Когда Марту похоронили, Элен, казалось, могла бы вздохнуть спокойно и вернуться к прежней жизни.
Только одного взгляда её супругу Джошу на похоронах хватило, чтобы понять: в ближайшие дни ничего не станет прежним, хотя бы потому, что из их жизни Марта не ушла, и всё это время была рядом со старшей сестрой. Стоя на ветру и наблюдая, как гроб опускают в землю и на крышку с громким стуком падают комья влажной земли, Элен выглядела ещё более уязвимой, чем обычно: слишком тонкая, слишком напуганная и невинная для такого мрачного гнетущего места, как кладбище. На бледном лице давно не играл румянец, а белые локоны волос больше не струились красивыми кудрями, придавая девушке романтический вид, за который и полюбил её Джош.
По иронии судьбы, Элен никогда не была красавицей в привычном понимании этого слова: слишком острые черты лица, грубый подбородок и небольшие блёклые глаза. А вот её сестра Марта, в отличие от старшей сестры, походила на фарфоровую куклу: румянец придавал её округлым щечкам детскости, а тёмно-русые волосы оттеняли светлую нежную кожу. В школе все влюблялись в Марту, а Джош считал своим идеалом тоненькую Элен, которая смотрела на сестру с завистью и негодованием.
Трагедия случилась тёплой осенью, вечером, когда багряное солнце опаляло небольшой провинциальный городок. Тело Марты нашли утром, недалеко от набережной. Она больше не выглядела такой красивой и привлекательной: лицо искажали черты мучений и предсмертной агонии, а многочисленные синяки усугубляли картину. Элен долго рассматривала тело сестры в морге, словно не могла поверить, что та не откроет глаза и не встанет. Виновников трагедии так и не нашли.
Марта была не только красива, но и талантлива: её игра на фортепиано завораживала искушённых слушателей, а звонкий смех вызывал улыбки умиления. Девочка умела рисовать и больше всего ей удавались пейзажи, именно поэтому большую часть времени она проводила в парках. С отличием окончила школу, поступила в университет, но при этом внешне оставалась всё такой же лёгкой и беззаботной. Родители боготворили её и в шутку называли феей, а вот Элен была рада покинуть родительский дом после окончания школы. Слишком давила на неё идеальность младшей сестры.
И теперь девочка, которой пророчили лучшее будущее, осталась в тяжёлом деревянном ящике под двумя метрами земли, и каждый в городе знал, что её обесчестила шайка неместных подонков, а после и добила, боясь ответственности.
Со дня смерти Марты Элен словно постарела. Она практически не спала и была не разговорчива. Не знай Джош о неприязненных отношениях сестёр, принял бы это за скорбь, да только вот тяжесть на душе Элен была совсем иным чувством. Джош обнял жену за плечи и увёл её с кладбища, когда все уже разошлись. Домой ехали молча.
— Когда мы были детьми, — рассказывала Элен супругу поздно ночью, — Марта поняла, что главный конкурент на любовь родителей это я. Она зло смотрела на меня, когда ей был всего годик, и уже тогда понимала всё, пусть и не могла говорить. Став чуточку старше, она подстраивала всё так, словно я завидую ей. То игрушку свою сломает и подбросит мне, то разобьёт зеркало в трельяже...
— Но оно слишком высоко расположено для маленького ребёнка, — смущённо поправил Джош.
— О, она до него прекрасно доставала.
Вот так легко трагедия смогла разрушить жизнь одной маленькой семьи. Родители Элен развелись вскоре после похорон: отец начал спиваться и с каждым днём пил всё больше, становясь в моменты опьянения опасным безумцем. Элен из радостной и светящейся женщины превратилась в тень былой себя. За пару недель она исхудала, больше не пользовалась косметикой и редко расчёсывала волосы. По ночам она бубнила что-то неразборчивое, и Джош был вынужден увезти их детей к своей матери, чтобы те не видели Элен в подобном состоянии.
Когда Джош вернулся от родителей, он заметил, что их светлый уютный домик стал смотреться слишком тихо и невзрачно, даже трещины на краске стали более заметными, словно дом старел и разлагался вместе с душой Элен. В саду одиноко скрипели пустующие качели, а ветер безжалостно трепал осеннюю листву; в воздухе вокруг застыла тревога, в паутине на окне трепала крылышками бедная бабочка.
Джош, боясь разбудить супругу, открыл дверь своим ключом и вошёл в холл, скидывая на тумбочку плащ. В доме было непривычно тихо без детского смеха и суеты женщины, казалось, что всё вокруг вымерло или застыло во времени. Джош не хотел признавать, но вместе с Мартой из их жизни ушло нечто светлое и яркое — маленькие дети скучали по своей тёте.
Внезапно в рубашку Джоша с силой вцепились, и тот вскрикнул, не сразу узнавая в накинувшейся на него фурии жену. С нечеловеческой силой она держала его за грудки и трясла, издавая при этом странное надрывное рычание.
— Она знает! — гортанно прорычала Элен, дрожа как осиновый лист и сильнее сжимая в пальцах ткань белой рубашки супруга. — Она всё знает!
Элен не расчёсывала волосы последние несколько дней, от чего те торчали в стороны спутанными клоками. Старый макияж был размазан по лицу слезами и руками, а в глазах женщины затаился такой ужас, что Джоша невольно передёрнуло, и по спине пробежал холодок.
— О чём ты, Элен? — осторожно спросил он и перехватил руки жены, пытаясь отцепить её от себя.
— Марта! Марта приходит сюда за мной. Она снова скреблась в эту дверь!
Джош знал, что у сестёр были натянутые отношения, хотя Марта не желала терять общение, когда как Элен всегда избегала её. Даже в дом она пускала Марту с демонстративным нежеланием, а на общие семейные праздники и вовсе ехать не хотела.
— Ты даже не знаешь, какая она! — уверяла Элен супруга. — Она хитрая, коварная и только на людях хорошая! А внутри... она истинное зло.
Джош старался не обращать внимания на уверения Элен, что её сестра является юным исчадьем ада. Он понимал ревность жены и прощал подобное, думая, что с возрастом это пройдёт. Не проходило, а после смерти Марты только усугубилось. Состояние Элен пугало Джоша, и он вызвал врачей.
— Всё наладится, — убеждал его доктор Франклин, местный психиатр. — У Элен самый обыкновенный стресс. У неё всегда были напряжённые отношения с сестрой, а теперь её смерть не дала разрешения их конфликтам и недосказанности, вот и вышло, что у вашей жены излишне сильное чувство вины. Побудет у нас несколько дней и придёт в себя.
Джош верил, что Элен станет лучше. На входной двери он обнаружил странные продольные вертикальные царапины, похожие на следы ногтей. Однако объяснение их появлению нашлось быстро: он сам на днях привозил новый комод и не вписался в поворот, вот и оставил эти отметины.
Спустя две недели Джош забрал жену домой. После клиники Элен успокоилась и вернулась к домашним делам. Однако Джош не спешил ехать за детьми: он замечал, как иногда Элен озирается по сторонам или замирает, прислушиваясь к чему-то.
— Ты закрыл все двери и окна? — спрашивала она, зажимая голову руками, когда они ложились в кровать. — Шорохи... Шорохи не дают мне уснуть!
— Не волнуйся, всё закрыто, — заверял Джош, выключая свет и прижимая жену к себе.
Ночью Элен растолкала супруга, а на вопрос: «В чём дело?», зажала его рот ладонью и прошептала:
— В доме кто-то есть! Я слышала скрип половиц внизу!
— Я проверю. — Джош мягко отстранил руку жены от лица и поднялся с кровати, понимая, что иначе та не уснёт. — Уверен, что это деревья за окном или что-то ещё. Иначе сработала бы сигнализация...
— Не ходи! — испуганно зашептала Элен, вцепившись в руку мужа, и её губы задрожали. — Это она пришла за мной! Это Марта! Я узнаю её шаги из тысячи! Ночами она вот так же приходила ко мне, мечтая запугать!
Горечь сковала душу Джоша: он не мог видеть любимую супругу такой и знать, что ничем не сможет изгнать эту одержимость духом восставшей из гроба во всем совершенной сестры. Могла ли верить Элен в то, что Марта была столь идеальной, что в буквальном смысле победила смерть? Могла. И Джош готов был развеять страхи Элен в любой момент.
Накинув халат и отворив дверь, он осторожно шагнул в темноту коридора, освещая путь фонариком на телефоне. Элен, вцепившись в руку супруга, скользнула следом, опасливо озираясь по сторонам. Джош не слышал ничего, а вот его жена то и дело вздрагивала и отскакивала от любых теней. Казалось, она на самом деле была безумно напугана. Спустившись вниз, Джош удивлённо замер, а Элен разразилась рыданиями и обречённо осела на лестнице. Входная дверь, ведущая на улицу, была распахнута настежь. Джош зажёг свет и подбежал к двери, рассматривая замок, однако следов взлома не обнаружил. Сигнализация также молчала, и Джош поймал себя на мысли, что забыл включить её, когда вернулся домой.
— Я всё проверю, — заверил он. — Видимо, язычок замка стал проскальзывать. Завтра же починю.
Джош обошёл весь дом, но так и не нашёл признаков чужого присутствия. Элен продолжала сидеть на ступенях и раскачиваться, смотря в одну точку. Какие кошмары терзали её душу, Джош не знал.
— Когда-то она умудрилась рассорить меня с родителями, — сказала Элен за завтраком. — Убедила их, что я маленькая завистливая стерва. Плакала почём зря и убеждала всех вокруг, что мечтает играть и дружить со мной, а оставаясь наедине, бросала в меня игрушки и смотрела таким взглядом, что мурашки бежали по коже. Я считала её истинным злом...
— Ты была маленькой впечатлительной девочкой, — успокоил жену Джош, целуя её в плечо и обнимая со спины, пока женщина переворачивала блины на сковороде. — Марта никогда не походила на исчадие ада...
— Потому что зло на самом деле такое. Внешне очень красивое, — безэмоционально согласилась Элен. — И её красота сбивала всех с толку. Всех, кроме тебя. Хотя и ты не веришь мне.
Джош не верил.
Вечерами Элен сидела на подоконнике и смотрела в окно. Джош устал просить её слезть и вернуться в кровать; он засыпал, а на утро видел, что Элен всё ещё сидит на окне и смотрит на улицу.
— А после этого она рассорила меня с друзьями, — рассказала она за очередным завтраком. — Марта после школы позвала меня в кабинет химии, громко закричала и сама себя ударила по щеке. Со слезами она выбежала, и мои друзья решили, что из зависти к успехам и популярности сестрицы, я ударила её... Они перестали со мной разговаривать. Единственным, кого она не получила, был ты. Она забирала всех, кроме тебя.
— Я всегда больше любил высоких блондинок. — Джош перевёл всё в шутку, раскладывая блинчики по тарелкам.
— Кроме тебя... — прошептала Элен, не притронувшись к еде.
Дни были однообразно серыми, и время близилось к зиме. Джош не мог объяснить матери, почему так долго не забирает детей, но и терпеть сумасшествие жены больше не мог. Он устал упрашивать, устал умолять и видеть, как она ночами дежурит у окон, а днём хлещет кофе и бегает по дому с ножом, словно обезумевшая. Она забыла о гигиене и красоте, даже, казалось, забыла о детях. И Джош был бы рад её бросить, вернуть родителям, но при этом он всё ещё слишком сильно любил свою Элен, ту улыбчивую и светлую Элен, которую встретил десять лет назад. Постоянная депрессия давила теперь и на него. Сдавшись, Джош вновь обратился к психиатру. И Элен забрали.
Сам Джош вернул детей домой, и Рождество они встречали без мамы. Трехлетняя Джен часто плакала, а пятилетний Рой по-взрослому серьёзно смотрел на отца, словно говоря: «Я всё понимаю и не буду плакать. Я мужчина, я взрослый».
Джоша искренне умиляло подобное.
Элен пошла на поправку. Спустя всего два месяца она снова стала похожа на себя прежнюю. Её лицо украшала светлая улыбка, волосы струились локонами, а одежда, даже больничная, смотрелась на ней изящно. Она извинилась перед Джошем за своё поведение, но тот не желал вспоминать былое: он мечтал вернуть свою семью. И они снова стали жить вместе, как раньше.
Спустя девять месяцев Элен родила. Девочку назвали Джуди, и, по мнению Джоша, она была самым прелестным ребёнком на свете. Элен сияла и не отпускала малышку ни на секунду, и Джош знал, что у них всегда всё будет хорошо. Только его идеалистичным фантазиям не суждено было сбыться.
Однажды ночью он проснулся и не застал Элен рядом. Жены не было пятнадцать минут, затем ещё пятнадцать, а на часах светились красные цифры, обозная два часа ночи. Джош встал и покинул спальню, проверил второй этаж, но Элен нигде не было. Спустившись вниз, Джош увидел, что она сидит перед дверью, сжимая в руках ружьё, а на пороге горит небольшая свеча.
— Элен? — позвал Джош. — Какого чёрта тут происходит?
— Не поминай чертей в ночное время, Джош, — спокойно ответила жена, и в голосе её скользнули стальные нотки. — Иначе они придут.
Она обернулась к мужу, и мужчину бросило в дрожь. Никогда прежде Элен не смотрела на него так, словно была ходячим мертвецом, лишённым радости, горя, грусти или веселья.
— Подожди, пока догорит свеча, и можно будет спать, — попросила Элен. — А то она прорвётся в дом. Сегодня опять скреблась. Стерва.
— Кто «она»? — с опаской спросил Джош.
— Марта.
От этого имени Джоша начинало потряхивать. Он уткнулся лицом в ладони и нервно рассмеялся, а когда отнял руки от лица, было видно, что на его глазах застыли слёзы.
— Марта сгнила в могиле, — холодно процедил он, забывая о такте. — Её черви жрут, она умерла, её больше нет, но ты старательно возвращаешь её! И тянешь в наш дом! Я думал, тебя вылечили, но это...
— Это она тянет нас к себе, — перебила его Элен. — Она знает...
Джош видел, что жена настроена серьёзно.
Той же ночью он увидел, как Элен неподвижно стоит над кроваткой малышки Джуди. Она стояла в темноте и смотрела на дочь, при этом не шевелилась и практически не дышала. Увиденного хватило сполна, и наутро Джош отправился к своему адвокату.
— Признать её душевнобольной и закрыть в лечебнице! — сказал он другу, залпом осушая бокал с виски. — Хотя... если останется на свободе, то и чёрт бы с ней, только я с детьми уеду как можно дальше.
— Уверен, что готов к крайним мерам? — пальцы юриста Дэниэла быстро забегали по клавиатуре. — Я могу попробовать всё устроить, но ты же понимаешь, что если пойдёшь на такое, то семью уже не вернёшь.
— Семьи больше нет, — нервно усмехнулся Джош, запуская пальцы в волосы. — Она бродит ночами, пугает детей, сидит с ружьём у двери и уверяет, что к ней приходит Марта!
Дэниэл выглядел растеряно. От юриста Джош отправился на работу, где усиленно пытался скрыть свою нервозность, а ближе к вечеру ему позвонила взволнованная мать.
— Ты забрала детей? — спросил он, покидая офис.
— Нет, Элен не открыла мне! — голос женщины звучал возмущённо. — Она сказала, что я — это Марта, и что мне её не обмануть! Я звонила ей в обед, и только что звонила, но она не берёт трубку! Что происходит, Джош?
Только одного взгляда её супругу Джошу на похоронах хватило, чтобы понять: в ближайшие дни ничего не станет прежним, хотя бы потому, что из их жизни Марта не ушла, и всё это время была рядом со старшей сестрой. Стоя на ветру и наблюдая, как гроб опускают в землю и на крышку с громким стуком падают комья влажной земли, Элен выглядела ещё более уязвимой, чем обычно: слишком тонкая, слишком напуганная и невинная для такого мрачного гнетущего места, как кладбище. На бледном лице давно не играл румянец, а белые локоны волос больше не струились красивыми кудрями, придавая девушке романтический вид, за который и полюбил её Джош.
По иронии судьбы, Элен никогда не была красавицей в привычном понимании этого слова: слишком острые черты лица, грубый подбородок и небольшие блёклые глаза. А вот её сестра Марта, в отличие от старшей сестры, походила на фарфоровую куклу: румянец придавал её округлым щечкам детскости, а тёмно-русые волосы оттеняли светлую нежную кожу. В школе все влюблялись в Марту, а Джош считал своим идеалом тоненькую Элен, которая смотрела на сестру с завистью и негодованием.
Трагедия случилась тёплой осенью, вечером, когда багряное солнце опаляло небольшой провинциальный городок. Тело Марты нашли утром, недалеко от набережной. Она больше не выглядела такой красивой и привлекательной: лицо искажали черты мучений и предсмертной агонии, а многочисленные синяки усугубляли картину. Элен долго рассматривала тело сестры в морге, словно не могла поверить, что та не откроет глаза и не встанет. Виновников трагедии так и не нашли.
Марта была не только красива, но и талантлива: её игра на фортепиано завораживала искушённых слушателей, а звонкий смех вызывал улыбки умиления. Девочка умела рисовать и больше всего ей удавались пейзажи, именно поэтому большую часть времени она проводила в парках. С отличием окончила школу, поступила в университет, но при этом внешне оставалась всё такой же лёгкой и беззаботной. Родители боготворили её и в шутку называли феей, а вот Элен была рада покинуть родительский дом после окончания школы. Слишком давила на неё идеальность младшей сестры.
И теперь девочка, которой пророчили лучшее будущее, осталась в тяжёлом деревянном ящике под двумя метрами земли, и каждый в городе знал, что её обесчестила шайка неместных подонков, а после и добила, боясь ответственности.
Со дня смерти Марты Элен словно постарела. Она практически не спала и была не разговорчива. Не знай Джош о неприязненных отношениях сестёр, принял бы это за скорбь, да только вот тяжесть на душе Элен была совсем иным чувством. Джош обнял жену за плечи и увёл её с кладбища, когда все уже разошлись. Домой ехали молча.
— Когда мы были детьми, — рассказывала Элен супругу поздно ночью, — Марта поняла, что главный конкурент на любовь родителей это я. Она зло смотрела на меня, когда ей был всего годик, и уже тогда понимала всё, пусть и не могла говорить. Став чуточку старше, она подстраивала всё так, словно я завидую ей. То игрушку свою сломает и подбросит мне, то разобьёт зеркало в трельяже...
— Но оно слишком высоко расположено для маленького ребёнка, — смущённо поправил Джош.
— О, она до него прекрасно доставала.
Вот так легко трагедия смогла разрушить жизнь одной маленькой семьи. Родители Элен развелись вскоре после похорон: отец начал спиваться и с каждым днём пил всё больше, становясь в моменты опьянения опасным безумцем. Элен из радостной и светящейся женщины превратилась в тень былой себя. За пару недель она исхудала, больше не пользовалась косметикой и редко расчёсывала волосы. По ночам она бубнила что-то неразборчивое, и Джош был вынужден увезти их детей к своей матери, чтобы те не видели Элен в подобном состоянии.
Когда Джош вернулся от родителей, он заметил, что их светлый уютный домик стал смотреться слишком тихо и невзрачно, даже трещины на краске стали более заметными, словно дом старел и разлагался вместе с душой Элен. В саду одиноко скрипели пустующие качели, а ветер безжалостно трепал осеннюю листву; в воздухе вокруг застыла тревога, в паутине на окне трепала крылышками бедная бабочка.
Джош, боясь разбудить супругу, открыл дверь своим ключом и вошёл в холл, скидывая на тумбочку плащ. В доме было непривычно тихо без детского смеха и суеты женщины, казалось, что всё вокруг вымерло или застыло во времени. Джош не хотел признавать, но вместе с Мартой из их жизни ушло нечто светлое и яркое — маленькие дети скучали по своей тёте.
Внезапно в рубашку Джоша с силой вцепились, и тот вскрикнул, не сразу узнавая в накинувшейся на него фурии жену. С нечеловеческой силой она держала его за грудки и трясла, издавая при этом странное надрывное рычание.
— Она знает! — гортанно прорычала Элен, дрожа как осиновый лист и сильнее сжимая в пальцах ткань белой рубашки супруга. — Она всё знает!
Элен не расчёсывала волосы последние несколько дней, от чего те торчали в стороны спутанными клоками. Старый макияж был размазан по лицу слезами и руками, а в глазах женщины затаился такой ужас, что Джоша невольно передёрнуло, и по спине пробежал холодок.
— О чём ты, Элен? — осторожно спросил он и перехватил руки жены, пытаясь отцепить её от себя.
— Марта! Марта приходит сюда за мной. Она снова скреблась в эту дверь!
Джош знал, что у сестёр были натянутые отношения, хотя Марта не желала терять общение, когда как Элен всегда избегала её. Даже в дом она пускала Марту с демонстративным нежеланием, а на общие семейные праздники и вовсе ехать не хотела.
— Ты даже не знаешь, какая она! — уверяла Элен супруга. — Она хитрая, коварная и только на людях хорошая! А внутри... она истинное зло.
Джош старался не обращать внимания на уверения Элен, что её сестра является юным исчадьем ада. Он понимал ревность жены и прощал подобное, думая, что с возрастом это пройдёт. Не проходило, а после смерти Марты только усугубилось. Состояние Элен пугало Джоша, и он вызвал врачей.
— Всё наладится, — убеждал его доктор Франклин, местный психиатр. — У Элен самый обыкновенный стресс. У неё всегда были напряжённые отношения с сестрой, а теперь её смерть не дала разрешения их конфликтам и недосказанности, вот и вышло, что у вашей жены излишне сильное чувство вины. Побудет у нас несколько дней и придёт в себя.
Джош верил, что Элен станет лучше. На входной двери он обнаружил странные продольные вертикальные царапины, похожие на следы ногтей. Однако объяснение их появлению нашлось быстро: он сам на днях привозил новый комод и не вписался в поворот, вот и оставил эти отметины.
Спустя две недели Джош забрал жену домой. После клиники Элен успокоилась и вернулась к домашним делам. Однако Джош не спешил ехать за детьми: он замечал, как иногда Элен озирается по сторонам или замирает, прислушиваясь к чему-то.
— Ты закрыл все двери и окна? — спрашивала она, зажимая голову руками, когда они ложились в кровать. — Шорохи... Шорохи не дают мне уснуть!
— Не волнуйся, всё закрыто, — заверял Джош, выключая свет и прижимая жену к себе.
Ночью Элен растолкала супруга, а на вопрос: «В чём дело?», зажала его рот ладонью и прошептала:
— В доме кто-то есть! Я слышала скрип половиц внизу!
— Я проверю. — Джош мягко отстранил руку жены от лица и поднялся с кровати, понимая, что иначе та не уснёт. — Уверен, что это деревья за окном или что-то ещё. Иначе сработала бы сигнализация...
— Не ходи! — испуганно зашептала Элен, вцепившись в руку мужа, и её губы задрожали. — Это она пришла за мной! Это Марта! Я узнаю её шаги из тысячи! Ночами она вот так же приходила ко мне, мечтая запугать!
Горечь сковала душу Джоша: он не мог видеть любимую супругу такой и знать, что ничем не сможет изгнать эту одержимость духом восставшей из гроба во всем совершенной сестры. Могла ли верить Элен в то, что Марта была столь идеальной, что в буквальном смысле победила смерть? Могла. И Джош готов был развеять страхи Элен в любой момент.
Накинув халат и отворив дверь, он осторожно шагнул в темноту коридора, освещая путь фонариком на телефоне. Элен, вцепившись в руку супруга, скользнула следом, опасливо озираясь по сторонам. Джош не слышал ничего, а вот его жена то и дело вздрагивала и отскакивала от любых теней. Казалось, она на самом деле была безумно напугана. Спустившись вниз, Джош удивлённо замер, а Элен разразилась рыданиями и обречённо осела на лестнице. Входная дверь, ведущая на улицу, была распахнута настежь. Джош зажёг свет и подбежал к двери, рассматривая замок, однако следов взлома не обнаружил. Сигнализация также молчала, и Джош поймал себя на мысли, что забыл включить её, когда вернулся домой.
— Я всё проверю, — заверил он. — Видимо, язычок замка стал проскальзывать. Завтра же починю.
Джош обошёл весь дом, но так и не нашёл признаков чужого присутствия. Элен продолжала сидеть на ступенях и раскачиваться, смотря в одну точку. Какие кошмары терзали её душу, Джош не знал.
— Когда-то она умудрилась рассорить меня с родителями, — сказала Элен за завтраком. — Убедила их, что я маленькая завистливая стерва. Плакала почём зря и убеждала всех вокруг, что мечтает играть и дружить со мной, а оставаясь наедине, бросала в меня игрушки и смотрела таким взглядом, что мурашки бежали по коже. Я считала её истинным злом...
— Ты была маленькой впечатлительной девочкой, — успокоил жену Джош, целуя её в плечо и обнимая со спины, пока женщина переворачивала блины на сковороде. — Марта никогда не походила на исчадие ада...
— Потому что зло на самом деле такое. Внешне очень красивое, — безэмоционально согласилась Элен. — И её красота сбивала всех с толку. Всех, кроме тебя. Хотя и ты не веришь мне.
Джош не верил.
Вечерами Элен сидела на подоконнике и смотрела в окно. Джош устал просить её слезть и вернуться в кровать; он засыпал, а на утро видел, что Элен всё ещё сидит на окне и смотрит на улицу.
— А после этого она рассорила меня с друзьями, — рассказала она за очередным завтраком. — Марта после школы позвала меня в кабинет химии, громко закричала и сама себя ударила по щеке. Со слезами она выбежала, и мои друзья решили, что из зависти к успехам и популярности сестрицы, я ударила её... Они перестали со мной разговаривать. Единственным, кого она не получила, был ты. Она забирала всех, кроме тебя.
— Я всегда больше любил высоких блондинок. — Джош перевёл всё в шутку, раскладывая блинчики по тарелкам.
— Кроме тебя... — прошептала Элен, не притронувшись к еде.
Дни были однообразно серыми, и время близилось к зиме. Джош не мог объяснить матери, почему так долго не забирает детей, но и терпеть сумасшествие жены больше не мог. Он устал упрашивать, устал умолять и видеть, как она ночами дежурит у окон, а днём хлещет кофе и бегает по дому с ножом, словно обезумевшая. Она забыла о гигиене и красоте, даже, казалось, забыла о детях. И Джош был бы рад её бросить, вернуть родителям, но при этом он всё ещё слишком сильно любил свою Элен, ту улыбчивую и светлую Элен, которую встретил десять лет назад. Постоянная депрессия давила теперь и на него. Сдавшись, Джош вновь обратился к психиатру. И Элен забрали.
Сам Джош вернул детей домой, и Рождество они встречали без мамы. Трехлетняя Джен часто плакала, а пятилетний Рой по-взрослому серьёзно смотрел на отца, словно говоря: «Я всё понимаю и не буду плакать. Я мужчина, я взрослый».
Джоша искренне умиляло подобное.
Элен пошла на поправку. Спустя всего два месяца она снова стала похожа на себя прежнюю. Её лицо украшала светлая улыбка, волосы струились локонами, а одежда, даже больничная, смотрелась на ней изящно. Она извинилась перед Джошем за своё поведение, но тот не желал вспоминать былое: он мечтал вернуть свою семью. И они снова стали жить вместе, как раньше.
Спустя девять месяцев Элен родила. Девочку назвали Джуди, и, по мнению Джоша, она была самым прелестным ребёнком на свете. Элен сияла и не отпускала малышку ни на секунду, и Джош знал, что у них всегда всё будет хорошо. Только его идеалистичным фантазиям не суждено было сбыться.
Однажды ночью он проснулся и не застал Элен рядом. Жены не было пятнадцать минут, затем ещё пятнадцать, а на часах светились красные цифры, обозная два часа ночи. Джош встал и покинул спальню, проверил второй этаж, но Элен нигде не было. Спустившись вниз, Джош увидел, что она сидит перед дверью, сжимая в руках ружьё, а на пороге горит небольшая свеча.
— Элен? — позвал Джош. — Какого чёрта тут происходит?
— Не поминай чертей в ночное время, Джош, — спокойно ответила жена, и в голосе её скользнули стальные нотки. — Иначе они придут.
Она обернулась к мужу, и мужчину бросило в дрожь. Никогда прежде Элен не смотрела на него так, словно была ходячим мертвецом, лишённым радости, горя, грусти или веселья.
— Подожди, пока догорит свеча, и можно будет спать, — попросила Элен. — А то она прорвётся в дом. Сегодня опять скреблась. Стерва.
— Кто «она»? — с опаской спросил Джош.
— Марта.
От этого имени Джоша начинало потряхивать. Он уткнулся лицом в ладони и нервно рассмеялся, а когда отнял руки от лица, было видно, что на его глазах застыли слёзы.
— Марта сгнила в могиле, — холодно процедил он, забывая о такте. — Её черви жрут, она умерла, её больше нет, но ты старательно возвращаешь её! И тянешь в наш дом! Я думал, тебя вылечили, но это...
— Это она тянет нас к себе, — перебила его Элен. — Она знает...
Джош видел, что жена настроена серьёзно.
Той же ночью он увидел, как Элен неподвижно стоит над кроваткой малышки Джуди. Она стояла в темноте и смотрела на дочь, при этом не шевелилась и практически не дышала. Увиденного хватило сполна, и наутро Джош отправился к своему адвокату.
— Признать её душевнобольной и закрыть в лечебнице! — сказал он другу, залпом осушая бокал с виски. — Хотя... если останется на свободе, то и чёрт бы с ней, только я с детьми уеду как можно дальше.
— Уверен, что готов к крайним мерам? — пальцы юриста Дэниэла быстро забегали по клавиатуре. — Я могу попробовать всё устроить, но ты же понимаешь, что если пойдёшь на такое, то семью уже не вернёшь.
— Семьи больше нет, — нервно усмехнулся Джош, запуская пальцы в волосы. — Она бродит ночами, пугает детей, сидит с ружьём у двери и уверяет, что к ней приходит Марта!
Дэниэл выглядел растеряно. От юриста Джош отправился на работу, где усиленно пытался скрыть свою нервозность, а ближе к вечеру ему позвонила взволнованная мать.
— Ты забрала детей? — спросил он, покидая офис.
— Нет, Элен не открыла мне! — голос женщины звучал возмущённо. — Она сказала, что я — это Марта, и что мне её не обмануть! Я звонила ей в обед, и только что звонила, но она не берёт трубку! Что происходит, Джош?
