Лика стояла по щиколотку в воде и смотрела на далекую светящуюся точку. В ее душе, как и в этой промозглой ночи, царили темнота и сырость. Девушка решила, что больше не вернется домой. Куда угодно, только не к этим людям, что вдруг стали такими чужими. Мамин крик до сих пор звенел в ушах. А папа… Его тяжелый взгляд потушил не только пожар ссоры, но и огонь, что согревал Лику. Теперь там остался лишь пепел…
Легкие волны любимого океана прибегали и убегали, отчего ноги глубже погружались в песок.
Она не знала, в какой момент все пошло не так. Может, родители обезумели, а может Лика и правда сама их провоцировала на каждую ссору. Ее навигационные приборы сломались, и теперь она плыла в полной темноте, не представляя, где безопасная бухта, а где острые скалы.
– Мне нужен свет, путеводный маяк… – пробормотала девушка. Затем, не выдержав, села в ледяную воду и разрыдалась.
Лика не видела и не слышала ничего вокруг. Ей было так одиноко и горько, что хотелось слиться с океаном, унестись в манящие глубины.
– Вот же ж акула серая! Ты что удумала?! – одернул сердитый крик.
Чьи-то цепкие костистые руки схватили Лику за подмышки и выволокли на берег.
– Тебе кто дал право топиться?! Бог не для того жизнь тебе подарил! – перемешивая проповеди с руганью, старик набросил девушке на плечи тяжелый плащ и, ворча, поволок за собой.
– Шторм близко. Одну тебя не оставишь, домой не повезу. Со мной поедешь.
Лика не сопротивлялась. Ей было уже все равно. Она даже не обратила внимания, что лодка бесшумно неслась к огонечку, а старик задумчиво смотрел на небо, не притрагиваясь к веслам. Светящаяся точка становилась все ближе, ветер усиливался. Лика не замечала, как мотает деревянное, хрупкое суденышко. Девушка смотрела лишь на Маяк, к которому они подплывали.
Лодка ударилась о каменистый берег, старик выпрыгнул и привязал суденышко. Лика продолжала зачарованно смотреть на свет вверху двухэтажной круглой башни – единственного сооружения на маленьком острове.
– Что сидишь, акула ты серая, – заворчал смотритель. Помог девушке выбраться и зашаркал к маяку.
Деревянная дверь сама распахнулась, встречая хозяина. В камине вспыхнул огонь и довольно затрещал поленьями. На столе в кружке задымился чай, обволакивая вошедших терпким ароматом чабреца.
Тяжелый плащ перелетел на вешалку, и теперь Лика чувствовала, как холод от мокрого платья впивается в тело. Старик буркнул:
– Иди переоденься наверху.
В пузатом шкафу девушка нашла женскую одежду своего размера. Лика с любопытством заглянула в отсек нижнего белья. Тонкие пальцы коснулись нежного шелка. Полупрозрачное кружево, легкий волнующий холодок. В глазах вспыхнул бесовский огонек. Она сорвала с себя мокрое платье и медленно, наслаждаясь чувственным прикосновением ткани, надела тонкие трусики, потянулась за лифчиком. Невесомая ткань мягко, но уверенно обхватила девичью грудь и словно прошептала: «Прекраснее тебя нет никого на свете».
Дома такого белья не позволяли – слишком распутно. По словам мамы, девушка должна выглядеть прилично. Несуразные рюши, строгие юбки и хлопковые трусы, из-за которых Лика никогда не переодевается при подругах. Больше всего на свете она хотела пойти работать, как другие девчонки, и самой решать, что носить.
– Ты должна учиться! – грохотал над ней отец. – В медицинский поступить не так просто!
– А если я не хочу в ваш медицинский?! – впервые в жизни заорала Лика.
– Не хочешь, не иди, акула ты серая, – поддержал снизу голос старика. – Чай лучше выпей, чтоб не заболеть.
Лика улыбнулась, натянула худи со штанами, сдернула с русых волос тугую резинку и, тряхнув головой, помчалась вниз.
Старик сидел у огня и прищурившись потягивал чай из кривобокой глиняной кружки. Девушка взяла горячую чашку со стола, села в кресло напротив, вдохнула аромат. Пахло деревом, цветами и травами. Терпкий напиток наполнил теплом.
– Никогда такой не пила. Я иммигрантка, дома лишь черный чай. Мать говорит, надо сохранять русскую культуру.
Девушку словно прорвало. Она рассказывала о детстве, родителях и о том, как ей все надоело. Старик слушал, кивал, вздыхал. Когда Лика допивала чай, кружка снова наполнялась, согревая и утешая.
– Давай, представим, что ты мой дедушка. У меня никогда не было дедушки.
– Да, я твой потерянный дед, – хрипло засмеялся старик. – А теперь, акуленок ты серый, иди спать. Кровать наверху заждалась тебя.
К утру погода не улучшилась. Снаружи свистел ветер и хлестал рассерженный дождь. Внутри радостно хрустел поленьями огонь.
– Вот же ж акула серая! Океан совсем разбушевался, – бухтел, подметая пол, старик.
Лика сидела в кресле и смотрела на телефон.
«Надо позвонить родителям»: стучало в голове, но пальцы отказывались повиноваться, экран в руках снова потух. Присутствие деда смущало – не хотелось ругаться при нем. А ругаться придется.
Лика встала, поднялась на второй этаж. Подошла к окну. Волны все ближе подбирались к маяку, откусывая каменистый берег будто свежий хлеб. Глубокий вдох, медленный выдох. Контакты. Мама. Позвонить.
– Лика… – выдох, в котором девушке почудилась нежность. Затем резкое привычное:
– Ты где шляешься?! Мы уже собирались в полицию звонить! У дружка небось отсиживаешься?! Отцу скажешь, что у подружки ночевала. Хоть бы смску отправила!
В глазах Лики осколками замерли слезы. Слова застряли в горле. Бахнул гром.
– Чего молчишь? Чтобы через час была дома! Лика! Слышишь?
– Я не смогу сегодня приехать, – наконец выдавила девушка.
– Что?! Плохо слышно! Твой дружок в подвале, что ли, живет?
Лика распахнула окно, высунулась, поймать сигнал и проорала:
– Я не пойду на медицинский! И не приду сегодня! Со мной все хорошо! Я на ма…
Телефон выскользнул, и, казалось, весь ее мир полетел в черную бездну. Огромная волна метнулась навстречу и молниеносно проглотила деликатес. Довольно урча откатилась в бушующий океан. Лика готова была рвануть вслед за драгоценным куском пластика, но окно сердито захлопнулось, чуть не придавив пальцы. Она попыталась его открыть, защелка не поддавалась.
– Пусти! – заорала девушка, барабаня в упрямое стекло.
Волны окончательно съели скалу и теперь пытались добраться до людей. Они набрасывались на крепкие стены здания, ломились в окно. Маяк стоял.
– Иди сюда, акула ты серая! – позвал старик, – Чайку? лучше выпей!
– Да, чтоб тебя акула твоя съела! – выпалила девушка.
– Акула меня не съест. Я знаю, как с ней обращаться, – спокойно возразил дед.
Лика удивленно моргнула, подумала и направилась к лестнице.
Огонь радостно взметнулся, увидев Лику. На столе в чашке задымился чай.
– Кофе хочу.
По комнате разнесся пряный, слегка карамельный аромат. Девушка прикрыла глаза, вдохнула. Улыбка нарисовала ямочки на щеках. Лика плюхнулась на стул, сделала робкий глоток. Да, она хочет пить кофе.
– Я недельку поживу тут?
Старик хмыкнул.
– Не против.
День за днем Лика подолгу разглядывала себя в зеркало, изучала. Играла образами, знакомилась с собой. Читала книги, слушала океан. Вечерами болтала со стариком.
– Я правда могу не идти на медицинский?
– Это ж твоя жизнь.
– Но родители…
– А что родители? Они любят тебя, акула ты серая.
Лика фыркнула. Пламя взметнулось, показало словно кино, историю двух иммигрантов. Потерю друзей и родных, слезы, работу по ночам. Женщина продает кольцо, покупает плюшевого медведя. Того самого. На кухне тихое: «Хочу, чтобы она ни в чем не нуждалась».
– Я не знала, – Лика отвела взгляд.
– Думаю, они уже поняли, что ты выросла.
Утром ярко светило солнце. Лодка стукалась о камни, зовя девушку: пора идти жить свою жизнь.
Легкие волны любимого океана прибегали и убегали, отчего ноги глубже погружались в песок.
Она не знала, в какой момент все пошло не так. Может, родители обезумели, а может Лика и правда сама их провоцировала на каждую ссору. Ее навигационные приборы сломались, и теперь она плыла в полной темноте, не представляя, где безопасная бухта, а где острые скалы.
– Мне нужен свет, путеводный маяк… – пробормотала девушка. Затем, не выдержав, села в ледяную воду и разрыдалась.
Лика не видела и не слышала ничего вокруг. Ей было так одиноко и горько, что хотелось слиться с океаном, унестись в манящие глубины.
– Вот же ж акула серая! Ты что удумала?! – одернул сердитый крик.
Чьи-то цепкие костистые руки схватили Лику за подмышки и выволокли на берег.
– Тебе кто дал право топиться?! Бог не для того жизнь тебе подарил! – перемешивая проповеди с руганью, старик набросил девушке на плечи тяжелый плащ и, ворча, поволок за собой.
– Шторм близко. Одну тебя не оставишь, домой не повезу. Со мной поедешь.
Лика не сопротивлялась. Ей было уже все равно. Она даже не обратила внимания, что лодка бесшумно неслась к огонечку, а старик задумчиво смотрел на небо, не притрагиваясь к веслам. Светящаяся точка становилась все ближе, ветер усиливался. Лика не замечала, как мотает деревянное, хрупкое суденышко. Девушка смотрела лишь на Маяк, к которому они подплывали.
Лодка ударилась о каменистый берег, старик выпрыгнул и привязал суденышко. Лика продолжала зачарованно смотреть на свет вверху двухэтажной круглой башни – единственного сооружения на маленьком острове.
– Что сидишь, акула ты серая, – заворчал смотритель. Помог девушке выбраться и зашаркал к маяку.
Деревянная дверь сама распахнулась, встречая хозяина. В камине вспыхнул огонь и довольно затрещал поленьями. На столе в кружке задымился чай, обволакивая вошедших терпким ароматом чабреца.
Тяжелый плащ перелетел на вешалку, и теперь Лика чувствовала, как холод от мокрого платья впивается в тело. Старик буркнул:
– Иди переоденься наверху.
В пузатом шкафу девушка нашла женскую одежду своего размера. Лика с любопытством заглянула в отсек нижнего белья. Тонкие пальцы коснулись нежного шелка. Полупрозрачное кружево, легкий волнующий холодок. В глазах вспыхнул бесовский огонек. Она сорвала с себя мокрое платье и медленно, наслаждаясь чувственным прикосновением ткани, надела тонкие трусики, потянулась за лифчиком. Невесомая ткань мягко, но уверенно обхватила девичью грудь и словно прошептала: «Прекраснее тебя нет никого на свете».
Дома такого белья не позволяли – слишком распутно. По словам мамы, девушка должна выглядеть прилично. Несуразные рюши, строгие юбки и хлопковые трусы, из-за которых Лика никогда не переодевается при подругах. Больше всего на свете она хотела пойти работать, как другие девчонки, и самой решать, что носить.
– Ты должна учиться! – грохотал над ней отец. – В медицинский поступить не так просто!
– А если я не хочу в ваш медицинский?! – впервые в жизни заорала Лика.
– Не хочешь, не иди, акула ты серая, – поддержал снизу голос старика. – Чай лучше выпей, чтоб не заболеть.
Лика улыбнулась, натянула худи со штанами, сдернула с русых волос тугую резинку и, тряхнув головой, помчалась вниз.
Старик сидел у огня и прищурившись потягивал чай из кривобокой глиняной кружки. Девушка взяла горячую чашку со стола, села в кресло напротив, вдохнула аромат. Пахло деревом, цветами и травами. Терпкий напиток наполнил теплом.
– Никогда такой не пила. Я иммигрантка, дома лишь черный чай. Мать говорит, надо сохранять русскую культуру.
Девушку словно прорвало. Она рассказывала о детстве, родителях и о том, как ей все надоело. Старик слушал, кивал, вздыхал. Когда Лика допивала чай, кружка снова наполнялась, согревая и утешая.
– Давай, представим, что ты мой дедушка. У меня никогда не было дедушки.
– Да, я твой потерянный дед, – хрипло засмеялся старик. – А теперь, акуленок ты серый, иди спать. Кровать наверху заждалась тебя.
К утру погода не улучшилась. Снаружи свистел ветер и хлестал рассерженный дождь. Внутри радостно хрустел поленьями огонь.
– Вот же ж акула серая! Океан совсем разбушевался, – бухтел, подметая пол, старик.
Лика сидела в кресле и смотрела на телефон.
«Надо позвонить родителям»: стучало в голове, но пальцы отказывались повиноваться, экран в руках снова потух. Присутствие деда смущало – не хотелось ругаться при нем. А ругаться придется.
Лика встала, поднялась на второй этаж. Подошла к окну. Волны все ближе подбирались к маяку, откусывая каменистый берег будто свежий хлеб. Глубокий вдох, медленный выдох. Контакты. Мама. Позвонить.
– Лика… – выдох, в котором девушке почудилась нежность. Затем резкое привычное:
– Ты где шляешься?! Мы уже собирались в полицию звонить! У дружка небось отсиживаешься?! Отцу скажешь, что у подружки ночевала. Хоть бы смску отправила!
В глазах Лики осколками замерли слезы. Слова застряли в горле. Бахнул гром.
– Чего молчишь? Чтобы через час была дома! Лика! Слышишь?
– Я не смогу сегодня приехать, – наконец выдавила девушка.
– Что?! Плохо слышно! Твой дружок в подвале, что ли, живет?
Лика распахнула окно, высунулась, поймать сигнал и проорала:
– Я не пойду на медицинский! И не приду сегодня! Со мной все хорошо! Я на ма…
Телефон выскользнул, и, казалось, весь ее мир полетел в черную бездну. Огромная волна метнулась навстречу и молниеносно проглотила деликатес. Довольно урча откатилась в бушующий океан. Лика готова была рвануть вслед за драгоценным куском пластика, но окно сердито захлопнулось, чуть не придавив пальцы. Она попыталась его открыть, защелка не поддавалась.
– Пусти! – заорала девушка, барабаня в упрямое стекло.
Волны окончательно съели скалу и теперь пытались добраться до людей. Они набрасывались на крепкие стены здания, ломились в окно. Маяк стоял.
– Иди сюда, акула ты серая! – позвал старик, – Чайку? лучше выпей!
– Да, чтоб тебя акула твоя съела! – выпалила девушка.
– Акула меня не съест. Я знаю, как с ней обращаться, – спокойно возразил дед.
Лика удивленно моргнула, подумала и направилась к лестнице.
Огонь радостно взметнулся, увидев Лику. На столе в чашке задымился чай.
– Кофе хочу.
По комнате разнесся пряный, слегка карамельный аромат. Девушка прикрыла глаза, вдохнула. Улыбка нарисовала ямочки на щеках. Лика плюхнулась на стул, сделала робкий глоток. Да, она хочет пить кофе.
– Я недельку поживу тут?
Старик хмыкнул.
– Не против.
День за днем Лика подолгу разглядывала себя в зеркало, изучала. Играла образами, знакомилась с собой. Читала книги, слушала океан. Вечерами болтала со стариком.
– Я правда могу не идти на медицинский?
– Это ж твоя жизнь.
– Но родители…
– А что родители? Они любят тебя, акула ты серая.
Лика фыркнула. Пламя взметнулось, показало словно кино, историю двух иммигрантов. Потерю друзей и родных, слезы, работу по ночам. Женщина продает кольцо, покупает плюшевого медведя. Того самого. На кухне тихое: «Хочу, чтобы она ни в чем не нуждалась».
– Я не знала, – Лика отвела взгляд.
– Думаю, они уже поняли, что ты выросла.
Утром ярко светило солнце. Лодка стукалась о камни, зовя девушку: пора идти жить свою жизнь.
