- Это непохоже на мою лисичку. Разве это всё ещё будешь ты?
- А почему нет? Скажи, разве я чем-то хуже жены чиновника? - капризно ответила Ли. - Разве я не могу круглый год быть при доме, при детях? Мы накупим разных красивых вещей, мне никогда не будет скучно...
Жэнь отстранился, посуровел.
- Твоя одарённость, выносливость и зоркие глаза помогли привести нашу семью к процветанию. Поэтому тебе позволяется многое. И теперь ты хочешь судьбу, как у жены чиновника? Хорошо.
Он достал из-за пояса сложенный веер и пребольно хлопнул им женщину по носу. Ли взвизгнула и в изумлении отпрыгнула.
- Да, лисичка, чиновник отвешивает своей супружнице пощёчины почём зря, когда та принимается хныкать и капризничать, требуя у него средств на свои бесконечные развлечения. Так они и танцуют друг вокруг друга: она не желает знать меры, он - жалости. Если ты решила пополнить ряды плаксивых богатых дам, то мне придётся обращаться с тобой сурово, как велят традиции, чтоб не попустить разорения нашего гнезда. Настоящая ты умела щёлкнуть по носу саму себя, но раз больше не можешь - я окажу тебе услугу.
- Ты хочешь, чтоб я ушла? - горько проскулила Ли. - Ты хочешь, чтобы я сгинула где-то в глуши, чтоб на меня напали дикие звери или разбойники... Только в сказках долгие странствия заканчиваются хорошо!
- Я хочу, чтобы ты не отступалась от своего пути, - твёрдо сказал Жэнь. - У каждого свой путь, и если уж выбрала - иди до конца. Твой путь особый, знаю. Он тяжёл. Но подумай о том, сколько счастья ты сможешь принести, если преуспеешь! Ты одна способна принести нашему дому благословение небес!
- Не хочу больше никакого особого пути... Разве я не могу просто быть обычной... - всхлипнула она. - Если не преуспею, тогда-то что?
- Тогда обещаю, что ни я, ни дети никогда тебя не забудем. Я сложу песню о твоём мужестве, самую правдивую и прекрасную. Ты останешься бессмертной в молве.
- Господин мой, ты не дорожишь мной! - ахнула Ли. - Ты так легко отправляешь меня на верную гибель!
Жэнь стоял перед ней, неумолимый.
- Я бесконечно дорожу тобой. Тобой, лисичка, тобой, непокорная дикарка с юга, способная на неслыханные в наших краях вещи. Тобой - несколько лет скитавшейся по свету девочкой, которая сумела выжить. Вспомни: разве я когда-то мог удержать тебя от зова весеннего странствия? Никогда - но оградить тебя от лености сумею. Одолей тебя телесная немощь, я принял бы твой выбор. Но что это за немощь духа? Какие ещё шелка и подушки?
- Спасибо тебе, - потупилась Ли. - Как никогда раньше, я счастлива, что мы некогда обрели друг друга. Прости за жестокие слова. Я была неправа.
Пальцы коснулись её волос, спутанных от быстрой скачки. Жэнь снова обнял её и, заглядывая в глаза, тихо проговорил:
- Ты только обязательно вернись назад.
***
Плоское взгорье становилось всё более каменистым. Ли оглянулась. Отпущенная лошадь рысью шла по тонкой тропке. Умное животное само найдёт дорогу домой и донесёт записку. Брать её в горы - только губить ей ноги. Назад Ли собиралась возвращаться другим путём: пройдя до западного края гряды, отыскать тропку вниз и, напугав своим появлением каких-нибудь лесорубов, добраться до ближайшего поселения и послать весточку. Если, конечно, она не останется лежать с переломанными ногами в какой-нибудь расщелине, безответно взывая о помощи...
Тепло от пылких слов Жэня уже иссякло.
- Это последний, самый распоследний раз, - бормотала Ли, спотыкаясь под тяжестью вьюка.
Чуть не подвернув ногу, она захныкала. И звук собственного голоса показался ей чужим и неприятным.
Опущенные плечи, вяло плетущиеся ноги... Соберись, Ли! Пусть ты робеешь перед глыбами впереди, стань той героиней, которая нужна оставшимся дома.
Поднять голову, улыбнуться, выпрямиться, насколько позволяет груз. Вот так.
Упругим шагом Ли поднималась всё выше и не останавливалась до самой темноты.
***
- Проклятые бесплодные камни!
Привалившись к сосновому стволу, Ли закуталась поплотнее в старый шерстяной халат. Верный спутник всех её походов, серая шкура, в которой её принимали за оборотня... Недельный запас провизии подошёл к концу. Всё, что она видела за этот срок - сосны и редкий колючий кустарник. Если бы сказители решились повествовать о том, как на самом деле совершаются походы, слушатели померли бы со скуки.
Пронизывающий ветер норовил задуть костерок, еле видимый в светлых сумерках. Послышался отдалённый грохот: верно, случился обвал. Над огнём жарилась свежая тушка незнакомого горного зверька, попавшегося в силки.
Пути дальше не было. Там, где садилось солнце, гряда обрывалась острыми утёсами.
Пути вниз не было. Попытайся спуститься - и соскользнёшь с отвесных скал, возвышающихся над густым лесом.
Путь назад - долгий, голодный, безрадостный... Ли затушила огонь. Пора было возвращаться. Что ж, она и так не надеялась на особый успех.
Но долго ей идти не довелось. Неширокую тропу перегородили камни. Тщетно попытавшись перебраться через завалы, Ли упала на спину и некоторое время лежала так, раскинув руки. Ладони саднило, ломило в ногах. Она смотрела вверх. Слева нависали скалы, едва освещённые пробивающимся через облака закатом. Справа был только простор, уходящий в туман, и наползающая с востока сизая темнота.
Она вернулась ночевать к одинокой полусогнутой сосне подальше от обвала. Затемно её разбудил сырой холод: ночной ветер погасил костёр. Разминая озябшие кости, Ли вновь огляделась.
Путь наверх - единственный оставшийся.
Как долго она избегала его! Сколько раз поворачивала назад, увидев, как неприступны стены высокогорья! За столько лет она ни разу не взбиралась на ту высоту, где воздух становится жидким и слабым, и любой неверный шаг ведёт к концу. Вдруг Ли поняла: в своих странствиях она обошла столько земель, но всякий раз поворачивала, когда восхождение становилось по-настоящему рискованным. Она исследовала высокие холмы, пологие отроги, суровые предгорья и налитые долины, но никогда не шла дальше.
Что там, за стеной? Да останется ли жив человек на головокружительной высоте?
Утренняя дымка понемногу рассеивалась. На камнях заблестела заря. Закончив обгладывать косточки вчерашней дичи, Ли любовалась игрой утреннего света. Блики словно прокладывали дорожку.
Единственный оставшийся путь. Ли размялась, примерилась, подоткнула халат - и принялась карабкаться наверх.
Рассветный час был милосерден. Ветер улёгся, не пытался её сбросить. Солнце едва начинало слепить глаза. Ли боролась. Прильнув к камням, она впивалась в каждый выступ, тяжело дыша. Может быть, там, за краем, найдётся удобный спуск. Может быть - тешила она себя фантазией - на такой вот вышине, где безмолвный воздух дрожит тончайшим шёлком, открывается дверь в священную Шамбалу... Ну, а если ничего не выйдет, то последним зрелищем в её жизни будет простор незнакомых земель, где лежат, быть может, чужие страны и множество нехоженых дорог.
Сначала за краем показалась далёкая полоса облаков. Вот он, конец восхождения. Дальше - вниз или в небо. Последним рывком Ли втащила себя на вершину. Какое-то время она лежала ничком: оттягивала момент разочарования. Наконец с трудом поднялась из промёрзшей пыли и перевела взгляд вниз.
Небольшая потайная долина, защищённая с двух сторон высокими грядами, тонущая в тумане - она, словно в ладонях держала озерцо трав, удивительно ярких среди здешних бледных красок. Но травы эти терялись в сиянии белых лепестков и золотых звёздочек. Целая долина эдельвейсов. Там, под крутым обрывом высотой в три её роста.
Они всё-таки существуют. Она нашла их.
Ли с тоской смотрела на светлую долину. Безмятежно дремлющие, не тронутые ни ветром, ни холодом цветы, как они нужны были ей! Она искала хоть один, а нашла едва ли не сотню. Интересно, сможет ли эдельвейс прижиться в низине? О, неважно, пока что их хватит на всех дорогих ей людей, а там, там...
На отвесном обрыве не нащупать было ни уступа. Ли вновь прикинула высоту. Можно повиснуть на руках и спрыгнуть прямо в цветочный ковёр, искупавшись в его чудесной силе и оставшись невредимой.
Если только легенда не была ложью. Уж она-то знает цену старым байкам! Эдельвейсы существуют, но неужели это хрупкое маленькое растение дарует владельцу бессмертие одним прикосновением? Пусть она искала, надеялась, но есть же чудесам предел. Или нет?
Солнце торжественно всходило из-за облаков. В его лучах на стрельчатых лепестках заискрилась роса. Туман отступал, открывая всё больше и больше золотых и белых огоньков на нежном зелёном покрове. Эдельвейсы нежились в тепле, исполненные красоты и покоя.
Медленно и осторожно, глядя прямо перед собой, Ли села на край обрыва...
