- Вы обещаете, что мне не придется делить дом с другими женщинами? Что не заберете ребенка? Что прежде чем выехать в Нибелгран, мы посетим храм и проведем брачный ритуал?
- Разумеется, я все это обещаю, - серьезно ответил Риш. – Можем прямо сейчас заключить магический договор.
- Магический договор, - согласилась Сента.
Дракон встал, произнес формулу договора и четко проговорил:
- Обещаю, что если Сента Ринталь захочет, я пройду с ней брачный ритуал в храме Всесветлой. Обещаю, что мое мужское внимание будет принадлежать только Сенте Ринталь и кроме нее в моей постели не будет других женщин. Обещаю, что Сента Ринталь, если она пожелает, сможет сама воспитывать детей, которых она родит от меня. Обещаю, что она будет полновластной хозяйкой во всех моих поместьях, во дворце и в любом доме, где пожелает жить. За рождение каждого ребенка я обязуюсь выплатить ей не меньше тысячи двойных золотых и подарить богатое и ухоженное поместье. Обещаю заботиться, беречь и защищать, обеспечить полный комфорт и ни к чему не принуждать. Я сказал!
Полыхнуло – клятва была принята.
Сента глубоко вздохнула и произнесла:
- Я согласна поехать с вами в Нибелгран и родить вам детей.
Аниколь дю Плиер считала, что ей удалось ухватить удачу за хвост!
Подумать только, буквально через полчаса - час она окажется в волшебных и таинственных Восточных Землях. Причем, не как обычный путешественник, а как почетная гостья самого повелителя!
За время подготовки свадьбы и потом, пока собирались сами, собирали вещи, подарки, баронесса тысячу раз успела представить, как она будет жить во дворце повелителя, какие велит пошить себе платья, как будет нежиться и повелевать слугами.
Да, в Восточных Землях понимают толк в настоящей роскоши! Какие оттуда везут ткани! Посуду! А украшения? Серьги, кольца, браслеты – им нет равных! У нее будет все, что только душенька пожелает и еще сверх того!
К огорчению баронессы, при переходе во дворец Александра, ей пришлось потесниться.
Сначала отправился сам повелитель, потом его дочери с мужьями. Дальше – слуги с вещами повелителя и вещами новобрачных. И только потом дошла очередь до свекрови.
Переход – это один миг темноты, и ты уже на другом конце мира.
Баронесса с любопытством огляделась – не сказала бы, что это дворец самого повелителя! Скромная комната, ни ковров, ни красивой мебели.
- Ваша милость, - обратился к баронессе какой-то мужчина. – Прошу вас, следуйте за мной. Мне поручено отвести вас с ваши комнаты.
- А мои вещи? – насторожилась Аниколь. – Конечно, теперь у нее всего будет вдоволь и все новое, но и старое терять не хочется.
- Не беспокойтесь, - вежливо склонился абар. – Все вещи в целости и сохранности доставят в ваши покои. Пройдемте со мной.
Из странной комнаты они вышли в другую, уже более прилично обставленную, потом коридоры, коридоры, лестницы, двери, молчаливые, грозно выглядящая охрана у каждой двери, незаметными тенями мелькающие слуги. И все – мужчины!
Баронесса жадно глазела на убранство помещений, через которые они проходили, пыталась спрашивать проводника, но абар только вежливо улыбался и просил следовать за ним.
Наконец, они остановились возле высоких двойных дверей, возле которых стояли двое особенно звероподобных воина.
Провожатый пошептался с ними и они, поклонившись, распахнули двери.
Баронесса приосанилась – вот так она теперь и будет жить, чтобы все кланялись и наперебой распахивали двери, пододвигали стулья и предлагали разные яства и развлечения.
Новая часть дворца была другой – здесь все просто кричало о роскоши и, вот же удивительно, теперь навстречу попадались одни только женщины. Нет, мужчины тоже встречались, но их было намного меньше, и они выглядели совсем молодыми, с гладкими, как у подростков лицами.
- Сюда, Ваша милость, - пригласил провожатый, распахивая одну из дверей.
- Что это? – спросила Аниколь.
- Ваши покои, леди, - ответил мужчина.
- А где мой сын, Борис? Его покои поблизости? Он любит, чтобы его любимая мама всегда была рядом.
- Ваш сын – женатый человек. Ему и ясноокой Мадине повелитель выделил отдельные покои, чтобы их никто не беспокоил.
- Мать не может побеспокоить сына. Немедленно ведите меня к Борису!
- Простите, Ваша Милость, - поклонился провожатый. – Я не получал на этот счет никаких распоряжений. Я передам, что вы желаете видеть зятя повелителя, а пока, располагайтесь и обживайтесь. Внутри вас ждут две служанки, они помогут вам скорее освоиться.
- Нет, - решила баронесса. – Я не буду располагаться, пока не поговорю с сыном! Веди меня назад!
- Я не имею таких полномочий, - развел руками провожатый.
- Да кто ты такой, что осмеливаешься мне перечить?
- Я – Табиб, один из младших евнухов гарема повелителя.
- Так вот, Табиб, немедленно веди меня к повелителю!
- Не имею таких полномочий.
- Тогда я сама пойду, дернулась баронесса.
- Прошу прощения, Ваша Милость, но вы не сможете выйти за пределы гарема.
- Как это? Ты хочешь сказать, что кто-то посмеет меня держать взаперти?
- Женщина может покинуть гарем только по личному разрешению повелителя. Насчет баронессы дю Плиер повелитель отдал только одно распоряжение: проводить в выделенные покои, предоставить служанок и помочь освоиться.
- Но я желаю видеть или сына или повелителя! – вскричала женщина и бросилась к дверям, через которые, как она помнила, они зашли в эту часть дворца.
- Вы можете желать видеть сына или повелителя, - поклонился евнух. – Но встреча состоится только тогда, когда этого же пожелают ваш сын и повелитель. Двери из гарема вам никто не откроет.
- Я подниму скандал! Я свободная женщина и буду ходить там, где хочу и когда хочу!
- Простите, Ваша Милость, здесь не империя, здесь Восточные Земли и свои правила. Если женщина кричит и скандалит, то ее посадят в зиндан на хлеб и воду. Если она не унимается, накажут палками по пяткам. Поверьте, это очень больно. Я передам вашу просьбу о встрече с вашим сыном и повелителем. Когда получу ответ, то тотчас же расскажу вам о решении повелителя.
Баронесса беспомощно таращилась на евнуха, отказываясь верить, что с ней могли так поступить.
Ладно, она вернется в свои покои, кстати, еще надо посмотреть, что ей выделили, обдумает, как ей лучше поступить, а потом начнет действовать!
Покои оказались вполне приличные: просторный холл-приемная, гостиная, спальня, небольшая комната, вся уставленная диванчиками, баронесса не поняла ее предназначение, комната для омовений, комната для вещей, комната для прислуги. На полу ковры, на стенах гобелены, вдоль стен оттоманки, кадки с растениями. Всюду богато расшитые занавеси. Нет, так жить можно!
Две молодые девушки, одетые в скромные платья-туники, низко поклонились Аниколь.
- Госпожа что-нибудь желает?
Госпожа желала.
Бедные девушки с ног сбились, таская разные яства, переставляя мебель, передвигая магическое опахало, раздвигая и сдвигая занавеси, открывая и закрывая окна, перенастраивая амулет нагрева\охлаждения помещений.
Баронессе было жарко. Нет, теперь уже слишком прохладно. Чашка недостаточно красивая. А теперь отвар слишком приторный. Кровать должна стоять напротив окна. Нет, лучше вдоль стены. Я передумала – поперек комнаты будет самое то.
Наконец, дю Плиер выдохлась и решила прилечь отдохнуть.
Обе служанки переглянулись и тихо выдохнули – какое-то время без капризов!
Дни полетели один за другим. Делать было нечего. Вот, совсем нечего! Шить, вышивать, плести и вязать баронесса не любила. Петь, танцевать - помилуйте, она почтенная женщина, мать семейства! Тем более, какая радость в танцах, если зрители одни женщины? Выходить гулять можно, но сад хоть и большой, но окружен такой высокой стеной, что опять же, кроме других женщин, изнывающих от ничегонеделанья, никого и не видать.
Баронесса гоняла служанок и только этим и развлекалась. Ее приказы сообщить Борису и повелителю, что она просит о встрече, и с поклоном выслушивались, но на этом и все.
Тихо зверея, Аниколь начала подозревать, что выражение «золотая клетка» довольно точно характеризует ситуацию, в которой она очутилась.
Однажды, женщина поймала себя на мысли, что с умилением вспоминает родное поместье и мужа. Пусть у нее не было такой роскоши, и новое платье она могла себе позволить не так часто, как ей хотелось, зато она ходила, куда хотела. И ела, когда хотела, а не когда установлено правилами. И всегда могла выпросить для себя все, что хочется, даже если поначалу барон был категорически против. А эти евнухи – кивают, кланяются и исчезают, так и не выполнив ее приказа.
Примерно через пару дней, как Аниколь попала сюда, ей пришлось быть свидетельницей наказания. Две девушки что-то не поделили и поскандалили. Евнухи уложили их на пол, привязали ноги девушек к деревянным скамейкам - в империи на таких дрова пилят - и исхлестали им ступни розгами. Девушки так кричали и плакали, что у Аниколь голова разболелась.
После этого в гареме воцарились тишина и порядок. Да, наглядная демонстрация, чем грозит непослушание или неправильное поведение учат сдержанности лучше, чем просьбы и уговоры.
Наконец, спустя три недели, Табиб пришел с известием, что зять повелителя Борис согласился встретиться с баронессой.
- Сейчас? Идем же скорее! – Аниколь готова была бегом бежать.
- Не сейчас, леди, - поклонился евнух. – Завтра после завтрака и второй утренней молитвы я зайду за вами и отведу туда, где вы увидитесь с господином.
Баронесса почти не спала ночью, ожидая утро и встречу с сыном.
Табиб, как специально, никуда не спешил, шел медленно, по пути останавливался и беседовал то с одним, то с другим. Наученная горьким опытом, благо, что не своим, Аниколь скрипела зубами, но покорно ждала.
Баронесса мечтала вырваться из границ гарема, но ожидания не сбылись – встречу им с Борисом устроили в саду, который примыкал к гаремной части парка.
- Борис! – кинулась мать к сыну. – Как ты? Почему так долго не приходил? Я тут измучилась вся, меня никуда не выпускают, будто я наложница повелителя!
- Т-ш, матушка, что ты такое говоришь? – Борис нервно дернулся и заозирался. – Повелитель оказывает тебе гостеприимство!
- Но если я гостья, то почему меня поселили в гареме? Почему я никуда не могу выйти? Почему, чтобы поговорить с сыном мне приходится ждать неделями?
- Мы в Восточных Землях, здесь такие порядки! Женщины живут на женской половине и без разрешения мужчины, под чьим покровительством находятся, не могут никуда выйти.
- Но ты – мой сын! Я нахожусь под твоим покровительством! Прикажи мне поселить меня рядом с собой! Ты женат на дочери повелителя, здесь все обязаны выполнять твои указания!
- Я не могу, - Борис потупился. – Тут все не так, как мы думали. Я женат на дочери повелителя и не она мне, а я ей принадлежу. И не она мои приказы выполняет, а я – её.
- Но, как? – баронесса пораженно посмотрела на сына. – Ты только что сам говорил, что женщина здесь ничего не решает!
- Женщина – да. Но дочь правителя, как оказалось, не просто женщина, - Борис скривился. – Повелитель находит время навещать Мадину, регулярно справляется, довольна ли она, счастлива ли и радует ли ее муж. Один раз Мадина пожаловалась, что я был груб.
Борис затравленно посмотрел на мать:
- Ты не представляешь, что со мной сделали!
- Что? – баронесса в ужасе прижала руки к груди. – Ну, не молчи!
- Меня высекли. Как сопливого мальчишку! – Борис горько усмехнулся. – Отец меня пальцем не трогал, а тут…
- Но как они посмели! – вскипела Аниколь. – Ты не раб, ты барон дю Плиер!
- Я – муж ясноокой Мадины и только потом барон дю Плиер. Если бы я знал об этом раньше!
- Но это такая блестящая партия! - беспомощно пробормотала баронесса. – Как же так? Почему?
- Повелитель, - Борис нервно оглянулся и понизил голос. – Повелитель, оказывается, очень чадолюбив и особенно внимателен к дочерям. Горе тому, кто огорчит принцессу, и для повелителя неважно, кто это – неласковый муж или нерадивая служанка.
- Но ты сказал, что был груб? Конечно, так нельзя, она же принцесса, - пролепетала баронесса. – Наверное, поэтому и меня тут заперли, из-за недовольства твоим поведением!
- Матушка, вы слушали меня? Женщины здесь не могут жить, где им заблагорассудится, только на женской половине. А моя грубость заключалась в том, что я не пожелал развлекать жену.
- То есть?
- Мадина хотела погулять в саду, а мне не хотелось. Но она не оставила и тогда я рассердился и накричал на нее. Что бы знала свое место и оставила меня в покое, если я ей велел.
- И дальше?
- Она и оставила. А на следующий день повелитель объяснил мне, что главная моя задача – это счастье Мадины. Что ее нельзя огорчать и все ее пожелания надлежит немедленно выполнять. Особенно теперь, когда она ждет ребенка. А потом меня высекли, чтобы лучше запомнил. Я не мог сидеть неделю!
Баронесса всплеснула руками:
- Куда мы попали? Это же настоящее варварство! Нам надо немедленно возвращаться в империю!
Борис покачал головой:
- Я навсегда привязан к Восточным Землям и ради собственного благополучия должен следить, чтобы моя жена была весела и счастлива.
- Постой, ты сказал, что твоя жена – беременна? Уже?
- Увы, - развел руками Борис. – Сам не ожидал, что это так быстро произойдет. Целители говорят, что это мальчик. Сама понимаешь, моя жизнь теперь прочно связана с Мадиной и Восточными Землями, да и здоровье тоже. А вот ты можешь вернуться в империю. Как же я тебе завидую!
Разговор с сыном оставил гнетущее впечатление, баронесса поняла, что должна обязательно поговорить с повелителем.
Табиб и другие евнухи выслушивали просьбу баронессы, кивали и… дни летели за днями, но ничего не происходило.
Борис больше не приходил, и до баронессы долетали слухи, что он ужом вьется вокруг жены и только что пылинки с нее не сдувает. Подумать только, ее мальчик, на которого она возлагала такие надежды, мечтала, что он возвысится сам и поможет возвыситься матери, превратился в подкаблучника, про мать совсем забыл! Впрочем, с такой поддержкой за спиной его жены, как повелитель, ее сыну сложно сопротивляться. Получается, зря она радовалась этому браку. Надо возвращаться, все-таки, в империи у нее больше свободы и возможностей.
С «возвращаться» пока получалось не очень, но баронесса не теряла надежды и продолжала забрасывать евнухов прошениями.
Как говорится, капля камень долбит. Не прошло и трех месяцев, как правитель соизволил вспомнить о гостье и принять ее.
На этот раз встреча произошла не в саду. Аниколь велели надеть абарские одежды и под конвоем евнухов вывели из гарема. Женщина шла, поглядывая сквозь щелочку в накидке, чуть не плакала от счастья, что вырвалась из ненавистных стен золотой клетки. Пусть не навсегда еще, но и на час – уже радость.
- Баронесса! – повелитель показал рукой, что женщина может присесть. – Мне передали, вы хотели меня видеть?
- Ах, повелитель! Ваши слуги такие нерасторопные! Я просила о встрече с первого дня, как оказалась в Восточных Землях, но вам доложили только сейчас!
- Да нет, мне передавали каждое из ваших ста сорока восьми требований о встрече, - невозмутимо ответил Александр. – Но время нашлось только сейчас.
- Разумеется, я все это обещаю, - серьезно ответил Риш. – Можем прямо сейчас заключить магический договор.
- Магический договор, - согласилась Сента.
Дракон встал, произнес формулу договора и четко проговорил:
- Обещаю, что если Сента Ринталь захочет, я пройду с ней брачный ритуал в храме Всесветлой. Обещаю, что мое мужское внимание будет принадлежать только Сенте Ринталь и кроме нее в моей постели не будет других женщин. Обещаю, что Сента Ринталь, если она пожелает, сможет сама воспитывать детей, которых она родит от меня. Обещаю, что она будет полновластной хозяйкой во всех моих поместьях, во дворце и в любом доме, где пожелает жить. За рождение каждого ребенка я обязуюсь выплатить ей не меньше тысячи двойных золотых и подарить богатое и ухоженное поместье. Обещаю заботиться, беречь и защищать, обеспечить полный комфорт и ни к чему не принуждать. Я сказал!
Полыхнуло – клятва была принята.
Сента глубоко вздохнула и произнесла:
- Я согласна поехать с вами в Нибелгран и родить вам детей.
Глава 25.
Аниколь дю Плиер считала, что ей удалось ухватить удачу за хвост!
Подумать только, буквально через полчаса - час она окажется в волшебных и таинственных Восточных Землях. Причем, не как обычный путешественник, а как почетная гостья самого повелителя!
За время подготовки свадьбы и потом, пока собирались сами, собирали вещи, подарки, баронесса тысячу раз успела представить, как она будет жить во дворце повелителя, какие велит пошить себе платья, как будет нежиться и повелевать слугами.
Да, в Восточных Землях понимают толк в настоящей роскоши! Какие оттуда везут ткани! Посуду! А украшения? Серьги, кольца, браслеты – им нет равных! У нее будет все, что только душенька пожелает и еще сверх того!
К огорчению баронессы, при переходе во дворец Александра, ей пришлось потесниться.
Сначала отправился сам повелитель, потом его дочери с мужьями. Дальше – слуги с вещами повелителя и вещами новобрачных. И только потом дошла очередь до свекрови.
Переход – это один миг темноты, и ты уже на другом конце мира.
Баронесса с любопытством огляделась – не сказала бы, что это дворец самого повелителя! Скромная комната, ни ковров, ни красивой мебели.
- Ваша милость, - обратился к баронессе какой-то мужчина. – Прошу вас, следуйте за мной. Мне поручено отвести вас с ваши комнаты.
- А мои вещи? – насторожилась Аниколь. – Конечно, теперь у нее всего будет вдоволь и все новое, но и старое терять не хочется.
- Не беспокойтесь, - вежливо склонился абар. – Все вещи в целости и сохранности доставят в ваши покои. Пройдемте со мной.
Из странной комнаты они вышли в другую, уже более прилично обставленную, потом коридоры, коридоры, лестницы, двери, молчаливые, грозно выглядящая охрана у каждой двери, незаметными тенями мелькающие слуги. И все – мужчины!
Баронесса жадно глазела на убранство помещений, через которые они проходили, пыталась спрашивать проводника, но абар только вежливо улыбался и просил следовать за ним.
Наконец, они остановились возле высоких двойных дверей, возле которых стояли двое особенно звероподобных воина.
Провожатый пошептался с ними и они, поклонившись, распахнули двери.
Баронесса приосанилась – вот так она теперь и будет жить, чтобы все кланялись и наперебой распахивали двери, пододвигали стулья и предлагали разные яства и развлечения.
Новая часть дворца была другой – здесь все просто кричало о роскоши и, вот же удивительно, теперь навстречу попадались одни только женщины. Нет, мужчины тоже встречались, но их было намного меньше, и они выглядели совсем молодыми, с гладкими, как у подростков лицами.
- Сюда, Ваша милость, - пригласил провожатый, распахивая одну из дверей.
- Что это? – спросила Аниколь.
- Ваши покои, леди, - ответил мужчина.
- А где мой сын, Борис? Его покои поблизости? Он любит, чтобы его любимая мама всегда была рядом.
- Ваш сын – женатый человек. Ему и ясноокой Мадине повелитель выделил отдельные покои, чтобы их никто не беспокоил.
- Мать не может побеспокоить сына. Немедленно ведите меня к Борису!
- Простите, Ваша Милость, - поклонился провожатый. – Я не получал на этот счет никаких распоряжений. Я передам, что вы желаете видеть зятя повелителя, а пока, располагайтесь и обживайтесь. Внутри вас ждут две служанки, они помогут вам скорее освоиться.
- Нет, - решила баронесса. – Я не буду располагаться, пока не поговорю с сыном! Веди меня назад!
- Я не имею таких полномочий, - развел руками провожатый.
- Да кто ты такой, что осмеливаешься мне перечить?
- Я – Табиб, один из младших евнухов гарема повелителя.
- Так вот, Табиб, немедленно веди меня к повелителю!
- Не имею таких полномочий.
- Тогда я сама пойду, дернулась баронесса.
- Прошу прощения, Ваша Милость, но вы не сможете выйти за пределы гарема.
- Как это? Ты хочешь сказать, что кто-то посмеет меня держать взаперти?
- Женщина может покинуть гарем только по личному разрешению повелителя. Насчет баронессы дю Плиер повелитель отдал только одно распоряжение: проводить в выделенные покои, предоставить служанок и помочь освоиться.
- Но я желаю видеть или сына или повелителя! – вскричала женщина и бросилась к дверям, через которые, как она помнила, они зашли в эту часть дворца.
- Вы можете желать видеть сына или повелителя, - поклонился евнух. – Но встреча состоится только тогда, когда этого же пожелают ваш сын и повелитель. Двери из гарема вам никто не откроет.
- Я подниму скандал! Я свободная женщина и буду ходить там, где хочу и когда хочу!
- Простите, Ваша Милость, здесь не империя, здесь Восточные Земли и свои правила. Если женщина кричит и скандалит, то ее посадят в зиндан на хлеб и воду. Если она не унимается, накажут палками по пяткам. Поверьте, это очень больно. Я передам вашу просьбу о встрече с вашим сыном и повелителем. Когда получу ответ, то тотчас же расскажу вам о решении повелителя.
Баронесса беспомощно таращилась на евнуха, отказываясь верить, что с ней могли так поступить.
Ладно, она вернется в свои покои, кстати, еще надо посмотреть, что ей выделили, обдумает, как ей лучше поступить, а потом начнет действовать!
Прода от 24.06.2018, 09:38
Покои оказались вполне приличные: просторный холл-приемная, гостиная, спальня, небольшая комната, вся уставленная диванчиками, баронесса не поняла ее предназначение, комната для омовений, комната для вещей, комната для прислуги. На полу ковры, на стенах гобелены, вдоль стен оттоманки, кадки с растениями. Всюду богато расшитые занавеси. Нет, так жить можно!
Две молодые девушки, одетые в скромные платья-туники, низко поклонились Аниколь.
- Госпожа что-нибудь желает?
Госпожа желала.
Бедные девушки с ног сбились, таская разные яства, переставляя мебель, передвигая магическое опахало, раздвигая и сдвигая занавеси, открывая и закрывая окна, перенастраивая амулет нагрева\охлаждения помещений.
Баронессе было жарко. Нет, теперь уже слишком прохладно. Чашка недостаточно красивая. А теперь отвар слишком приторный. Кровать должна стоять напротив окна. Нет, лучше вдоль стены. Я передумала – поперек комнаты будет самое то.
Наконец, дю Плиер выдохлась и решила прилечь отдохнуть.
Обе служанки переглянулись и тихо выдохнули – какое-то время без капризов!
Дни полетели один за другим. Делать было нечего. Вот, совсем нечего! Шить, вышивать, плести и вязать баронесса не любила. Петь, танцевать - помилуйте, она почтенная женщина, мать семейства! Тем более, какая радость в танцах, если зрители одни женщины? Выходить гулять можно, но сад хоть и большой, но окружен такой высокой стеной, что опять же, кроме других женщин, изнывающих от ничегонеделанья, никого и не видать.
Баронесса гоняла служанок и только этим и развлекалась. Ее приказы сообщить Борису и повелителю, что она просит о встрече, и с поклоном выслушивались, но на этом и все.
Тихо зверея, Аниколь начала подозревать, что выражение «золотая клетка» довольно точно характеризует ситуацию, в которой она очутилась.
Однажды, женщина поймала себя на мысли, что с умилением вспоминает родное поместье и мужа. Пусть у нее не было такой роскоши, и новое платье она могла себе позволить не так часто, как ей хотелось, зато она ходила, куда хотела. И ела, когда хотела, а не когда установлено правилами. И всегда могла выпросить для себя все, что хочется, даже если поначалу барон был категорически против. А эти евнухи – кивают, кланяются и исчезают, так и не выполнив ее приказа.
Примерно через пару дней, как Аниколь попала сюда, ей пришлось быть свидетельницей наказания. Две девушки что-то не поделили и поскандалили. Евнухи уложили их на пол, привязали ноги девушек к деревянным скамейкам - в империи на таких дрова пилят - и исхлестали им ступни розгами. Девушки так кричали и плакали, что у Аниколь голова разболелась.
После этого в гареме воцарились тишина и порядок. Да, наглядная демонстрация, чем грозит непослушание или неправильное поведение учат сдержанности лучше, чем просьбы и уговоры.
Наконец, спустя три недели, Табиб пришел с известием, что зять повелителя Борис согласился встретиться с баронессой.
- Сейчас? Идем же скорее! – Аниколь готова была бегом бежать.
- Не сейчас, леди, - поклонился евнух. – Завтра после завтрака и второй утренней молитвы я зайду за вами и отведу туда, где вы увидитесь с господином.
Баронесса почти не спала ночью, ожидая утро и встречу с сыном.
Табиб, как специально, никуда не спешил, шел медленно, по пути останавливался и беседовал то с одним, то с другим. Наученная горьким опытом, благо, что не своим, Аниколь скрипела зубами, но покорно ждала.
Баронесса мечтала вырваться из границ гарема, но ожидания не сбылись – встречу им с Борисом устроили в саду, который примыкал к гаремной части парка.
- Борис! – кинулась мать к сыну. – Как ты? Почему так долго не приходил? Я тут измучилась вся, меня никуда не выпускают, будто я наложница повелителя!
- Т-ш, матушка, что ты такое говоришь? – Борис нервно дернулся и заозирался. – Повелитель оказывает тебе гостеприимство!
- Но если я гостья, то почему меня поселили в гареме? Почему я никуда не могу выйти? Почему, чтобы поговорить с сыном мне приходится ждать неделями?
- Мы в Восточных Землях, здесь такие порядки! Женщины живут на женской половине и без разрешения мужчины, под чьим покровительством находятся, не могут никуда выйти.
- Но ты – мой сын! Я нахожусь под твоим покровительством! Прикажи мне поселить меня рядом с собой! Ты женат на дочери повелителя, здесь все обязаны выполнять твои указания!
- Я не могу, - Борис потупился. – Тут все не так, как мы думали. Я женат на дочери повелителя и не она мне, а я ей принадлежу. И не она мои приказы выполняет, а я – её.
- Но, как? – баронесса пораженно посмотрела на сына. – Ты только что сам говорил, что женщина здесь ничего не решает!
- Женщина – да. Но дочь правителя, как оказалось, не просто женщина, - Борис скривился. – Повелитель находит время навещать Мадину, регулярно справляется, довольна ли она, счастлива ли и радует ли ее муж. Один раз Мадина пожаловалась, что я был груб.
Борис затравленно посмотрел на мать:
- Ты не представляешь, что со мной сделали!
- Что? – баронесса в ужасе прижала руки к груди. – Ну, не молчи!
- Меня высекли. Как сопливого мальчишку! – Борис горько усмехнулся. – Отец меня пальцем не трогал, а тут…
- Но как они посмели! – вскипела Аниколь. – Ты не раб, ты барон дю Плиер!
- Я – муж ясноокой Мадины и только потом барон дю Плиер. Если бы я знал об этом раньше!
- Но это такая блестящая партия! - беспомощно пробормотала баронесса. – Как же так? Почему?
- Повелитель, - Борис нервно оглянулся и понизил голос. – Повелитель, оказывается, очень чадолюбив и особенно внимателен к дочерям. Горе тому, кто огорчит принцессу, и для повелителя неважно, кто это – неласковый муж или нерадивая служанка.
- Но ты сказал, что был груб? Конечно, так нельзя, она же принцесса, - пролепетала баронесса. – Наверное, поэтому и меня тут заперли, из-за недовольства твоим поведением!
- Матушка, вы слушали меня? Женщины здесь не могут жить, где им заблагорассудится, только на женской половине. А моя грубость заключалась в том, что я не пожелал развлекать жену.
- То есть?
- Мадина хотела погулять в саду, а мне не хотелось. Но она не оставила и тогда я рассердился и накричал на нее. Что бы знала свое место и оставила меня в покое, если я ей велел.
- И дальше?
- Она и оставила. А на следующий день повелитель объяснил мне, что главная моя задача – это счастье Мадины. Что ее нельзя огорчать и все ее пожелания надлежит немедленно выполнять. Особенно теперь, когда она ждет ребенка. А потом меня высекли, чтобы лучше запомнил. Я не мог сидеть неделю!
Баронесса всплеснула руками:
- Куда мы попали? Это же настоящее варварство! Нам надо немедленно возвращаться в империю!
Борис покачал головой:
- Я навсегда привязан к Восточным Землям и ради собственного благополучия должен следить, чтобы моя жена была весела и счастлива.
- Постой, ты сказал, что твоя жена – беременна? Уже?
- Увы, - развел руками Борис. – Сам не ожидал, что это так быстро произойдет. Целители говорят, что это мальчик. Сама понимаешь, моя жизнь теперь прочно связана с Мадиной и Восточными Землями, да и здоровье тоже. А вот ты можешь вернуться в империю. Как же я тебе завидую!
Разговор с сыном оставил гнетущее впечатление, баронесса поняла, что должна обязательно поговорить с повелителем.
Табиб и другие евнухи выслушивали просьбу баронессы, кивали и… дни летели за днями, но ничего не происходило.
Борис больше не приходил, и до баронессы долетали слухи, что он ужом вьется вокруг жены и только что пылинки с нее не сдувает. Подумать только, ее мальчик, на которого она возлагала такие надежды, мечтала, что он возвысится сам и поможет возвыситься матери, превратился в подкаблучника, про мать совсем забыл! Впрочем, с такой поддержкой за спиной его жены, как повелитель, ее сыну сложно сопротивляться. Получается, зря она радовалась этому браку. Надо возвращаться, все-таки, в империи у нее больше свободы и возможностей.
С «возвращаться» пока получалось не очень, но баронесса не теряла надежды и продолжала забрасывать евнухов прошениями.
Как говорится, капля камень долбит. Не прошло и трех месяцев, как правитель соизволил вспомнить о гостье и принять ее.
На этот раз встреча произошла не в саду. Аниколь велели надеть абарские одежды и под конвоем евнухов вывели из гарема. Женщина шла, поглядывая сквозь щелочку в накидке, чуть не плакала от счастья, что вырвалась из ненавистных стен золотой клетки. Пусть не навсегда еще, но и на час – уже радость.
- Баронесса! – повелитель показал рукой, что женщина может присесть. – Мне передали, вы хотели меня видеть?
- Ах, повелитель! Ваши слуги такие нерасторопные! Я просила о встрече с первого дня, как оказалась в Восточных Землях, но вам доложили только сейчас!
- Да нет, мне передавали каждое из ваших ста сорока восьми требований о встрече, - невозмутимо ответил Александр. – Но время нашлось только сейчас.
