Усмехаюсь и хочу отойти в сторону — она не позволяет. Берёт ладошками мое лицо и, заглядывая в глаза, продолжает:
— Мы поможем тебе. Осенью мы вернемся в столицу. Папа пристроит тебя в свою фирму.
— Пристроит? Я абсолютно ничего не понимаю в его деле.
— Ты будешь учиться, как и я. Мы вместе пройдем через это. Я помогу.
Слова этой девочки волшебно действуют на меня. Её искренние чувства я ощущаю остатками своего сознания. Она любит меня. В этом нет сомнения. Я же просто не представляю своего будущего без неё и поэтому я готов попробовать. Я готов научиться жить в её мире.
Макарий.
Мы любили друг друга. Ангелина дарила мне так необходимый смысл. Наша любовь наполняла мою жизнь и её тоже. Я знал, я чувствовал, насколько ей хорошо со мной. Рядом с ней во мне просыпалось что-то волшебное, то, ради чего хотелось жить, хотелось понять этот мир, научиться мириться с его правилами. И у меня получалось. Я всё так же бегал в лес, но теперь не для того, чтобы вспомнить корни и погулять. Я пытался найти пользу в том, что умею. Я охотился, а мясо и шкуры продавал. Оказалось, довольно много людей в этом городе готовы купить свежего зайца или перелётную утку. Ко мне стали приходить с заказами. Кто-то хотел чучело волка, кто-то — лисий хвост. И я давал это людям. Хотя снова нарушал все правила моего рода. Мы не убиваем для забавы и уж точно не для того, чтобы потешить чьё-то самолюбие. Но мир, где мне пришлось теперь жить, диктовал свои правила.
Вот и сегодня я вновь отправился в лес. Пробираясь знакомой тропой и собирая первые грибы, я пытался выследить заячью семью. Из оружия только клинок, но он особенный. Подарок отца. Он уникален. Он тонкая нить, что до сих пор связывает меня с корнями. И вспомнив об этом, что-то ёкнуло внутри. Будто щелчок, предупреждение. А следом на меня вышел волк. Волки не выходят к людям. Они предпочитают обходить нас стороной или наблюдать издалека и, лишь когда убеждаются, что способны одолеть, нападают. Но этот вышел прямо ко мне. И не было в этом ничего удивительного, ведь это Мирный. Я сразу узнал его. В груди сжалось сердце, в душе заныла тоска. Я буквально упал на колени, закрывая глаза. Я вновь желал воссоединить наше сознание, но тщетно. Больше Мирного я не чувствовал.
Волк оскалился и зарычал. Я открыл глаза и увидел готового к атаке зверя. Холка встала дыбом, уши прижаты к голове, тело припало к земле. Но нет во мне страха. Я принимаю свою участь. Может, это и к лучшему. Закрываю глаза и отдаюсь на суд лесного короля.
«Ты не смел так поступать с нами», — вдруг раздалось в голове.
«Я знаю», — послал мысль, но не уверен, что она достигла цели.
Волк ушёл. Он не тронул моего тела, зато душу растерзал на мелкие частицы. Я бы хотел умереть в тот миг, потому как понял: это не духи отвернулись от меня, это Мирный разорвал связь. Не знал, что такое возможно. Хотя раньше никто не смел нарушать главного запрета моего рода. Похоже, тотемные животные тоже имеют право выбора.
В это день я вернулся без добычи. Не было сил. Я просто окончательно убедился, что отныне лес закрыт для меня. Нет туда дороги. И к концу лета я окончательно свыкся и привык, и даже принял правила, по которым теперь жил. Ангелина, как и обещала, помогла. Она была рядом в те моменты, когда я сам не мог справиться. Чувствуя метания в моей душе, она помогала найти так необходимый баланс. Но однажды ночью, когда до конца лета оставалось пара недель и близился наш отъезд, я проснулся со странным чувством тревоги. Будто что-то звало меня, манило. Я встал с постели и подошёл к окну. Всмотрелся вдаль. Темнота ночи растворялась огнями фонарей. А чувство тревоги нарастало. Меня будто что-то тянуло в сторону леса. Я всматривался в чащу и не мог понять, что творится в душе. Сильная боль, тоска разъедала изнутри. И стоило первым лучам солнца показаться на горизонте, раздался протяжный волчий вой и я понял: меня зовут. Не думая больше ни секунды, я оделся и рванул в лес.
К моменту, как я добрался до опушки, солнце уже осветило верхушки деревьев. И там, у самых крон, я увидел беркута, кружащего в облаках, окрашенных алыми лучами. Яр. Я кинулся за ним вслед и через несколько метров увидел Мирного. Волк, гордо приподняв голову, взирал на меня с холма. Широкая грудь лоснилась серебряным отливом. В глазах благородный блеск. Не было в нём агрессии, лишь достоинство. Я замер на месте.
«Беда, — раздался голос в голове. — За мной».
Мирный обернулся и пошёл в глубь леса. Я последовал за ним. Мы ускорились и вот уже мчались знакомой тропой. Она вела к дому отца. Я не был там полгода, но не было сомнений, что мне можно вернуться. Тревога лишь нарастала. И не зря…
У отчего дома мои ноги подкосились. Я замер на месте, словно пригвождённый. В сердце кольнуло острее. Это было ужасно. От родного дома остались буквально щепки. Древесина разбросана по поляне. Родные вещи, разодранными клочками, валялись на земле и свисали с веток деревьев. Мирный кружил неподалёку, обнюхивая остатки прошлой жизни. Я пришёл в себя, неуверенно шагнув на поле боя. А то, что здесь произошёл бой, сомнений не было. Опустился к земле и поднял обрывок матушкиного платья. Поднялся. Огляделся. Сердце заколотилось сильнее, когда на куске ткани я обнаружил кровь. Душа ухнулась вниз, а сознание вырвалось наружу. Я упал на колени и Мирный пустил меня в свои мысли.
Они мирно спали, когда пришла беда. Тихая ночь. Особенно тихая. Свет тусклой лучины на кухонном столе. Мышиный скрежет в подполе. И сладко спящий Мирон. Наш кот. Отец почувствовал неладное к полуночи. Он поднялся с лежанки и вышел на крыльцо…
Удар был смертельным. Огромная лапа медведя переломила хрупкое человечье тело пополам. Он ничего не смог поделать. Это было убийство. Жестокое и целенаправленное.
Матушка ещё спала, когда зверь оказался у лежанки. Она даже не успела понять, что произошло.
А дальше пришли варвары. Они громили дом и всё, что попадалось на их пути. Разрывая, круша, уничтожая всё, что я любил.
Картина потускнела, а по моим щекам струились слёзы. Я видел смерть родителей. Видел, как уничтожают отчий дом. Как безжалостно топчут всё, что так мне дорого.
Моя боль вырвалась из тела вместе с криком отчаяния, разносясь вдаль. Мирный подхватил воем мой вопль. Яр — душераздирающим криком. Мы снова были едины, но моя боль в тройне стала невыносима. Я мечтал умереть в тот же миг. Корил себя, что не предотвратил трагедию. Я бросил родных, подвёл их, и наказание за мою беспечность было слишком жестоко. Их убили.
Кинул взгляд в сторону полуразрушенной бани, туда, где был мой любимый садик. Я точно знал, куда идти и шёл в тумане. По правую руку летел Яр. Слева шёл Мирный. Я нашёл тела родителей в единственном нетронутом вандалами месте — в беседке. Они лежали растерзанные в луже собственной крови. Её пустили намеренно. Ладони раскрыты и направлены к небу. На глазах жестяные монеты с изображением духа войны. Это знак. Последователи Властимира.
В следующую секунду я мчался к селению. Задыхаясь от собственного горя, я боялся худшего. Это война. Западное племя всегда жаждало власти, но до сегодняшнего дня нам удавалось сдержать их натиск. Последователь Властимира и его потомок одурманен жаждой повелевать. Первым этапом было уничтожить хранителя, чтобы оставить племя без связи. Вторым — старейшины, хранители рода и традиций. А дальше — порабощение. Я должен успеть. Тотемными животными западного племени были медведи. Они сильные, но нас больше.
«Мирный, собери братьев», — послал мысленную команду. Волк помчался в сторону.
На поляне, где стояла деревня, царил хаос и разруха. «Опоздал», — мелькнула мысль. Они уничтожили мой род. Никто не уцелел. Растерзанные тела старейшин лежали вокруг кострища. Поодаль вечным сном спали их тотемные волки. Их застали врасплох. Никто не ожидал нападения. Я опустился на колени, не веря глазам. Всё рухнуло. Как я мог оставить свою семью?
Зажмурился, чтобы не видеть, не чувствовать, но сердце ныло так громко, что Мирный с братьями просто не могли прекратить вой. Это была могильная песня волков. Она надрывала душу, топтала сознание заживо. Но в этой нестерпимой боли я, как никогда, чувствовал единение наших душ. Это что-то мощное, другое. Мои чувства никогда ещё не были настолько остры. Я ощущал каждого волка, что очутился на поляне, на поле боя.
«Мы с тобой!»
«Мы отомстим!»
«Этот человек свой? Или враг?»
Я открыл глаза, передо мной оказалась серая морда с любопытным взглядом.
«Свой», — лизнул он мою щеку.
У меня не было сил подняться. Не было сил бороться. Мой мир рухнул, а меня не было рядом. Меня всю жизнь учили оберегать свой народ. Всю жизнь учили ценить и не предавать. А я предал. И наступил крах всему.
Спазм внутри тела скрутил пополам, из груди вырвалось рыдание. Всё кончено. Не уберёг, не защитил.
«Не терзай себя, мальчик», — раздался голос в голове.
Я поднял глаза. Мягкой поступью ко мне приближался белый волк. Он был больше собратьев, с гордо поднятой головой и голубыми, как летнее небо, глазами.
«Всё, что происходит в наших жизнях, не просто так, — глядя в глаза, продолжил он, — ты многое приобрел в мире людей больших городов. Ты научился чувствовать по-особенному. Тебе казалось, что духи леса забыли тебя, но это не так. Они дали возможность почувствовать человеческую душу. И теперь ты готов».
— К чему готов? — осипшим голосом спросил я.
«Готов познать больше остальных братьев. Ты рождён от моей крови и тебе суждено было пройти этот путь и занять место великого правителя».
— Не понимаю. Мои родители… сельчане… всё уничтожено.
«Это лишь начало войны. Я твой предок, великий Дарен, готов благословить тебя».
— Дарен?
Волк слегка кивнул, а я разинул рот в немом вопросе. Сам Дарен, великий предок и основатель четырёх племён, стоял передо мной, воплощённый в прекрасного волка. Это точно наяву?
«Соберись, мальчик, на твоих плечах отныне лежит великое бремя».
— Я… просто… в смысле… — шок был такой сильный, что я не мог связать и пары слов, но собрался. — Что я должен делать?
«Ты должен объединить четыре клана».
— Но как? Я же предал свой род, нарушил закон…
«Если ты думаешь, мальчик мой, что что-то в этом мире происходит без ведома духов, то ты ошибаешься. Великие предки и духи посланы лишь с одной целью — направлять. Человек — это дитя, которому иногда для достижения высшей цели нужно позволить нарушить ряд правил».
На сей раз я промолчал, покорно склонив голову.
«Ты готов! — торжественно провозгласил Дарен в обличие волка. — Прими же дар великого предка и позволь духам овладеть твоим сознанием!»
Я склонил голову и закрыл глаза. Ладони сами раскрылись призыву духов леса. Сознание взмыло ввысь, и я четко почувствовал, как оно разорвалось на три части. Одну принял Мирный и протяжно завыл. Вторая досталась Яру. Беркут с криком взмыл ввысь. Третья же долго металась и в какой-то момент, мне показалось, что она вернётся к Ангелине. К девушке, которая забрала часть моей души. Я ошибся. Мир преобразился. Я увидел густой лес. Деревья стеной росли передо мной. Изумрудная зелень листьев на молодых побегах низко растущих кустов возникла пред взором. Рыкнув, я двинулся вперед. Походка мягкая, тихая, крадущаяся. Пробравшись через кустарник, лес открыл тропу. Я помчался вперед. Мягкий мох под ногами трещал по-особенному. Мелкие ветви, слетевшие с деревьев, хрустко ломались. Ветер обдувал прохладой. Где очутилась эта часть моего сознания, я не знал, поэтому мчался к своему телу, чётко зная направление. Я не раз переселял сознание в животных, но такой мощи и лёгкости не ощущал ещё никогда. Неуязвимость — это слово особенно правильно описывало моё состояние. И отсюда бесстрашие. Приближаясь к поляне, я отчетливо почувствовал страх. Стая волков ощетинилась. Яр поспешил подняться на верхнюю ветвь. А я остановился у своего тела, взирая на себя глазами зверя, в теле которого ещё никогда не был.
Сознание собралось в кучу и вернулось ко мне, а я открыл глаза. Прямо передо мной сидел белый тигр. Уссурийский тигр. Огромный и красивый. Он смотрел в мои глаза, не отрываясь. Гордый и покорный. Величественный и прекрасный.
То чувство, когда душа объединяется с тотемным животным, не спутаешь ни с чем. Ты будто объединяешь разум, мыслишь одинаково. Без слов читаешь все эмоции. Понимаешь единение. Именно это происходило сейчас со мной и этим тигром. Ещё ни одному шамаху не удавалось связать себя с представителем кошачьих. Слишком они своенравны. А этот тигр позволил проникнуть не просто в свои мысли, он позволил объединить наши души. Невероятно!
«Тихий готов пойти на твою войну плечом к плечу со стаей», — произнёс Дарен.
Не знаю, сколько времени я провел в шоковом состоянии, сидя на земле. Минуты слились в один поток. Я полностью ушёл в себя. Закрыл душу. Остался наедине со своим горем. Животные разбрелись по своим делам, понимая, что не нужны пока. Слова Дарена казались бессмысленными. Что я мог сделать? Да, в дар мне он преподнёс тигра, но там, на другой стороне, был опасный враг. Враг, который уничтожил мою семью, моих близких и всё, что я любил. Только одна ниточка удерживала меня на этой земле. Ангелина. Там остался мир, который я не понимал, но там также остался единственный человек, который меня любил. Мне суждено объединить великие рода. Но в эту секунду я был разбит. О борьбе и не думал. Думал только о том, что однажды отец придёт в виде духа, как Дарен, и я смогу попросить прощение. Что мама посетит моё сознание и снова скажет, как любит меня. Скажет, что я подвёл свой род, но всё же достоин их милости.
— Макарий!
Я открыл глаза и взглянул в сторону, откуда донеслось моё имя. Тихомир. Он вышел из-за разрушенных жилищ вместе с Мирославом. Поднялся. Друг, не сомневаясь, подлетел ко мне и крепко обнял, постукивая по спине. Я не верил в происходящее. Думал: он погиб, как и все остальные, а если и был жив, то не захочет меня видеть.
— Ты вернулся, — встревоженно сказал Тихомир, отодвигая от себя за плечи.
Я смотрел в его глаза и не верил. Он был рад видеть меня. Я бросил их. Я мог бороться вместе с ними. Мог спасти близких, но был далеко.
— Ты жив, — прошептал я. — Я думал все…
— Нет, — перебил он. — Многие спаслись. Старейшины пали и почти все шамахи. Остались только мы с Мирославом.
Я взглянул на парня.
— Забава? — вымолвил я, смотря прямо в глаза Мирослава. Он мотнул головой и опустил взгляд. Я зажмурился и тяжело вздохнул.
— Она жива, — поспешил добавить он, — но её забрали. Жестислав увёл в своё селение. Никто не знает зачем, но он сказал, что отныне она его.
Я не отдам сестру! Она единственная, кто остался от моей семьи и я должен уберечь её. Я потерял родителей и не могу лишиться сестры! Что ж, Дарен хочет, чтобы я объединил роды, чтобы пошёл войной, я сделаю это. Я вырву сестру из лап последователей Властимира!
Меня словно ударило молнией. Тело прошиб озноб, мышцы окаменели, а от грудной клетки понеслось тепло. Я будто кипел изнутри. Сердце стучало, отбивая ритм барабана шамахов. Оно рвалось наружу, сжимая цепью грудь. Мне понадобилась минута, чтобы унять этот ритм. Распахнул глаза и полный решимости прорычал:
— Я верну сестру домой!
Парни, увидев мой настрой, слегка отшатнулись.
— Мы поможем тебе. Осенью мы вернемся в столицу. Папа пристроит тебя в свою фирму.
— Пристроит? Я абсолютно ничего не понимаю в его деле.
— Ты будешь учиться, как и я. Мы вместе пройдем через это. Я помогу.
Слова этой девочки волшебно действуют на меня. Её искренние чувства я ощущаю остатками своего сознания. Она любит меня. В этом нет сомнения. Я же просто не представляю своего будущего без неё и поэтому я готов попробовать. Я готов научиться жить в её мире.
Глава 13
Макарий.
Мы любили друг друга. Ангелина дарила мне так необходимый смысл. Наша любовь наполняла мою жизнь и её тоже. Я знал, я чувствовал, насколько ей хорошо со мной. Рядом с ней во мне просыпалось что-то волшебное, то, ради чего хотелось жить, хотелось понять этот мир, научиться мириться с его правилами. И у меня получалось. Я всё так же бегал в лес, но теперь не для того, чтобы вспомнить корни и погулять. Я пытался найти пользу в том, что умею. Я охотился, а мясо и шкуры продавал. Оказалось, довольно много людей в этом городе готовы купить свежего зайца или перелётную утку. Ко мне стали приходить с заказами. Кто-то хотел чучело волка, кто-то — лисий хвост. И я давал это людям. Хотя снова нарушал все правила моего рода. Мы не убиваем для забавы и уж точно не для того, чтобы потешить чьё-то самолюбие. Но мир, где мне пришлось теперь жить, диктовал свои правила.
Вот и сегодня я вновь отправился в лес. Пробираясь знакомой тропой и собирая первые грибы, я пытался выследить заячью семью. Из оружия только клинок, но он особенный. Подарок отца. Он уникален. Он тонкая нить, что до сих пор связывает меня с корнями. И вспомнив об этом, что-то ёкнуло внутри. Будто щелчок, предупреждение. А следом на меня вышел волк. Волки не выходят к людям. Они предпочитают обходить нас стороной или наблюдать издалека и, лишь когда убеждаются, что способны одолеть, нападают. Но этот вышел прямо ко мне. И не было в этом ничего удивительного, ведь это Мирный. Я сразу узнал его. В груди сжалось сердце, в душе заныла тоска. Я буквально упал на колени, закрывая глаза. Я вновь желал воссоединить наше сознание, но тщетно. Больше Мирного я не чувствовал.
Волк оскалился и зарычал. Я открыл глаза и увидел готового к атаке зверя. Холка встала дыбом, уши прижаты к голове, тело припало к земле. Но нет во мне страха. Я принимаю свою участь. Может, это и к лучшему. Закрываю глаза и отдаюсь на суд лесного короля.
«Ты не смел так поступать с нами», — вдруг раздалось в голове.
«Я знаю», — послал мысль, но не уверен, что она достигла цели.
Волк ушёл. Он не тронул моего тела, зато душу растерзал на мелкие частицы. Я бы хотел умереть в тот миг, потому как понял: это не духи отвернулись от меня, это Мирный разорвал связь. Не знал, что такое возможно. Хотя раньше никто не смел нарушать главного запрета моего рода. Похоже, тотемные животные тоже имеют право выбора.
В это день я вернулся без добычи. Не было сил. Я просто окончательно убедился, что отныне лес закрыт для меня. Нет туда дороги. И к концу лета я окончательно свыкся и привык, и даже принял правила, по которым теперь жил. Ангелина, как и обещала, помогла. Она была рядом в те моменты, когда я сам не мог справиться. Чувствуя метания в моей душе, она помогала найти так необходимый баланс. Но однажды ночью, когда до конца лета оставалось пара недель и близился наш отъезд, я проснулся со странным чувством тревоги. Будто что-то звало меня, манило. Я встал с постели и подошёл к окну. Всмотрелся вдаль. Темнота ночи растворялась огнями фонарей. А чувство тревоги нарастало. Меня будто что-то тянуло в сторону леса. Я всматривался в чащу и не мог понять, что творится в душе. Сильная боль, тоска разъедала изнутри. И стоило первым лучам солнца показаться на горизонте, раздался протяжный волчий вой и я понял: меня зовут. Не думая больше ни секунды, я оделся и рванул в лес.
К моменту, как я добрался до опушки, солнце уже осветило верхушки деревьев. И там, у самых крон, я увидел беркута, кружащего в облаках, окрашенных алыми лучами. Яр. Я кинулся за ним вслед и через несколько метров увидел Мирного. Волк, гордо приподняв голову, взирал на меня с холма. Широкая грудь лоснилась серебряным отливом. В глазах благородный блеск. Не было в нём агрессии, лишь достоинство. Я замер на месте.
«Беда, — раздался голос в голове. — За мной».
Мирный обернулся и пошёл в глубь леса. Я последовал за ним. Мы ускорились и вот уже мчались знакомой тропой. Она вела к дому отца. Я не был там полгода, но не было сомнений, что мне можно вернуться. Тревога лишь нарастала. И не зря…
У отчего дома мои ноги подкосились. Я замер на месте, словно пригвождённый. В сердце кольнуло острее. Это было ужасно. От родного дома остались буквально щепки. Древесина разбросана по поляне. Родные вещи, разодранными клочками, валялись на земле и свисали с веток деревьев. Мирный кружил неподалёку, обнюхивая остатки прошлой жизни. Я пришёл в себя, неуверенно шагнув на поле боя. А то, что здесь произошёл бой, сомнений не было. Опустился к земле и поднял обрывок матушкиного платья. Поднялся. Огляделся. Сердце заколотилось сильнее, когда на куске ткани я обнаружил кровь. Душа ухнулась вниз, а сознание вырвалось наружу. Я упал на колени и Мирный пустил меня в свои мысли.
Они мирно спали, когда пришла беда. Тихая ночь. Особенно тихая. Свет тусклой лучины на кухонном столе. Мышиный скрежет в подполе. И сладко спящий Мирон. Наш кот. Отец почувствовал неладное к полуночи. Он поднялся с лежанки и вышел на крыльцо…
Удар был смертельным. Огромная лапа медведя переломила хрупкое человечье тело пополам. Он ничего не смог поделать. Это было убийство. Жестокое и целенаправленное.
Матушка ещё спала, когда зверь оказался у лежанки. Она даже не успела понять, что произошло.
А дальше пришли варвары. Они громили дом и всё, что попадалось на их пути. Разрывая, круша, уничтожая всё, что я любил.
Картина потускнела, а по моим щекам струились слёзы. Я видел смерть родителей. Видел, как уничтожают отчий дом. Как безжалостно топчут всё, что так мне дорого.
Моя боль вырвалась из тела вместе с криком отчаяния, разносясь вдаль. Мирный подхватил воем мой вопль. Яр — душераздирающим криком. Мы снова были едины, но моя боль в тройне стала невыносима. Я мечтал умереть в тот же миг. Корил себя, что не предотвратил трагедию. Я бросил родных, подвёл их, и наказание за мою беспечность было слишком жестоко. Их убили.
Кинул взгляд в сторону полуразрушенной бани, туда, где был мой любимый садик. Я точно знал, куда идти и шёл в тумане. По правую руку летел Яр. Слева шёл Мирный. Я нашёл тела родителей в единственном нетронутом вандалами месте — в беседке. Они лежали растерзанные в луже собственной крови. Её пустили намеренно. Ладони раскрыты и направлены к небу. На глазах жестяные монеты с изображением духа войны. Это знак. Последователи Властимира.
В следующую секунду я мчался к селению. Задыхаясь от собственного горя, я боялся худшего. Это война. Западное племя всегда жаждало власти, но до сегодняшнего дня нам удавалось сдержать их натиск. Последователь Властимира и его потомок одурманен жаждой повелевать. Первым этапом было уничтожить хранителя, чтобы оставить племя без связи. Вторым — старейшины, хранители рода и традиций. А дальше — порабощение. Я должен успеть. Тотемными животными западного племени были медведи. Они сильные, но нас больше.
«Мирный, собери братьев», — послал мысленную команду. Волк помчался в сторону.
На поляне, где стояла деревня, царил хаос и разруха. «Опоздал», — мелькнула мысль. Они уничтожили мой род. Никто не уцелел. Растерзанные тела старейшин лежали вокруг кострища. Поодаль вечным сном спали их тотемные волки. Их застали врасплох. Никто не ожидал нападения. Я опустился на колени, не веря глазам. Всё рухнуло. Как я мог оставить свою семью?
Зажмурился, чтобы не видеть, не чувствовать, но сердце ныло так громко, что Мирный с братьями просто не могли прекратить вой. Это была могильная песня волков. Она надрывала душу, топтала сознание заживо. Но в этой нестерпимой боли я, как никогда, чувствовал единение наших душ. Это что-то мощное, другое. Мои чувства никогда ещё не были настолько остры. Я ощущал каждого волка, что очутился на поляне, на поле боя.
«Мы с тобой!»
«Мы отомстим!»
«Этот человек свой? Или враг?»
Я открыл глаза, передо мной оказалась серая морда с любопытным взглядом.
«Свой», — лизнул он мою щеку.
У меня не было сил подняться. Не было сил бороться. Мой мир рухнул, а меня не было рядом. Меня всю жизнь учили оберегать свой народ. Всю жизнь учили ценить и не предавать. А я предал. И наступил крах всему.
Спазм внутри тела скрутил пополам, из груди вырвалось рыдание. Всё кончено. Не уберёг, не защитил.
«Не терзай себя, мальчик», — раздался голос в голове.
Я поднял глаза. Мягкой поступью ко мне приближался белый волк. Он был больше собратьев, с гордо поднятой головой и голубыми, как летнее небо, глазами.
«Всё, что происходит в наших жизнях, не просто так, — глядя в глаза, продолжил он, — ты многое приобрел в мире людей больших городов. Ты научился чувствовать по-особенному. Тебе казалось, что духи леса забыли тебя, но это не так. Они дали возможность почувствовать человеческую душу. И теперь ты готов».
— К чему готов? — осипшим голосом спросил я.
«Готов познать больше остальных братьев. Ты рождён от моей крови и тебе суждено было пройти этот путь и занять место великого правителя».
— Не понимаю. Мои родители… сельчане… всё уничтожено.
«Это лишь начало войны. Я твой предок, великий Дарен, готов благословить тебя».
— Дарен?
Волк слегка кивнул, а я разинул рот в немом вопросе. Сам Дарен, великий предок и основатель четырёх племён, стоял передо мной, воплощённый в прекрасного волка. Это точно наяву?
«Соберись, мальчик, на твоих плечах отныне лежит великое бремя».
— Я… просто… в смысле… — шок был такой сильный, что я не мог связать и пары слов, но собрался. — Что я должен делать?
«Ты должен объединить четыре клана».
— Но как? Я же предал свой род, нарушил закон…
«Если ты думаешь, мальчик мой, что что-то в этом мире происходит без ведома духов, то ты ошибаешься. Великие предки и духи посланы лишь с одной целью — направлять. Человек — это дитя, которому иногда для достижения высшей цели нужно позволить нарушить ряд правил».
На сей раз я промолчал, покорно склонив голову.
«Ты готов! — торжественно провозгласил Дарен в обличие волка. — Прими же дар великого предка и позволь духам овладеть твоим сознанием!»
Я склонил голову и закрыл глаза. Ладони сами раскрылись призыву духов леса. Сознание взмыло ввысь, и я четко почувствовал, как оно разорвалось на три части. Одну принял Мирный и протяжно завыл. Вторая досталась Яру. Беркут с криком взмыл ввысь. Третья же долго металась и в какой-то момент, мне показалось, что она вернётся к Ангелине. К девушке, которая забрала часть моей души. Я ошибся. Мир преобразился. Я увидел густой лес. Деревья стеной росли передо мной. Изумрудная зелень листьев на молодых побегах низко растущих кустов возникла пред взором. Рыкнув, я двинулся вперед. Походка мягкая, тихая, крадущаяся. Пробравшись через кустарник, лес открыл тропу. Я помчался вперед. Мягкий мох под ногами трещал по-особенному. Мелкие ветви, слетевшие с деревьев, хрустко ломались. Ветер обдувал прохладой. Где очутилась эта часть моего сознания, я не знал, поэтому мчался к своему телу, чётко зная направление. Я не раз переселял сознание в животных, но такой мощи и лёгкости не ощущал ещё никогда. Неуязвимость — это слово особенно правильно описывало моё состояние. И отсюда бесстрашие. Приближаясь к поляне, я отчетливо почувствовал страх. Стая волков ощетинилась. Яр поспешил подняться на верхнюю ветвь. А я остановился у своего тела, взирая на себя глазами зверя, в теле которого ещё никогда не был.
Сознание собралось в кучу и вернулось ко мне, а я открыл глаза. Прямо передо мной сидел белый тигр. Уссурийский тигр. Огромный и красивый. Он смотрел в мои глаза, не отрываясь. Гордый и покорный. Величественный и прекрасный.
То чувство, когда душа объединяется с тотемным животным, не спутаешь ни с чем. Ты будто объединяешь разум, мыслишь одинаково. Без слов читаешь все эмоции. Понимаешь единение. Именно это происходило сейчас со мной и этим тигром. Ещё ни одному шамаху не удавалось связать себя с представителем кошачьих. Слишком они своенравны. А этот тигр позволил проникнуть не просто в свои мысли, он позволил объединить наши души. Невероятно!
«Тихий готов пойти на твою войну плечом к плечу со стаей», — произнёс Дарен.
Не знаю, сколько времени я провел в шоковом состоянии, сидя на земле. Минуты слились в один поток. Я полностью ушёл в себя. Закрыл душу. Остался наедине со своим горем. Животные разбрелись по своим делам, понимая, что не нужны пока. Слова Дарена казались бессмысленными. Что я мог сделать? Да, в дар мне он преподнёс тигра, но там, на другой стороне, был опасный враг. Враг, который уничтожил мою семью, моих близких и всё, что я любил. Только одна ниточка удерживала меня на этой земле. Ангелина. Там остался мир, который я не понимал, но там также остался единственный человек, который меня любил. Мне суждено объединить великие рода. Но в эту секунду я был разбит. О борьбе и не думал. Думал только о том, что однажды отец придёт в виде духа, как Дарен, и я смогу попросить прощение. Что мама посетит моё сознание и снова скажет, как любит меня. Скажет, что я подвёл свой род, но всё же достоин их милости.
— Макарий!
Я открыл глаза и взглянул в сторону, откуда донеслось моё имя. Тихомир. Он вышел из-за разрушенных жилищ вместе с Мирославом. Поднялся. Друг, не сомневаясь, подлетел ко мне и крепко обнял, постукивая по спине. Я не верил в происходящее. Думал: он погиб, как и все остальные, а если и был жив, то не захочет меня видеть.
— Ты вернулся, — встревоженно сказал Тихомир, отодвигая от себя за плечи.
Я смотрел в его глаза и не верил. Он был рад видеть меня. Я бросил их. Я мог бороться вместе с ними. Мог спасти близких, но был далеко.
— Ты жив, — прошептал я. — Я думал все…
— Нет, — перебил он. — Многие спаслись. Старейшины пали и почти все шамахи. Остались только мы с Мирославом.
Я взглянул на парня.
— Забава? — вымолвил я, смотря прямо в глаза Мирослава. Он мотнул головой и опустил взгляд. Я зажмурился и тяжело вздохнул.
— Она жива, — поспешил добавить он, — но её забрали. Жестислав увёл в своё селение. Никто не знает зачем, но он сказал, что отныне она его.
Я не отдам сестру! Она единственная, кто остался от моей семьи и я должен уберечь её. Я потерял родителей и не могу лишиться сестры! Что ж, Дарен хочет, чтобы я объединил роды, чтобы пошёл войной, я сделаю это. Я вырву сестру из лап последователей Властимира!
Меня словно ударило молнией. Тело прошиб озноб, мышцы окаменели, а от грудной клетки понеслось тепло. Я будто кипел изнутри. Сердце стучало, отбивая ритм барабана шамахов. Оно рвалось наружу, сжимая цепью грудь. Мне понадобилась минута, чтобы унять этот ритм. Распахнул глаза и полный решимости прорычал:
— Я верну сестру домой!
Парни, увидев мой настрой, слегка отшатнулись.
