— А то ж, — согласился Трикстер, — в этом деле всем обычно не хватает только ума.
Так говорил Трикстер.
38
И приступил к ним Док, и вопрошал:
— Скажи мне, Трикстер, а что ты думаешь об окнах Овертона? Они существуют? И они действительно уже открываются?
Трикстер же отвечал:
— Существует страшилка о том, что они открываются. И нужна она именно для того, чтобы под её вой все окна аккуратно прикрыть.
Так говорил Трикстер.
39
И приступил к ним индеец Пастор, и проповедовал:
— Слушайте и вникайте! В одной утробе сидели два близнеца — верующий и атеист. И спросил верующий атеиста: «Есть ли жизнь после рождения?» — «Нет, конечно, — ответил атеист, — ведь назад оттуда ещё никто не возвращался».
Закончив рассказ, Пастор обвёл слушателей победным взглядом.
— Ну? Что вы можете на это возразить?
Трикстер лениво посмотрел на него и спросил:
— А часто ли твоё дерьмо возвращалось назад в твой зад?
— Ни разу, — смутился Пастор.
— Надо продолжать? — спросил Трикстер. — Или сам вкуришь?
Пастор жалко заёрзал лицом.
— Н-не надо.
— Вот и хорошо, — сказал Трикстер, — а теперь пшёл туда, куда не возвращаются.
Пастор хотел что-то возразить, но не смог и пристыженно засеменил прочь. Мужики молчали.
— Про дерьмо, по-моему, было лишнее, — неуверенно начал Борода, — надо было сразу послать.
— Можно было и сразу. Но я решил дать ему свободу выбора. Выбора направления.
Так говорил Трикстер.
40
И приступил к ним индеец Патриот, восторженный и румяный.
— Скажи мне, Трикстер, ты ведь не будешь отрицать, что у нас со свободой слова не хуже, чем в бэушных демократиях?
— Не буду, — ответил Трикстер.
— Так почему же тогда вы лежите здесь, а не маршируете с нами в одном строю?!
Трикстер рассмеялся.
— По одной простой причине. У нас такая лафа вовсе не потому, что мы обогнали всех на пути к свободе. Но ровно наоборот — потому что мы отстали от всех на пути всеобщего порабощения. И желать мы должны не ускорения гуманистического процесса, который мы возглавляем, но замедления антигуманистического процесса, который мы замыкаем.
И, помолчав немного, добавил:
— А ещё потому, что вы, идиоты, даже этого не понимаете.
Так говорил Трикстер.
41
И приступил к ним Водила, втыкая в новый смартфон и радостно лыбясь:
— Вот интересно, скоро ли машины научатся мыслить?
— Ты хотел сказать, скоро ли они смогут пройти тест Тьюринга? — поправил его Док.
— Нет, он правильно спросил, — возразил Трикстер, — это ты путаешь проблему самоосознания с сугубо прикладным тестом, который вообще не имеет отношения к вопросу. Тест Тьюринга, кстати, скоро сможет пройти любой утюг или чайник. А уж телефон — тем паче.
— Они что, так быстро усложняются? — недоверчиво спросил Водила.
— И это тоже. Но люди упрощаются ещё быстрее.
Так говорил Трикстер.
42
И приступила к ним Юзерка, стеная и кляня Сахарберга:
— Ненавижу этого баблососа! Он на всё готов ради денег! Родную скво продаст, выкупит и снова продаст — но уже дороже! Всю книгорожу засрал спамом! Стоит открыть ленту — и сразу натыкаюсь на рекламу презервативов! Вот нахуа мне это хуа?!
— Опять вчера нажралась? — спросил Трикстер.
— Ну выпила — а что? Имею право! — гордо ответила Юзерка.
— И написала бывшему?
— Ну написала! Я, когда выпью, всегда ему пишу, это уже традиция!
— А как ты его назвала?
— Гандоном штопаным. Так он и есть гандон штопаный! А при чём тут это? Ты мне лучше скажи, зачем Сахарберг засрал мне ленту рекламой презервативов?!
Но Трикстер лишь вздохнул и ничего ей не сказал.
43
И приступил к ним индеец Модератор, и вопрошал:
— В чём отличие сетевых патриотов от сетевых либералов?
— Тут всё просто. Сетевые патриоты рвут жопу за лайки, а сетевые либералы — за лузлы.
Так говорил Трикстер.
44
И приступил к ним Столичный Хипстер, и начал втирать про светлое будущее зелёной энергетики и мрачные перспективы нефтянки.
— Вы ничего не понимаете! — кричал он, размахивая пухлыми ручками. — Нефть — это уже прошлое!
А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:
— Каменный век закончился не потому, что закончились камни!
— И что, — спросил Трикстер, — с тех пор добыча камня сильно сократилась?
— Нет, — растерялся Хипстер.
— Значит, увеличилась? И на сколько порядков?
— На много, — промямлил Хипстер.
— Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.
Так говорил Трикстер.
45
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
— Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?
— К кому? — не понял Водила.
— К людям инаковым, — гордо пояснил Мультикульт.
— Не знаю таких, — сказал Водила.
— А ты, Трикстер, — не унимался Мультикульт, — ты разве не видишь тенденцию?
— Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.
Так говорил Трикстер.
46
Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.
— Куда ни плюнь! — подытожил Док. — Поскреби любого — и найдёшь там такую сволочь…
Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.
— Признайся, — спросил его Док, — наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?
— Были, конечно, — согласился Трикстер, — и немалые. Но только я давно их скурил.
Так говорил Трикстер.
47
И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:
— Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?
Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:
— Любезнейший, а вы часом не охуели?
— Отнюдь! — ответствовал Выселенец.
Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:
— Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.
Так говорил Трикстер.
48
И приступил к ним Столичный Хипстер — не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.
— Нет, ну до чего же поганый у нас народец! — завёл Хипстер свою обычную бодягу.
— А в бубен? — деловито осведомился Водила.
— Оставь ты его, — вмешался Док, — пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет — правда, Трикстер?
— От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, — ответил Трикстер, — но ты попробуй сказать «лимон».
Так говорил Трикстер.
49
И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.
— Где это тебя так? — спросил Док.
— Известно где, — вздохнул Водила. — Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!
— Ага! — согласился Супруг. — А ещё — не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.
— Бля! — с чувством выругался Пастух. — Вот нахуяж?!
— Не ссы! — успокоил его Трикстер. — Это он не про овечек. Это он про мозги.
Так говорил Трикстер.
50
И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил:
— Корпоративы — зло!
— Кому как, — возразил Док и улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.
— Зло! — упрямо повторил Борода. — Стыд и скрежет зубовный!
Все вопросительно посмотрели на Трикстера.
— Корпоратив есть зло, и корпоратив есть добро; всё зависит от того, с кем оттуда уедешь.
Так говорил Трикстер.
51
И приступил к ним Столичный Хипстер, и погнал свою гнилую пургу:
— Сидите тут, пьёте! Весёлые! Довольные! Вокруг полная жопа, а вы этого даже не замечаете! Вот, например, — он махнул рукой в сторону мусорки, — кто-то догадался выкинуть ёлку. В марте! Не понимаю, как можно быть такими свиньями! Ваш вигвам — жопа, и ваша земля — жопа, и всё вокруг — одна сплошная жопа!!!
Мужики начали медленно подниматься, но в последний момент Хипстер успел получить от Водилы спасительный пендаль, придавший ему нужное направление и ускорение. Мужики неспешно вернулись на свои места. Супруг смущённо кашлянул.
— Но насчёт мусора он, наверное, всё же прав. Давно надо было вынести эту ёлку.
Все вопросительно посмотрели на Трикстера. Тот пожал плечами.
— Если индеец — говно, он всегда будет видеть вокруг себя только жопу и ничего кроме жопы. Ибо в нашем мире каждый хочет быть на своём месте.
Так говорил Трикстер.
52
Как-то под вечер пробегал мимо каштана индеец Молодожён. И подозвали они его, предлагая обмыть событие. Но отказался Молодожён, ибо спешил к супруге, пылая и предвкушая.
— Тогда хоть стопарик — на посошок! — предложил Борода.
— Нет, спасибо. Не люблю я водку, — признался Молодожён.
— Как это — не любишь водку?! — изумился Водила.
— Она у меня и так красивая, — пояснил Молодожён и, помахав им на прощание, скрылся в парадной.
Мужики молча переглянулись и молча выпили.
53
И приступил к ним Столичный Хипстер, и горько сетовал на свою хипстерскую судьбу — мол, все социальные лифты уничтожены, и творческому человеку надеяться здесь уже не на что.
— Лифты-то у нас есть, — ответил Трикстер, — но одни скрипят и притормаживают, другие застревают между этажами, а третьи держатся на соплях и в любой момент могут рухнуть вниз со всеми пассажирами.
Мужики молчали, вспоминая жизненные перипетии. И только Блюдолиз вдруг довольно захрюкал:
— Простецы! Вы просто не туда садитесь! Вот я вчера вступил в партию — и теперь мой лифт рванёт вверх ракетой! Присоединяйтесь, пока я добрый!
Он гордо взглянул на Трикстера, но тот лишь покачал головой.
— Да, этот лифт ездит шустро. Но там в кабине насрано. Так что давай уж как-нибудь без нас.
Так говорил Трикстер.
54
И заговорили они о высоком; но монолог Дока о хорошо темперированном клавире прервала дребезжащая попса с рингтоном «Тебе хана — звонит жена!»
— Пардон! — извинился Старпёр и ответил на вызов.
Мужики молча отвели глаза — из трубки рекой полился ор, вой и скрежет зубовный. Старпёр лишь преданно соглашался и поддакивал. А потом виновато посмотрел на всех:
— Ну, я пойду… Вы не думайте… Она у меня такая… С изюминкой. В каждой женщине ведь должна быть изюминка, правда?
— Разумеется, — ответил Трикстер, — а как же иначе. Изюминка. В каждой. Иди, конечно.
Он проводил Старпёра взглядом и, когда тот скрылся в парадной, повернулся к Молодожёну:
— В каждой женщине должна быть виноградинка. Иди-ка и ты домой.
Так говорил Трикстер.
55
И приступил к ним индеец Графоман, кляня жену, тёщу, коллег и страну.
— Никто меня не понимает! Они хотят, чтобы я приносил домой евры и баксы! Чтобы великий писатель земли индейской копал траншеи и укладывал шпалы! А всё почему? Потому что нет у нас такой профессии — писатель! Отсутствует в реестре! И всем пох! Что же будет с великой индейской литературой?!
Он посмотрел на мужиков глазами, полными слёз и великой скорби. Мужики молчали, и только Водила презрительно процедил:
— Шёл бы ты… на завод!
— Художника может обидеть каждый! — прорыдал Графоман и убежал в ночь, заламывая руки.
Старпёр задумчиво почесал щетину на подбородке.
— А может, и правда стоит внести в реестр такую профессию? Если есть Литинститут — он ведь должен выпускать профессионалов, разве нет?
Все посмотрели на Трикстера.
— Профессию, конечно, внести стоит. Только назвать её надо не «писатель», а «писец». Дабы отражала одновременно и род занятий, и состояние, к коему оное приводит.
Так говорил Трикстер.
56
И приступил к ним индеец Ходок, и начал щедро делиться своим сомнительным опытом. К счастью, бурный словесный поток вскоре уткнулся в лингвистическую проблему.
— Вот бывшие — они и есть бывшие. А мою настоящую как правильно назвать — нынешняя или теперешняя?
Трикстер лениво приоткрыл правый глаз.
— Твою — текущая.
Так говорил Трикстер.
57
И приступил к ним Столичный Хипстер, брызжа слюной и вереща:
— Да что вы можете знать, провинциальные нищеброды! Если вы такие культурные, то где ваши деньги?! Где?! А вот наш мэр — голова! По три раза в год бордюры меняет!
— Сколько бордюр ни меняй, он поребриком не станет, — сказал Трикстер.
— Почему? — не понял Хипстер.
— Как бы тебе попроще объяснить... Вот у вас есть трехрублёвый вид?
— Ну есть.
— А у нас — небесная линия. Почувствуй разницу.
Так говорил Трикстер.
58
И приступил к ним индеец Графоман, и стал грузить их чтением своих лирических миниатюр. Когда же фонтан иссяк, он гордо оглядел мужиков и спросил:
— Ну как? Похоже на Лонгфелло?
— Похоже на объявление в Алиэкспрессе, пропущенное через T9, — ответил Трикстер. — Только там получается смешно, а у тебя — нет.
Так говорил Трикстер.
59
И приступил к ним Столичный Хипстер, и возвестил, раздуваясь от гордости:
— Я сформулировал первый закон сети: «Всё, что вы напишете в инете, может быть использовано против вас».
Он поклонился, ожидая аплодисментов, но мужики угрюмо молчали. Док покачал головой:
— Это позавчерашний день. Но с тех пор многое изменилось. Я бы сказал так: «Всё, что вы напишете в инете, обязательно будет использовано против вас».
Все посмотрели на Трикстера.
— А это вчерашний день, — сказал тот. — Правильнее так: «Всё, что вы читаете и смотрите в инете, уже давно используется против вас».
Так говорил Трикстер.
60
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
— Вы хоть понимаете, на чьём горбу жируете? Сколько привилегий вы подло присвоили, ограбив уважаемые меньшинства? Вас, белых цисгендерных мужчин, давно пора глобально урезать! То есть урезонить, конечно.
— Оговорочка-то по Фройду! — хмыкнул Док и посмотрел на Трикстера.
Тот отрицательно покачал головой
— Отнюдь. Это оговорочка у него по Флойду.
Так говорил Трикстер.
61
И приступил к ним индеец Интеллигент, и начал, мямля и заикаясь:
— Тут такое дело, Трикстер... У меня... В общем, есть у меня один друг. И ему надо... В общем, ему нужен один ништяк. Очень нужен, вот прямо очень-очень. Но чтоб его получить, он должен сделать... Это не то чтоб некрасиво, это, скажем так... неоднозначно... Вот что бы ты ему посоветовал?
Трикстер налил полный стакан, передал его Интеллигенту и только потом ответил:
— Есть золотое правило — нельзя выиграть одновременно и в стратегии, и в тактике. Если ты выиграешь сегодня в тактике, то в будущем непременно проиграешь в стратегии. А если ты надеешься в будущем выиграть в стратегии, сегодня тебе придется проиграть в тактике.
Интеллигент залпом выпил стакан и надолго замолчал.
— Но ведь это правило позволяет проиграть одновременно и в стратегии, и в тактике? — уточнил Борода.
— Позволяет, конечно, — ответил Трикстер. - А иначе разве стала бы наша интеллигенция так долго колебаться?
Так говорил Трикстер.
62
И приступили мужики к Трикстеру, и вопрошали:
— Определись уже наконец — ты за вату или за цивилизацию?
Трикстер долго смеялся. Потом ответил:
— Я медиатор. А вы разве не знали?
— Медиатор — это как? — спросил Док. — Это тот, который примиряет? Кого с одинаковым вниманием слушают обе стороны?
— С точностью до наоборот, — ответил Трикстер. — Сегодня медиатор — это тот, кого с одинаковой злобой ругают обе стороны.
Так говорил Трикстер.
63
И приступил к ним индеец ИзБывших, горестно стеная:
— Такую страну просрали! Ведь всё здесь было — и медицина, и образование, и космос, и квартиры! А главное — всё бесплатно! Вот кому это мешало?! А теперь?! Развели бардак, превратили страну в дурдом! Неужели не жалко?
Так говорил Трикстер.
38
И приступил к ним Док, и вопрошал:
— Скажи мне, Трикстер, а что ты думаешь об окнах Овертона? Они существуют? И они действительно уже открываются?
Трикстер же отвечал:
— Существует страшилка о том, что они открываются. И нужна она именно для того, чтобы под её вой все окна аккуратно прикрыть.
Так говорил Трикстер.
39
И приступил к ним индеец Пастор, и проповедовал:
— Слушайте и вникайте! В одной утробе сидели два близнеца — верующий и атеист. И спросил верующий атеиста: «Есть ли жизнь после рождения?» — «Нет, конечно, — ответил атеист, — ведь назад оттуда ещё никто не возвращался».
Закончив рассказ, Пастор обвёл слушателей победным взглядом.
— Ну? Что вы можете на это возразить?
Трикстер лениво посмотрел на него и спросил:
— А часто ли твоё дерьмо возвращалось назад в твой зад?
— Ни разу, — смутился Пастор.
— Надо продолжать? — спросил Трикстер. — Или сам вкуришь?
Пастор жалко заёрзал лицом.
— Н-не надо.
— Вот и хорошо, — сказал Трикстер, — а теперь пшёл туда, куда не возвращаются.
Пастор хотел что-то возразить, но не смог и пристыженно засеменил прочь. Мужики молчали.
— Про дерьмо, по-моему, было лишнее, — неуверенно начал Борода, — надо было сразу послать.
— Можно было и сразу. Но я решил дать ему свободу выбора. Выбора направления.
Так говорил Трикстер.
40
И приступил к ним индеец Патриот, восторженный и румяный.
— Скажи мне, Трикстер, ты ведь не будешь отрицать, что у нас со свободой слова не хуже, чем в бэушных демократиях?
— Не буду, — ответил Трикстер.
— Так почему же тогда вы лежите здесь, а не маршируете с нами в одном строю?!
Трикстер рассмеялся.
— По одной простой причине. У нас такая лафа вовсе не потому, что мы обогнали всех на пути к свободе. Но ровно наоборот — потому что мы отстали от всех на пути всеобщего порабощения. И желать мы должны не ускорения гуманистического процесса, который мы возглавляем, но замедления антигуманистического процесса, который мы замыкаем.
И, помолчав немного, добавил:
— А ещё потому, что вы, идиоты, даже этого не понимаете.
Так говорил Трикстер.
41
И приступил к ним Водила, втыкая в новый смартфон и радостно лыбясь:
— Вот интересно, скоро ли машины научатся мыслить?
— Ты хотел сказать, скоро ли они смогут пройти тест Тьюринга? — поправил его Док.
— Нет, он правильно спросил, — возразил Трикстер, — это ты путаешь проблему самоосознания с сугубо прикладным тестом, который вообще не имеет отношения к вопросу. Тест Тьюринга, кстати, скоро сможет пройти любой утюг или чайник. А уж телефон — тем паче.
— Они что, так быстро усложняются? — недоверчиво спросил Водила.
— И это тоже. Но люди упрощаются ещё быстрее.
Так говорил Трикстер.
42
И приступила к ним Юзерка, стеная и кляня Сахарберга:
— Ненавижу этого баблососа! Он на всё готов ради денег! Родную скво продаст, выкупит и снова продаст — но уже дороже! Всю книгорожу засрал спамом! Стоит открыть ленту — и сразу натыкаюсь на рекламу презервативов! Вот нахуа мне это хуа?!
— Опять вчера нажралась? — спросил Трикстер.
— Ну выпила — а что? Имею право! — гордо ответила Юзерка.
— И написала бывшему?
— Ну написала! Я, когда выпью, всегда ему пишу, это уже традиция!
— А как ты его назвала?
— Гандоном штопаным. Так он и есть гандон штопаный! А при чём тут это? Ты мне лучше скажи, зачем Сахарберг засрал мне ленту рекламой презервативов?!
Но Трикстер лишь вздохнул и ничего ей не сказал.
43
И приступил к ним индеец Модератор, и вопрошал:
— В чём отличие сетевых патриотов от сетевых либералов?
— Тут всё просто. Сетевые патриоты рвут жопу за лайки, а сетевые либералы — за лузлы.
Так говорил Трикстер.
44
И приступил к ним Столичный Хипстер, и начал втирать про светлое будущее зелёной энергетики и мрачные перспективы нефтянки.
— Вы ничего не понимаете! — кричал он, размахивая пухлыми ручками. — Нефть — это уже прошлое!
А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:
— Каменный век закончился не потому, что закончились камни!
— И что, — спросил Трикстер, — с тех пор добыча камня сильно сократилась?
— Нет, — растерялся Хипстер.
— Значит, увеличилась? И на сколько порядков?
— На много, — промямлил Хипстер.
— Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.
Так говорил Трикстер.
45
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
— Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?
— К кому? — не понял Водила.
— К людям инаковым, — гордо пояснил Мультикульт.
— Не знаю таких, — сказал Водила.
— А ты, Трикстер, — не унимался Мультикульт, — ты разве не видишь тенденцию?
— Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.
Так говорил Трикстер.
46
Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.
— Куда ни плюнь! — подытожил Док. — Поскреби любого — и найдёшь там такую сволочь…
Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.
— Признайся, — спросил его Док, — наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?
— Были, конечно, — согласился Трикстер, — и немалые. Но только я давно их скурил.
Так говорил Трикстер.
47
И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:
— Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?
Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:
— Любезнейший, а вы часом не охуели?
— Отнюдь! — ответствовал Выселенец.
Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:
— Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.
Так говорил Трикстер.
48
И приступил к ним Столичный Хипстер — не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.
— Нет, ну до чего же поганый у нас народец! — завёл Хипстер свою обычную бодягу.
— А в бубен? — деловито осведомился Водила.
— Оставь ты его, — вмешался Док, — пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет — правда, Трикстер?
— От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, — ответил Трикстер, — но ты попробуй сказать «лимон».
Так говорил Трикстер.
49
И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.
— Где это тебя так? — спросил Док.
— Известно где, — вздохнул Водила. — Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!
— Ага! — согласился Супруг. — А ещё — не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.
— Бля! — с чувством выругался Пастух. — Вот нахуяж?!
— Не ссы! — успокоил его Трикстер. — Это он не про овечек. Это он про мозги.
Так говорил Трикстер.
50
И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил:
— Корпоративы — зло!
— Кому как, — возразил Док и улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.
— Зло! — упрямо повторил Борода. — Стыд и скрежет зубовный!
Все вопросительно посмотрели на Трикстера.
— Корпоратив есть зло, и корпоратив есть добро; всё зависит от того, с кем оттуда уедешь.
Так говорил Трикстер.
51
И приступил к ним Столичный Хипстер, и погнал свою гнилую пургу:
— Сидите тут, пьёте! Весёлые! Довольные! Вокруг полная жопа, а вы этого даже не замечаете! Вот, например, — он махнул рукой в сторону мусорки, — кто-то догадался выкинуть ёлку. В марте! Не понимаю, как можно быть такими свиньями! Ваш вигвам — жопа, и ваша земля — жопа, и всё вокруг — одна сплошная жопа!!!
Мужики начали медленно подниматься, но в последний момент Хипстер успел получить от Водилы спасительный пендаль, придавший ему нужное направление и ускорение. Мужики неспешно вернулись на свои места. Супруг смущённо кашлянул.
— Но насчёт мусора он, наверное, всё же прав. Давно надо было вынести эту ёлку.
Все вопросительно посмотрели на Трикстера. Тот пожал плечами.
— Если индеец — говно, он всегда будет видеть вокруг себя только жопу и ничего кроме жопы. Ибо в нашем мире каждый хочет быть на своём месте.
Так говорил Трикстер.
52
Как-то под вечер пробегал мимо каштана индеец Молодожён. И подозвали они его, предлагая обмыть событие. Но отказался Молодожён, ибо спешил к супруге, пылая и предвкушая.
— Тогда хоть стопарик — на посошок! — предложил Борода.
— Нет, спасибо. Не люблю я водку, — признался Молодожён.
— Как это — не любишь водку?! — изумился Водила.
— Она у меня и так красивая, — пояснил Молодожён и, помахав им на прощание, скрылся в парадной.
Мужики молча переглянулись и молча выпили.
53
И приступил к ним Столичный Хипстер, и горько сетовал на свою хипстерскую судьбу — мол, все социальные лифты уничтожены, и творческому человеку надеяться здесь уже не на что.
— Лифты-то у нас есть, — ответил Трикстер, — но одни скрипят и притормаживают, другие застревают между этажами, а третьи держатся на соплях и в любой момент могут рухнуть вниз со всеми пассажирами.
Мужики молчали, вспоминая жизненные перипетии. И только Блюдолиз вдруг довольно захрюкал:
— Простецы! Вы просто не туда садитесь! Вот я вчера вступил в партию — и теперь мой лифт рванёт вверх ракетой! Присоединяйтесь, пока я добрый!
Он гордо взглянул на Трикстера, но тот лишь покачал головой.
— Да, этот лифт ездит шустро. Но там в кабине насрано. Так что давай уж как-нибудь без нас.
Так говорил Трикстер.
54
И заговорили они о высоком; но монолог Дока о хорошо темперированном клавире прервала дребезжащая попса с рингтоном «Тебе хана — звонит жена!»
— Пардон! — извинился Старпёр и ответил на вызов.
Мужики молча отвели глаза — из трубки рекой полился ор, вой и скрежет зубовный. Старпёр лишь преданно соглашался и поддакивал. А потом виновато посмотрел на всех:
— Ну, я пойду… Вы не думайте… Она у меня такая… С изюминкой. В каждой женщине ведь должна быть изюминка, правда?
— Разумеется, — ответил Трикстер, — а как же иначе. Изюминка. В каждой. Иди, конечно.
Он проводил Старпёра взглядом и, когда тот скрылся в парадной, повернулся к Молодожёну:
— В каждой женщине должна быть виноградинка. Иди-ка и ты домой.
Так говорил Трикстер.
55
И приступил к ним индеец Графоман, кляня жену, тёщу, коллег и страну.
— Никто меня не понимает! Они хотят, чтобы я приносил домой евры и баксы! Чтобы великий писатель земли индейской копал траншеи и укладывал шпалы! А всё почему? Потому что нет у нас такой профессии — писатель! Отсутствует в реестре! И всем пох! Что же будет с великой индейской литературой?!
Он посмотрел на мужиков глазами, полными слёз и великой скорби. Мужики молчали, и только Водила презрительно процедил:
— Шёл бы ты… на завод!
— Художника может обидеть каждый! — прорыдал Графоман и убежал в ночь, заламывая руки.
Старпёр задумчиво почесал щетину на подбородке.
— А может, и правда стоит внести в реестр такую профессию? Если есть Литинститут — он ведь должен выпускать профессионалов, разве нет?
Все посмотрели на Трикстера.
— Профессию, конечно, внести стоит. Только назвать её надо не «писатель», а «писец». Дабы отражала одновременно и род занятий, и состояние, к коему оное приводит.
Так говорил Трикстер.
56
И приступил к ним индеец Ходок, и начал щедро делиться своим сомнительным опытом. К счастью, бурный словесный поток вскоре уткнулся в лингвистическую проблему.
— Вот бывшие — они и есть бывшие. А мою настоящую как правильно назвать — нынешняя или теперешняя?
Трикстер лениво приоткрыл правый глаз.
— Твою — текущая.
Так говорил Трикстер.
57
И приступил к ним Столичный Хипстер, брызжа слюной и вереща:
— Да что вы можете знать, провинциальные нищеброды! Если вы такие культурные, то где ваши деньги?! Где?! А вот наш мэр — голова! По три раза в год бордюры меняет!
— Сколько бордюр ни меняй, он поребриком не станет, — сказал Трикстер.
— Почему? — не понял Хипстер.
— Как бы тебе попроще объяснить... Вот у вас есть трехрублёвый вид?
— Ну есть.
— А у нас — небесная линия. Почувствуй разницу.
Так говорил Трикстер.
58
И приступил к ним индеец Графоман, и стал грузить их чтением своих лирических миниатюр. Когда же фонтан иссяк, он гордо оглядел мужиков и спросил:
— Ну как? Похоже на Лонгфелло?
— Похоже на объявление в Алиэкспрессе, пропущенное через T9, — ответил Трикстер. — Только там получается смешно, а у тебя — нет.
Так говорил Трикстер.
59
И приступил к ним Столичный Хипстер, и возвестил, раздуваясь от гордости:
— Я сформулировал первый закон сети: «Всё, что вы напишете в инете, может быть использовано против вас».
Он поклонился, ожидая аплодисментов, но мужики угрюмо молчали. Док покачал головой:
— Это позавчерашний день. Но с тех пор многое изменилось. Я бы сказал так: «Всё, что вы напишете в инете, обязательно будет использовано против вас».
Все посмотрели на Трикстера.
— А это вчерашний день, — сказал тот. — Правильнее так: «Всё, что вы читаете и смотрите в инете, уже давно используется против вас».
Так говорил Трикстер.
60
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
— Вы хоть понимаете, на чьём горбу жируете? Сколько привилегий вы подло присвоили, ограбив уважаемые меньшинства? Вас, белых цисгендерных мужчин, давно пора глобально урезать! То есть урезонить, конечно.
— Оговорочка-то по Фройду! — хмыкнул Док и посмотрел на Трикстера.
Тот отрицательно покачал головой
— Отнюдь. Это оговорочка у него по Флойду.
Так говорил Трикстер.
61
И приступил к ним индеец Интеллигент, и начал, мямля и заикаясь:
— Тут такое дело, Трикстер... У меня... В общем, есть у меня один друг. И ему надо... В общем, ему нужен один ништяк. Очень нужен, вот прямо очень-очень. Но чтоб его получить, он должен сделать... Это не то чтоб некрасиво, это, скажем так... неоднозначно... Вот что бы ты ему посоветовал?
Трикстер налил полный стакан, передал его Интеллигенту и только потом ответил:
— Есть золотое правило — нельзя выиграть одновременно и в стратегии, и в тактике. Если ты выиграешь сегодня в тактике, то в будущем непременно проиграешь в стратегии. А если ты надеешься в будущем выиграть в стратегии, сегодня тебе придется проиграть в тактике.
Интеллигент залпом выпил стакан и надолго замолчал.
— Но ведь это правило позволяет проиграть одновременно и в стратегии, и в тактике? — уточнил Борода.
— Позволяет, конечно, — ответил Трикстер. - А иначе разве стала бы наша интеллигенция так долго колебаться?
Так говорил Трикстер.
62
И приступили мужики к Трикстеру, и вопрошали:
— Определись уже наконец — ты за вату или за цивилизацию?
Трикстер долго смеялся. Потом ответил:
— Я медиатор. А вы разве не знали?
— Медиатор — это как? — спросил Док. — Это тот, который примиряет? Кого с одинаковым вниманием слушают обе стороны?
— С точностью до наоборот, — ответил Трикстер. — Сегодня медиатор — это тот, кого с одинаковой злобой ругают обе стороны.
Так говорил Трикстер.
63
И приступил к ним индеец ИзБывших, горестно стеная:
— Такую страну просрали! Ведь всё здесь было — и медицина, и образование, и космос, и квартиры! А главное — всё бесплатно! Вот кому это мешало?! А теперь?! Развели бардак, превратили страну в дурдом! Неужели не жалко?
