Я лежал и смотрел в черноту. То ли ночи, то ли Вечности…
Когда я лёг, мне внезапно открылось всё. Я освободился от пространства и времени и смог видеть то, что будет, и то, что давно прошло. Я шёл через века, и они сменялись быстрее, чем ночь сменяет день. Я видел древние города и войны, я видел, как гибли империи и умирали цивилизации.
Я видел всё. Видел нашу первую встречу. Ты, юная травница, была так прекрасна и так робка, что я не мог отвести от тебя взгляда. Ты краснела и опускала голову, заправляя за ухо непослушную прядку русых волос.
Я был так непохож на тебя. Уже не настолько молодой, уже не настолько красивый. Постаревший от вечных войн. Уставший от жизни. Наёмник, ищущий не лекарство, но хотя бы минутное утешение.
Я не знал, что привело меня к тебе. Кажется, эта встреча была случайной. Но тогда мы смотрели друг на друга пристально, словно соревнуясь, кто первым опустит взгляд.
Ты опустила первой.
И я навсегда запомнил это лёгкое дрожание ресниц.
Ты провела меня в свой дом — маленький, чистый, пахнущий сухими травами так, что кружилась голова. В этот дом приходили многие. Помощь целительницы нужна была не только воинам, но и обычным людям. Ты смешивала чудодейственные настойки и знала особые шепотки, которых не знал никто.
О, ведьма. Ты околдовала меня тогда.
Я задержался в твоём доме всего на несколько часов. Через несколько часов я был здоров, хотя ты даже не прикоснулась ко мне.
И я ушёл, чтобы продолжить делать то, что должен был делать. Моя жизнь вновь превратилась в череду боёв, путешествий и ночёвок в чистом поле.
Я видел их сейчас, будто сам находился там. Мне приходилось убивать и грабить, миловать и спасать, ошибаться и быть правым. Я делал порой ужасные вещи, и по ночам, когда взгляд мой устремлялся в пламя костра, мне казалось, что ты смотрела сквозь его языки, укоризненно качая головой.
А жизнь летела вперёд, как понёсшая лошадь. Прошло пять лет, но я продолжал думать о тебе. И стоило освободиться от очередного заказа, как ноги снова понесли меня в сторону твоей деревни. Пришло время решиться.
Я не знал, как ты встретишь меня. Ты, наверное, меня и не помнила… Кроме того, за это время многое изменилось. Я изменился. Стал ещё старше, ещё измученнее, обзавёлся новыми шрамами и ночными кошмарами.
А хуже всего было то, что моё лицо обезобразил шрам. Шрам, который пугал многих.
Но не тебя.
Ты встретила меня на крыльце, словно ждала. Уже не юная, но ещё совсем молодая. Тебе едва перевалило за двадцать… Я же не первый год мотал четвёртый десяток.
Я думал, что ты давно замужем и наверняка родила нескольких прекрасных детишек, так похожих на тебя. Кто же знал, что ведьмы не выходят замуж…
С того дня всё изменилось. Никто больше не смел обидеть тебя, потому что у тебя был ручной зверь. Страшный зверь. Огромный, с обезображенным шрамом лицом. Я был готов защищать тебя хоть от самого Дьявола, потому что ты была моей, моей и ничьей кроме!
Я был готов отдать всё за прикосновение твоих нежных рук. Твои поцелуи заставляли меня забыть обо всём. А твои ласки… Мне казалось, что однажды ночью с тобою я сгорю дотла.
Непобедимый воин, побеждённый женщиной…
Следующим летом ты родила мне сына. И всё было бы хорошо, если бы ребёнок не забрал твою силу. Ты больше не могла лечить и ночами рыдала в подушку, не прикасаясь ко мне. Я смотрел на твоё тонкое тело, на россыпь веснушек на плечах и чувствовал себя виноватым. Это я сломал твою жизнь, я, умеющий только разрушать…
Из тебя медленно утекала красота. А вместе с ней и жизнь. Ты любила сына, но всё сильнее отворачивалась от меня. Я хотел видеть твои глаза, пока свет в них не погас, хотел смотреть на твои черты лица, пусть заострённые, но мои, любимые, хотел касаться твоих мягких рук, но ты прижимала их к груди, отворачиваясь снова и снова.
Но я любил тебя! И готов был отдать всё, чтобы ты снова жила как раньше.
Когда я сказал это тебе, ты улыбнулась. Я был так рад этой улыбке, но… она была странной. Ты никогда так не улыбалась мне.
А через два месяца началась война. Я не мог оставаться в стороне, и потому вернулся к делу, которому посвятил всю жизнь. Я шёл в бой с твоим именем на устах, зная, за что сражаюсь. Зная, что от меня зависит твоя жизнь и жизнь моего сына. Я верил, что, пока меня не будет, ты найдёшь какое-то средство, которое поможет тебе вновь обрести силу. Ты ведь такая умная. Такая красивая. Ты ведь ведаешь мир от края до края. Ты ведьма, которой под силу изменить всё…
Уже без малого год я бился. Сейчас я видел всё, что было в тех битвах. Видел каждого — и наших, и врагов — и знал, о чём они думали. Чего хотели. Чем жили. Мы все были людьми и хотели вернуться домой, к семьям, матерям, жёнам, детям. Жаль, что не всем нам было суждено это сделать.
Я лежал и смотрел на тебя. Ты снова стала красивой. Тело приятно округлилось, черты лица сгладились, глаза засияли светом, как тогда, когда я встретил тебя, юную. Ты переплела косу так, как переплетали замужние женщины.
Ты была замужем.
Чужие руки обнимали тебя, прижимая к себе. Чужие губы целовали тебя и твоё тело. Чужие руки хранили твой покой в нашем доме, чужие руки ласкали тебя ночами. От чужой крови ты ждала второго ребёнка. На этот раз — девочку. А мой сын спал на чужих коленях и называл отцом чужого.
Он никогда не узнает меня. Никогда не вспомнит. Ты не позволишь ему знать того, кого никогда не любила. Кого взяла в услужение, заманила в свои сети лишь для того, чтобы получить ещё большую силу, когда его жизненный путь закончится. Ты сплела заклинание на крови, и вся моя сила была теперь твоей силой. Силой настоящей, великой ведьмы. Я и не знал, что ты умела так замечательно притворяться…
Я лежал и видел всё, и мне хотелось кричать от боли, разрывающей моё сердце. Но боли не было, а сердце остановилось.
Я лежал в земле.
Когда я лёг, мне внезапно открылось всё. Я освободился от пространства и времени и смог видеть то, что будет, и то, что давно прошло. Я шёл через века, и они сменялись быстрее, чем ночь сменяет день. Я видел древние города и войны, я видел, как гибли империи и умирали цивилизации.
Я видел всё. Видел нашу первую встречу. Ты, юная травница, была так прекрасна и так робка, что я не мог отвести от тебя взгляда. Ты краснела и опускала голову, заправляя за ухо непослушную прядку русых волос.
Я был так непохож на тебя. Уже не настолько молодой, уже не настолько красивый. Постаревший от вечных войн. Уставший от жизни. Наёмник, ищущий не лекарство, но хотя бы минутное утешение.
Я не знал, что привело меня к тебе. Кажется, эта встреча была случайной. Но тогда мы смотрели друг на друга пристально, словно соревнуясь, кто первым опустит взгляд.
Ты опустила первой.
И я навсегда запомнил это лёгкое дрожание ресниц.
Ты провела меня в свой дом — маленький, чистый, пахнущий сухими травами так, что кружилась голова. В этот дом приходили многие. Помощь целительницы нужна была не только воинам, но и обычным людям. Ты смешивала чудодейственные настойки и знала особые шепотки, которых не знал никто.
О, ведьма. Ты околдовала меня тогда.
Я задержался в твоём доме всего на несколько часов. Через несколько часов я был здоров, хотя ты даже не прикоснулась ко мне.
И я ушёл, чтобы продолжить делать то, что должен был делать. Моя жизнь вновь превратилась в череду боёв, путешествий и ночёвок в чистом поле.
Я видел их сейчас, будто сам находился там. Мне приходилось убивать и грабить, миловать и спасать, ошибаться и быть правым. Я делал порой ужасные вещи, и по ночам, когда взгляд мой устремлялся в пламя костра, мне казалось, что ты смотрела сквозь его языки, укоризненно качая головой.
А жизнь летела вперёд, как понёсшая лошадь. Прошло пять лет, но я продолжал думать о тебе. И стоило освободиться от очередного заказа, как ноги снова понесли меня в сторону твоей деревни. Пришло время решиться.
Я не знал, как ты встретишь меня. Ты, наверное, меня и не помнила… Кроме того, за это время многое изменилось. Я изменился. Стал ещё старше, ещё измученнее, обзавёлся новыми шрамами и ночными кошмарами.
А хуже всего было то, что моё лицо обезобразил шрам. Шрам, который пугал многих.
Но не тебя.
Ты встретила меня на крыльце, словно ждала. Уже не юная, но ещё совсем молодая. Тебе едва перевалило за двадцать… Я же не первый год мотал четвёртый десяток.
Я думал, что ты давно замужем и наверняка родила нескольких прекрасных детишек, так похожих на тебя. Кто же знал, что ведьмы не выходят замуж…
С того дня всё изменилось. Никто больше не смел обидеть тебя, потому что у тебя был ручной зверь. Страшный зверь. Огромный, с обезображенным шрамом лицом. Я был готов защищать тебя хоть от самого Дьявола, потому что ты была моей, моей и ничьей кроме!
Я был готов отдать всё за прикосновение твоих нежных рук. Твои поцелуи заставляли меня забыть обо всём. А твои ласки… Мне казалось, что однажды ночью с тобою я сгорю дотла.
Непобедимый воин, побеждённый женщиной…
Следующим летом ты родила мне сына. И всё было бы хорошо, если бы ребёнок не забрал твою силу. Ты больше не могла лечить и ночами рыдала в подушку, не прикасаясь ко мне. Я смотрел на твоё тонкое тело, на россыпь веснушек на плечах и чувствовал себя виноватым. Это я сломал твою жизнь, я, умеющий только разрушать…
Из тебя медленно утекала красота. А вместе с ней и жизнь. Ты любила сына, но всё сильнее отворачивалась от меня. Я хотел видеть твои глаза, пока свет в них не погас, хотел смотреть на твои черты лица, пусть заострённые, но мои, любимые, хотел касаться твоих мягких рук, но ты прижимала их к груди, отворачиваясь снова и снова.
Но я любил тебя! И готов был отдать всё, чтобы ты снова жила как раньше.
Когда я сказал это тебе, ты улыбнулась. Я был так рад этой улыбке, но… она была странной. Ты никогда так не улыбалась мне.
А через два месяца началась война. Я не мог оставаться в стороне, и потому вернулся к делу, которому посвятил всю жизнь. Я шёл в бой с твоим именем на устах, зная, за что сражаюсь. Зная, что от меня зависит твоя жизнь и жизнь моего сына. Я верил, что, пока меня не будет, ты найдёшь какое-то средство, которое поможет тебе вновь обрести силу. Ты ведь такая умная. Такая красивая. Ты ведь ведаешь мир от края до края. Ты ведьма, которой под силу изменить всё…
Уже без малого год я бился. Сейчас я видел всё, что было в тех битвах. Видел каждого — и наших, и врагов — и знал, о чём они думали. Чего хотели. Чем жили. Мы все были людьми и хотели вернуться домой, к семьям, матерям, жёнам, детям. Жаль, что не всем нам было суждено это сделать.
Я лежал и смотрел на тебя. Ты снова стала красивой. Тело приятно округлилось, черты лица сгладились, глаза засияли светом, как тогда, когда я встретил тебя, юную. Ты переплела косу так, как переплетали замужние женщины.
Ты была замужем.
Чужие руки обнимали тебя, прижимая к себе. Чужие губы целовали тебя и твоё тело. Чужие руки хранили твой покой в нашем доме, чужие руки ласкали тебя ночами. От чужой крови ты ждала второго ребёнка. На этот раз — девочку. А мой сын спал на чужих коленях и называл отцом чужого.
Он никогда не узнает меня. Никогда не вспомнит. Ты не позволишь ему знать того, кого никогда не любила. Кого взяла в услужение, заманила в свои сети лишь для того, чтобы получить ещё большую силу, когда его жизненный путь закончится. Ты сплела заклинание на крови, и вся моя сила была теперь твоей силой. Силой настоящей, великой ведьмы. Я и не знал, что ты умела так замечательно притворяться…
Я лежал и видел всё, и мне хотелось кричать от боли, разрывающей моё сердце. Но боли не было, а сердце остановилось.
Я лежал в земле.
