— Как обычно, — едва-едва дернула я плечами. — Ты никогда не задумывался, почему все погибли, а Весемир выжил?
— Он увел детей и ушел с ними.
— И их не нашли маги? — поинтересовалась я.
— Весемир не любил вспоминать тот день и никогда не рассказывал подробностей.
— Да уж, мало хорошего, вспоминать, как в одночасье лишился друзей и воспитанников и остался наблюдать, как агонизирует дело всей твой жизни… — невесело усмехнулась я, крепче обнимая Эскеля. — А еще, потому что там была я.
— Ты увела детей?
— Я провела их в будущее. На месяц. Чтобы наверняка, — коротко рассказала я.
— Так вот почему их не нашли…
— Угу, — подтвердила я. — А еще там был Ламберт.
— Ламберт? Но он же… — встрепенулся Эскель.
— Проходил Испытание травами аккурат в момент нападения, — закончила я за него. — Точнее, собирался на тот свет.
— Но он жив, — Эскель даже отстранился, чтобы взглянуть мне в глаза. — Я только что его видел. Ты… Ты провела его мутацию?!
— Нет. Я ее только закончила, — поправила я Эскеля. — Там было несколько проходящих Испытание. Весемир забрал их с собой. Им требовалась лишь стабилизация, чтобы закончить мутацию. А вот Ламберт был совсем плох. Из-за него меня и не было так долго. Я рада, что он жив! Значит, я и вправду все сделала правильно, — чуть улыбнулась я.
— Ты…. — воскликнул Эскель, но вместо продолжения неожиданно с силой прижал меня к себе. — Ты удивительная, — через некоторое время все-таки продолжил он. — Я, наверное, когда-нибудь точно поседею, ожидая твоего возвращения, но без тебя меня бы уже не было, Весемира, Ламберта, да и ведьмачества вообще…
— Не преувеличивай, — отозвалась я, наслаждаясь объятьями. — Я лишь вывела горстку детей. Вот если я смогу усовершенствовать формулу и создавать ведьмаков, тогда да…
Эскель молчал.
— Ты правда этого хочешь? — через довольно продолжительное время спросил он, так что я уже начала плавно проваливаться в сон.
— Чего? — переспросила я, открывая глаза.
— Снова создавать ведьмаков, — напомнил Эскель.
— Да! — уверенно ответила я, отстраняясь. — Я не хочу, чтобы ведьмаки исчезли. Ведьмаки нужны этому миру. Только не как отбросы общества, которые выполняют самую грязную работу, а как одаренные и образованные его члены на уровне с чародеями.
— Ты слишком… — начал было мужчина, но не смог подобрать слов.
— Люблю ведьмаков? — подсказала я ему с улыбкой и тут же подтвердила. — Да. И одного конкретного ведьмака особенно, — на этом я приподнялась и запечатлела на его губах поцелуй. — Пойду спать, а то я с этим Ламбертом почти сутки на ногах.
Хорошенько выспавшись, я почувствовала себя намного лучше. Тяжесть давно минувших и произошедших буквально вчера событий отступила под натиском жажды знаний. Утром, правда, еще пришлось поговорить с Йен и Трисс, а потом еще и с Весемиром и Геральтом, но все-таки в лабораторию мне удалось попасть до обеда. Образцы ведьмачьей крови прекрасно сохранились в зачарованной сумке, так что ничто не мешало мне приступить к их массовому анализу. Правда, с каждой отработанной пробиркой я понимала, что на самом деле эта информация мне ничего существенного не давала. Познавательно, но не более. Так было где-то до половины всех образцов, а вот во второй части мой интерес снова начал плавно возрастать. Я заметила одну более чем странную закономерность, и чем дальше проводила анализы, тем больше получала подтверждений. Под конец у меня осталась лишь пробирка Ламберта, и в ней меня ожидал сюрприз.
***
В этот раз Брин отсутствовала долго. Да, она уже не раз уходила на полдня или даже чуть дольше, предупреждая заранее, чтобы не ждали, но в этот раз ожидание слишком затягивалось. Эскель не находил себе места. Она ушла еще до обеда, а уже был поздний вечер.
— Где Брин? — не выдержав, все-таки поинтересовалась Йеннифер.
Заметив еще днем, что подопечной нет, она то и дело появлялась в большом зале, чтобы проверить, не вернулась ли та. И вот теперь, так и не дождавшись возвращения, она забеспокоилась настолько, чтобы задать вопрос.
— В прошлом, — кратко ответил Эскель.
— Как давно?
— Часов двенадцать уже.
— Что там можно делать так долго?.. — пробормотала чародейка, ни к кому не обращаясь.
— Хотел бы я знать, — тем не менее отреагировал Эскель.
Ему было тревожно. И еще более тревожно от того, что Весемир, обычно уходивший спать раньше всех, тоже сидел в большом зале и ждал. Повисла напряженная тишина. Йен отвела в сторону Геральта и о чем-то недовольно с ним говорила. Трисс еще с утра ушла порталом в Ковир, а Ламберт с некоторых пор перестал пить каждый вечер. Эскель не знал, что там у него произошло с Кейрой, но заметил, что друг изменился. Он стал меньше поддевать самого Эскеля и всех окружающих, реже стал проводить вечера в компании бутылки и иногда стал уходить спать раньше полуночи. Нельзя было сказать, что они снова сошлись, Кейра, похоже, один раз обжегшись о характер Ламберта, не спешила снова падать в его объятья, но какие-то подвижки все же были, судя по ее редким, но не прекратившимся визитам в Каэр Морхен после окончания разработки анализов. Эскель был рад за друга, хотя сейчас бы не отказался от пары его едких шуточек, дабы отвлечься от одолевающих мыслей. Что, в самом деле, можно было делать в прошлом двенадцать часов подряд без возможности отвлечься и вернуться сюда? Только попасть в какую-нибудь передрягу или еще хуже — лежать без сознания!
— Не накручивай себя, — неожиданно подал голос Весемир. — С ней все в порядке.
— Поэтому ты сидишь и ждешь вместе со мной? — уточнил Эскель.
— Не поэтому, — опроверг его предположение старый ведьмак, но пояснять не стал.
— Не скажешь, где она? — Эскель и так знал ответ, но не мог не спросить снова.
— Нет. Вернется Брин и сама тебе все расскажет, если захочет, — Весемир был непреклонен и напряжен.
Дверь неожиданно открылась, и в большой зал заявился Ламберт.
— Что же это вы сидите за пустым столом? — удивленно спросил он, подходя ближе.
— Да вот без тебя даже и не пьется, — ответил ему Эскель.
Сам Ламберт явно уже сегодня употребил спиртное, но каких-то последствий кроме повеселевшей улыбки это не имело. А может, и причиной улыбки было не спиртное, а то, в чьей компании он его выпивал. Весемир прошелся по своему младшему воспитаннику придирчивым взглядом, но ничего не сказал. Тогда Эскель этот взгляд не понял, лишь согласившись, что упрекнуть того было не в чем. Только наверху он узнал, что за ним скрывалось. Поднявшись, чтобы проверить, не появилась ли Брин вопреки сложившейся в последнее время традиции в комнате, вместо большого зала, он в самом деле увидел там падающую от усталости чародейку, которая поведала ему о своих приключениях. Брин все-таки попала во время первой осады…
— Хорошо, что вы все здесь. Я провела анализ собранных вчера образцов крови ведьмаков, — сообщила Брин следующим вечером. Эскель по ее просьбе позвал в лабораторию Весемира, к которому по дороге присоединился Геральт. — Я ни на что особо не рассчитывала, но есть одно очень подозрительное совпадение. Не то чтобы у меня было много материала, но на кое-какую статистику уже тянет. Так вот, у всех ведьмаков, что я проверила, вторая группа крови.
— И что это значит? — спросил Геральт, меньше всего посвященный в гематологические исследования.
— Всего групп крови четыре. В вашем мире тоже, — кратко пояснила Брин для него. — Мы с Трисс и Кейрой провели много анализов простых людей. Так вот чаще всего встречается первая группа крови, ее имеет около сорока процентов людей. Вторая встречается у чуть более чем тридцати человек из ста. Третья еще реже — около двадцати процентов. И четвертая самая редкая — не больше шести процентов. А у меня все анализы ведьмачьей крови выдали вторую группу, кроме одного!
— Ты уверена? — нахмурившись, спросил Весемир.
— Это выглядит довольно странно, но я перепроверила дважды. Ошибка исключена, — твердо ответила Брин. — Резус-фактор встречался и положительный, и отрицательный, а группа крови только вторая.
— Ты сказала, кроме одного? Какая группа крови у него? — задал вопрос Эскель.
— Четвертая, — отозвалась чародейка. — У Ламберта из прошлого четвертая группа.
— Ламберт… — потирая подбородок, пробормотал Весемир.
— Что это дает в итоге? — снова задал свой вопрос Геральт. — Ведьмаками могут стать только люди со второй группой крови?
— Или превращение в ведьмака меняет группу крови на вторую? — задала встречный вопрос Брин, откладывая свои записи и поворачиваясь к Геральту. — Я тоже сразу подумала о том же, что и ты. Бесспорно — это был бы наилучший вариант. Просто проверяешь группу крови человека и узнаешь, сможет он пережить мутацию или нет. Но что если она у вас одинаковая как раз из-за мутаций?
— Но у остальных мальчиков, что еще проходили мутацию во время осады, тоже вторая, — заметил Весемир.
— При естественном течении она могла уже смениться к тому времени. А вот мое вмешательство в мутацию могло помешать этому процессу, — тут же ответила Брин, разворачиваясь к Весемиру.
— Это можно как-то выяснить наверняка? — спросил Эскель.
— Еще раз мутировать его? — с усмешкой предложил Геральт. — Вряд ли он на это согласится.
Комментировать бессмысленное предложение никто не стал.
— Если вторая группа крови — неотъемлемая часть превращения в ведьмака, то у него в настоящем она, так или иначе, должна была смениться, — проговорила Брин, в задумчивости покусывая губу. — А если вторая группа была изначально, то у него должна была, несмотря ни на что, остаться четвертая. Но боюсь, взять у него анализ будет не легче, чем провести повторную мутацию.
— Так-та-ак, что я наблюдаю… — особенно резко в задумчивой тишине прозвучал голос обсуждаемого Ламберта. — Три ведьмака и чародейка мирно беседуют о мутациях. Это я очень удачно заинтересовался, куда же, черт подери, все подевались. И какую же теперь сказку ты мне сочинишь? Про фундамент, который требуется чинить мутациями, а?
Брин закатила глаза и шумно вздохнула. Эскель же как бы невзначай придвинулся ближе к ней. Не то чтобы он считал Ламберта настолько сумасшедшим, чтобы кидаться на людей, но ожидать от него в такой ситуации можно было чего угодно, и лучше бы было это предотвратить.
— Ну ладно Эскель, у него совсем мозг от любви атрофировался. Ну ладно Весемир, на старости лет из ума выжил, с кем не бывает, — пренебрежительно бросил Ламберт. — Но ты-то, Геральт. Что ты тут делаешь?! — вопрошал он, подходя ближе. — Больше никогда! Мы не будем этого делать! Мы похороним секрет создания ведьмаков! Что? Все забыл?
— Зар-р-раза… — прошипел сквозь зубы беловолосый ведьмак.
— Что? И даже сказать ничего не хотите в свое оправдание? — допытывался Ламберт. — Что, чародейская отрава, смогла-таки задурманить вам головы?
— Никому я ничего не дурманила, — все-таки подала голос Брин. — Объясняла самым обыкновенным способом — словами через рот. Если бы ты был адекватнее, то и тебе бы объяснила.
— Что ты мне бы объяснила? — взорвался Ламберт. — Как сладко слушать мучительные крики? Или как эффективно проводить опыты на живых людях? Или, может, о великой миссии, жертвой которой стать почетно даже детям?
Эскель придвинулся еще ближе к Брин, частично загородив ее своим плечом. Поведение Ламберта было ожидаемым, он бы, наверное, и сам так отреагировал на его месте, но тем не менее оно совершенно ему не нравилось. Угрозы в сторону Брин он допустить не мог.
— Ламберт, угомонись, — вступил в диалог Весемир. — Брин никого не собирается мучить или убивать.
— Так уже замучила, но, похоже, еще не убила! — воскликнул доведенный до бешенства ведьмак. — Где он? Где он, черт побери?!
— Кто? — мрачно спросил Эскель.
— Тот, кого вы обсуждали! Где тот несчастный, которого ты собиралась мутировать повторно?! — прогромыхал Ламберт, обращаясь к чародейке вместо Эскеля.
— Что? — озадачилась Брин. — Я никого не мутировала…
— ВРЕШЬ! Я все слышал своими ушами!!! — заорал ведьмак.
— О господи… — чародейка закатила глаза повторно. — Я тебе еще раз повторяю, я никого не мутировала и даже не собираюсь, пока не выведу безопасную формулу. Я сейчас вообще исследованиями кро…
— Врешь, сука!!! Ты сама сказала, что вмешалась в мутацию!
Эскель окончательно закрыл Брин собой от взбешенного друга, но Брин неожиданно отодвинула его в сторону и сама выступила вперед.
— Ой, да, блять, мутировала! — крикнула она в ответ. — И знаешь кого? ТЕБЯ! Вчера я попала во время первой осады и, помимо разоряемого Каэр Морхена, нашла там твое бессознательное тело, проходящее Испытание травами. А точнее, доживающее свои последние минуты на столе без магической поддержки. Что же мне, по-твоему, надо было сделать в этот момент, а?! — Брин распалялась все больше. Теперь уже она наступала на Ламберта, громко восклицая и бурно жестикулируя. — Наверное, подумать «ой, Ламберт же не одобряет мутации, нельзя этого делать» и отойти. Но упс! Если отойти, то ты никогда и не смог бы не одобрить мутации. Ты, дьявол подери, уже ВООБЩЕ ни черта не смог бы в этой жизни! Как тебе такой вот временной парадокс, а, Ламберт?!
— Ты бредишь, — с отвращением сказал-выплюнул Ламберт, ошарашенный внезапным выпадом чародейки, но ни капли им не образумленный.
Эскель напрягся еще сильнее, готовясь в любой момент встать между своей любимой и старым другом.
— Это правда, — веско подтвердил Весемир.
— Это бред! — выкрикнул Ламберт, зло смотря на старого наставника, который одним своим словом расшатывал его уверенность.
Он мог думать, что чародейки лживые и продажные твари, но заподозрить Весемира во лжи даже Ламберт бы не дерзнул.
— Бред? — разошедшаяся Брин явно не собиралась успокаиваться. — Бред, говоришь?! И шрам на левой половине груди, что появился у тебя после мутации, тоже бред? Ты никогда не задавался вопросом, почему он такой странной формы? Впрочем, когда тебе было думать, если ты бредил местью и убийствами, едва выйдя из комы, — зло усмехнулась девушка. — Так вот этот гребаный шрам остался от вот этой самой руки, — Брин резко вскинула правую руку и продемонстрировала ладонь, покрытую инеем, — которой я держала твою душу в доходящем тельце, пока оно завершало мутацию. И держала так долго и вливала такую прорву своей ледяной магии, что у тебя образовался холодовый ожог в форме моей ладони на груди. Да такой, что даже бешеная ведьмачья регенерация с ним не справилась. Желаешь примерить, чтобы убедиться? — предложила она, не опуская руку. — Или достаточно того, что я скажу, что до мутации у тебя были карие глаза?
Ламберт сделал шаг назад, продолжая молча смотреть то на руку, то на саму чародейку, из чего Эскель сделал вывод, что шрам в самом деле был и о причине его появления Ламберт ничего не знал. Да и в самом деле, кто задумывается о каких-то шрамах после Испытания травами, во время которого проще было сдохнуть, чем выжить?
— Он увел детей и ушел с ними.
— И их не нашли маги? — поинтересовалась я.
— Весемир не любил вспоминать тот день и никогда не рассказывал подробностей.
— Да уж, мало хорошего, вспоминать, как в одночасье лишился друзей и воспитанников и остался наблюдать, как агонизирует дело всей твой жизни… — невесело усмехнулась я, крепче обнимая Эскеля. — А еще, потому что там была я.
— Ты увела детей?
— Я провела их в будущее. На месяц. Чтобы наверняка, — коротко рассказала я.
— Так вот почему их не нашли…
— Угу, — подтвердила я. — А еще там был Ламберт.
— Ламберт? Но он же… — встрепенулся Эскель.
— Проходил Испытание травами аккурат в момент нападения, — закончила я за него. — Точнее, собирался на тот свет.
— Но он жив, — Эскель даже отстранился, чтобы взглянуть мне в глаза. — Я только что его видел. Ты… Ты провела его мутацию?!
— Нет. Я ее только закончила, — поправила я Эскеля. — Там было несколько проходящих Испытание. Весемир забрал их с собой. Им требовалась лишь стабилизация, чтобы закончить мутацию. А вот Ламберт был совсем плох. Из-за него меня и не было так долго. Я рада, что он жив! Значит, я и вправду все сделала правильно, — чуть улыбнулась я.
— Ты…. — воскликнул Эскель, но вместо продолжения неожиданно с силой прижал меня к себе. — Ты удивительная, — через некоторое время все-таки продолжил он. — Я, наверное, когда-нибудь точно поседею, ожидая твоего возвращения, но без тебя меня бы уже не было, Весемира, Ламберта, да и ведьмачества вообще…
— Не преувеличивай, — отозвалась я, наслаждаясь объятьями. — Я лишь вывела горстку детей. Вот если я смогу усовершенствовать формулу и создавать ведьмаков, тогда да…
Эскель молчал.
— Ты правда этого хочешь? — через довольно продолжительное время спросил он, так что я уже начала плавно проваливаться в сон.
— Чего? — переспросила я, открывая глаза.
— Снова создавать ведьмаков, — напомнил Эскель.
— Да! — уверенно ответила я, отстраняясь. — Я не хочу, чтобы ведьмаки исчезли. Ведьмаки нужны этому миру. Только не как отбросы общества, которые выполняют самую грязную работу, а как одаренные и образованные его члены на уровне с чародеями.
— Ты слишком… — начал было мужчина, но не смог подобрать слов.
— Люблю ведьмаков? — подсказала я ему с улыбкой и тут же подтвердила. — Да. И одного конкретного ведьмака особенно, — на этом я приподнялась и запечатлела на его губах поцелуй. — Пойду спать, а то я с этим Ламбертом почти сутки на ногах.
Хорошенько выспавшись, я почувствовала себя намного лучше. Тяжесть давно минувших и произошедших буквально вчера событий отступила под натиском жажды знаний. Утром, правда, еще пришлось поговорить с Йен и Трисс, а потом еще и с Весемиром и Геральтом, но все-таки в лабораторию мне удалось попасть до обеда. Образцы ведьмачьей крови прекрасно сохранились в зачарованной сумке, так что ничто не мешало мне приступить к их массовому анализу. Правда, с каждой отработанной пробиркой я понимала, что на самом деле эта информация мне ничего существенного не давала. Познавательно, но не более. Так было где-то до половины всех образцов, а вот во второй части мой интерес снова начал плавно возрастать. Я заметила одну более чем странную закономерность, и чем дальше проводила анализы, тем больше получала подтверждений. Под конец у меня осталась лишь пробирка Ламберта, и в ней меня ожидал сюрприз.
Часть 6
***
В этот раз Брин отсутствовала долго. Да, она уже не раз уходила на полдня или даже чуть дольше, предупреждая заранее, чтобы не ждали, но в этот раз ожидание слишком затягивалось. Эскель не находил себе места. Она ушла еще до обеда, а уже был поздний вечер.
— Где Брин? — не выдержав, все-таки поинтересовалась Йеннифер.
Заметив еще днем, что подопечной нет, она то и дело появлялась в большом зале, чтобы проверить, не вернулась ли та. И вот теперь, так и не дождавшись возвращения, она забеспокоилась настолько, чтобы задать вопрос.
— В прошлом, — кратко ответил Эскель.
— Как давно?
— Часов двенадцать уже.
— Что там можно делать так долго?.. — пробормотала чародейка, ни к кому не обращаясь.
— Хотел бы я знать, — тем не менее отреагировал Эскель.
Ему было тревожно. И еще более тревожно от того, что Весемир, обычно уходивший спать раньше всех, тоже сидел в большом зале и ждал. Повисла напряженная тишина. Йен отвела в сторону Геральта и о чем-то недовольно с ним говорила. Трисс еще с утра ушла порталом в Ковир, а Ламберт с некоторых пор перестал пить каждый вечер. Эскель не знал, что там у него произошло с Кейрой, но заметил, что друг изменился. Он стал меньше поддевать самого Эскеля и всех окружающих, реже стал проводить вечера в компании бутылки и иногда стал уходить спать раньше полуночи. Нельзя было сказать, что они снова сошлись, Кейра, похоже, один раз обжегшись о характер Ламберта, не спешила снова падать в его объятья, но какие-то подвижки все же были, судя по ее редким, но не прекратившимся визитам в Каэр Морхен после окончания разработки анализов. Эскель был рад за друга, хотя сейчас бы не отказался от пары его едких шуточек, дабы отвлечься от одолевающих мыслей. Что, в самом деле, можно было делать в прошлом двенадцать часов подряд без возможности отвлечься и вернуться сюда? Только попасть в какую-нибудь передрягу или еще хуже — лежать без сознания!
— Не накручивай себя, — неожиданно подал голос Весемир. — С ней все в порядке.
— Поэтому ты сидишь и ждешь вместе со мной? — уточнил Эскель.
— Не поэтому, — опроверг его предположение старый ведьмак, но пояснять не стал.
— Не скажешь, где она? — Эскель и так знал ответ, но не мог не спросить снова.
— Нет. Вернется Брин и сама тебе все расскажет, если захочет, — Весемир был непреклонен и напряжен.
Дверь неожиданно открылась, и в большой зал заявился Ламберт.
— Что же это вы сидите за пустым столом? — удивленно спросил он, подходя ближе.
— Да вот без тебя даже и не пьется, — ответил ему Эскель.
Сам Ламберт явно уже сегодня употребил спиртное, но каких-то последствий кроме повеселевшей улыбки это не имело. А может, и причиной улыбки было не спиртное, а то, в чьей компании он его выпивал. Весемир прошелся по своему младшему воспитаннику придирчивым взглядом, но ничего не сказал. Тогда Эскель этот взгляд не понял, лишь согласившись, что упрекнуть того было не в чем. Только наверху он узнал, что за ним скрывалось. Поднявшись, чтобы проверить, не появилась ли Брин вопреки сложившейся в последнее время традиции в комнате, вместо большого зала, он в самом деле увидел там падающую от усталости чародейку, которая поведала ему о своих приключениях. Брин все-таки попала во время первой осады…
— Хорошо, что вы все здесь. Я провела анализ собранных вчера образцов крови ведьмаков, — сообщила Брин следующим вечером. Эскель по ее просьбе позвал в лабораторию Весемира, к которому по дороге присоединился Геральт. — Я ни на что особо не рассчитывала, но есть одно очень подозрительное совпадение. Не то чтобы у меня было много материала, но на кое-какую статистику уже тянет. Так вот, у всех ведьмаков, что я проверила, вторая группа крови.
— И что это значит? — спросил Геральт, меньше всего посвященный в гематологические исследования.
— Всего групп крови четыре. В вашем мире тоже, — кратко пояснила Брин для него. — Мы с Трисс и Кейрой провели много анализов простых людей. Так вот чаще всего встречается первая группа крови, ее имеет около сорока процентов людей. Вторая встречается у чуть более чем тридцати человек из ста. Третья еще реже — около двадцати процентов. И четвертая самая редкая — не больше шести процентов. А у меня все анализы ведьмачьей крови выдали вторую группу, кроме одного!
— Ты уверена? — нахмурившись, спросил Весемир.
— Это выглядит довольно странно, но я перепроверила дважды. Ошибка исключена, — твердо ответила Брин. — Резус-фактор встречался и положительный, и отрицательный, а группа крови только вторая.
— Ты сказала, кроме одного? Какая группа крови у него? — задал вопрос Эскель.
— Четвертая, — отозвалась чародейка. — У Ламберта из прошлого четвертая группа.
— Ламберт… — потирая подбородок, пробормотал Весемир.
— Что это дает в итоге? — снова задал свой вопрос Геральт. — Ведьмаками могут стать только люди со второй группой крови?
— Или превращение в ведьмака меняет группу крови на вторую? — задала встречный вопрос Брин, откладывая свои записи и поворачиваясь к Геральту. — Я тоже сразу подумала о том же, что и ты. Бесспорно — это был бы наилучший вариант. Просто проверяешь группу крови человека и узнаешь, сможет он пережить мутацию или нет. Но что если она у вас одинаковая как раз из-за мутаций?
— Но у остальных мальчиков, что еще проходили мутацию во время осады, тоже вторая, — заметил Весемир.
— При естественном течении она могла уже смениться к тому времени. А вот мое вмешательство в мутацию могло помешать этому процессу, — тут же ответила Брин, разворачиваясь к Весемиру.
— Это можно как-то выяснить наверняка? — спросил Эскель.
— Еще раз мутировать его? — с усмешкой предложил Геральт. — Вряд ли он на это согласится.
Комментировать бессмысленное предложение никто не стал.
— Если вторая группа крови — неотъемлемая часть превращения в ведьмака, то у него в настоящем она, так или иначе, должна была смениться, — проговорила Брин, в задумчивости покусывая губу. — А если вторая группа была изначально, то у него должна была, несмотря ни на что, остаться четвертая. Но боюсь, взять у него анализ будет не легче, чем провести повторную мутацию.
— Так-та-ак, что я наблюдаю… — особенно резко в задумчивой тишине прозвучал голос обсуждаемого Ламберта. — Три ведьмака и чародейка мирно беседуют о мутациях. Это я очень удачно заинтересовался, куда же, черт подери, все подевались. И какую же теперь сказку ты мне сочинишь? Про фундамент, который требуется чинить мутациями, а?
Брин закатила глаза и шумно вздохнула. Эскель же как бы невзначай придвинулся ближе к ней. Не то чтобы он считал Ламберта настолько сумасшедшим, чтобы кидаться на людей, но ожидать от него в такой ситуации можно было чего угодно, и лучше бы было это предотвратить.
— Ну ладно Эскель, у него совсем мозг от любви атрофировался. Ну ладно Весемир, на старости лет из ума выжил, с кем не бывает, — пренебрежительно бросил Ламберт. — Но ты-то, Геральт. Что ты тут делаешь?! — вопрошал он, подходя ближе. — Больше никогда! Мы не будем этого делать! Мы похороним секрет создания ведьмаков! Что? Все забыл?
— Зар-р-раза… — прошипел сквозь зубы беловолосый ведьмак.
— Что? И даже сказать ничего не хотите в свое оправдание? — допытывался Ламберт. — Что, чародейская отрава, смогла-таки задурманить вам головы?
— Никому я ничего не дурманила, — все-таки подала голос Брин. — Объясняла самым обыкновенным способом — словами через рот. Если бы ты был адекватнее, то и тебе бы объяснила.
— Что ты мне бы объяснила? — взорвался Ламберт. — Как сладко слушать мучительные крики? Или как эффективно проводить опыты на живых людях? Или, может, о великой миссии, жертвой которой стать почетно даже детям?
Эскель придвинулся еще ближе к Брин, частично загородив ее своим плечом. Поведение Ламберта было ожидаемым, он бы, наверное, и сам так отреагировал на его месте, но тем не менее оно совершенно ему не нравилось. Угрозы в сторону Брин он допустить не мог.
— Ламберт, угомонись, — вступил в диалог Весемир. — Брин никого не собирается мучить или убивать.
— Так уже замучила, но, похоже, еще не убила! — воскликнул доведенный до бешенства ведьмак. — Где он? Где он, черт побери?!
— Кто? — мрачно спросил Эскель.
— Тот, кого вы обсуждали! Где тот несчастный, которого ты собиралась мутировать повторно?! — прогромыхал Ламберт, обращаясь к чародейке вместо Эскеля.
— Что? — озадачилась Брин. — Я никого не мутировала…
— ВРЕШЬ! Я все слышал своими ушами!!! — заорал ведьмак.
— О господи… — чародейка закатила глаза повторно. — Я тебе еще раз повторяю, я никого не мутировала и даже не собираюсь, пока не выведу безопасную формулу. Я сейчас вообще исследованиями кро…
— Врешь, сука!!! Ты сама сказала, что вмешалась в мутацию!
Эскель окончательно закрыл Брин собой от взбешенного друга, но Брин неожиданно отодвинула его в сторону и сама выступила вперед.
— Ой, да, блять, мутировала! — крикнула она в ответ. — И знаешь кого? ТЕБЯ! Вчера я попала во время первой осады и, помимо разоряемого Каэр Морхена, нашла там твое бессознательное тело, проходящее Испытание травами. А точнее, доживающее свои последние минуты на столе без магической поддержки. Что же мне, по-твоему, надо было сделать в этот момент, а?! — Брин распалялась все больше. Теперь уже она наступала на Ламберта, громко восклицая и бурно жестикулируя. — Наверное, подумать «ой, Ламберт же не одобряет мутации, нельзя этого делать» и отойти. Но упс! Если отойти, то ты никогда и не смог бы не одобрить мутации. Ты, дьявол подери, уже ВООБЩЕ ни черта не смог бы в этой жизни! Как тебе такой вот временной парадокс, а, Ламберт?!
— Ты бредишь, — с отвращением сказал-выплюнул Ламберт, ошарашенный внезапным выпадом чародейки, но ни капли им не образумленный.
Эскель напрягся еще сильнее, готовясь в любой момент встать между своей любимой и старым другом.
— Это правда, — веско подтвердил Весемир.
— Это бред! — выкрикнул Ламберт, зло смотря на старого наставника, который одним своим словом расшатывал его уверенность.
Он мог думать, что чародейки лживые и продажные твари, но заподозрить Весемира во лжи даже Ламберт бы не дерзнул.
— Бред? — разошедшаяся Брин явно не собиралась успокаиваться. — Бред, говоришь?! И шрам на левой половине груди, что появился у тебя после мутации, тоже бред? Ты никогда не задавался вопросом, почему он такой странной формы? Впрочем, когда тебе было думать, если ты бредил местью и убийствами, едва выйдя из комы, — зло усмехнулась девушка. — Так вот этот гребаный шрам остался от вот этой самой руки, — Брин резко вскинула правую руку и продемонстрировала ладонь, покрытую инеем, — которой я держала твою душу в доходящем тельце, пока оно завершало мутацию. И держала так долго и вливала такую прорву своей ледяной магии, что у тебя образовался холодовый ожог в форме моей ладони на груди. Да такой, что даже бешеная ведьмачья регенерация с ним не справилась. Желаешь примерить, чтобы убедиться? — предложила она, не опуская руку. — Или достаточно того, что я скажу, что до мутации у тебя были карие глаза?
Ламберт сделал шаг назад, продолжая молча смотреть то на руку, то на саму чародейку, из чего Эскель сделал вывод, что шрам в самом деле был и о причине его появления Ламберт ничего не знал. Да и в самом деле, кто задумывается о каких-то шрамах после Испытания травами, во время которого проще было сдохнуть, чем выжить?
