В тех краях давно уже говорили: не ходи в Тёмный лес, там живёт злая фея. Завистлива она и строга. Ведь Тёмный лес не выпускает её за свои пределы, и не дано узнать фее, как живут в своих поселениях люди. Не ведает она ни льняных тканей, ни топлёного молока, ни ржаного хлеба, ни весёлых праздников, ни искренней любви. Знает лишь одеяния волшебные, травы густые, воду родниковую, тропы тайные да магию запретную. И как только увидит она человека, так непременно околдует, очарует, уведёт в чащу и пряжей вытянет все мысли, все чувства, пытаясь понять, какая она, жизнь человеческая. Так и крадёт чужую радость, чужое счастье, а вместе с ними – и жизни чужие.
Много лет уже ни один человек не осмеливается входить в Тёмный лес, а страшные сказки о нём всё ещё живут. Всё ещё рассказывают их по ночам, когда лучина почти погасла, всё ещё страшатся, да не очень-то верят. А зря…
– Куда ты, Янна? – окликнула мать высокую светловолосую девушку, мышкой выскочившую за дверь, едва начало смеркаться.
– Я скоро вернусь! – вздрогнув, отозвалась Янна и, подхватив юбки, побежала к калитке. Тихо скрипнув, она отворилась и выпустила девушку на улицу. Босые ноги Янны коснулись мягкого тёплого песка, увязая в нём. Девушка на мгновение остановилась, посмотрела на темнеющее небо, хранящее кровавые всполохи последних солнечных лучей, оглянулась с опаской на отчий дом и поспешила в сторону леса.
Тёмный лес встретил её тишиной и мраком. Казалось, под зелёными сводами уже наступила ночь. Недвижимо стояли папоротники, раскинув огромные резные листья, зеленел мох, покрывавший не только стволы, но и ветви, переплетающиеся между собой. Здесь не пели птицы, не шуршали в траве мелкие зверушки, даже не звенели подобно расстроенной скрипке комары.
Янна остановилась, обхватив себя за плечи и глядя во мрак. Сердце колотилось, ударяя в рёбра, и казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Янна стиснула кулаки, собираясь с духом, и шагнула под сень ветвей.
Сегодняшнее утро началось для неё страшно. На улице галдели: пропал Ждан. Ушёл в Тёмный лес ночью, чтобы достать для невесты своей прекраснейшие лунные цветы, расцветающие в полночь. Ушёл – и не вернулся.
И сердце камнем упало в пятки, и душа омертвела. Янна помнила вечерний разговор с Жданом: обещал он ей, что подарок такой сделает, какой никто отродясь не делал, прекраснее которого на свете нет. Не догадалась Янна, о чём речь идёт, не остановила любимого. А когда разошлись они уже затемно, Ждан поспешил исполнить обещание. Поспешил и остался навеки в Тёмном лесу, во власти феи. И некому, кроме Янны, спасти его теперь.
Янна шла быстро, не оглядываясь и стараясь не думать, сможет ли вернуться домой. Легенды гласили, что не возвращался никто. Но девушка не хотела в это верить. Она обязательно найдёт фею, обязательно убедит её вернуть Ждана! Ведь она не может бросить его на произвол судьбы: он хороший человек, любящий, справедливый. Он никогда бы не бросил её…
Дорожка петляла среди вековых замшелых стволов, спускалась во влажные овражки и поднималась на заросшие холмы. Огромные листья папоротников – такие не встретишь в обычном лесу – шуршали и шелестели, словно приветствуя незваную гостью. В сгустившемся сумраке слышались странные звуки: тихий писк и клёкот, урчание и рык, и порой Янне казалось, что кто-то очень внимательно следит за ней, отмечая каждый шаг. А дорожка – откуда она только взялась?.. – всё петляла и петляла, устремляясь в самую глубь леса, туда, где корявые ветки, напоминающие сухие узловатые пальцы, опускались всё ниже и ниже, грозя превратиться в непроходимые заросли. И чем дальше девушка уходила от родной деревни, тем холоднее становилась земля под босыми ногами.
Янна шла, вцепившись дрожащими от страха пальцами в юбку и глядя только вперёд. Она тихо-тихо, одними губами, молилась богам, которым молилась её мать и мать её матери. Тёмный лес был древнее этих богов, но слова, полные веры, делали путь легче, притупляли страх.
Стало совсем темно. Янна шла во мраке, доверившись зову сердца. Где-то ухал филин, выли и рычали дикие звери. Но звуки были далёкими, тихими: собственные шаги казались более громкими.
Внезапно во мраке вспыхнул огонёк. Тусклый-тусклый, светло-зелёный, словно первый весенний листок. Янна остановилась как вкопанная. Но огонёк лишь качнулся и поплыл прочь, подобно пуху одуванчика, подхваченному ветром. Стоило ему немного отдалиться, как рядом с ним появился второй, золотистый, как звёздочка. Они закружились, словно танцуя, и поплыли дальше, скрываясь за стволами деревьев. И Янна, зачарованная, пошла за ними.
Чем дальше они шли, тем больше становилось огоньков. Они слетались со всех сторон, издавая чуть слышный звон, собирались в облако, полное света, качающееся и клубящееся в воздухе, постоянно меняющее форму. Облако освещало путь, и Янна старалась не отставать от него. Огоньки кружили вокруг неё, касались плеч и холодных рук, и страх уходил, а тело расслаблялось, и вместо страшных лесных звуков звучала в голове переливчатая трель, полная спокойствия и тепла.
Неожиданно лес расступился. Дорожка закончилась, и мокрая от вечерней росы трава коснулась ног Янны. Девушка остановилась, обводя взглядом большую поляну, освещённую светом маленьких огоньков. Огоньки замигали, потускнели, трель их сделалась тише, и всего через несколько мгновений поляна погрузилась во тьму.
Но мрак не был совершенным. На противоположном краю поляны, в тёмном силуэте раскидистого дерева, тускло светилось… что-то. Что-то, по форме напоминающее огромный кокон. Он то наливался светом, как перезревший фрукт – соком, то вдруг темнел, почти сливаясь с ночными тенями, то резко вспыхивал и так же стремительно гас. Янна осмотрелась по сторонам, словно ожидая от леса подсказки, но лес был безмолвен и бездвижен, окутан волшебным сном.
И Янна пошла вперёд.
Сквозь полупрозрачные, как мыльный пузырь, стенки кокона Янна увидела Ждана. Он, казалось, парил внутри, сложив руки на груди, свернувшись как младенец. Светлые волосы растрепались, ресницы подрагивали, будто он был готов вот-вот проснуться.
А у подножия огромного дерева, на ветвях которого висел кокон, цвели лунные цветы, полные волшебного света. Тонкие и хрупкие, как крылышко ночного мотылька, молочно-белые, но почти прозрачные, с голубыми и розовыми прожилками, светящимися ровно, как сама луна. Пожалуй, в мире на самом деле не было цветов прекраснее.
– Ждан?.. – Янна шагнула вперёд, но внезапный порыв ветра заставил её отступить.
Зашелестели листья, захлопала крыльями невидимая во мраке птица, всколыхнулись тени. Холод обнял за плечи, и Янна снова задрожала.
– Кто ты? – Голос, звенящий сотней крохотных колокольчиков, нарушил тишину. – Кто ты такая?
Голос был прекрасен, но от него веяло древним, нечеловеческим холодом. И строгостью. Говорившая не радовалась нежданной гостье, наоборот – злилась.
Она появилась как из ниоткуда. Высокая, удивительно стройная. С рыжими волосами, волнами спадающими на молочно-белые плечи. С глазами цвета изумруда, по-кошачьи светящими в темноте. Человеческие женщины никогда не бывали такими. Такими прекрасными и такими… холодными.
– Ты пришла в мой лес. В мои владения. Что ты хочешь, смертная?.. – Тонкие крылышки, стеклянно поблёскивающие в магическом свете кокона и цветов, трепетали за спиной. Фея на мгновение взмыла в воздух, взмахнув юбкой зелёного платья, украшенного вышивкой, и снова бесшумно опустилась на траву в нескольких шагах от Янны.
– Ты околдовала человека, которого я люблю, – охрипшим от волнения голосом проговорила Янна. – Я пришла забрать его. Ему не место в этом лесу.
– Всё, что вошло в лес, теперь моё. – Фея взмахнула изящной рукой, и с тихим шелестом всколыхнулись все кустарники, все хвощи и папоротники, все цветы. Мгновение, и в пышной зелени потерялись все тропинки, выводящие на поляну. – Это закон.
Она развернулась на месте и, вспорхнув, подлетела к кокону, коснулась его ладонью. Тоненькая ниточка света тут же опутала пальцы, и фея потянула его, как пряха. Ждан едва заметно вздрогнул.
– В его воспоминаниях столько тепла… – проговорила фея с болью в голосе. – Я заберу их все, потому что больше у меня ничего нет. Люди изгнали меня, заточили здесь, и это – плата за их ненависть. Ты тоже останешься здесь. Я зачаровала тропы, и куда бы ты ни пошла, они снова приведут тебя ко мне, смертная. Не пытайся убежать: я сильнее.
Янна полной грудью вдохнула свежий воздух, пахнущий травами и цветами, и ответила:
– Я не убегу. Я пришла за Жданом, и тебе придётся вернуть его.
Фея вскинула голову и посмотрела на девушку изумлённо. Кошачьи глаза недобро прищурились.
– Я могу заколдовать тебя. Превратить в ничтожное насекомое. Или погубить. Достаточно одного взмаха руки. А ты смеешь перечить мне, смертная? – Фея натянула светящуюся ниточку между ладоней, спутав ею пальцы. – Твой Ждан теперь мой. И я буду его любить. Я спряду из его короткой жизни множество светлых, счастливых дней. Таких счастливых, какие никогда не увидят смертные вроде тебя.
– Ты ошибаешься. – Янна заговорила тихо, но уверенно. – Ты только погубишь его! Ждан любит меня, а тебя никогда не полюбит. И ты его не полюбишь, потому что ты фея, а не человек.
Изумрудные глаза феи превратились в зелёный лёд. Казалось, даже ресницы покрылись инеем. Одним движением она разорвала натянутую между ладоней ниточку и хищной птицей подлетела к Янне. Девушка испуганно отступила, едва не запутавшись в юбках и не упав.
– Все вы говорите так! – Фея вскинула голову. – В те времена, когда этот лес был юн, люди насмехались надо мной, над моей красотой и бессмертием. Но их давно уже нет, а я жива и красива! И когда ты обратишься в прах, когда через твои кости прорастёт молодое деревце, и когда это деревце состарится, превратившись в сухой замшелый ствол, я всё ещё буду живой и прекрасной! А ты смеешь попрекать меня за это?!
Янна прижала ладони к груди, пытаясь усмирить колотящееся сердце.
– Если ты так прекрасна, что в целом мире тебе нет равных, если бессмертие твоё – счастье, то почему ты зачаровываешь людей, почему отбираешь их счастье? – На глаза наворачивались слёзы, но Янна терпела, понимая: если она расплачется, фея никогда уже не послушает её.
– Потому что лес холоден, смертная. В нём нет вечерних песен и танцев у костра, нет поцелуев и снов, нет ничего, что есть в вас. Ваши души способны превращаться в ночные огоньки. Они нравятся мне. Они напоминают о том, чего у меня никогда не будет. О горячем хлебе и напитке из трав, о мягком одеяле и колючем сене под боком, о прикосновениях и словах, которые мне никогда не почувствовать. Это вы отняли их у меня.
Янна, продолжая смотреть фее в глаза, сунула дрожащую руку за пазуху и вытащила кусочек хлеба, который взяла с собой, уходя из дома. Он всё ещё пах мукой и хранил тепло её тела, словно живой.
– Если хочешь, – сбиваясь, заговорилась она, – возьми хлеб. Мне не жалко. Я испеку ещё. Но Ждан один, и другого такого в мире не будет. Он всё равно не полюбит тебя, потому что ты отняла у него всё, что он любил. Он тоже будет скучать по дому.
Фея задумалась. Бесшумно шагнув к Янне, она протянула руку и взяла хлеб. Изящные пальцы лишь на мгновение коснулись шершавой ладони девушки, но и этого хватило, чтобы её, и без того замёрзшую от ночной прохлады и ужаса, затрясло от холода. Рука феи была обжигающе холодна, как пригоршня снега, попавшая за шиворот. Бессмертная, она не была живой. В ней была лишь красота. Красота и лёд.
– Смертные никогда не делали мне подарков… – Фея стала ещё задумчивее, и даже глаза перестали пугающе светиться. – Ты первая.
Янна робко улыбнулась, надеясь, что фея смягчится. Но она вдруг снова нахмурилась:
– Но разве стоит кусочек хлеба жизни твоего любимого? Ты сказала сама, что легко испечёшь ещё. Для вас, людей, в этом нет ценности.
Янна хотела возразить и рассказать, как страшен голод, когда в доме нет даже хлебной крошки, но фея взмахнула рукой, приказывая ей молчать. Зелёные глаза снова загорелись холодным колдовским огнём.
– Я не отдам тебе его. Ждан останется со мной. Согреет меня своими воспоминаниями, снами, чувствами… – Фея развернулась и, не выпуская хлеб из рук, снова направилась к кокону, удерживающему юношу.
Сердце Янны стало тяжёлым, как камень, и, казалось, вырвалось из груди. Девушка бросилась вслед за феей, упала на колени, схватившись за тонкую, словно паутинка, зелёную юбку. Фея обернулась, гневно сведя брови. По смятой юбке пробежали искры света, и фея выдернула её из дрожащих пальцев Янны.
– Пожалуйста, госпожа фея! – прижав руки к груди, взмолилась девушка. – Неужели нет в твоей жизни другого счастья, кроме как губить людей? Неужели не хочешь ты жить как человек?.. Я дам тебе, что захочешь! Хочешь, ожерелье серебряное, которое подарил мне отец?.. – Руки быстро нащупали застёжку, и Янна протянула фее серебряное украшение, поблёскивающее камушками. – Другого такого в мире нет, мой отец сам его сделал… А хочешь, принесу тебе свой сарафан расшитый? Я сама вышивала узоры, сама подбирала их, чтобы обещали они счастье, тепло и любовь. Всё, что есть у меня, отдам, только верни мне Ждана…
И, не в силах больше сдерживаться, Янна опустила голову и заплакала, так и держа протянутую руку, в которой лежало её серебряное ожерелье – последняя память об отце.
На поляне стало так тихо, что зазвенело в ушах. Фея остановилась, глядя на девушку с изумлением. А потом шагнула к ней, протянула руку и подняла голову за подбородок, заглянув в глаза. Янна попыталась отшатнуться, вывернуться из ледяных и гладких, словно стекло, пальцев, но чужая сила не позволила ей этого сделать. Только протянутая рука медленно опустилась и легла на сырую траву.
– Твои глаза похожи на небо над полями, в которых я когда-то гуляла, – проговорила фея. – Они полны синевой, которую мне не дано увидеть здесь. Только смертные, над чьей головой нет переплетения тысяч ветвей, могут смотреть ввысь, считать проплывающие облака, чувствовать солнечный свет. Поэтому вы так теплы, поэтому так светла ваша память.
Фея склонила голову, наблюдая, как слезинка катится по щеке Янны.
– Я бы хотела снова увидеть небо.
Она отпустила девушку и осторожным движением смахнула слезу с её лица. Крохотная капелька засветилась, засверкала, словно волшебный камень, и упала в траву.
– Это великая магия. Такие, как ты, с косами цвета ржи и глазами цвета неба способны на неё. Но не я.
Изумрудные глаза феи вдруг погасли.
– Ты совсем другая. Не такая, как я. Не такая, как те, кто хотел сжить меня со свету. Ты светлая. Ты живая. Если бы я только смогла стать живой…
Фея обернулась и посмотрела на светящийся кокон, где всё ещё спал волшебным сном Ждан. Пряди его светлых волос мерно качались, грудь вздымалась медленно, спокойно, ресницы перестали дрожать. Уже тысячи лет фея не знала спокойствия. Не знала снов.
– Если бы я стала похожей на тебя, он бы обязательно меня полюбил. – Она проговорила это будто бы с упрёком. – Если бы мои руки стали тёплыми, пахнущими хлебом, а глаза – светлыми, как небо, он сам пришёл бы ко мне. Но сейчас все его мысли, все его сны о тебе, о смертной. И хотя взмахом руки я могу оборвать его жизнь, ему нет до меня дела.
Много лет уже ни один человек не осмеливается входить в Тёмный лес, а страшные сказки о нём всё ещё живут. Всё ещё рассказывают их по ночам, когда лучина почти погасла, всё ещё страшатся, да не очень-то верят. А зря…
***
– Куда ты, Янна? – окликнула мать высокую светловолосую девушку, мышкой выскочившую за дверь, едва начало смеркаться.
– Я скоро вернусь! – вздрогнув, отозвалась Янна и, подхватив юбки, побежала к калитке. Тихо скрипнув, она отворилась и выпустила девушку на улицу. Босые ноги Янны коснулись мягкого тёплого песка, увязая в нём. Девушка на мгновение остановилась, посмотрела на темнеющее небо, хранящее кровавые всполохи последних солнечных лучей, оглянулась с опаской на отчий дом и поспешила в сторону леса.
Тёмный лес встретил её тишиной и мраком. Казалось, под зелёными сводами уже наступила ночь. Недвижимо стояли папоротники, раскинув огромные резные листья, зеленел мох, покрывавший не только стволы, но и ветви, переплетающиеся между собой. Здесь не пели птицы, не шуршали в траве мелкие зверушки, даже не звенели подобно расстроенной скрипке комары.
Янна остановилась, обхватив себя за плечи и глядя во мрак. Сердце колотилось, ударяя в рёбра, и казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Янна стиснула кулаки, собираясь с духом, и шагнула под сень ветвей.
Сегодняшнее утро началось для неё страшно. На улице галдели: пропал Ждан. Ушёл в Тёмный лес ночью, чтобы достать для невесты своей прекраснейшие лунные цветы, расцветающие в полночь. Ушёл – и не вернулся.
И сердце камнем упало в пятки, и душа омертвела. Янна помнила вечерний разговор с Жданом: обещал он ей, что подарок такой сделает, какой никто отродясь не делал, прекраснее которого на свете нет. Не догадалась Янна, о чём речь идёт, не остановила любимого. А когда разошлись они уже затемно, Ждан поспешил исполнить обещание. Поспешил и остался навеки в Тёмном лесу, во власти феи. И некому, кроме Янны, спасти его теперь.
Янна шла быстро, не оглядываясь и стараясь не думать, сможет ли вернуться домой. Легенды гласили, что не возвращался никто. Но девушка не хотела в это верить. Она обязательно найдёт фею, обязательно убедит её вернуть Ждана! Ведь она не может бросить его на произвол судьбы: он хороший человек, любящий, справедливый. Он никогда бы не бросил её…
Дорожка петляла среди вековых замшелых стволов, спускалась во влажные овражки и поднималась на заросшие холмы. Огромные листья папоротников – такие не встретишь в обычном лесу – шуршали и шелестели, словно приветствуя незваную гостью. В сгустившемся сумраке слышались странные звуки: тихий писк и клёкот, урчание и рык, и порой Янне казалось, что кто-то очень внимательно следит за ней, отмечая каждый шаг. А дорожка – откуда она только взялась?.. – всё петляла и петляла, устремляясь в самую глубь леса, туда, где корявые ветки, напоминающие сухие узловатые пальцы, опускались всё ниже и ниже, грозя превратиться в непроходимые заросли. И чем дальше девушка уходила от родной деревни, тем холоднее становилась земля под босыми ногами.
Янна шла, вцепившись дрожащими от страха пальцами в юбку и глядя только вперёд. Она тихо-тихо, одними губами, молилась богам, которым молилась её мать и мать её матери. Тёмный лес был древнее этих богов, но слова, полные веры, делали путь легче, притупляли страх.
Стало совсем темно. Янна шла во мраке, доверившись зову сердца. Где-то ухал филин, выли и рычали дикие звери. Но звуки были далёкими, тихими: собственные шаги казались более громкими.
Внезапно во мраке вспыхнул огонёк. Тусклый-тусклый, светло-зелёный, словно первый весенний листок. Янна остановилась как вкопанная. Но огонёк лишь качнулся и поплыл прочь, подобно пуху одуванчика, подхваченному ветром. Стоило ему немного отдалиться, как рядом с ним появился второй, золотистый, как звёздочка. Они закружились, словно танцуя, и поплыли дальше, скрываясь за стволами деревьев. И Янна, зачарованная, пошла за ними.
Чем дальше они шли, тем больше становилось огоньков. Они слетались со всех сторон, издавая чуть слышный звон, собирались в облако, полное света, качающееся и клубящееся в воздухе, постоянно меняющее форму. Облако освещало путь, и Янна старалась не отставать от него. Огоньки кружили вокруг неё, касались плеч и холодных рук, и страх уходил, а тело расслаблялось, и вместо страшных лесных звуков звучала в голове переливчатая трель, полная спокойствия и тепла.
Неожиданно лес расступился. Дорожка закончилась, и мокрая от вечерней росы трава коснулась ног Янны. Девушка остановилась, обводя взглядом большую поляну, освещённую светом маленьких огоньков. Огоньки замигали, потускнели, трель их сделалась тише, и всего через несколько мгновений поляна погрузилась во тьму.
Но мрак не был совершенным. На противоположном краю поляны, в тёмном силуэте раскидистого дерева, тускло светилось… что-то. Что-то, по форме напоминающее огромный кокон. Он то наливался светом, как перезревший фрукт – соком, то вдруг темнел, почти сливаясь с ночными тенями, то резко вспыхивал и так же стремительно гас. Янна осмотрелась по сторонам, словно ожидая от леса подсказки, но лес был безмолвен и бездвижен, окутан волшебным сном.
И Янна пошла вперёд.
Сквозь полупрозрачные, как мыльный пузырь, стенки кокона Янна увидела Ждана. Он, казалось, парил внутри, сложив руки на груди, свернувшись как младенец. Светлые волосы растрепались, ресницы подрагивали, будто он был готов вот-вот проснуться.
А у подножия огромного дерева, на ветвях которого висел кокон, цвели лунные цветы, полные волшебного света. Тонкие и хрупкие, как крылышко ночного мотылька, молочно-белые, но почти прозрачные, с голубыми и розовыми прожилками, светящимися ровно, как сама луна. Пожалуй, в мире на самом деле не было цветов прекраснее.
– Ждан?.. – Янна шагнула вперёд, но внезапный порыв ветра заставил её отступить.
Зашелестели листья, захлопала крыльями невидимая во мраке птица, всколыхнулись тени. Холод обнял за плечи, и Янна снова задрожала.
– Кто ты? – Голос, звенящий сотней крохотных колокольчиков, нарушил тишину. – Кто ты такая?
Голос был прекрасен, но от него веяло древним, нечеловеческим холодом. И строгостью. Говорившая не радовалась нежданной гостье, наоборот – злилась.
Она появилась как из ниоткуда. Высокая, удивительно стройная. С рыжими волосами, волнами спадающими на молочно-белые плечи. С глазами цвета изумруда, по-кошачьи светящими в темноте. Человеческие женщины никогда не бывали такими. Такими прекрасными и такими… холодными.
– Ты пришла в мой лес. В мои владения. Что ты хочешь, смертная?.. – Тонкие крылышки, стеклянно поблёскивающие в магическом свете кокона и цветов, трепетали за спиной. Фея на мгновение взмыла в воздух, взмахнув юбкой зелёного платья, украшенного вышивкой, и снова бесшумно опустилась на траву в нескольких шагах от Янны.
– Ты околдовала человека, которого я люблю, – охрипшим от волнения голосом проговорила Янна. – Я пришла забрать его. Ему не место в этом лесу.
– Всё, что вошло в лес, теперь моё. – Фея взмахнула изящной рукой, и с тихим шелестом всколыхнулись все кустарники, все хвощи и папоротники, все цветы. Мгновение, и в пышной зелени потерялись все тропинки, выводящие на поляну. – Это закон.
Прода от 30.09.2018, 18:57
Она развернулась на месте и, вспорхнув, подлетела к кокону, коснулась его ладонью. Тоненькая ниточка света тут же опутала пальцы, и фея потянула его, как пряха. Ждан едва заметно вздрогнул.
– В его воспоминаниях столько тепла… – проговорила фея с болью в голосе. – Я заберу их все, потому что больше у меня ничего нет. Люди изгнали меня, заточили здесь, и это – плата за их ненависть. Ты тоже останешься здесь. Я зачаровала тропы, и куда бы ты ни пошла, они снова приведут тебя ко мне, смертная. Не пытайся убежать: я сильнее.
Янна полной грудью вдохнула свежий воздух, пахнущий травами и цветами, и ответила:
– Я не убегу. Я пришла за Жданом, и тебе придётся вернуть его.
Фея вскинула голову и посмотрела на девушку изумлённо. Кошачьи глаза недобро прищурились.
– Я могу заколдовать тебя. Превратить в ничтожное насекомое. Или погубить. Достаточно одного взмаха руки. А ты смеешь перечить мне, смертная? – Фея натянула светящуюся ниточку между ладоней, спутав ею пальцы. – Твой Ждан теперь мой. И я буду его любить. Я спряду из его короткой жизни множество светлых, счастливых дней. Таких счастливых, какие никогда не увидят смертные вроде тебя.
– Ты ошибаешься. – Янна заговорила тихо, но уверенно. – Ты только погубишь его! Ждан любит меня, а тебя никогда не полюбит. И ты его не полюбишь, потому что ты фея, а не человек.
Изумрудные глаза феи превратились в зелёный лёд. Казалось, даже ресницы покрылись инеем. Одним движением она разорвала натянутую между ладоней ниточку и хищной птицей подлетела к Янне. Девушка испуганно отступила, едва не запутавшись в юбках и не упав.
– Все вы говорите так! – Фея вскинула голову. – В те времена, когда этот лес был юн, люди насмехались надо мной, над моей красотой и бессмертием. Но их давно уже нет, а я жива и красива! И когда ты обратишься в прах, когда через твои кости прорастёт молодое деревце, и когда это деревце состарится, превратившись в сухой замшелый ствол, я всё ещё буду живой и прекрасной! А ты смеешь попрекать меня за это?!
Янна прижала ладони к груди, пытаясь усмирить колотящееся сердце.
– Если ты так прекрасна, что в целом мире тебе нет равных, если бессмертие твоё – счастье, то почему ты зачаровываешь людей, почему отбираешь их счастье? – На глаза наворачивались слёзы, но Янна терпела, понимая: если она расплачется, фея никогда уже не послушает её.
– Потому что лес холоден, смертная. В нём нет вечерних песен и танцев у костра, нет поцелуев и снов, нет ничего, что есть в вас. Ваши души способны превращаться в ночные огоньки. Они нравятся мне. Они напоминают о том, чего у меня никогда не будет. О горячем хлебе и напитке из трав, о мягком одеяле и колючем сене под боком, о прикосновениях и словах, которые мне никогда не почувствовать. Это вы отняли их у меня.
Янна, продолжая смотреть фее в глаза, сунула дрожащую руку за пазуху и вытащила кусочек хлеба, который взяла с собой, уходя из дома. Он всё ещё пах мукой и хранил тепло её тела, словно живой.
– Если хочешь, – сбиваясь, заговорилась она, – возьми хлеб. Мне не жалко. Я испеку ещё. Но Ждан один, и другого такого в мире не будет. Он всё равно не полюбит тебя, потому что ты отняла у него всё, что он любил. Он тоже будет скучать по дому.
Фея задумалась. Бесшумно шагнув к Янне, она протянула руку и взяла хлеб. Изящные пальцы лишь на мгновение коснулись шершавой ладони девушки, но и этого хватило, чтобы её, и без того замёрзшую от ночной прохлады и ужаса, затрясло от холода. Рука феи была обжигающе холодна, как пригоршня снега, попавшая за шиворот. Бессмертная, она не была живой. В ней была лишь красота. Красота и лёд.
– Смертные никогда не делали мне подарков… – Фея стала ещё задумчивее, и даже глаза перестали пугающе светиться. – Ты первая.
Янна робко улыбнулась, надеясь, что фея смягчится. Но она вдруг снова нахмурилась:
– Но разве стоит кусочек хлеба жизни твоего любимого? Ты сказала сама, что легко испечёшь ещё. Для вас, людей, в этом нет ценности.
Янна хотела возразить и рассказать, как страшен голод, когда в доме нет даже хлебной крошки, но фея взмахнула рукой, приказывая ей молчать. Зелёные глаза снова загорелись холодным колдовским огнём.
– Я не отдам тебе его. Ждан останется со мной. Согреет меня своими воспоминаниями, снами, чувствами… – Фея развернулась и, не выпуская хлеб из рук, снова направилась к кокону, удерживающему юношу.
Сердце Янны стало тяжёлым, как камень, и, казалось, вырвалось из груди. Девушка бросилась вслед за феей, упала на колени, схватившись за тонкую, словно паутинка, зелёную юбку. Фея обернулась, гневно сведя брови. По смятой юбке пробежали искры света, и фея выдернула её из дрожащих пальцев Янны.
– Пожалуйста, госпожа фея! – прижав руки к груди, взмолилась девушка. – Неужели нет в твоей жизни другого счастья, кроме как губить людей? Неужели не хочешь ты жить как человек?.. Я дам тебе, что захочешь! Хочешь, ожерелье серебряное, которое подарил мне отец?.. – Руки быстро нащупали застёжку, и Янна протянула фее серебряное украшение, поблёскивающее камушками. – Другого такого в мире нет, мой отец сам его сделал… А хочешь, принесу тебе свой сарафан расшитый? Я сама вышивала узоры, сама подбирала их, чтобы обещали они счастье, тепло и любовь. Всё, что есть у меня, отдам, только верни мне Ждана…
И, не в силах больше сдерживаться, Янна опустила голову и заплакала, так и держа протянутую руку, в которой лежало её серебряное ожерелье – последняя память об отце.
На поляне стало так тихо, что зазвенело в ушах. Фея остановилась, глядя на девушку с изумлением. А потом шагнула к ней, протянула руку и подняла голову за подбородок, заглянув в глаза. Янна попыталась отшатнуться, вывернуться из ледяных и гладких, словно стекло, пальцев, но чужая сила не позволила ей этого сделать. Только протянутая рука медленно опустилась и легла на сырую траву.
– Твои глаза похожи на небо над полями, в которых я когда-то гуляла, – проговорила фея. – Они полны синевой, которую мне не дано увидеть здесь. Только смертные, над чьей головой нет переплетения тысяч ветвей, могут смотреть ввысь, считать проплывающие облака, чувствовать солнечный свет. Поэтому вы так теплы, поэтому так светла ваша память.
Фея склонила голову, наблюдая, как слезинка катится по щеке Янны.
– Я бы хотела снова увидеть небо.
Она отпустила девушку и осторожным движением смахнула слезу с её лица. Крохотная капелька засветилась, засверкала, словно волшебный камень, и упала в траву.
– Это великая магия. Такие, как ты, с косами цвета ржи и глазами цвета неба способны на неё. Но не я.
Изумрудные глаза феи вдруг погасли.
– Ты совсем другая. Не такая, как я. Не такая, как те, кто хотел сжить меня со свету. Ты светлая. Ты живая. Если бы я только смогла стать живой…
Фея обернулась и посмотрела на светящийся кокон, где всё ещё спал волшебным сном Ждан. Пряди его светлых волос мерно качались, грудь вздымалась медленно, спокойно, ресницы перестали дрожать. Уже тысячи лет фея не знала спокойствия. Не знала снов.
– Если бы я стала похожей на тебя, он бы обязательно меня полюбил. – Она проговорила это будто бы с упрёком. – Если бы мои руки стали тёплыми, пахнущими хлебом, а глаза – светлыми, как небо, он сам пришёл бы ко мне. Но сейчас все его мысли, все его сны о тебе, о смертной. И хотя взмахом руки я могу оборвать его жизнь, ему нет до меня дела.
