Играли они около часа. Потом еще долго говорили на разные отвлеченные темы: погода, местные обычаи и так далее. Ни о чем таком, что хоть как-то касалось сложившейся в ситуации.
Арнир собрался уходить сразу после заката.
– Я буду рад увидеться еще, – сказал он при выходе. – Однако сами понимаете, что поселили меня в комнате в Доме стражей, а гостям там не рады. В ней не слишком хорошо, но уютнее, чем в тюрьме. С этим никто спорить не станет.
– Мы не будем возражать, если ты зайдешь к нам еще, – произнесла Эльда.
– С радостью. К тому же нам еще многое необходимо будет обсудить.
– Что же, например? – спросил Эвис.
– Хотя бы то, что вас и самих давно беспокоит. То, из-за чего вы живете не как все. Думаю, вопросов к самим себе у вас немало. Ведь для вас вещи могут быть не такими, как для остальных, а те цвета, в которые разукрашен игровой кубик, выбраны неслучайно.
Эвис и Эльда стояли, не зная, что сказать. Лицо Эвиса вновь стало каменным. Арнир же улыбнулся, кивнул и вышел.
Молодые люди некоторое время стояли, молча смотря на дверь.
– Ты понял, что он все знает? Говоря про цвета, он имел в виду…
– Да, я понял. Он только пытается казаться простым, а на самом деле знает очень много. Только вот что ему нужно?
– Думаешь, что он такой же, как и мы?
– Не знаю. Скорее всего, так и есть.
11
Кошмары, преследовавшие его всю сознательную жизнь, почти всегда начинались одинаково. Сначала возникали телесные ощущения. Тело как будто парило в воздухе, ничего не касаясь. Полностью исчезало чувство соприкосновения с чем-либо. Затем в голове зарождалось болезненное ощущение. Когда боль усиливалась, казалось, что она подавляет сознание, не дает думать, пытается заставить забыть о чем-то. Вскоре боль становилась слабее, и из головы переходила в шею, из шеи в локоть правой руки, а потом сосредотачивалась в кисти. Он чувствовал, будто ладонь пронзают иголки одновременно с внутренней и тыльной стороны. После этого боль исчезала полностью. Дальше появлялось новое ощущение – словно кто-то держит его за руку и несильно сжимает ее. Когда оно исчезало, Эвис открывал глаза. Не наяву, а во сне.
– Дорогой, ты не ушибся? Позволь, я посмотрю, – сказал кто-то совсем рядом. Голос, очевидно, принадлежал молодой женщине. Звучал он ласково и нежно.
Эвис осмотрелся, но никого не увидел.
– Мерзкая тварь, не вздумай подходить ближе, – произнес уже другой голос – хриплый и неприятный. Непонятно, принадлежал он мужчине или женщине.
Рядом опять никого не оказалось. Эвис осмотрелся. Он стоял в поле. Перед ним находился большой камень, а точнее обломок каменной стены. Высотой он был в два его роста, шириной в пять или шесть шагов, а толщиной с локоть. Чуть ниже середины шла хорошо заметная кривая горизонтальная трещина. Больше вблизи ничего не было - только стена и огромное пустое поле вокруг. Под ногами грязь, а над головой ясное звездное небо. Ярко светил месяц.
Эвис понимал, что спит. Понимал и то, что видит этот сон уже не в первый раз. Однако, находясь в нем, он не помнил, что должно произойти дальше, не понимал смысла и значения творящегося вокруг.
Юноша осмотрел правую руку. Все в порядке – никаких ран нет. Голова также цела. Ощущался холод. От порывов ветра тело дрожало. Из одежды на нем была тонкая серая рубашка и легкие штаны. Ноги босы.
Эвис заметил движение на верху стены. Приглядевшись, он понял, что там находится птица. Скорее всего, сорока.
– Что же ты здесь делаешь? – спросил Эвис то ли ее, то ли самого себя.
Птица после его слов, будто в ответ, начала громко стрекотать и прыгать по вершине стены, поворачиваясь к юноше то белой грудкой, то черным хвостом. Издаваемые звуки эхом разносились по полю. Сорока прыгала и кружилась, ее пение становилось похожим на протяжный вой.
Эвис заметил, что стена задрожала. Трещина в ней стала больше. Птица продолжала свой дикий и истеричный танец. У юноши заложило уши.
– Прекрати, прошу тебя! – кричал он птице. – Чего ты добиваешься?
Сорока сразу же после его слов замолкла и остановилась. Она повернулась к Эвису, расправила крылья и издала звук, похожий на человеческий свист. Это был не просто свист, а красивая спокойная мелодия. На глазах юноши по непонятной для него причине выступили слезы.
Внезапно птица замолкла и рухнула вниз. Все произошло так неожиданно, что Эвис невольно отпрыгнул подальше от стены. Вокруг стало совсем тихо. Юноша подошел к месту падения, но птицы там не оказалось. Вместо нее лежали деревянные дощечки черного и белого цвета. Эвис поднял несколько из них и принялся рассматривать. Ничего не обычного Просто аккуратно вырезанные и раскрашенные деревяшки.
– Беречь и защищать – это мой долг, – раздался нежный голос, который юноша услышал впервые сразу после пробуждения.
– Ты считаешь, что это может быть твоим? – прохрипел кто-то совсем рядом.
Взгляд Эвиса попал на трещину в стене. Она действительно стала больше. Приглядевшись, юноша понял, что изнутри стены идет еле заметный фиолетовый свет. Эвис обошел стену. Трещина не сквозная. Стена на ощупь была холодной и мокрой. Состояла не из отдельных камней, а являлась единым объектом.
Эвис коснулся пальцами трещины. Из нее исходило тепло. Стена вновь задрожала, а трещина продолжила увеличиваться. Юноша не стал отходить, он стоял на месте и наблюдал за происходящим, находясь на расстоянии вытянутой руки от стены.
Подул сильный ветер. Эвиса он практически не задевал, так как стена защищала его. Стало холоднее. Трещина увеличивалась. Из-за сильного фиолетового свечения юноша не мог разглядеть, что находится в ней. Он вытянул руку. Пальцам стало тепло. Когда Эвис немного подвинулся вперед, из трещины вылетела искра и попала прямо на его ладонь. Юноша не ощутил боли, хотя искорка при попадании на кожу не потухла. Она излучала фиолетовый свет, и это свечение усиливалось.
– Как звезда в руке, – произнес Эвис.
Искорка пульсировала и росла. Юноша жмурился, так как свечение становилось невыносимо ярким. Он тряс рукой, но освободиться не получалось. Исходящее тепло уже не казалось приятным, оно перерастало в жар.
Эвис отошел от стены и отвернулся от нее, а потом быстро подбежал к ее краю и выставил руку на ветер. Это не помогло, и искорка никуда не делась. Теперь это был шар фиолетового цвета – горячий и пульсирующий.
– Ты же знаешь, как мы называем тех, кто плачет? – произнес нежный голос.
– То, что от тебя останется, сожрут собаки, – произнес хриплый голос.
Эвис упал на колени и погрузил горящую ладонь в грязь. На мгновение сияние полностью исчезло, но тут же стало сочиться из грязи уже с новой силой. Теперь горела не рука, а он весь полностью.
Юноша закричал. Внезапно все исчезло. Не только жар, а именно все полностью, кроме него самого.
Эвис понял, что стоит в абсолютной пустоте. Все было белым: под ногами, вокруг, вверху. Панические ощущения постепенно отступали. Юноша, придя в себя, попытался понять, что находится у него под ногами. Ответа не нашлось, так как в действительности твердая поверхность под ним отсутствовала. При этом он не падал и мог передвигаться, как по земле.
Белый свет отовсюду. Ни ветра, ни звуков, ни запахов.
Внезапно на небе появилась ярко-синяя полоса. Как будто кто-то взял кистью краску и провел ей по белоснежному листу бумаги. Эвис завороженно смотрел вверх. Потом цвет стал темнеть. Синий превращался в черный. Когда синего цвета совсем не осталась, сверху, с места, где только что находился рисунок, начали падать хлопья, похожие на пепел.
Эвис поймал странные осадки рукой. Вблизи они походили на тонкие кусочки бумаги, насквозь пропитанные черной краской. Вверху появились еще несколько цветных полос: красная, желтая и фиолетовая. Так же, как и первая полоса, они быстро почернели и посыпались вниз.
Упавшие хлопья лежали вокруг Эвиса.
– Скажи ей, что уже день настал, – раздался тонкий детский голосок. Юноша понял, что звучит он именно в его голове, а не рядом с ним.
– Кому сказать? – спросил Эвис.
Ответа не последовало. Он оказался и не нужен, так как юноша увидел, что рядом кто-то или что-то появилось. Он не мог разобрать, что это именно такое. Приглядевшись, он понял, что перед ним кровать, закиданная обрывками платьев, кусками одеял, полотенец. Под всем этим кто-то лежал.
– Скажи ей, что уже день настал, – настаивал детский голос.
– Уже день настал, – сказал Эвис и подошел чуть ближе к кровати. Его ноги давили упавшие хлопья, на неосязаемом полу оставались черные следы.
Под тряпками кто-то или что-то зашевелилось. Раздалось старушечье кряхтение, кашель.
– Ты знаешь, сколько тебе осталось? – произнесло существо, лежащее на кровати. Это был тот самый хриплый голос, который Эвис слышал, находясь у стены.
– Осталось чего? – спросил юноша. – Кто ты?
Существо не ответило.
– Столько, сколько ты позволишь, – произнес детский голос в голове Эвиса.
– Столько, сколько ты позволишь, – сказал Эвис существу на кровати.
– Правильно. Ты ведь знаешь, что я сделаю именно то, чего ты заслуживаешь?
– Я этого заслуживаю, – произнес детский голос.
Юноша повторил и эти слова.
– Тогда подойди ко мне, и закончим. Никакого другого выхода нет и не может быть, – сказало существо.
Подсказки с ответом не последовало. Эвис стоял, не зная, что делать. Кряхтя и кашляя, существо принялось раскидывать тряпки в стороны. Из-под них появилась макушка головы. Черные скомканные волосы. Скорее всего, это была женщина – старая и безобразная.
– Что мне ответить? – крикнул Эвис в пустоту.
Никто не ответил.
– Убирайся прочь, – крикнул он старухе, которая продолжала скидывать с кровати тряпки.
Эвис попятился назад, но неожиданно упал. Оказалось, что он запнулся за кусок дерева, а точнее за большое полено. Юноша заметил, что оно изрисовано цветными полосами. Эвис попытался подняться на ноги, но тут же осознал, что не может этого сделать. Какая-то сила не давала ему встать. Он лежал на спине и мог лишь вертеть головой, а над ним продолжали появляться цветные полосы. Все они темнели и осыпались черными хлопьями.
Эвис заметил, что сами хлопья изменились – они стали чем-то вроде снега. Теперь они были холодные и таяли при попадании на кожу.
Раздался хлопок. Юноша понял, что существо упало с кровати. Он прилагал усилия, но не мог убежать или хотя бы уползти. Падающие хлопья залепили глаза. Он уже практически ничего не видел.
Хрипы и кашель раздавались все ближе.
– Что мне ей сказать? Скажи мне! – молил неведомого собеседника Эвис.
Никто не ответил.
Обездвиженный и ослепленный юноша ощутил, что его ноги коснулась холодная костлявая рука.
– Прочь, – заорал он так громко, как только мог.
Внезапно все исчезло. Эвис осознал, что уже не обездвижен. Он вскочил на ноги и принялся очищать глаза. На самом деле этого не требовалось, так как они были чисты – на нем не осталось ни следа от растаявшего черного снега.
Эвис стоял на деревянном полу. Вокруг ни стен, ни предметов. Вверху чернота. Фиолетовое свечение шло из щелей между досками бесконечного пола.
– Еще чуть-чуть постарайся, и все получится, – сказал нежный женский голос.
Эвис кружился, пытаясь найти ту, кто говорит.
– Ну, где же ты? У меня для тебя есть кое-что, – услышал он этот же голос.
– Я не вижу тебя, – кричал юноша. – Кто ты? Почему мне знаком твой голос?
– Подойди, я хочу сделать тебе подарок.
Эвис почувствовал, как кто-то провел рукой по его волосам. Он остановился.
– Смотри, что у меня есть, – раздалось за спиной.
Юноша резко развернулся. Прямо перед ним стояла женщина. Скорее даже, молодая девушка. Длинные рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи. На лице сияла приветливая улыбка, а глаза блестели. В них ощущалась безграничная радость.
– Возьми. Это тебе, – сказала девушка и разжала ладони.
Эвис увидел, что в них лежала небольшая деревянная фигурка лисы. Девушка кивнула, прося взять игрушку. Юноша протянул руку и почти уже взял поделку, но почувствовал боль в кисти. Он отдернул руку, однако это не помогло избавиться от неприятного ощущения.
– Что это? – произнес он.
Красивой девушки уже не было рядом. На месте, где она только что стояла, лежала горстка черного снега или пепла.
Эвис посмотрел на руку и увидел, что в его ладонь зубами впилась большая змея золотисто-желтого цвета. Цвета пшеницы. Юноша тряс рукой, но змея не отпускала. Боль поднималась от кисти к локтю.
Эвис заметил, что под его ногами уже не деревянный пол, а грязь, на которой он стоял в начале сна. Вернулась и стена с трещиной. Она находилась от него в тридцати шагах. В ней произошли изменения – трещина в разы увеличилась. Фактически стена разделилась на две части: одна находилась на земле, а вторая зависла в воздухе. Свечение исчезло, а значит, ничего не мешало увидеть, то, что находится внутри у нее.
Эвис оставил попытки скинуть змею с руки и направился в сторону стены. Ноги подкосились, и он упал лицом в грязь. Юноша понял, что идти дальше не сможет. Боль из руки перешла в шею. Он полз то на четвереньках, то плашмя.
Эвис приблизился к самой стене и поднялся на колени. Отверстие напоминало огромную пасть страшного зверя. Внутри нее что-то находилось. Это была Эльда. Только совсем маленькая – лет на пять младше своего действительного возраста. Она сидела, обхватив колени руками, и плакала.
– Эльда, только не ты, – хрипя, произнес Эвис и потянулся к стене.
В этот момент чудовищная пасть захлопнулась, и перед ним опять стояла обычная стена с кривой горизонтальной трещиной. Юноша вопил и из последних сил колотил камень. Из трещины сочилась темно-красная жидкость, похожая на кровь. Эвис продолжал бить. Когда боль из шеи перешла в голову, сознание исчезло.
Эвис хрипел и плакал, лежа на лежанке. Эльда сидела рядом и гладила его по голове.
– Не ты, не ты… только не тебя, – твердил он, из глаз текли слезы.
Эльда продолжала гладить. Слезы текли и из ее глаз. Всхлипывая, она стала напевать медленную красивую мелодию без слов – колыбельную, которую так часто пел ей брат.
Когда Эвис успокоился, Эльда, продолжая напевать, легла рядом и положила голову на его грудь. Юноша спал. Эльда пела и плакала, смотря на почти догоревшую свечу.
12
Атис размышлял о происходящем, находясь в своем кабинете. В сложившейся ситуации необходимо было принять решение относительно дальнейших действий. Для себя он определил два варианта.
Первый вариант предполагал укрыться от беды, запретив горожанам ходить в лес вообще. Насколько – непонятно. Ни охоты, ни собирательства, ни рыболовства. На посевные поля или в иные места, расположенные рядом с городом, выходить только при согласовании со стражами. В принципе, это возможно. Сколько должен длиться запрет? Месяц можно было бы переждать без проблем. Дичь нужна, но с ней и так сейчас проблемы. Грибы и ягоды еще можно собирать, однако солидные запасы уже сделаны. В поселении достаточно продовольствия благодаря отличному урожаю. Время активной торговли еще не наступило. Им считалось начало зимы, так как с первыми морозами появлялась возможность легко проходить по болотистой местности, при этом отсутствовала необходимость пробираться через снежные сугробы.
Арнир собрался уходить сразу после заката.
– Я буду рад увидеться еще, – сказал он при выходе. – Однако сами понимаете, что поселили меня в комнате в Доме стражей, а гостям там не рады. В ней не слишком хорошо, но уютнее, чем в тюрьме. С этим никто спорить не станет.
– Мы не будем возражать, если ты зайдешь к нам еще, – произнесла Эльда.
– С радостью. К тому же нам еще многое необходимо будет обсудить.
– Что же, например? – спросил Эвис.
– Хотя бы то, что вас и самих давно беспокоит. То, из-за чего вы живете не как все. Думаю, вопросов к самим себе у вас немало. Ведь для вас вещи могут быть не такими, как для остальных, а те цвета, в которые разукрашен игровой кубик, выбраны неслучайно.
Эвис и Эльда стояли, не зная, что сказать. Лицо Эвиса вновь стало каменным. Арнир же улыбнулся, кивнул и вышел.
Молодые люди некоторое время стояли, молча смотря на дверь.
– Ты понял, что он все знает? Говоря про цвета, он имел в виду…
– Да, я понял. Он только пытается казаться простым, а на самом деле знает очень много. Только вот что ему нужно?
– Думаешь, что он такой же, как и мы?
– Не знаю. Скорее всего, так и есть.
11
Кошмары, преследовавшие его всю сознательную жизнь, почти всегда начинались одинаково. Сначала возникали телесные ощущения. Тело как будто парило в воздухе, ничего не касаясь. Полностью исчезало чувство соприкосновения с чем-либо. Затем в голове зарождалось болезненное ощущение. Когда боль усиливалась, казалось, что она подавляет сознание, не дает думать, пытается заставить забыть о чем-то. Вскоре боль становилась слабее, и из головы переходила в шею, из шеи в локоть правой руки, а потом сосредотачивалась в кисти. Он чувствовал, будто ладонь пронзают иголки одновременно с внутренней и тыльной стороны. После этого боль исчезала полностью. Дальше появлялось новое ощущение – словно кто-то держит его за руку и несильно сжимает ее. Когда оно исчезало, Эвис открывал глаза. Не наяву, а во сне.
– Дорогой, ты не ушибся? Позволь, я посмотрю, – сказал кто-то совсем рядом. Голос, очевидно, принадлежал молодой женщине. Звучал он ласково и нежно.
Эвис осмотрелся, но никого не увидел.
– Мерзкая тварь, не вздумай подходить ближе, – произнес уже другой голос – хриплый и неприятный. Непонятно, принадлежал он мужчине или женщине.
Рядом опять никого не оказалось. Эвис осмотрелся. Он стоял в поле. Перед ним находился большой камень, а точнее обломок каменной стены. Высотой он был в два его роста, шириной в пять или шесть шагов, а толщиной с локоть. Чуть ниже середины шла хорошо заметная кривая горизонтальная трещина. Больше вблизи ничего не было - только стена и огромное пустое поле вокруг. Под ногами грязь, а над головой ясное звездное небо. Ярко светил месяц.
Эвис понимал, что спит. Понимал и то, что видит этот сон уже не в первый раз. Однако, находясь в нем, он не помнил, что должно произойти дальше, не понимал смысла и значения творящегося вокруг.
Юноша осмотрел правую руку. Все в порядке – никаких ран нет. Голова также цела. Ощущался холод. От порывов ветра тело дрожало. Из одежды на нем была тонкая серая рубашка и легкие штаны. Ноги босы.
Эвис заметил движение на верху стены. Приглядевшись, он понял, что там находится птица. Скорее всего, сорока.
– Что же ты здесь делаешь? – спросил Эвис то ли ее, то ли самого себя.
Птица после его слов, будто в ответ, начала громко стрекотать и прыгать по вершине стены, поворачиваясь к юноше то белой грудкой, то черным хвостом. Издаваемые звуки эхом разносились по полю. Сорока прыгала и кружилась, ее пение становилось похожим на протяжный вой.
Эвис заметил, что стена задрожала. Трещина в ней стала больше. Птица продолжала свой дикий и истеричный танец. У юноши заложило уши.
– Прекрати, прошу тебя! – кричал он птице. – Чего ты добиваешься?
Сорока сразу же после его слов замолкла и остановилась. Она повернулась к Эвису, расправила крылья и издала звук, похожий на человеческий свист. Это был не просто свист, а красивая спокойная мелодия. На глазах юноши по непонятной для него причине выступили слезы.
Внезапно птица замолкла и рухнула вниз. Все произошло так неожиданно, что Эвис невольно отпрыгнул подальше от стены. Вокруг стало совсем тихо. Юноша подошел к месту падения, но птицы там не оказалось. Вместо нее лежали деревянные дощечки черного и белого цвета. Эвис поднял несколько из них и принялся рассматривать. Ничего не обычного Просто аккуратно вырезанные и раскрашенные деревяшки.
– Беречь и защищать – это мой долг, – раздался нежный голос, который юноша услышал впервые сразу после пробуждения.
– Ты считаешь, что это может быть твоим? – прохрипел кто-то совсем рядом.
Взгляд Эвиса попал на трещину в стене. Она действительно стала больше. Приглядевшись, юноша понял, что изнутри стены идет еле заметный фиолетовый свет. Эвис обошел стену. Трещина не сквозная. Стена на ощупь была холодной и мокрой. Состояла не из отдельных камней, а являлась единым объектом.
Эвис коснулся пальцами трещины. Из нее исходило тепло. Стена вновь задрожала, а трещина продолжила увеличиваться. Юноша не стал отходить, он стоял на месте и наблюдал за происходящим, находясь на расстоянии вытянутой руки от стены.
Подул сильный ветер. Эвиса он практически не задевал, так как стена защищала его. Стало холоднее. Трещина увеличивалась. Из-за сильного фиолетового свечения юноша не мог разглядеть, что находится в ней. Он вытянул руку. Пальцам стало тепло. Когда Эвис немного подвинулся вперед, из трещины вылетела искра и попала прямо на его ладонь. Юноша не ощутил боли, хотя искорка при попадании на кожу не потухла. Она излучала фиолетовый свет, и это свечение усиливалось.
– Как звезда в руке, – произнес Эвис.
Искорка пульсировала и росла. Юноша жмурился, так как свечение становилось невыносимо ярким. Он тряс рукой, но освободиться не получалось. Исходящее тепло уже не казалось приятным, оно перерастало в жар.
Эвис отошел от стены и отвернулся от нее, а потом быстро подбежал к ее краю и выставил руку на ветер. Это не помогло, и искорка никуда не делась. Теперь это был шар фиолетового цвета – горячий и пульсирующий.
– Ты же знаешь, как мы называем тех, кто плачет? – произнес нежный голос.
– То, что от тебя останется, сожрут собаки, – произнес хриплый голос.
Эвис упал на колени и погрузил горящую ладонь в грязь. На мгновение сияние полностью исчезло, но тут же стало сочиться из грязи уже с новой силой. Теперь горела не рука, а он весь полностью.
Юноша закричал. Внезапно все исчезло. Не только жар, а именно все полностью, кроме него самого.
Эвис понял, что стоит в абсолютной пустоте. Все было белым: под ногами, вокруг, вверху. Панические ощущения постепенно отступали. Юноша, придя в себя, попытался понять, что находится у него под ногами. Ответа не нашлось, так как в действительности твердая поверхность под ним отсутствовала. При этом он не падал и мог передвигаться, как по земле.
Белый свет отовсюду. Ни ветра, ни звуков, ни запахов.
Внезапно на небе появилась ярко-синяя полоса. Как будто кто-то взял кистью краску и провел ей по белоснежному листу бумаги. Эвис завороженно смотрел вверх. Потом цвет стал темнеть. Синий превращался в черный. Когда синего цвета совсем не осталась, сверху, с места, где только что находился рисунок, начали падать хлопья, похожие на пепел.
Эвис поймал странные осадки рукой. Вблизи они походили на тонкие кусочки бумаги, насквозь пропитанные черной краской. Вверху появились еще несколько цветных полос: красная, желтая и фиолетовая. Так же, как и первая полоса, они быстро почернели и посыпались вниз.
Упавшие хлопья лежали вокруг Эвиса.
– Скажи ей, что уже день настал, – раздался тонкий детский голосок. Юноша понял, что звучит он именно в его голове, а не рядом с ним.
– Кому сказать? – спросил Эвис.
Ответа не последовало. Он оказался и не нужен, так как юноша увидел, что рядом кто-то или что-то появилось. Он не мог разобрать, что это именно такое. Приглядевшись, он понял, что перед ним кровать, закиданная обрывками платьев, кусками одеял, полотенец. Под всем этим кто-то лежал.
– Скажи ей, что уже день настал, – настаивал детский голос.
– Уже день настал, – сказал Эвис и подошел чуть ближе к кровати. Его ноги давили упавшие хлопья, на неосязаемом полу оставались черные следы.
Под тряпками кто-то или что-то зашевелилось. Раздалось старушечье кряхтение, кашель.
– Ты знаешь, сколько тебе осталось? – произнесло существо, лежащее на кровати. Это был тот самый хриплый голос, который Эвис слышал, находясь у стены.
– Осталось чего? – спросил юноша. – Кто ты?
Существо не ответило.
– Столько, сколько ты позволишь, – произнес детский голос в голове Эвиса.
– Столько, сколько ты позволишь, – сказал Эвис существу на кровати.
– Правильно. Ты ведь знаешь, что я сделаю именно то, чего ты заслуживаешь?
– Я этого заслуживаю, – произнес детский голос.
Юноша повторил и эти слова.
– Тогда подойди ко мне, и закончим. Никакого другого выхода нет и не может быть, – сказало существо.
Подсказки с ответом не последовало. Эвис стоял, не зная, что делать. Кряхтя и кашляя, существо принялось раскидывать тряпки в стороны. Из-под них появилась макушка головы. Черные скомканные волосы. Скорее всего, это была женщина – старая и безобразная.
– Что мне ответить? – крикнул Эвис в пустоту.
Никто не ответил.
– Убирайся прочь, – крикнул он старухе, которая продолжала скидывать с кровати тряпки.
Эвис попятился назад, но неожиданно упал. Оказалось, что он запнулся за кусок дерева, а точнее за большое полено. Юноша заметил, что оно изрисовано цветными полосами. Эвис попытался подняться на ноги, но тут же осознал, что не может этого сделать. Какая-то сила не давала ему встать. Он лежал на спине и мог лишь вертеть головой, а над ним продолжали появляться цветные полосы. Все они темнели и осыпались черными хлопьями.
Эвис заметил, что сами хлопья изменились – они стали чем-то вроде снега. Теперь они были холодные и таяли при попадании на кожу.
Раздался хлопок. Юноша понял, что существо упало с кровати. Он прилагал усилия, но не мог убежать или хотя бы уползти. Падающие хлопья залепили глаза. Он уже практически ничего не видел.
Хрипы и кашель раздавались все ближе.
– Что мне ей сказать? Скажи мне! – молил неведомого собеседника Эвис.
Никто не ответил.
Обездвиженный и ослепленный юноша ощутил, что его ноги коснулась холодная костлявая рука.
– Прочь, – заорал он так громко, как только мог.
Внезапно все исчезло. Эвис осознал, что уже не обездвижен. Он вскочил на ноги и принялся очищать глаза. На самом деле этого не требовалось, так как они были чисты – на нем не осталось ни следа от растаявшего черного снега.
Эвис стоял на деревянном полу. Вокруг ни стен, ни предметов. Вверху чернота. Фиолетовое свечение шло из щелей между досками бесконечного пола.
– Еще чуть-чуть постарайся, и все получится, – сказал нежный женский голос.
Эвис кружился, пытаясь найти ту, кто говорит.
– Ну, где же ты? У меня для тебя есть кое-что, – услышал он этот же голос.
– Я не вижу тебя, – кричал юноша. – Кто ты? Почему мне знаком твой голос?
– Подойди, я хочу сделать тебе подарок.
Эвис почувствовал, как кто-то провел рукой по его волосам. Он остановился.
– Смотри, что у меня есть, – раздалось за спиной.
Юноша резко развернулся. Прямо перед ним стояла женщина. Скорее даже, молодая девушка. Длинные рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи. На лице сияла приветливая улыбка, а глаза блестели. В них ощущалась безграничная радость.
– Возьми. Это тебе, – сказала девушка и разжала ладони.
Эвис увидел, что в них лежала небольшая деревянная фигурка лисы. Девушка кивнула, прося взять игрушку. Юноша протянул руку и почти уже взял поделку, но почувствовал боль в кисти. Он отдернул руку, однако это не помогло избавиться от неприятного ощущения.
– Что это? – произнес он.
Красивой девушки уже не было рядом. На месте, где она только что стояла, лежала горстка черного снега или пепла.
Эвис посмотрел на руку и увидел, что в его ладонь зубами впилась большая змея золотисто-желтого цвета. Цвета пшеницы. Юноша тряс рукой, но змея не отпускала. Боль поднималась от кисти к локтю.
Эвис заметил, что под его ногами уже не деревянный пол, а грязь, на которой он стоял в начале сна. Вернулась и стена с трещиной. Она находилась от него в тридцати шагах. В ней произошли изменения – трещина в разы увеличилась. Фактически стена разделилась на две части: одна находилась на земле, а вторая зависла в воздухе. Свечение исчезло, а значит, ничего не мешало увидеть, то, что находится внутри у нее.
Эвис оставил попытки скинуть змею с руки и направился в сторону стены. Ноги подкосились, и он упал лицом в грязь. Юноша понял, что идти дальше не сможет. Боль из руки перешла в шею. Он полз то на четвереньках, то плашмя.
Эвис приблизился к самой стене и поднялся на колени. Отверстие напоминало огромную пасть страшного зверя. Внутри нее что-то находилось. Это была Эльда. Только совсем маленькая – лет на пять младше своего действительного возраста. Она сидела, обхватив колени руками, и плакала.
– Эльда, только не ты, – хрипя, произнес Эвис и потянулся к стене.
В этот момент чудовищная пасть захлопнулась, и перед ним опять стояла обычная стена с кривой горизонтальной трещиной. Юноша вопил и из последних сил колотил камень. Из трещины сочилась темно-красная жидкость, похожая на кровь. Эвис продолжал бить. Когда боль из шеи перешла в голову, сознание исчезло.
***
Эвис хрипел и плакал, лежа на лежанке. Эльда сидела рядом и гладила его по голове.
– Не ты, не ты… только не тебя, – твердил он, из глаз текли слезы.
Эльда продолжала гладить. Слезы текли и из ее глаз. Всхлипывая, она стала напевать медленную красивую мелодию без слов – колыбельную, которую так часто пел ей брат.
Когда Эвис успокоился, Эльда, продолжая напевать, легла рядом и положила голову на его грудь. Юноша спал. Эльда пела и плакала, смотря на почти догоревшую свечу.
12
Атис размышлял о происходящем, находясь в своем кабинете. В сложившейся ситуации необходимо было принять решение относительно дальнейших действий. Для себя он определил два варианта.
Первый вариант предполагал укрыться от беды, запретив горожанам ходить в лес вообще. Насколько – непонятно. Ни охоты, ни собирательства, ни рыболовства. На посевные поля или в иные места, расположенные рядом с городом, выходить только при согласовании со стражами. В принципе, это возможно. Сколько должен длиться запрет? Месяц можно было бы переждать без проблем. Дичь нужна, но с ней и так сейчас проблемы. Грибы и ягоды еще можно собирать, однако солидные запасы уже сделаны. В поселении достаточно продовольствия благодаря отличному урожаю. Время активной торговли еще не наступило. Им считалось начало зимы, так как с первыми морозами появлялась возможность легко проходить по болотистой местности, при этом отсутствовала необходимость пробираться через снежные сугробы.
