- Что-то случилось? Ты какая-то не такая.
Она сделала шаг вперед и уткнулась головой в грудь мужчины.
- Устала. Хочу варить тебе борщ.
- Ого, - развеселился Кравченко, - ты что, меня отравить решила? За что?
- Что? Почему отравить? – растерялась Инга, но взглянув в смеющееся лицо штурмана, поняла, что он шутит.
- Ах, ты, - нарочито взъярилась она, - издеваешься, да? Вот я тебе!
И ударила кулаком в живот.
- За что? – повторил Сергей, потом сложил руки на груди, закатил глаза к верху и завыл:
«За что, за что, о боже мой, за что, за что, о боже мой, за что, о боже мой!» Это было кошмарное пение. У мужчины ни слуха, ни голоса, да и верхние ноты больше походили на скуление бездомного пса, но гримасы были столь уморительны, что Инга засмеялась. Потом затанцевала, притопывая, вокруг Кравченко и стала повторять за ним куплет. Сергей попытался ее схватить в объятия, но она увернулась. Началась игра в догонялки, закономерно окончившаяся на постели. Они хохотали, пытались целоваться и не могли, словом вели себя совсем неподобающе. Такое поведение простительно детям, но никак не серьезным взрослым людям, родившимся более трехсот лет назад. Но и Инге и Сергею было все равно. Они сбрасывали негатив, расправляли крылья и парили в облаках радости. Успокоившись, капитан благодарно чмокнула любимого в щеку и тихо сказала:
- Спасибо тебе. Такой камень с шеи снял. Как хорошо, что ты у меня есть.
Потом шутливо нахмурилась и пригрозила:
- Но борщи тебе все равно варить буду!
Кравченко протянул руку и пальцами стал разглаживать губы, брови, морщинки в уголках глаз. Потом выдохнул, будто отдал ей свою душу:
- Я очень рад. Я заранее уже их люблю.
Немного помолчал и добавил:
- И наши дети полюбят, я уверен.
Он давно ушел, а Инга все лежала и думала о детях. Ее и Сергея. Раньше она считала, что время детей еще не пришло, а теперь вдруг поняла: пришло и давно. Ничего, вот вернутся на Землю-2 и все наверстают. Так в мечтах капитан и уснула. Разбудил ее Компи. Пора было на ужин.
Совещание по вопросу отлета началось как обычно, только теперь в рубке присутствовал и Ловер. Нетерпеливо оглядев всех, капитан заторопилась.
- Ну, так что там с подъемником?
- Если позволите, доложу я, – Ушенов, смотревший с обзорного экрана, приложил руку к голове и отсалютовал.
- К пустой голове руку не прикладывают, - влез гавврач.
Инга бросила на него недовольный взгляд, и он сразу осекся.
- Докладывайте.
- Устройство МХ20372 «Плечо», которое вы называете подъемником, осмотрено, проверено и отрегулировано. Оно полностью готово к эксплуатации.
- Отлично. Какой груз оно может перенести?
- Без ущерба для скорости около десяти тонн.
Дмитриенко нахмуривалась, что-то прикидывая. Потом расстроенно вздохнула.
- Вот беда. Я рассчитывала, что это ваше «Плечо» поднимет наш корабль. Тогда можно было бы часть людей оставить на нем.
Помолчала, потом взглянула на Боброва.
- Анатолий Александрович, вы говорили, что есть идея. Слушаем вас.
- Да, идея есть, - инженер почесал в затылке, - но боюсь, вам не понравится.
- Сначала скажите, потом будем решать понравится-не понравится.
- Хорошо. В общем предлагаю убрать на нашем корабле двигательный отсек и все хозяйственные помещения. Оставим только жилой блок, очистим от лишнего и установим там криокамеры с обоих кораблей. В них и устроим тех, кому не хватит места на «Свете неба-2».
- В принципе, я о чем-то похожем думала. Только меня смущает надежность. Сможем ли мы установить криокамеры так, чтобы они соответствовали всем правилам безопасности. Сами знаете, космос не игрушка, всякое бывает.
- Об этом не беспокойтесь. После установки зальем опоры стеклолитом и все.
- Ладно. Сколько на это понадобится времени?
Бобров с Ушеновым переглянулись, потом главный инженер «Света неба-2» ответил:
- Ну, если задействовать весь персонал инженерных служб обоих кораблей, то дня три -четыре.
- Долго, - недовольно пробурчал Ворочай, - еды мало, у некоторых уже заметен упадок сил, еще начнут прибывать эвакуированные из убежищ. Надо быстрее.
Все присутствующие уставились на главного медика.
- Быстрее не получится, - нахмурился Бобров, - мы же не хотим, чтобы люди погибли.
- Не переживайте, господа, - заулыбался Ловер, - в «Раю» пищи довольно много, да и в больнице есть крупы. Продержимся. И потом, почему только инженерный состав будет участвовать в работах? Думаю, можно привлечь всех свободных мужчин. Меня, например.
- Э, нет, господин Ловер, вы с завтрашнего дня начинаете эвакуацию. Возьмите Евгению Маратовну в помощники и в «Рай». Сначала их перевезем, а потом уже и больницу.
Капитан прошлась по рубке.
- Итак, господа, слушайте приказ. Инженерам Боброву и Ушенову завтра сделать подробные расчеты работ. Кравченко и Ворочай – переправляете экипаж с нашего корабля на новый. Обеспечьте местом проживания, пусть уплотнятся, это на несколько дней. Ловер – перевозите людей сразу на «Свет неба-2». Всем ясно?
Мужчины кивнули и собрались выходить, но Инга остановила их.
- И еще. Постарайтесь не посеять панику. А вы, господин Ворочай, включите Марину Ловер в свой штат, она опытная медсестра. Пусть вам помогает.
Пилот просто засиял благодарностью.
- Спасибо вам, Мариша не подведет, будьте уверены.
- Хорошо, хорошо, а теперь идите. Кравченко, ваша вахта на сегодня отменяется, отсыпайтесь, завтра у всех будет тяжелый день.
Бобров спешил к себе в каюту. Целый день не видел Женю, ужин не считается. Соскучился. Завтра опять они будут врозь. А тут еще капитан поставила ее в пару с Ловером, и инженер почувствовал что-то похожее на ревность. И хотя влюбленный в свою супругу Ловер был не опасен, все же не хотелось оставлять их один на один.
«Подкину-ка я им Шмидта. Связист не очень-то нужен при переделке криокамер, а им пригодится» - решил он и немного успокоился. До полного спокойствия, конечно, как до Луны. Анатолий прекрасно понимал, что женщин мало, и некоторые бойкие молодчики будут стараться их увести. Тем более, если не жена, а просто подруга. А уж его Женя красавица каких поискать. Значит, придется поскорее пожениться. Надо поговорить с Дмитриенко. В старину капитан корабля имел право поженить молодых без всяких заморочек. Может и у них получится. А то до Земли-2 далеко, не будет же он сторожем возле любимой.
С такими мыслями Бобров ворвался в каюту, но Женю не увидел. Сердце упало ниже плинтуса, заворочались глупые мысли. Он уже хотел бежать на поиски, но тут возлюбленная вышла из санблока, свежая и благоухающая. С мокрых волос стекавшая капля воды плюхнулась ей на нос, и женщина забавно фыркнула. Анатолий засмеялся. Увидев его, Женя сорвалась с места и через мгновение уткнулась мужчине в грудь. Что-то протараторила. Сознание Боброва вычленило только одно слово: «Соскучилась».
- Я тоже, - дрогнувшим голосом прошептал инженер, - соскучился и приревновал.
- Приревновал? К кому?
Женя так удивилась, что даже отстранилась. Мужчина это не понравилось, и он вернул ее назад.
- К Ловеру.
- К этому мальчику? Что за блажь пришла тебе в голову?
- Ты красивая, а он молод, силен, к тому же пилот. Женщины любят пилотов.
- Женщины любят верных и надежных мужчин. Или ты во мне сомневаешься?
- Не сомневаюсь, а боюсь. Боюсь, что эти прыткие юнцы тебя уведут. Я ведь любил когда-то, и даже был женат. После предательства думал, что умер. Теперь вот снова живу.
И не хочу остаться без тебя.
- Глупый, - поднявшись на цыпочки шепнула ему прямо в ухо, - это я умру, если тебя не будет. Не бросай меня, а?
У Боброва не иначе второе дыхание открылось, стало легко и тепло, будто майское солнышко пригрело. Почудилось, что легкий ветерок принес запахи луговых цветов и гитарный перезвон. В той, другой жизни, он увлекался игрой на гитаре, но поступок бывшей жены заставил забыть об этом. Мужчина тогда соорудил вокруг себя какой-то кокон, который теперь рассыпался, возвращая забытые запахи и звуки. Не замечая, он все сильнее стискивал Женю в объятиях, пока она не закряхтела.
- Что? - всполошился Анатолий, - Любимая, я сделал тебе больно? Прости, пожалуйста, прости.
- Я не сержусь. Сейчас все на взводе. Пойдем.
За руку она подвела Боброва к постели и усадила с собой рядом.
- Отдохни. Уже вечер, все твои дела подождут до завтра.
Их ночь не была бурной. Страсть не кипела, переливаясь через край, белье не летало по каюте. Зато здесь царили нежность и ласка, и стоны, конечно, куда уж от них деться.
Когда наступило утро, они проснулись от сигнала Компи.
- Госпожа Абдрасулова, господин Бобров, вам через тридцать минут надлежит быть в переходном шлюзе. Одежда – стандартные спецкостюмы.
И снова бездушный голос повторил тоже самое. Хотя это было лишним, обитатели каюты проснулись сразу и заспешили. По очереди посетили санблок, потом одевшийся первым инженер поспешил в кают-компанию. Когда туда пришла Евгения Маратовна, он уже взял завтрак на двоих. Быстро проглотив осточертевшую пищу, заторопились в хранилище, и к назначенному времени были в переходном шлюзе. Спустя несколько минут вместе с другими они оказались за бортом и начали недолгий путь к другому космолету.
Следующие два дня выдались напряженными. Если кто из влюбленных и встречался друг с другом, то на ходу, мимолетом. Да еще за ужином, после которого мужчины снова уходили доводить переоборудование до кондиции. На «Свете неба-2» население увеличилось значительно, ведь эвакуация была в полном разгаре. Уже перевезли всех из «Рая», полным ходом опустошалось убежище при бывшей больнице. Возникла проблема, что делать с акушеркой, из-за трусости которой погибли дети. Хотели было оставить ее в «Раю» с отказавшимися улетать стариками, но они не согласились. Бросить одну в убежище – это как-то не по-людски. Пришлось везти ее со всеми на космолет.
Инга шла с Ушеновым в инженерный отсек, когда из причального шлюза вышла странная процессия. Очень красивая девушка с наглой улыбкой и вызывающим взглядом шла впереди Ловера и, несмотря на его ненавидящий взгляд, пыталась с ним флиртовать. Капитан знала о трусихе-акушерке и сразу поняла, что это она и есть. И ведь не раскаивается! Но тут взгляд нахалки изменился, и она сразу как-то съежилась, улыбка поблекла и исчезла, а глаза помертвели. Вся ее красота куда-то пропала и перед ними оказался растерянный и встрепанный воробушек. И этот воробышек прошептал побелевшими губами:
- Папа!
Где папа? Ловер не мог им быть, разве что Ушенов. По возрасту вроде подходит. Взглянув на спутника, Инга уверилась в своей догадке.
Белый, как стена, инженер слепо двинулся навстречу девушке, что-то шепча, но угрюмый Ловер встал у него на пути.
- Что? Почему? Катя, Катя…
- Простите, Андрей Николаевич, - он виновато посмотрел на Ушенова, - эта девушка преступница. Ей нельзя с кем-либо общаться.
- Преступница? Кто, Катя?
Инженер растерянно оглянулся на капитана, перевел взгляд на дочь, сгорбился и опустив плечи, тяжело шаркая ногами двинулся прочь. Девушка разрыдалась и бросилась следом, но Макс не пустил. Ему самому было неприятно и жалко ни в чем не повинного отца, но перед газами его стояла истерика любимой жены и мелькали кадры страшной гибели младенцев. Жить хотят все, но не такой ценой. Что ей помешало схватить малышей на руки и бежать в убежище с ними? Затратила бы на это какую-то минуту, но все были бы живы. А эта эгоистка не просто струсила, она даже не подумала о такой возможности. А матерям каково? Он не видел ребенка, не рожал его, и то в сердце колет, едва стоит о нем подумать. А для матерей это вообще конец света, значит и прощать должны тоже они.
Ловер сердито посмотрел на капитана, будто она виновата в том, что они оказались в такой ситуации. Женщина напряженно о чем-то думала. Потом позвала:
- Компьютер, общий сбор через два часа в кают-компании.
- Слушаюсь. Гости тоже?
- Я сказала «общий», что тут непонятного.
Инга раздраженно скривилась. Местный компьютер казался ей глупее и неповоротливей родимого Компи, и привыкнуть пока не получалось. Но придется, ведь Компи тоже устарел, как и их корабль.
Вздохнула.
- Слушайте, Ловер, отведите девушку в кают-компанию и пока заприте. Через два часа решим ее судьбу.
Непроницаемый мужчина молча кивнул, и двинулся вперед, подгоняя ту, что конвоировал.
А капитан отправилась в рубку и вызвала туда Кравченко и Боброва. Надо было посоветоваться. И не только по поводу Кати Ушеновой, но и по рабочим вопросам.
*******
Через два часа население космолета толпилось у входа в кают-компанию. Двери были закрыты, чего никогда не случалось, и люди вопросительно поглядывали на стоящего у них Ловера. Когда пришла капитан, людское море бурлило. Инга окинула взглядом присутствующих, и поняла, что погорячилась: в кают-компанию поместится едва ли половина. Подумав, она призвала всех к тишине и сообщила:
- Господа, у нас один вопрос: что делать с Екатериной Ушеновой, из-за трусости которой погибли младенцы. Прошу от каждого убежища, от команд каждого корабля выделить делегатов по пять человек. Пострадавшие женщины присутствуют обязательно, господин Ушенов, вы тоже. Прошу определиться в течении пятнадцати минут.
Людское море снова забурлило, разделилось на острова и в коридоре словно зашумел ветер. Группы переговаривались, усиленно жестикулируя и издавая возмущенные возгласы. Наконец, взглянув на корабельный хронометр, Инга объявила:
- Пора. Делегаты, прошу в кают-компанию. Остальные расходитесь. Компьютер, включить вещание на все отсеки.
Макс открыл дверь и вошел первым. Увидев свою подопечную, вдруг почувствовал жалость, уж очень вид у нее был убитый. Но задавив в себе непрошенные чувства, остановился около нее и оглядел входящих.
Многих он хорошо знал. Вот прошел Горыныч, а с ним еще четверо – их всех он видел в «Раю». Горыныч спокойно кивнул на приветствие Ловера. А вот больничный Барбаросса сделал вид, что его не увидел. От первого космолета были все старый знакомые: и Бобров, и Кравченко, и главврач Ворочай, и даже Шмидт. А вот Евгения Маратовна шла от нового экипажа. Все были какие-то смурные. Оно и понятно, не каждый день приходится судить человека. А уж когда вошел инженер Ушенов, Максу захотелось отшатнуться. Мужчина постарел сразу лет на двадцать и казался глубоким стариком. И шел соответствующе: шарк, шарк, шарк. Когда он посмотрел на свою непутевую дочь, в глазах словно застыло бесконечное горе. Катерина тоже это увидела и вскрикнула:
- Папа!
А потом разревелась. Ушенов все тем же шаркающим шагом пошел к дочери, и Макс не посмел его остановить. Девушка бросилась к отцу, он обнял ее и медленно провел рукой по щеке. Катерина зарыдала еще сильнее. Мужчина успокаивающе положил большую в ссадинах ладонь ей на голову и стал нежно гладить.
- Папа, прости меня, - сотрясаясь от слез и заикаясь еле вымолвила непутевая дочь.
- Как же ты могла, Катюша? – прошептал ей инженер.
- Я боялась. Я так хотела жить! Я не думала, что все так серьезно, и считала, что вы со Славиком меня быстро спасете.
После каждого предложения девушка останавливалась, рвано дышала, будто ей не хватало воздуха. Ушенов грустно смотрел на дочь и качал головой.
Она сделала шаг вперед и уткнулась головой в грудь мужчины.
- Устала. Хочу варить тебе борщ.
- Ого, - развеселился Кравченко, - ты что, меня отравить решила? За что?
- Что? Почему отравить? – растерялась Инга, но взглянув в смеющееся лицо штурмана, поняла, что он шутит.
- Ах, ты, - нарочито взъярилась она, - издеваешься, да? Вот я тебе!
И ударила кулаком в живот.
- За что? – повторил Сергей, потом сложил руки на груди, закатил глаза к верху и завыл:
«За что, за что, о боже мой, за что, за что, о боже мой, за что, о боже мой!» Это было кошмарное пение. У мужчины ни слуха, ни голоса, да и верхние ноты больше походили на скуление бездомного пса, но гримасы были столь уморительны, что Инга засмеялась. Потом затанцевала, притопывая, вокруг Кравченко и стала повторять за ним куплет. Сергей попытался ее схватить в объятия, но она увернулась. Началась игра в догонялки, закономерно окончившаяся на постели. Они хохотали, пытались целоваться и не могли, словом вели себя совсем неподобающе. Такое поведение простительно детям, но никак не серьезным взрослым людям, родившимся более трехсот лет назад. Но и Инге и Сергею было все равно. Они сбрасывали негатив, расправляли крылья и парили в облаках радости. Успокоившись, капитан благодарно чмокнула любимого в щеку и тихо сказала:
- Спасибо тебе. Такой камень с шеи снял. Как хорошо, что ты у меня есть.
Потом шутливо нахмурилась и пригрозила:
- Но борщи тебе все равно варить буду!
Кравченко протянул руку и пальцами стал разглаживать губы, брови, морщинки в уголках глаз. Потом выдохнул, будто отдал ей свою душу:
- Я очень рад. Я заранее уже их люблю.
Немного помолчал и добавил:
- И наши дети полюбят, я уверен.
Он давно ушел, а Инга все лежала и думала о детях. Ее и Сергея. Раньше она считала, что время детей еще не пришло, а теперь вдруг поняла: пришло и давно. Ничего, вот вернутся на Землю-2 и все наверстают. Так в мечтах капитан и уснула. Разбудил ее Компи. Пора было на ужин.
Совещание по вопросу отлета началось как обычно, только теперь в рубке присутствовал и Ловер. Нетерпеливо оглядев всех, капитан заторопилась.
- Ну, так что там с подъемником?
- Если позволите, доложу я, – Ушенов, смотревший с обзорного экрана, приложил руку к голове и отсалютовал.
- К пустой голове руку не прикладывают, - влез гавврач.
Инга бросила на него недовольный взгляд, и он сразу осекся.
- Докладывайте.
- Устройство МХ20372 «Плечо», которое вы называете подъемником, осмотрено, проверено и отрегулировано. Оно полностью готово к эксплуатации.
- Отлично. Какой груз оно может перенести?
- Без ущерба для скорости около десяти тонн.
Дмитриенко нахмуривалась, что-то прикидывая. Потом расстроенно вздохнула.
- Вот беда. Я рассчитывала, что это ваше «Плечо» поднимет наш корабль. Тогда можно было бы часть людей оставить на нем.
Помолчала, потом взглянула на Боброва.
- Анатолий Александрович, вы говорили, что есть идея. Слушаем вас.
- Да, идея есть, - инженер почесал в затылке, - но боюсь, вам не понравится.
- Сначала скажите, потом будем решать понравится-не понравится.
- Хорошо. В общем предлагаю убрать на нашем корабле двигательный отсек и все хозяйственные помещения. Оставим только жилой блок, очистим от лишнего и установим там криокамеры с обоих кораблей. В них и устроим тех, кому не хватит места на «Свете неба-2».
- В принципе, я о чем-то похожем думала. Только меня смущает надежность. Сможем ли мы установить криокамеры так, чтобы они соответствовали всем правилам безопасности. Сами знаете, космос не игрушка, всякое бывает.
- Об этом не беспокойтесь. После установки зальем опоры стеклолитом и все.
- Ладно. Сколько на это понадобится времени?
Бобров с Ушеновым переглянулись, потом главный инженер «Света неба-2» ответил:
- Ну, если задействовать весь персонал инженерных служб обоих кораблей, то дня три -четыре.
- Долго, - недовольно пробурчал Ворочай, - еды мало, у некоторых уже заметен упадок сил, еще начнут прибывать эвакуированные из убежищ. Надо быстрее.
Все присутствующие уставились на главного медика.
- Быстрее не получится, - нахмурился Бобров, - мы же не хотим, чтобы люди погибли.
- Не переживайте, господа, - заулыбался Ловер, - в «Раю» пищи довольно много, да и в больнице есть крупы. Продержимся. И потом, почему только инженерный состав будет участвовать в работах? Думаю, можно привлечь всех свободных мужчин. Меня, например.
- Э, нет, господин Ловер, вы с завтрашнего дня начинаете эвакуацию. Возьмите Евгению Маратовну в помощники и в «Рай». Сначала их перевезем, а потом уже и больницу.
Капитан прошлась по рубке.
- Итак, господа, слушайте приказ. Инженерам Боброву и Ушенову завтра сделать подробные расчеты работ. Кравченко и Ворочай – переправляете экипаж с нашего корабля на новый. Обеспечьте местом проживания, пусть уплотнятся, это на несколько дней. Ловер – перевозите людей сразу на «Свет неба-2». Всем ясно?
Мужчины кивнули и собрались выходить, но Инга остановила их.
- И еще. Постарайтесь не посеять панику. А вы, господин Ворочай, включите Марину Ловер в свой штат, она опытная медсестра. Пусть вам помогает.
Пилот просто засиял благодарностью.
- Спасибо вам, Мариша не подведет, будьте уверены.
- Хорошо, хорошо, а теперь идите. Кравченко, ваша вахта на сегодня отменяется, отсыпайтесь, завтра у всех будет тяжелый день.
Бобров спешил к себе в каюту. Целый день не видел Женю, ужин не считается. Соскучился. Завтра опять они будут врозь. А тут еще капитан поставила ее в пару с Ловером, и инженер почувствовал что-то похожее на ревность. И хотя влюбленный в свою супругу Ловер был не опасен, все же не хотелось оставлять их один на один.
«Подкину-ка я им Шмидта. Связист не очень-то нужен при переделке криокамер, а им пригодится» - решил он и немного успокоился. До полного спокойствия, конечно, как до Луны. Анатолий прекрасно понимал, что женщин мало, и некоторые бойкие молодчики будут стараться их увести. Тем более, если не жена, а просто подруга. А уж его Женя красавица каких поискать. Значит, придется поскорее пожениться. Надо поговорить с Дмитриенко. В старину капитан корабля имел право поженить молодых без всяких заморочек. Может и у них получится. А то до Земли-2 далеко, не будет же он сторожем возле любимой.
С такими мыслями Бобров ворвался в каюту, но Женю не увидел. Сердце упало ниже плинтуса, заворочались глупые мысли. Он уже хотел бежать на поиски, но тут возлюбленная вышла из санблока, свежая и благоухающая. С мокрых волос стекавшая капля воды плюхнулась ей на нос, и женщина забавно фыркнула. Анатолий засмеялся. Увидев его, Женя сорвалась с места и через мгновение уткнулась мужчине в грудь. Что-то протараторила. Сознание Боброва вычленило только одно слово: «Соскучилась».
- Я тоже, - дрогнувшим голосом прошептал инженер, - соскучился и приревновал.
- Приревновал? К кому?
Женя так удивилась, что даже отстранилась. Мужчина это не понравилось, и он вернул ее назад.
- К Ловеру.
- К этому мальчику? Что за блажь пришла тебе в голову?
- Ты красивая, а он молод, силен, к тому же пилот. Женщины любят пилотов.
- Женщины любят верных и надежных мужчин. Или ты во мне сомневаешься?
- Не сомневаюсь, а боюсь. Боюсь, что эти прыткие юнцы тебя уведут. Я ведь любил когда-то, и даже был женат. После предательства думал, что умер. Теперь вот снова живу.
И не хочу остаться без тебя.
- Глупый, - поднявшись на цыпочки шепнула ему прямо в ухо, - это я умру, если тебя не будет. Не бросай меня, а?
У Боброва не иначе второе дыхание открылось, стало легко и тепло, будто майское солнышко пригрело. Почудилось, что легкий ветерок принес запахи луговых цветов и гитарный перезвон. В той, другой жизни, он увлекался игрой на гитаре, но поступок бывшей жены заставил забыть об этом. Мужчина тогда соорудил вокруг себя какой-то кокон, который теперь рассыпался, возвращая забытые запахи и звуки. Не замечая, он все сильнее стискивал Женю в объятиях, пока она не закряхтела.
- Что? - всполошился Анатолий, - Любимая, я сделал тебе больно? Прости, пожалуйста, прости.
- Я не сержусь. Сейчас все на взводе. Пойдем.
За руку она подвела Боброва к постели и усадила с собой рядом.
- Отдохни. Уже вечер, все твои дела подождут до завтра.
Их ночь не была бурной. Страсть не кипела, переливаясь через край, белье не летало по каюте. Зато здесь царили нежность и ласка, и стоны, конечно, куда уж от них деться.
Когда наступило утро, они проснулись от сигнала Компи.
- Госпожа Абдрасулова, господин Бобров, вам через тридцать минут надлежит быть в переходном шлюзе. Одежда – стандартные спецкостюмы.
И снова бездушный голос повторил тоже самое. Хотя это было лишним, обитатели каюты проснулись сразу и заспешили. По очереди посетили санблок, потом одевшийся первым инженер поспешил в кают-компанию. Когда туда пришла Евгения Маратовна, он уже взял завтрак на двоих. Быстро проглотив осточертевшую пищу, заторопились в хранилище, и к назначенному времени были в переходном шлюзе. Спустя несколько минут вместе с другими они оказались за бортом и начали недолгий путь к другому космолету.
Следующие два дня выдались напряженными. Если кто из влюбленных и встречался друг с другом, то на ходу, мимолетом. Да еще за ужином, после которого мужчины снова уходили доводить переоборудование до кондиции. На «Свете неба-2» население увеличилось значительно, ведь эвакуация была в полном разгаре. Уже перевезли всех из «Рая», полным ходом опустошалось убежище при бывшей больнице. Возникла проблема, что делать с акушеркой, из-за трусости которой погибли дети. Хотели было оставить ее в «Раю» с отказавшимися улетать стариками, но они не согласились. Бросить одну в убежище – это как-то не по-людски. Пришлось везти ее со всеми на космолет.
Инга шла с Ушеновым в инженерный отсек, когда из причального шлюза вышла странная процессия. Очень красивая девушка с наглой улыбкой и вызывающим взглядом шла впереди Ловера и, несмотря на его ненавидящий взгляд, пыталась с ним флиртовать. Капитан знала о трусихе-акушерке и сразу поняла, что это она и есть. И ведь не раскаивается! Но тут взгляд нахалки изменился, и она сразу как-то съежилась, улыбка поблекла и исчезла, а глаза помертвели. Вся ее красота куда-то пропала и перед ними оказался растерянный и встрепанный воробушек. И этот воробышек прошептал побелевшими губами:
- Папа!
Где папа? Ловер не мог им быть, разве что Ушенов. По возрасту вроде подходит. Взглянув на спутника, Инга уверилась в своей догадке.
Белый, как стена, инженер слепо двинулся навстречу девушке, что-то шепча, но угрюмый Ловер встал у него на пути.
- Что? Почему? Катя, Катя…
- Простите, Андрей Николаевич, - он виновато посмотрел на Ушенова, - эта девушка преступница. Ей нельзя с кем-либо общаться.
- Преступница? Кто, Катя?
Инженер растерянно оглянулся на капитана, перевел взгляд на дочь, сгорбился и опустив плечи, тяжело шаркая ногами двинулся прочь. Девушка разрыдалась и бросилась следом, но Макс не пустил. Ему самому было неприятно и жалко ни в чем не повинного отца, но перед газами его стояла истерика любимой жены и мелькали кадры страшной гибели младенцев. Жить хотят все, но не такой ценой. Что ей помешало схватить малышей на руки и бежать в убежище с ними? Затратила бы на это какую-то минуту, но все были бы живы. А эта эгоистка не просто струсила, она даже не подумала о такой возможности. А матерям каково? Он не видел ребенка, не рожал его, и то в сердце колет, едва стоит о нем подумать. А для матерей это вообще конец света, значит и прощать должны тоже они.
Ловер сердито посмотрел на капитана, будто она виновата в том, что они оказались в такой ситуации. Женщина напряженно о чем-то думала. Потом позвала:
- Компьютер, общий сбор через два часа в кают-компании.
- Слушаюсь. Гости тоже?
- Я сказала «общий», что тут непонятного.
Инга раздраженно скривилась. Местный компьютер казался ей глупее и неповоротливей родимого Компи, и привыкнуть пока не получалось. Но придется, ведь Компи тоже устарел, как и их корабль.
Вздохнула.
- Слушайте, Ловер, отведите девушку в кают-компанию и пока заприте. Через два часа решим ее судьбу.
Непроницаемый мужчина молча кивнул, и двинулся вперед, подгоняя ту, что конвоировал.
А капитан отправилась в рубку и вызвала туда Кравченко и Боброва. Надо было посоветоваться. И не только по поводу Кати Ушеновой, но и по рабочим вопросам.
*******
Через два часа население космолета толпилось у входа в кают-компанию. Двери были закрыты, чего никогда не случалось, и люди вопросительно поглядывали на стоящего у них Ловера. Когда пришла капитан, людское море бурлило. Инга окинула взглядом присутствующих, и поняла, что погорячилась: в кают-компанию поместится едва ли половина. Подумав, она призвала всех к тишине и сообщила:
- Господа, у нас один вопрос: что делать с Екатериной Ушеновой, из-за трусости которой погибли младенцы. Прошу от каждого убежища, от команд каждого корабля выделить делегатов по пять человек. Пострадавшие женщины присутствуют обязательно, господин Ушенов, вы тоже. Прошу определиться в течении пятнадцати минут.
Людское море снова забурлило, разделилось на острова и в коридоре словно зашумел ветер. Группы переговаривались, усиленно жестикулируя и издавая возмущенные возгласы. Наконец, взглянув на корабельный хронометр, Инга объявила:
- Пора. Делегаты, прошу в кают-компанию. Остальные расходитесь. Компьютер, включить вещание на все отсеки.
Макс открыл дверь и вошел первым. Увидев свою подопечную, вдруг почувствовал жалость, уж очень вид у нее был убитый. Но задавив в себе непрошенные чувства, остановился около нее и оглядел входящих.
Многих он хорошо знал. Вот прошел Горыныч, а с ним еще четверо – их всех он видел в «Раю». Горыныч спокойно кивнул на приветствие Ловера. А вот больничный Барбаросса сделал вид, что его не увидел. От первого космолета были все старый знакомые: и Бобров, и Кравченко, и главврач Ворочай, и даже Шмидт. А вот Евгения Маратовна шла от нового экипажа. Все были какие-то смурные. Оно и понятно, не каждый день приходится судить человека. А уж когда вошел инженер Ушенов, Максу захотелось отшатнуться. Мужчина постарел сразу лет на двадцать и казался глубоким стариком. И шел соответствующе: шарк, шарк, шарк. Когда он посмотрел на свою непутевую дочь, в глазах словно застыло бесконечное горе. Катерина тоже это увидела и вскрикнула:
- Папа!
А потом разревелась. Ушенов все тем же шаркающим шагом пошел к дочери, и Макс не посмел его остановить. Девушка бросилась к отцу, он обнял ее и медленно провел рукой по щеке. Катерина зарыдала еще сильнее. Мужчина успокаивающе положил большую в ссадинах ладонь ей на голову и стал нежно гладить.
- Папа, прости меня, - сотрясаясь от слез и заикаясь еле вымолвила непутевая дочь.
- Как же ты могла, Катюша? – прошептал ей инженер.
- Я боялась. Я так хотела жить! Я не думала, что все так серьезно, и считала, что вы со Славиком меня быстро спасете.
После каждого предложения девушка останавливалась, рвано дышала, будто ей не хватало воздуха. Ушенов грустно смотрел на дочь и качал головой.
