Флейта запела о том, что восходит солнце, и о том, что мир под его лучами прекрасен, а значит - прочь из темных сырых нор, на волю, через реки и лес, за море, за горы, куда угодно пойдет серый народ, и сам он станет рекой, текущей по земле, отныне принадлежащей ему. А поведет их Король - сам Король, хитрый и бесстрашный, с острыми зубами, с жадными зубами, с цепкими лапками, в которых он давно держит весь город - и теперь будет держать в них весь мир. Флейта запела, обещая Крысином Королю иные короны - каждую людскую корону, и каждый людской трон, каждый дворец, где есть и серебряные, и золотые блюда, и чистые зеркала, и просторные залы - куда до них подземельям! - и еда, много еды, свежей и сытной, чтобы Король и все его хвостатые подданные никогда, никогда больше не голодали!
Флейта пела задорно и бойко о том, как сильно крысиное воинство и как оно, вооружившись тонкими иглами крысиных рапир, пойдет войной сначала против Кошачьей Королевы, а потом против Принца Псов, а потом - и против самого Совиного Совета, и даже против Принца Лисиц, и их короны тоже падут к лапам Крысиного Короля, а черепами врагов он украсит тронный зал своего нового дворца.
Потом у Принца Лисиц закончились выдумки и воздух в груди, и флейта замолчала - на время. Город тоже все еще молчал, лишь солнце поднималось все выше и выше, отогревая озябший за ночь мир. Принц Лисиц перевел дыхание, придумал новую льстивую ложь, и только он поднял флейту - как перед ним из высокой травы выполз маленький крысенок, отряхнулся от росы, капнувшей на него, и замер, вытянувшись вверх.
Принц Лисиц радостно клацнул зубами - и сожрал сына своего врага, тот и пискнуть не успел.
Трава зашевелилась еще, а потом еще - десятки крыс выходили к вершине холма, их становилось все больше и больше, действительно - целое войско, серая река, разлившаяся в серое озеро, и все они шли туда, где только что пела флейта, обещая им сытость и спокойствие, а их Королю - доблестные победы. Все они поднимались на задние лапки и водили усами, пытаясь понять, почуять, кто их звал сюда и куда им теперь идти. Принц Лисиц сначала обрадовался, а потом испугался - крысы все прибывали и прибывали, но их Короля все еще не было видно.
Флейта снова запела, повинуясь воле и дыханию Принца Лисиц: о новом доме и о спелом зерне, о военной доблести и о том, что Король должен вести свой народ вперед, но Крысиный Король все не появлялся и не появлялся. Принц Лисиц звал и звал своего врага, отступая на шаг назад, когда новые крысы выныривали из травы и перепрыгивали прямо через головы своих собратьев, окружая Принца Лисиц и подбираясь к нему все ближе.
Ему пришлось перевести дух, потому что воздуха перестало хватать уже не от азарта, а от волнения, и сделать еще пару шагов назад, прячась в тени деревьев. Крысиное озеро замерло, опять повело носами, дернуло ушами, и флейта снова запела - уже жалобно, а не дерзко, потому что мысли Принца Лисиц метались внутри его головы и никак не могли стать чем-то единым.
Уходите, пела флейта, спасайтесь, нет, идите за своим Королем, где он, где же он, где ваш отец и владыка, почему вас так много? Вы больше реки, вы больше моря, вы можете стать мостом, соединяющим острова! Все падет к ногам Крысиного Короля, если он поднимется к солнцу!
Крысиное море заволновалось, расступилось в стороны, оставив полоску земли с помятой, изломанной травой, и на этой тропе показалась процессия, действительно достойная Короля. Его несли семеро подданных на серебряном блюде, перед ними шли еще семь раз по семь крупных, покрытых шрамами крыс, а за ним - еще столько же, тоже крупных, тоже в шрамах. Сам Крысиный Король в крошечной короне, размером с кольцо человеческого правителя, сидел на серебряном блюде, на троне из собачьего черепа, и был он не жирен и не ленив - а строен и ладен, только на темно-серой шкуре кое-где проступила благородная седина. Он щерил желтые клыки опасно, усы браво торчали в стороны, лысый хвост свисал с края блюда, а на поясу Короля, вырезанному из чьей-то кожи, был клинок в ножнах - не больше толстой иголки, которой люди сшивали паруса своих кораблей.
Принц Лисиц опустил флейту и улыбнулся.
Воля, держащая чары в воздухе, схлынула, как волна, и крысиное море превратилось просто в множество крыс, испуганных, сонных, растерянных, не понимающих, кто они и где находятся. Крысиный Король помотал головой, едва не уронив свою корону, и злобно зашипел, когда увидел своего врага. Он вытащил клинок из крошечных ножен и подпрыгнул на своем серебряном блюде, яростный и злой. Принц Лисиц рассмеялся, слишком уж забавно выглядела злая крыса с иголкой и короной, но смех его растаял, как чары, стоило ему понять, что он стоит один в окружении сотен крыс, чьи головы были повернуты в его сторону.
Тогда Принц Лисиц, теряясь от страха, в последний раз поднес флейту к губам и заиграл другую мелодию, похожую на все колыбельные мира. Крысиные глаза гасли, рты открывались, обнажая длинные клыки, крысы зевали и падали на землю, одна за другой, сначала самые маленькие, потом те, которые постарше, потом - те крупные, в шрамах, которые окружали Крысиного Короля, тоже зевнули и замерли, свернулись в комок, серебряное блюдо упало на землю, прищемив королевский хвост, но сам Король и не думал сдаваться. Он не был крысой - как Принц Лисиц не был ни лисицей, ни человеком, и чары флейты подчиняли его тяжело и медленно. Принц Лисиц жадно вдохнул воздух - звук еще не успел погаснуть - и тут же подхватил мелодию, уводя ее в сторону, а вместе с ней - уводя Крысиного Короля за собой, уже не песней о доблести и победах над всеми врагами, а веселой мелодией, от которой хотелось танцевать. Как он придумал это - Принц Лисиц и сам не понял, но его пальцы скользили по кости и серебру, а ноги шли в глубину леса, по тропе, петляющей между деревьями, шли в такт мелодии, ловко переступая через Крысиного Короля, который вился рядом, то вставая на задние лапки, то подпрыгивая вверх.
Тропа убегала все дальше и дальше, мелодия становился все громче и чище, и Принц Лисиц вдруг понял, что не может прекратить играть. В мире что-то треснуло и раскололось, и сквозь эту трещину хлынула чья-то воля. Она была как ветер - легкой, но сильной, она растеклась в воздухе и проникла в разум, она заставляла мир двигаться - шаг за шагом, круг за кругом, по широкой светлой поляне, заросшей белыми цветами, похожими на звезды, вокруг старого дуба, сухого уже, на котором вдруг начали пробиваться почки. Чужая воля оплела дерево, как лоза, ушла глубоко в землю, туда, где лежало тайное русло реки. Крысиный Король смешно прыгал среди травы и белых цветов, а Принц Лисиц понимал, что еще немного - и он перестанет быть собой, заблудившись в следах от своего танца, и просто не сможет вернуться к себе.
И тогда он позвал чародея - и тот пришел.
- Рано ты, - сказал чародей, улыбаясь из-под широкополой шляпы. - Солнце еще даже не в зените, а я ведь дал тебе флейту до следующего рассвета.
- Забери ее, - выдохнул Принц Лисиц - и флейта в ответ рассмеялась, исказив его слова.
Крысиный Король тяжело дышал и путался в собственном хвосте.
- Нет уж, - сказал чародей. - Сделка есть сделка. Выигрыш - есть выигрыш. Все было честно, так что флейта твоя до рассвета. Владей ею, насколько тебе хватит воли и смелости.
- Забери ее! - повторил Принц Лисиц, и флейта жалобно вздохнула, словно он ее обидел отказом, как девицу.
Крысиный Король упал на спину и устало дергал лапкой в такт.
- Нет, - чародей покачал головой. - И в третий раз я тоже скажу нет. И в четвертый, и в пятый.
Он поднял Крысиного Короля в колыбели своих ладоней, осторожно и бережно, подул на него, сдувая чары, как пыль и паутину, и сказал:
- Ты жаден, Принц Лисиц, жаден и нагл, и еще хитер и бесчестен, как всякий из твоего рода, но пусть это будет тебе уроком: на каждую силу найдется сила, а на хитрость - еще большая хитрость, - он улыбался - уже не остро, а почти ласково. - Но раз ты нашел для меня очаг и развлек беседой по дороге, я помогу тебе советом.
Принц Лисиц попытался остановиться, чтобы получше расслышать этот совет, - и у него почти получилось.
- Нет ничего надежнее старого-доброго колдовства, если хочешь получить желаемое, - сказал чародей. - Если я захочу, каждый человек, который услышит мою музыку, отдаст мне все свое серебро, все золото, всех своих детей… Даже собственную честь отдаст мне, если я пожелаю ее взять и скажу ему об этом через дыхание флейты. Но мне давно не интересно заставлять людей плясать под мою дудку, - усмехнулся он. - Куда приятнее их благодарность, идущая от сердца. А у волшебных вещей всегда есть свой характер, - добавил чародей, - и с ними правда можно договориться. Вот и договаривайся, если хочешь дожить до рассвета.
Он положил спящего Крысиного Короля в карман и исчез в зеленых тенях, а Принц Лисиц остался договариваться с флейтой.
Говорят, что у него получилось - иначе как потом он бы стал воевать с Принцем Псов и украл ожерелье у Королевы Кошек? А еще говорят, что с той поры характер у него немного изменился, хотя совсем добрым не стал: просто теперь Принц Лисиц знает, что на любую хитрость найдется кто-то хитрее, и лучше договариваться, чем обманывать, хотя и здесь хитрость лишней не будет.
А Крысиный Король вернулся в свой подземный дворец, где и правда стал жирнее и ленивее после этого случая. Но что с ним потом случилось - это уже другая история.
Флейта пела задорно и бойко о том, как сильно крысиное воинство и как оно, вооружившись тонкими иглами крысиных рапир, пойдет войной сначала против Кошачьей Королевы, а потом против Принца Псов, а потом - и против самого Совиного Совета, и даже против Принца Лисиц, и их короны тоже падут к лапам Крысиного Короля, а черепами врагов он украсит тронный зал своего нового дворца.
Потом у Принца Лисиц закончились выдумки и воздух в груди, и флейта замолчала - на время. Город тоже все еще молчал, лишь солнце поднималось все выше и выше, отогревая озябший за ночь мир. Принц Лисиц перевел дыхание, придумал новую льстивую ложь, и только он поднял флейту - как перед ним из высокой травы выполз маленький крысенок, отряхнулся от росы, капнувшей на него, и замер, вытянувшись вверх.
Принц Лисиц радостно клацнул зубами - и сожрал сына своего врага, тот и пискнуть не успел.
Трава зашевелилась еще, а потом еще - десятки крыс выходили к вершине холма, их становилось все больше и больше, действительно - целое войско, серая река, разлившаяся в серое озеро, и все они шли туда, где только что пела флейта, обещая им сытость и спокойствие, а их Королю - доблестные победы. Все они поднимались на задние лапки и водили усами, пытаясь понять, почуять, кто их звал сюда и куда им теперь идти. Принц Лисиц сначала обрадовался, а потом испугался - крысы все прибывали и прибывали, но их Короля все еще не было видно.
Флейта снова запела, повинуясь воле и дыханию Принца Лисиц: о новом доме и о спелом зерне, о военной доблести и о том, что Король должен вести свой народ вперед, но Крысиный Король все не появлялся и не появлялся. Принц Лисиц звал и звал своего врага, отступая на шаг назад, когда новые крысы выныривали из травы и перепрыгивали прямо через головы своих собратьев, окружая Принца Лисиц и подбираясь к нему все ближе.
Ему пришлось перевести дух, потому что воздуха перестало хватать уже не от азарта, а от волнения, и сделать еще пару шагов назад, прячась в тени деревьев. Крысиное озеро замерло, опять повело носами, дернуло ушами, и флейта снова запела - уже жалобно, а не дерзко, потому что мысли Принца Лисиц метались внутри его головы и никак не могли стать чем-то единым.
Уходите, пела флейта, спасайтесь, нет, идите за своим Королем, где он, где же он, где ваш отец и владыка, почему вас так много? Вы больше реки, вы больше моря, вы можете стать мостом, соединяющим острова! Все падет к ногам Крысиного Короля, если он поднимется к солнцу!
Крысиное море заволновалось, расступилось в стороны, оставив полоску земли с помятой, изломанной травой, и на этой тропе показалась процессия, действительно достойная Короля. Его несли семеро подданных на серебряном блюде, перед ними шли еще семь раз по семь крупных, покрытых шрамами крыс, а за ним - еще столько же, тоже крупных, тоже в шрамах. Сам Крысиный Король в крошечной короне, размером с кольцо человеческого правителя, сидел на серебряном блюде, на троне из собачьего черепа, и был он не жирен и не ленив - а строен и ладен, только на темно-серой шкуре кое-где проступила благородная седина. Он щерил желтые клыки опасно, усы браво торчали в стороны, лысый хвост свисал с края блюда, а на поясу Короля, вырезанному из чьей-то кожи, был клинок в ножнах - не больше толстой иголки, которой люди сшивали паруса своих кораблей.
Принц Лисиц опустил флейту и улыбнулся.
Воля, держащая чары в воздухе, схлынула, как волна, и крысиное море превратилось просто в множество крыс, испуганных, сонных, растерянных, не понимающих, кто они и где находятся. Крысиный Король помотал головой, едва не уронив свою корону, и злобно зашипел, когда увидел своего врага. Он вытащил клинок из крошечных ножен и подпрыгнул на своем серебряном блюде, яростный и злой. Принц Лисиц рассмеялся, слишком уж забавно выглядела злая крыса с иголкой и короной, но смех его растаял, как чары, стоило ему понять, что он стоит один в окружении сотен крыс, чьи головы были повернуты в его сторону.
Тогда Принц Лисиц, теряясь от страха, в последний раз поднес флейту к губам и заиграл другую мелодию, похожую на все колыбельные мира. Крысиные глаза гасли, рты открывались, обнажая длинные клыки, крысы зевали и падали на землю, одна за другой, сначала самые маленькие, потом те, которые постарше, потом - те крупные, в шрамах, которые окружали Крысиного Короля, тоже зевнули и замерли, свернулись в комок, серебряное блюдо упало на землю, прищемив королевский хвост, но сам Король и не думал сдаваться. Он не был крысой - как Принц Лисиц не был ни лисицей, ни человеком, и чары флейты подчиняли его тяжело и медленно. Принц Лисиц жадно вдохнул воздух - звук еще не успел погаснуть - и тут же подхватил мелодию, уводя ее в сторону, а вместе с ней - уводя Крысиного Короля за собой, уже не песней о доблести и победах над всеми врагами, а веселой мелодией, от которой хотелось танцевать. Как он придумал это - Принц Лисиц и сам не понял, но его пальцы скользили по кости и серебру, а ноги шли в глубину леса, по тропе, петляющей между деревьями, шли в такт мелодии, ловко переступая через Крысиного Короля, который вился рядом, то вставая на задние лапки, то подпрыгивая вверх.
Тропа убегала все дальше и дальше, мелодия становился все громче и чище, и Принц Лисиц вдруг понял, что не может прекратить играть. В мире что-то треснуло и раскололось, и сквозь эту трещину хлынула чья-то воля. Она была как ветер - легкой, но сильной, она растеклась в воздухе и проникла в разум, она заставляла мир двигаться - шаг за шагом, круг за кругом, по широкой светлой поляне, заросшей белыми цветами, похожими на звезды, вокруг старого дуба, сухого уже, на котором вдруг начали пробиваться почки. Чужая воля оплела дерево, как лоза, ушла глубоко в землю, туда, где лежало тайное русло реки. Крысиный Король смешно прыгал среди травы и белых цветов, а Принц Лисиц понимал, что еще немного - и он перестанет быть собой, заблудившись в следах от своего танца, и просто не сможет вернуться к себе.
И тогда он позвал чародея - и тот пришел.
- Рано ты, - сказал чародей, улыбаясь из-под широкополой шляпы. - Солнце еще даже не в зените, а я ведь дал тебе флейту до следующего рассвета.
- Забери ее, - выдохнул Принц Лисиц - и флейта в ответ рассмеялась, исказив его слова.
Крысиный Король тяжело дышал и путался в собственном хвосте.
- Нет уж, - сказал чародей. - Сделка есть сделка. Выигрыш - есть выигрыш. Все было честно, так что флейта твоя до рассвета. Владей ею, насколько тебе хватит воли и смелости.
- Забери ее! - повторил Принц Лисиц, и флейта жалобно вздохнула, словно он ее обидел отказом, как девицу.
Крысиный Король упал на спину и устало дергал лапкой в такт.
- Нет, - чародей покачал головой. - И в третий раз я тоже скажу нет. И в четвертый, и в пятый.
Он поднял Крысиного Короля в колыбели своих ладоней, осторожно и бережно, подул на него, сдувая чары, как пыль и паутину, и сказал:
- Ты жаден, Принц Лисиц, жаден и нагл, и еще хитер и бесчестен, как всякий из твоего рода, но пусть это будет тебе уроком: на каждую силу найдется сила, а на хитрость - еще большая хитрость, - он улыбался - уже не остро, а почти ласково. - Но раз ты нашел для меня очаг и развлек беседой по дороге, я помогу тебе советом.
Принц Лисиц попытался остановиться, чтобы получше расслышать этот совет, - и у него почти получилось.
- Нет ничего надежнее старого-доброго колдовства, если хочешь получить желаемое, - сказал чародей. - Если я захочу, каждый человек, который услышит мою музыку, отдаст мне все свое серебро, все золото, всех своих детей… Даже собственную честь отдаст мне, если я пожелаю ее взять и скажу ему об этом через дыхание флейты. Но мне давно не интересно заставлять людей плясать под мою дудку, - усмехнулся он. - Куда приятнее их благодарность, идущая от сердца. А у волшебных вещей всегда есть свой характер, - добавил чародей, - и с ними правда можно договориться. Вот и договаривайся, если хочешь дожить до рассвета.
Он положил спящего Крысиного Короля в карман и исчез в зеленых тенях, а Принц Лисиц остался договариваться с флейтой.
Говорят, что у него получилось - иначе как потом он бы стал воевать с Принцем Псов и украл ожерелье у Королевы Кошек? А еще говорят, что с той поры характер у него немного изменился, хотя совсем добрым не стал: просто теперь Принц Лисиц знает, что на любую хитрость найдется кто-то хитрее, и лучше договариваться, чем обманывать, хотя и здесь хитрость лишней не будет.
А Крысиный Король вернулся в свой подземный дворец, где и правда стал жирнее и ленивее после этого случая. Но что с ним потом случилось - это уже другая история.
