Глава 1, в которой Эмилия находит выход
Это полное и безоговорочное фиаско, если в моём случае будет дозволено использовать это новомодное заграничное слово. Существовало другое слово, которое было более уместно для описания сегодняшней ситуации, но приличная девушка не только не должна это слово употреблять, но даже знать о его существовании. И место соответствующее называть не иначе как «это», а лучше вообще не называть и делать вид, что у неё его нет.
Какой конфуз! Какой грандиозный скандал намечается в нашем семействе, спасибо моей дорогой покойной матушке! Уж удружила так удружила!
Я металась из угла в угол, судорожно сжимая в руках батистовый платок с подпаленным углом. Я пыталась найти выход – любой, какой угодно, лишь бы не оказаться за порогом отцовского дома с волчьим билетом. Но в голову лезли только картины безотрадного будущего, одна мрачней другой.
От размышлений меня отвлёк стук в дверь.
– Эмили, открой! – раздался голос отца.
Тон не предвещал ничего хорошего, хотя он не мог знать. Никто не мог знать. И даже догадываться.
Я надеюсь.
Я поспешила к двери, и лишь откинув крючок, сообразила, что не спрятала платок. Смяв его, я сжала его в кулаке.
Отец вошёл. Волосы были взъерошены, как всегда, когда он не мог на что-то решиться. В таких случаях он водил пятернёй по затылку, и реденькие подкрашенные волосики поднимались нестройными рядами. На носу криво сидело пенсне, а клетчатый жилет расстёгнут. Всё это выдавало крайние душевные муки, и если отец не прознал про моё «фиаско», то даже не представляю, чем было вызвано это его состояние.
– Эмилия, нам нужно серьёзно поговорить, – начал он, грузно плюхнувшись на банкетку возле туалетного столика.
За последние годы он быстро набирал вес, и рубашка расходилась между пуговиц. В прорехах виднелась бледная кожа с толстыми волосками. Я люблю папА, но такой вот натурализм – не особо.
– Эмилия, тебе пора замуж, – безапелляционно заявил отец.
– Да, папА. Ной Оливер наконец разродился предложением? – Этот молодой человек уже целый год ухаживал за мной с согласия батюшки. Я так устала, что была готова даже согласиться на свадьбу, лишь бы это прекратилось.
– Да при чём тут Олли? – отец в сердцах махнул рукой, глядя куда-то под ножку банкетки.
Я на всякий случай пошевелила пальцами, проверяя, что платок на месте, и сложила руки за спиной, заодно выравнивая осанку.
– Ты для него слишком взрослая и разумная, – сделал отец неожиданный вывод. – Тебе нужен кто-то другой.
– Другой? – переспросила я. Чует моё сердце, это совсем не какой-то неопределённый «кто-то», а «кто-то» вполне конкретный.
– Да, доченька! – Папа наконец поправил песне. – Я считаю, что ты заслуживаешь лучшего!
Я кивнула:
– К счастью, лучше Оливера найти не так сложно.
– Нет, дорогая моя, я считаю, что ты заслуживаешь самого лучшего!
Сердце ёкнуло в плохом предчувствии.
Папа набрал в лёгкие воздуха и быстро, видимо, пока не передумал, выпалил:
– Ты заслуживаешь стать женой нэрр-герцога Рауля Эльдберга!
Тут и я почувствовала необходимость присесть.
Держась за стеночку, я доковыляла до софы у книжной этажерки и сразу прилегла на подушки. Вдруг он всерьёз?
– Папа, он уже двенадцать раз сочетался браком, – напомнила я.
– Но так и не обзавёлся наследником!
– Вряд ли это говорит в его пользу, – возразила я отцовскому оптимизму. – Папа, три его жены скончались при невыясненных обстоятельствах.
– Зато девять получили развод с отступными!
– Папа, у нас всё плохо с деньгами? – дошло до меня, и я села.
Отец повинно кивнул головой.
– Ты совсем не можешь отказать нэйре Оде? – безысходно спросила я, заранее зная ответ.
После смерти матери папа женился второй раз. Ничего плохого не хочу сказать про мачеху, к счастью, меня она старалась избегать, за что я была ей благодарна. Но в отношении денег меры она не ведала. Ни она, ни моя сводная младшая сестрица Хильда.
– В этот раз она ни при чём. Это полностью моя вина, – отец поднял взгляд, полный отчаяния. – Я сделал неудачные вложения.
– Всё настолько плохо?
Он молча повесил голову.
Ясно. Всё хуже, чем я могу себе представить. Поэтому я даже не стала ничего представлять.
Зато в голове закипела работа мысли. Ну правда, хуже же некуда! Обычно жёны у нэрр-герцога больше полгода не держались. Это мой шанс! После развода почтенной нэйрой я забьюсь в какое-нибудь захолустье, где никому до меня не будет дела.
К тому же он маг.
Если вдуматься, события развивались самым что ни на есть благоприятным для меня образом.
Главное теперь выдержать в реакциях баланс между отчаянием (чтобы отец не пожалел меня и не отказался от своей идеи) и покорностью (чтобы не заподозрил, насколько я за).
– Папа, это действительно единственный выход? – Я придала голосу драматизма.
Он кивнул.
Конечно, это была ложь. Выход был не единственный. Но самый простой.
– Папа, пожалуйста… – Я не должна сдаваться так легко. Он может догадаться.
– Эмили, это твой долг перед семьёй!
Я вздохнула:
– Когда?
– Сегодня ты едешь на смотрины, – строго сказал отец.
Мне большого труда стоило не запрыгать от радости.
Вот может же судьба, когда хочет!
Глава 2, в которой Эмилия выясняет, что это – выход не только для неё
На лице отца промелькнула хитро-довольная ухмылка. Он считал себя гениальным дельцом. Я не могла быть к нему настолько жестокой, чтобы открыть глаза на правду. В делах он был не то что абсолютно бездарен, но очень близок к этому. Пока была жива мамА, она ненавязчиво подсказывала ему правильные решения. Но так, что папА считал, что он сам всё придумал. В итоге в доме царил покой и достаток.
Всё изменилось, когда мамы не стало.
Отец, приученным мамиными стараниями считать себя финансовым гением, решил продолжить в том же духе, но что-то не задалось. Он искренне полагал, что ему просто не повезло. Вот в следующий раз повезёт обязательно. Нужно ли говорить, что судьба-злодейка вновь была несправедлива? А всё потому что мама у нас была чудо какая затейница. Вот кто обманывал как дышал! Так умела соврать, что кто угодно бы поверил.
И к чему это привело?
Нет, ложь – зло. Даже ложь во спасение. Поэтому я не вру. Принципиально. Никогда.
Просто не всегда говорю правду.
Или всю правду.
Но это же совершенно другое!
Тем более что иногда правда только мешает. Вот как сейчас.
Отец дал указания, к какому часу мне следует быть готовой, и тщетно скрывая самодовольство, поспешил оставить меня в одиночестве.
Я открыла гардероб, решая, на чём остановить выбор. Какое впечатление нужно произвести на этого нэрр-герцога, чтобы он понял, что я – идеальный вариант тринадцатой жены? Наверное, что-то нейтральное. Миленькое, но в меру. Что-нибудь в цвет глаз? Или розовое, чтобы казаться невинной фиалкой? Нет, а если он дурочек не любит?
Впрочем, судя по продолжительности браков, он никого не любит.
Или любит разнообразие.
Так. Решено. Скромное платье цвета пыльной розы, отделанное кружевом, и шаль в тон, но более тёмного цвета. Всё же я уже не дебютантка. Но ещё и не старая дева.
В дверь снова постучали. Отец направил камеристку.
– Входи, – позволила я.
– Входите, – с акцентом на последний слог поправила меня нэйра Ода, моя мачеха, и закрыла дверь на крючок.
Отчего у меня появилось ощущение, что меня поймали?
– Эмили, нам нужно серьёзно поговорить, – сообщила мне гостья.
Впрочем, это ещё вопрос, кто здесь гостья. После появления в нашем доме нэйры Оды с Хильдой с каждым годом я всё больше чувствовала себя в гостях, а последнее время – и вовсе чужой на этом празднике жизни.
– В целом, ничего против я не имею, но сейчас мне нужно собираться на смотрины к нэрр-герцогу Эльдбергу, – напомнила я.
Сомневаюсь, что папА не поделился своими планами с супругой. Он всегда делился. Просто деление с мамой давало лучшие результаты.
– Собирайся, конечно. Тебе нельзя опаздывать. Я как раз о смотринах и хотела с тобой поговорить. – Она устроилась на моей софе, проверяя упругость обивки, и по-хозяйски огляделась, будто в первый раз. – Миленько тут у тебя.
У меня сразу руки опустились. Меня ещё замуж не выдали, а она в мыслях уже мою комнату пригрела!
– Ну я же просила называть меня «мамой», – она капризно надула губки. Видимо, репетировала сцену для отца. «Она меня ни во что не ставила! А ведь я относилась к ней как к родной!»
Я промолчала: у конце концов, ей же нужно поговорить, и повесила платье в гардероб. Конечно, мачеха много значит в нашем доме, но вряд ли отец спустит ей, если я опоздаю. Думаю, она это тоже осознаёт. Так что пусть постарается поговорить лаконично.
– Ты должна произвести впечатление на нэрр-герцога. – Как я и ожидала, она не стала тратить время на актёрские этюды.
– Благодарю вас за совет, нэйра Ода.
– Это не совет, неблагодарная девчонка! – Она даже приподнялась на софе. – Ты должна это сделать из уважения к семье, которая тебя взрастила!
«На деньги моих родных родителей», – добавила я про себя. Но устраивать скандал сейчас, когда мне предстоит знакомство с потенциальным женихом… Тем более, неизвестно, чем этот скандал закончится для меня и окружающих… Нет. Спокойствие, только спокойствие, и здоровый цвет кожи.
Я села к туалетному столику, намереваясь заняться лицом.
– Ты меня не слушаешь! – взвилась нэйра Ода, таки подскочив.
– Отчего же? Видите, я готовлюсь производить впечатление, – я показала рукой на косметику.
– Как хочешь, но ты должна непременно стать его женой! – велела мачеха.
Да хочу, хочу я, но прямо сейчас признаваться в этом было не время и не место. Пусть считает меня мученицей. Ей так приятнее.
– Из-за тебя не может выйти замуж Хильда! – наконец она перешла к главному. И, в общем-то, тут нэйра Ода не погрешила против истины. Младшей сестре не полагалось идти к алтарю раньше, чем мне. Другой вопрос, что и женихи к ней в очередь не стояли. – А для неё это крайне актуально!
– Ну так пусть на смотрины едет она, – пожала я плечами.
– Нэрр-герцог очень щепетилен в вопросе невинности, – упрекнула меня мачеха, но тут до неё дошло, что она ляпнула лишнее: – А ты как раз производишь впечатление… – видимо, она подбирала замену выражению «синий чулок», но с воображением у нэйры Ода было не очень, поэтому она закончила непритязательно: – Именно такое впечатление.
Я кивнула.
Ну, всё? Договорились?
– Уверена, в окружении нэрр-герцога найдутся достойные нэрры, в крайнем случае – ноффы, которые могли бы составить достойную пару Хильде, – мачеха дошла до самой сути разговора.
– Может, ещё и приданое ей обеспечить? – не удержалась я. Хотя, согласитесь, я была корректнее некуда.
– Да! – собеседница не пожелала заметить мой сарказм, осенённая открывшимися перспективами: – Теперь, после того как мы организовали тебе такую блестящую партию, ты обязана позаботится о малышке Хильде.
– Блестящую партию тринадцатой жены? – Глядя через зеркало в глаза мачехи, я выразительно подняла бровь.
– Жены нэрр-герцога! А это дорогого стоит! – она торжественно подвела итог разговора и направилась к выходу, избавляя меня от своего присутствия.
Так-то оно да, только расплачиваться придётся мне.
Почему-то все об этом забывают.
Я дёрнула шнурок вызова прислуги и занялась лицом. Потребность понравиться Эльдбергу приобретала статус жизненно важной. Не для того чтобы пристроить сводную сестрёнку, а потому что сил моих больше не было находиться в этом зверинце.
В дверь снова постучали.
К счастью, теперь это оказалась ми Торборг, наша общая камеристка, по совместительству – горничная. Хорошо. Я боялась, что с наставлениями, слезами и соплями пожалует нойлен Хильда. Мало ли, какие пожелания у неё нашлись бы для старшей сестры? Нэйра Ода, например, забыла перечислить требования к будущему супругу, которого я должна для неё подыскать. Такое упущение!
Стараясь думать об этом как можно тише (не дай Фройя, подслушают), я поторопила служанку. Мало ли, до чего ещё договорятся мои любезные родственники?
Глава 3, в которой Эмилия ощущает всю глубину отеческой заботы
Внизу меня ждал санный экипаж. Зима была ранней, и снега уже насыпало столько, что кустики в саду превратились в сугробы. В сани был запряжён флегматичный каурый жеребец. А когда мама была жива, нас возила резвая тройка. Ну какая мне, в принципе, сейчас разница, если я надеюсь пересесть в другой экипаж?
Вместе со мной, кряхтя, в сани влез отец.
– Почему сидения холодные? – высказал он мне.
– ПапА, не я давала распоряжение запрягать, – напомнила я. – Мне ты велел производить впечатление на нэрр-герцога. Что с подмороженным подхвостьем может оказаться затруднительно.
– Слуги совсем распустились! – возмутился отец в мой адрес.
– За слугами нужно следить, – согласилась я.
На этом разговор заглох, потому что контролировать прислугу должна хозяйка дома. Это понимал даже папа, при всём своём желании выгородить жену.
Важно и недовольно помолчав, отец снова заговорил:
– Ты должна произвести впечатление на нэрр-герцога.
– Папа, ты сегодня какие-нибудь другие слова знаешь?
– Дочка, это очень, очень важно для меня.
Ну, как бы, для меня это тоже важно.
– Ты бы лучше рассказал, как на него произвести впечатление. Что ему нравится, что не нравится…
– Я в этих ваших женских хитростях не разбираюсь! – возмущённо фыркнул отец.
– Я разбираюсь. Ты мне про него расскажи. Какой он, чем вообще занимается, почему такой брачный маньяк?
– Откуда приличная нойлен Эмилия Берген знает такие слова? – нахмурился родитель.
– Папа, прямо сейчас ты намереваешься отправить меня из-под родительского крыла в свободный полёт, – «в пропасть» добавила я про себя. – Давай уже без этих воспитательных моментов.
Он насупился и оскорблённо замолчал, а потом неожиданно погрузился в ностальгию:
– Ты так неожиданно выросла! Совсем ещё недавно была девчушкой, и вдруг – раз! – и уже невеста.
– Папа! – с намёком одёрнула я.
– А?.. А. Рауль Эльдберг. Правая Рука Его Величества. Или Левая. Поговаривают, что иногда он исполняет обязанности Мозга. Иногда – Ботинка, а случается, и Клинка для неугодных.
– По его супругам это особенно хорошо заметно, – покивала я.
– Ну вот, кстати, тут ты не права, – заметил отец. – Говорят, что с теми тремя, кто погиб, случились несчастные случаи, и сам нэрр-герцог переживал их очень мучительно.
– Настолько мучительно, что через пару месяцев женился вновь?
– Ну не всегда через пару… И, Эмили, ты должна понимать, что особого выбора у него нет. Родов магов у нас не слишком много. Он остался последним представителем в своём, и Его Величество настаивает, чтобы нэрр Рауль непременно запечатлел себя в потомках. Так вот. Из живых его бывших жён тоже никто нэрр-герцога ни в чём особом не обвинял, кроме несправедливости к ним конкретно. Не такой он монстр, каким тебе рисует твоё обиженное воображение, – закончил он таким тоном, будто оснований для обид с моей стороны не было.
– А чем он увлекается?
– Когда ему увлекаться, Эмили? Он работает с самого утра до самой ночи.
– А потом у него двенадцать жён…
– Нет у него двенадцати жён. Даже одной у него нет. Просто стань ему нужной.
Логично. Если девушка не нужна собственному отцу, то пусть станет нужной хотя бы мужу. Потому что любому человеку важно, чтобы в нём кто-то нуждался.
