки Ра как-то почти без акцента, видимо, у кого-то часто уже слышал, потом повернулся ко мне: - Ты меня приглашать гулять. Через неделю, на выходной. Где? Когда? Напиши! – набрал номер, видимо, свой – и показал мне экран.
- Сейчас запишу! – потянулась за своим мобильником.
Уже предпоследнюю цифру перепечатала, как его телефон… пукнул. Ну, Ки Ра! Звуковое уведомление в твоём стиле. Э… э?!
Я, конечно, восточных языков намеренно не учила, но всё-таки поняла всплывшую надпись. Иероглиф. И слово… записанное катаканой. Моргнула недоумённо.
Ки Ра посмотрел на меня встревожено, торопливо развернул мобильник к себе.
- Сообщать о новом эсэмэс, - щёлкнул по паре клавиш – и снова показал мне свой набранный номер.
Я записала.
Уведомление, значит? Новое смс? Тогда, быть может, что-то вроде «новое сообщение»?.. Тот иероглиф – это «новый». А второе слово – «сообщение»? Но почему оно записано катаканой?
Мама заглянула в комнату – за ней всплыла бодрая речь диктора новостей – и приветливо осведомилась:
- Кирра, обедать будешь? Ну… хочешь есть?
- Нет, нет! – торопливо замахал руками тот. - Я быстро зашёл!
Бодро сказала:
- Пойдём, провожу тебя.
Не то, чтобы мне хотелось сейчас куда-то вылезать из постели, но я подозревала, что тот незнакомый ему человек ещё раз позвонит. И хотела бы ещё раз вслушаться, как парень будет ему говорить. Просто… Лера сказала, что имя у него корейское. Но я как будто слышала в его речи несколько японских слов. Кореец, который ещё и по-японски говорит. Ну, а почему бы и нет?.. Хотя, нет. Ки Ра как будто что-то скрывал, а меня это интриговало.
И мы пошли его провожать. Я и мама за компанию. Ки Ра шёл медленно, хотя вроде торопился. Или… это он обо мне заботится, раненной? Чтобы двигалась неторопливо? Мило, если так. Очень мило.
Когда мы проходили мимо родительской комнаты, дверь была открыта. И диктор строго вещал с телевизора о какой-то разоблачённой недавно мафиозной группировке. Ки Ра случайно скользнул взглядом по открытой двери, по обстановке комнаты. Или его привлекло мельтешение сменяющихся кадров на экране телевизора?..
- …Обманывали женщин ради сбора абортивного материала. Женщины делали аборт…
Ки Ра вдруг побелел, отшатнулся назад. Вскинул руку, ища за что уцепиться. Но ничего не нашарил, рухнул на пол. Дыхание у парня сбилось, взгляд стал какой-то пугающий.
- Ки Ра! – испуганно бросилась к нему, упала возле парня на колени, за плечи встряхнула.
Он дышал тяжело, смотря куда-то будто сквозь меня. Бледное лицо, капли пота по лбу. Расползающиеся разводы на рубашке у подмышек и запах пота оттуда.
- …Говорили, будто у младенца неизлечимая болезнь, и лучше от плода избавиться…
- Что с тобой?! Ответь, Ки Ра!
Он трясся от ужаса, смотря, но не видя меня.
- …Точное число обманутых женщин неизвестно…
- Ки Ра! – снова встряхнула его.
Он встрепенулся, но посмотрел не на меня, а обратно в комнату с раскрытой дверью.
- …Младенцы, которые могли бы жить, вполне здоровые, были убиты из-за экспериментов учёных по разработкам новых лекарственных и косметических средств…
У парня задрожали руки. Он поднял трясущуюся левую, судорожно сжимая рубашку над сердцем. Ох, у него что… сердечный приступ?!
Мама бросилась к комнате, заглянула внутрь. Поморщилась и торопливо дверь захлопнула. Грустно к нам повернулась:
- Там были кадры с абортированным ребёнком. Страшное зрелище.
Бедного Ки Ра трясло.
- Мам! У него, похоже, сердечный приступ!!! – умоляюще посмотрела на неё.
Она же взрослая! Она должна что-то сделать! А я не понимаю… не понимаю, что надо сделать…
- Скорая! – всплеснула руками мама. - Я сейчас скорую позову! – и бросилась за радиотелефоном. Сначала в свою комнату с отцом, но, запоздало вспомнила, покосилась на трясущегося гостя – и кинулась в комнату бабушки с дедушкой. Чтобы больше несчастного не беспокоить.
Я запоздало вспомнила, что этих несчастных младенцев, кажется, расчленяют, чтобы достать из материнского тела. Что-то жуткое такое та одноклассница рассказывала, когда всем звонила в панике. Маленький расчленённый детский труп. Если уже подрос и не вылазит из матки. И что у зародыша к этому времени уже могла сформироваться нервная система, могло начать биться сердце. Парню могло поплохеть от такого зрелища. Но…
Отчаянно посмотрела на бедного Ки Ра, которому лучше так и не стало.
И мне только одно пришло в голову. Больше ничего.
Крепко его обняла и притянула к себе. Стала гладить по спине. Только бы успокоился! Ну, хотя бы заметил, что я здесь, я рядом с ним, что он не один. Может, ему это облегчит его страдания? Что он сейчас не один?
Он всё ещё трясся. Вспотел. Но чем дольше я его обнимала и гладила, тем ровнее становилось у него дыхание. Хотя и медленно.
- Скорую позвала! – выбежала в коридор мама.
И притормозила, увидев нас в такой позе. Впрочем, ничего не сказала. Пробежалась на кухню. Потом в комнату бабушки с дедушкой. Потом к нам с аптечкой. Потом треснула себя по лбу и побежала с аптечкой обратно. Потом на кухню. Потом к нам. Опять на кухню. И к нам со стаканом воды. Кажется, у мамы самой истерика началась. И Ки Ра всё ещё не в себе. И единственным сколько-то здравомыслящим человеком в этой квартире осталась я.
Жуткое ощущение, когда только ты тут можешь мыслить серьёзно. Когда рядом человеку дурно. Может даже, он сейчас умирает от сердечного приступа. А я не знаю, что сделать. Я ничем помочь ему не могу! Только глупо сидеть рядом, обнимать и гладить, гладить. Это, наверное, бесполезно, но я больше ничего не умею. Я совсем ничего не умею.
Парень дёрнулся.
Совсем?.. Умирает?!
Заплакав, обняла его ещё крепче.
А всё-таки… страшно быть взрослым. Страшно, когда ты единственный в порядке, а рядом беззащитное существо страдает. И даже не знаешь, что сделать. Это… это испытывала моя мама с нами?.. Это испытывают взрослые рядом с детьми?..
Ки Ра вдруг уткнулся лицом в моё плечо. И я почувствовала, как моя кофта намокает. Это… его слёзы? Или кровь идёт?!
Уже свои руки дрожать начали. Трясущимися руками осторожно лицо его обхватила, подняла. Он смотрел на меня. Отчаянно. Он… плакал. Взрослый парень, мужчина почти или уже, но… он сейчас плакал. Он был настолько потерян, что даже забыл смутиться. Совсем ни о чём не думал.
Снова его обняла и крепко прижала к себе. Снова по спине погладила. По лохматым волосам.
- Ну-ну… успокойся, Ки Ра! Успокойся, пожалуйста…
Я потом уже не понимала, что несла. Сидела, обнимала его одной рукой, гладила другой. Он ещё какое-то время ревел, страшно, потом вроде стал успокаиваться, трястись перестал. Просто страшно было оставлять его одного в таком состоянии. И будто бы надо было его успокаивать?..
Дверной звонок отрезвил нас. Бледная мама, только что смотревшая на нас, прислонившись к стене поодаль, со стаканом воды в руке, отправилась к дверям. Со стаканом. Впустила мужчину-санитара и женщину-медсестру.
- Мальчик… нерусский… кажется, сердечный приступ. Разволновался. Там по телевизору гадость показывали. Он увидел, - торопливо тараторила она.
Ки Ра дёрнулся, услышав чужие голоса. Торопливо отстранился, утёр слёзы. И, быстро посмотрев на врача, повернулся к прихожей, рукой указал туда.
- Ээ… что? – мужчина нахмурился.
- Аа, рюкзак там его! Он там рюкзак оставил, когда зашёл! – сообразила моя мама – и за рюкзаком кинулась.
- По-русски парень говорит? – серьёзно спросил врач, присаживаясь на пол рядом с нами.
- Говорит, - едва слышно выдохнула я.
- Отлично! – мужчина улыбнулся. - Хотя бы расспросить сможем, что за неприятные ощущения его беспокоят.
Тут к нам подскочила моя мама, с рюкзаком. Ки Ра руку к нему протянул – и мама торопливо опустила его вещь рядом. Сглотнув, парень молнию расстегнул. Достал крайнюю, со стороны лежащую, красную, тонкую папку. Врачу отдал.
- Там смотреть. Пожалуйста.
Врач развернул. Я успела краем глаза заметить русский текст. На три четверти листа формата А4 примерно. Там ещё цифры какие-то были. Может, телефон, куда звонить? Но… выходит, что у Ки Ра хроническая какая-то болезнь? Раз он при себе что-то записанное на русском таскает? Раз врачу отдал?
Грустно на парня посмотрела. Он устало прислонился к стене, запрокинув голову. Руку, которой рубашку сжимал, опустил на пол. Вторая упала ему на колени. Значит, чем-то давно болен. Или серьёзно. Но… он выглядел таким крепким! Совсем здоровым…
- Значит, порок сердца, - сказал врач, быстро дочитав текст.
Папку закрыл, положил обратно в рюкзак. Там зашарил во внутреннем кармане-сетке, достал баночку-контейнер с несколькими отделениями, в которых глухо что-то об стенки ударялось. Положил возле парня. Медсестру попросил достать прибор для кардиограммы. У Ки Ра спросил, что его беспокоит сейчас.
- Как обычно, - ответил тот тихо.
Он уже выглядел спокойным.
- Что беспокоило? Боли? Аритмия? То есть… боль? Аритмия? Другие неприятные ощущения?
- Боли… нет, - глухо ответил парень. - Сердце норма. Испуг был. Сильный испуг.
- Испуг?.. – врач на мою маму посмотрел.
- Там новости по телевизору были, - торопливо объяснила та. - Там были кадры абортированного ребёнка. Он видел.
- А, понятно, - врач серьёзно кивнул.
Медсестра тем временем села возле нас, расстегнула рубашку парня, приподняла футболку – и меня придержать попросила – стала лепить на грудь Ки Ра металлические присоски с резиновыми шариками, от которых провода к какому-то прибору шли. И на запястья, и голени ему какие-то большие прищепки с проводами налепила.
- Сейчас помолчите, пожалуйста.
- Без разговоров, - врач уточнил.
Я невольно посмотрела на присоски и обнажённую грудь под ними. Худой и невысокий Ки Ра оказался по-своему мускулистым. Ну, неудивительно, он так легко одолел поклонника королевы сплетников, который был выше и крупнее его.
Парень, приметив взгляд мой внимательный, требования врача нарушать не стал, но так насмешливо вскинул брови, отмечая моё чрезмерное любопытство, что я сильно смутилась и виновато даже потупилась. Но, уже глядя в пол у наших ног, запоздало отметила, что заметила у него несколько шрамов, кажется, у сердца.
- Операция была, - пояснил врач чуть позже, когда из их прибора поползла бумага с кардиограммой. Оторвал её, стал рассматривать неровные линии.
Медсестра отцепляла прищепки и присоски. Мама сбегала на кухню за полотенцем, чтобы гель от присосок стереть. Сама было потянулась, но Ки Ра цапнул полотенце с другого края и посмотрел на неё сердито. Своим фирменным взглядом. Женщина всё сразу поняла и отступила, оставив в его руке трофейное полотенце. Он и на меня посмотрел, чтобы футболку отпустила – и я подчинилась. Ки Ра быстро утёрся, накинул футболку обратно, все пуговицы на рубашке застегнул. Ну, почти. Оставив нижние две. То ли забыл, то ли порядок во внешнем виде ему претил даже сейчас.
В общем, врач сказал, что никаких тьфу-тьфу – и по дереву я тоже тайком постучала – инфарктов не было. На маму рявкнул, чтобы выключила уже телевизор – там как раз бодро йогурт рекламировали – и мама, смутившись, побежала выключать. Но Ки Ра теперь был уже спокоен. Вроде.
Это у него шок был. От вида расчленённого младенца.
Но Ки Ра ещё сказал, что он сейчас дома живёт один: мать куда-то по делам уехал и вернётся через полторы недели. А сейчас звонить ему бесполезно. Не приедет. Ладно бы звонили врачи из больницы, так нет же, обошлось всё.
- А отец? – спросил серьёзно мужчина-врач.
- Я урод, отец богатый. Не хотеть отец.
- Сволочь ваш отец, - врач проворчал, но под тяжёлым взглядом пациента тут же смущённо исправился: - Уж простите. Но нормальный отец приехал бы к вам.
- Он – бизнэсумэн, - коротко пояснил парень.
- Он… бизнесмен? – мужчина нахмурился. - Так тем более! Раз у него своя фирма есть, значит, и денег много. Вполне может купить билет на самолёт – и полететь хоть сегодня проведать сына.
- Он – бизнэсумэн, - повторил Ки Ра глухо и вдруг ухмыльнулся, посмотрел на врача серьёзно, - но на мои похороны он приехать. Хотя… может, с опоздание.
- Тьфу ты! – я сердито его кулаком в плечо пихнула. - Не каркай!!!
- Что?! – кореец повернулся ко мне.
И я робко притихла под его тяжёлым взглядом.
Ох, ему плохо было только что, а я ещё и бью его!
Ветер моих фантазий. Книга 2
Глава 16
- О, Ки Ра! – приветствовала его, когда снова переступил порог моей комнаты. - Ты что-то забыл?
- Тэлэпат, - ухмыльнулся парень, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь.
- А что забыл-то?
- Этоо… анооо… - забормотал он, встрёпывая свои и без того лохматые волосы. - Слово забыл!
Пошарил в карманах и достал мобильник. Постучал по краешку ногтём.
- Взять мой номер? – сообразила я.
- Хай, - серьёзно кивнул он, мотнул головой и прояснил: - Да.
- Как японец говоришь, - ухмыляюсь.
Улыбка застыла на его лице. И весь он будто окаменел.
- Я не знал японский язык! – торопливо сказал кореец через несколько секунд гнетущей тишины.
- Дорамы смотрел? – смеюсь.
- Хээ?.. – недоумённо вскинул брови.
Теперь я уже застыла, уставившись на него.
Этоо… аноо… хай в смысле «да» и «понял», «слушаю»… хээ?.. Это ж японские междометия! Я их в дорамах несколько раз слышала, когда меня Лерка соблазняла-таки смотреть. Причём, в японских дорамах. А Ки Ра вроде как кореец. Но в минуты волнения вдруг использовал несколько японских слов?.. Или и в корейском есть что-то похожее?..
- Что я смотрел? – уточнил парень напряжённо.
Я исправилась, назвав в единственном числе:
- Дорама.
- Ааа… - ухмыльнулся вторично нагрянувший незваный гость. - Дорама! Я смотрел!
Или же Ки Ра какую-то часть своей жизни прожил в Японии?.. Но, впрочем, даже если он и жил там, судя по реакции, говорить о том не намерен. Ладно, притворюсь, будто не подозреваю ни о чём таком.
Тут у него внезапно зазвонил телефон. Он недоумённо глянул на экран, потом с некоторой заминкой всё-таки нажал приём, поднёс к уху.
- Нихао.
Вслушался в речь говорившего. Потом растерянно уточнил:
- Макото? Донна Макото?..
И речь его звучала уже как-то иначе. Вроде не похоже на китайский язык. Хотя «нихао» - это вроде бы приветствие. Я в китайских дорамах его слышала – Лера мне подсовывала и их. Но… Макото… звучит уже как-то иначе, что ли?
- Макото?! – вскричал вдруг Ки Ра. - Доо ситаноо?..
Кстати, в Сэйлор Мун воина юпитера звали в будничной жизни Макото Кино. Тьфу, ещё и эту давнюю анимэшку вспомнила! Но… Макото… это же имя?.. Японское имя? Ки Ра, что ли, с японцем каким-то говорит?.. И… та другая фраза… он сказал на японском?!
Видимо, я слишком пристально разглядывала парня. Он сразу ляпнул:
- Айн момент! – и поспешно сбросил вызов.
- Звонят всякие… - проворчал Ки Ра как-то почти без акцента, видимо, у кого-то часто уже слышал, потом повернулся ко мне: - Ты меня приглашать гулять. Через неделю, на выходной. Где? Когда? Напиши! – набрал номер, видимо, свой – и показал мне экран.
- Сейчас запишу! – потянулась за своим мобильником.
Уже предпоследнюю цифру перепечатала, как его телефон… пукнул. Ну, Ки Ра! Звуковое уведомление в твоём стиле. Э… э?!
Я, конечно, восточных языков намеренно не учила, но всё-таки поняла всплывшую надпись. Иероглиф. И слово… записанное катаканой. Моргнула недоумённо.
Ки Ра посмотрел на меня встревожено, торопливо развернул мобильник к себе.
- Сообщать о новом эсэмэс, - щёлкнул по паре клавиш – и снова показал мне свой набранный номер.
Я записала.
Уведомление, значит? Новое смс? Тогда, быть может, что-то вроде «новое сообщение»?.. Тот иероглиф – это «новый». А второе слово – «сообщение»? Но почему оно записано катаканой?
Мама заглянула в комнату – за ней всплыла бодрая речь диктора новостей – и приветливо осведомилась:
- Кирра, обедать будешь? Ну… хочешь есть?
- Нет, нет! – торопливо замахал руками тот. - Я быстро зашёл!
Бодро сказала:
- Пойдём, провожу тебя.
Не то, чтобы мне хотелось сейчас куда-то вылезать из постели, но я подозревала, что тот незнакомый ему человек ещё раз позвонит. И хотела бы ещё раз вслушаться, как парень будет ему говорить. Просто… Лера сказала, что имя у него корейское. Но я как будто слышала в его речи несколько японских слов. Кореец, который ещё и по-японски говорит. Ну, а почему бы и нет?.. Хотя, нет. Ки Ра как будто что-то скрывал, а меня это интриговало.
И мы пошли его провожать. Я и мама за компанию. Ки Ра шёл медленно, хотя вроде торопился. Или… это он обо мне заботится, раненной? Чтобы двигалась неторопливо? Мило, если так. Очень мило.
Когда мы проходили мимо родительской комнаты, дверь была открыта. И диктор строго вещал с телевизора о какой-то разоблачённой недавно мафиозной группировке. Ки Ра случайно скользнул взглядом по открытой двери, по обстановке комнаты. Или его привлекло мельтешение сменяющихся кадров на экране телевизора?..
- …Обманывали женщин ради сбора абортивного материала. Женщины делали аборт…
Ки Ра вдруг побелел, отшатнулся назад. Вскинул руку, ища за что уцепиться. Но ничего не нашарил, рухнул на пол. Дыхание у парня сбилось, взгляд стал какой-то пугающий.
- Ки Ра! – испуганно бросилась к нему, упала возле парня на колени, за плечи встряхнула.
Он дышал тяжело, смотря куда-то будто сквозь меня. Бледное лицо, капли пота по лбу. Расползающиеся разводы на рубашке у подмышек и запах пота оттуда.
- …Говорили, будто у младенца неизлечимая болезнь, и лучше от плода избавиться…
- Что с тобой?! Ответь, Ки Ра!
Он трясся от ужаса, смотря, но не видя меня.
- …Точное число обманутых женщин неизвестно…
- Ки Ра! – снова встряхнула его.
Он встрепенулся, но посмотрел не на меня, а обратно в комнату с раскрытой дверью.
- …Младенцы, которые могли бы жить, вполне здоровые, были убиты из-за экспериментов учёных по разработкам новых лекарственных и косметических средств…
У парня задрожали руки. Он поднял трясущуюся левую, судорожно сжимая рубашку над сердцем. Ох, у него что… сердечный приступ?!
Мама бросилась к комнате, заглянула внутрь. Поморщилась и торопливо дверь захлопнула. Грустно к нам повернулась:
- Там были кадры с абортированным ребёнком. Страшное зрелище.
Бедного Ки Ра трясло.
- Мам! У него, похоже, сердечный приступ!!! – умоляюще посмотрела на неё.
Она же взрослая! Она должна что-то сделать! А я не понимаю… не понимаю, что надо сделать…
- Скорая! – всплеснула руками мама. - Я сейчас скорую позову! – и бросилась за радиотелефоном. Сначала в свою комнату с отцом, но, запоздало вспомнила, покосилась на трясущегося гостя – и кинулась в комнату бабушки с дедушкой. Чтобы больше несчастного не беспокоить.
Я запоздало вспомнила, что этих несчастных младенцев, кажется, расчленяют, чтобы достать из материнского тела. Что-то жуткое такое та одноклассница рассказывала, когда всем звонила в панике. Маленький расчленённый детский труп. Если уже подрос и не вылазит из матки. И что у зародыша к этому времени уже могла сформироваться нервная система, могло начать биться сердце. Парню могло поплохеть от такого зрелища. Но…
Отчаянно посмотрела на бедного Ки Ра, которому лучше так и не стало.
И мне только одно пришло в голову. Больше ничего.
Крепко его обняла и притянула к себе. Стала гладить по спине. Только бы успокоился! Ну, хотя бы заметил, что я здесь, я рядом с ним, что он не один. Может, ему это облегчит его страдания? Что он сейчас не один?
Он всё ещё трясся. Вспотел. Но чем дольше я его обнимала и гладила, тем ровнее становилось у него дыхание. Хотя и медленно.
- Скорую позвала! – выбежала в коридор мама.
И притормозила, увидев нас в такой позе. Впрочем, ничего не сказала. Пробежалась на кухню. Потом в комнату бабушки с дедушкой. Потом к нам с аптечкой. Потом треснула себя по лбу и побежала с аптечкой обратно. Потом на кухню. Потом к нам. Опять на кухню. И к нам со стаканом воды. Кажется, у мамы самой истерика началась. И Ки Ра всё ещё не в себе. И единственным сколько-то здравомыслящим человеком в этой квартире осталась я.
Жуткое ощущение, когда только ты тут можешь мыслить серьёзно. Когда рядом человеку дурно. Может даже, он сейчас умирает от сердечного приступа. А я не знаю, что сделать. Я ничем помочь ему не могу! Только глупо сидеть рядом, обнимать и гладить, гладить. Это, наверное, бесполезно, но я больше ничего не умею. Я совсем ничего не умею.
Парень дёрнулся.
Совсем?.. Умирает?!
Заплакав, обняла его ещё крепче.
А всё-таки… страшно быть взрослым. Страшно, когда ты единственный в порядке, а рядом беззащитное существо страдает. И даже не знаешь, что сделать. Это… это испытывала моя мама с нами?.. Это испытывают взрослые рядом с детьми?..
Ки Ра вдруг уткнулся лицом в моё плечо. И я почувствовала, как моя кофта намокает. Это… его слёзы? Или кровь идёт?!
Уже свои руки дрожать начали. Трясущимися руками осторожно лицо его обхватила, подняла. Он смотрел на меня. Отчаянно. Он… плакал. Взрослый парень, мужчина почти или уже, но… он сейчас плакал. Он был настолько потерян, что даже забыл смутиться. Совсем ни о чём не думал.
Снова его обняла и крепко прижала к себе. Снова по спине погладила. По лохматым волосам.
- Ну-ну… успокойся, Ки Ра! Успокойся, пожалуйста…
Я потом уже не понимала, что несла. Сидела, обнимала его одной рукой, гладила другой. Он ещё какое-то время ревел, страшно, потом вроде стал успокаиваться, трястись перестал. Просто страшно было оставлять его одного в таком состоянии. И будто бы надо было его успокаивать?..
Дверной звонок отрезвил нас. Бледная мама, только что смотревшая на нас, прислонившись к стене поодаль, со стаканом воды в руке, отправилась к дверям. Со стаканом. Впустила мужчину-санитара и женщину-медсестру.
- Мальчик… нерусский… кажется, сердечный приступ. Разволновался. Там по телевизору гадость показывали. Он увидел, - торопливо тараторила она.
Ки Ра дёрнулся, услышав чужие голоса. Торопливо отстранился, утёр слёзы. И, быстро посмотрев на врача, повернулся к прихожей, рукой указал туда.
- Ээ… что? – мужчина нахмурился.
- Аа, рюкзак там его! Он там рюкзак оставил, когда зашёл! – сообразила моя мама – и за рюкзаком кинулась.
- По-русски парень говорит? – серьёзно спросил врач, присаживаясь на пол рядом с нами.
- Говорит, - едва слышно выдохнула я.
- Отлично! – мужчина улыбнулся. - Хотя бы расспросить сможем, что за неприятные ощущения его беспокоят.
Тут к нам подскочила моя мама, с рюкзаком. Ки Ра руку к нему протянул – и мама торопливо опустила его вещь рядом. Сглотнув, парень молнию расстегнул. Достал крайнюю, со стороны лежащую, красную, тонкую папку. Врачу отдал.
- Там смотреть. Пожалуйста.
Врач развернул. Я успела краем глаза заметить русский текст. На три четверти листа формата А4 примерно. Там ещё цифры какие-то были. Может, телефон, куда звонить? Но… выходит, что у Ки Ра хроническая какая-то болезнь? Раз он при себе что-то записанное на русском таскает? Раз врачу отдал?
Грустно на парня посмотрела. Он устало прислонился к стене, запрокинув голову. Руку, которой рубашку сжимал, опустил на пол. Вторая упала ему на колени. Значит, чем-то давно болен. Или серьёзно. Но… он выглядел таким крепким! Совсем здоровым…
- Значит, порок сердца, - сказал врач, быстро дочитав текст.
Папку закрыл, положил обратно в рюкзак. Там зашарил во внутреннем кармане-сетке, достал баночку-контейнер с несколькими отделениями, в которых глухо что-то об стенки ударялось. Положил возле парня. Медсестру попросил достать прибор для кардиограммы. У Ки Ра спросил, что его беспокоит сейчас.
- Как обычно, - ответил тот тихо.
Он уже выглядел спокойным.
- Что беспокоило? Боли? Аритмия? То есть… боль? Аритмия? Другие неприятные ощущения?
- Боли… нет, - глухо ответил парень. - Сердце норма. Испуг был. Сильный испуг.
- Испуг?.. – врач на мою маму посмотрел.
- Там новости по телевизору были, - торопливо объяснила та. - Там были кадры абортированного ребёнка. Он видел.
- А, понятно, - врач серьёзно кивнул.
Медсестра тем временем села возле нас, расстегнула рубашку парня, приподняла футболку – и меня придержать попросила – стала лепить на грудь Ки Ра металлические присоски с резиновыми шариками, от которых провода к какому-то прибору шли. И на запястья, и голени ему какие-то большие прищепки с проводами налепила.
- Сейчас помолчите, пожалуйста.
- Без разговоров, - врач уточнил.
Я невольно посмотрела на присоски и обнажённую грудь под ними. Худой и невысокий Ки Ра оказался по-своему мускулистым. Ну, неудивительно, он так легко одолел поклонника королевы сплетников, который был выше и крупнее его.
Парень, приметив взгляд мой внимательный, требования врача нарушать не стал, но так насмешливо вскинул брови, отмечая моё чрезмерное любопытство, что я сильно смутилась и виновато даже потупилась. Но, уже глядя в пол у наших ног, запоздало отметила, что заметила у него несколько шрамов, кажется, у сердца.
- Операция была, - пояснил врач чуть позже, когда из их прибора поползла бумага с кардиограммой. Оторвал её, стал рассматривать неровные линии.
Медсестра отцепляла прищепки и присоски. Мама сбегала на кухню за полотенцем, чтобы гель от присосок стереть. Сама было потянулась, но Ки Ра цапнул полотенце с другого края и посмотрел на неё сердито. Своим фирменным взглядом. Женщина всё сразу поняла и отступила, оставив в его руке трофейное полотенце. Он и на меня посмотрел, чтобы футболку отпустила – и я подчинилась. Ки Ра быстро утёрся, накинул футболку обратно, все пуговицы на рубашке застегнул. Ну, почти. Оставив нижние две. То ли забыл, то ли порядок во внешнем виде ему претил даже сейчас.
В общем, врач сказал, что никаких тьфу-тьфу – и по дереву я тоже тайком постучала – инфарктов не было. На маму рявкнул, чтобы выключила уже телевизор – там как раз бодро йогурт рекламировали – и мама, смутившись, побежала выключать. Но Ки Ра теперь был уже спокоен. Вроде.
Это у него шок был. От вида расчленённого младенца.
Но Ки Ра ещё сказал, что он сейчас дома живёт один: мать куда-то по делам уехал и вернётся через полторы недели. А сейчас звонить ему бесполезно. Не приедет. Ладно бы звонили врачи из больницы, так нет же, обошлось всё.
- А отец? – спросил серьёзно мужчина-врач.
- Я урод, отец богатый. Не хотеть отец.
- Сволочь ваш отец, - врач проворчал, но под тяжёлым взглядом пациента тут же смущённо исправился: - Уж простите. Но нормальный отец приехал бы к вам.
- Он – бизнэсумэн, - коротко пояснил парень.
- Он… бизнесмен? – мужчина нахмурился. - Так тем более! Раз у него своя фирма есть, значит, и денег много. Вполне может купить билет на самолёт – и полететь хоть сегодня проведать сына.
- Он – бизнэсумэн, - повторил Ки Ра глухо и вдруг ухмыльнулся, посмотрел на врача серьёзно, - но на мои похороны он приехать. Хотя… может, с опоздание.
- Тьфу ты! – я сердито его кулаком в плечо пихнула. - Не каркай!!!
- Что?! – кореец повернулся ко мне.
И я робко притихла под его тяжёлым взглядом.
Ох, ему плохо было только что, а я ещё и бью его!
