Друг, взывая к духам, в трансе сидит на полу, поджав под себя ноги, с раскрытыми ладонями, лежащими на коленях для концентрации силы. Глаза закрыты, мышцы лица напряжены. Он изо всех сил пытается выпустить сознание для связи с миром духов. Он старательный. И почему процесс переселения мне дается куда проще?
Не стал отвлекать Тихомира и присел напротив. Приняв ту же позу, я пытался отыскать связь с другом. И хоть ещё ни одному шамаху ранее не удавалось проникнуть в разум человека, я всё-таки старался прочитать мысли Тихомира. Напрягая всё своё естество, я гнал мысли прочь к духам, молясь, чтобы они направили поток в нужное русло. Но тщетно. Разум человека закрыт намертво. Живое существо должно само захотеть впустить в сознание. А кто захочет, чтобы в его голове капались?
— Остыл? — услышал голос Тихомира и открыл глаза.
— Прости, друг. Не знаю, что нашло на меня, — виновато проговорил я.
— Ты всё правильно сказал, — поднялся Тихомир на ноги и уселся на кровать. — Похоже, не быть мне шамахом. Пора смериться и освоить профессию плотника.
— С ума сошёл? — подскочил на ноги. — Ещё есть время раскрыть сущность. Тебе нет и двадцати пяти.
— Доброгнев говорит, это возможно лишь до двадцати. А я уже прошёл этот порог.
— Глупости! — отмахнулся от друга. — У тебя полно ещё времени.
— Хорошо тебе говорить, — отвел взгляд. — Сам-то в четырнадцать получил благословение, а годом позже и тотемного волка.
Тихомир прав. Мне всегда легко давалось всё, что связано с шаманством. Не знаю почему. Но отец говорит, что мы потомки великого Дарена. Может, поэтому?
— Слушай, друг, — присел рядом с Тихомиром и закинул руку на его плечо, — не время отчаиваться. Нужно верить. Это главное. Вера — сильнейшее оружие. Были случаи, что паробъком удавалось обрести тотемного зверя ближе к тридцати. Мне отец рассказывал.
— Но Доброгнев говорит… — начал Тихомир, удивленно взглянув на меня.
— Доброгнев, Доброгнев, — перебил друга, слегка встряхнув, — он старый Леший. Ему уже пора на покой. И потом, когда мы его слушали?
— Ха, — хохотнул Тихомир, — точно! Особенно прошлой весной, когда ты, несмотря на его запрет, пошёл к восточной горе. Ох, и жутко было встретить на пути разгневанного медведя, — весело продолжил друг.
— Верно! Визжали мы с тобой не хуже девиц. Но если вспомнить, именно ты смог остановить зверя тогда.
— Да, — блаженно улыбнулся Тихомир, вспоминая, как сумел вразумить медведя одним только взглядом. — Зато ты в тот день смог приручить беркута, — нахмурился друг.
— Не обо мне речь! — приободряюще шлепнул ладонью по плечу. – Ты остановил медведя, а значит, не все потеряно! Просто верь в себя.
— Может, ты и прав.
— Вот вы где! — в шатер вошла маменька Тихомира.
Светлая женщина. Всегда с широкой улыбкой и добрым взглядом. Иногда я завидую Тихомиру, что он может жить рядом с родителями. Хотя зависть плохое чувство. Оно разрушает и пагубно влияет на связь с духами. Но я ничего не могу с собой поделать.
Вот и сейчас, когда женщина мило улыбнулась и заботливо прильнула губами к щеке сына, мне резко стало не по себе. А Тихомир недовольно сморщился.
— Мам, ну зачем это? — возмутился друг.
Женщина лишь задорно хихикнула и обняла сидячего на кровати сына, приложив его голову к груди.
— Это замечательно, что я вас нашла, — сказала маменька. — Женщинам на кухне нужна мужская сила и выносливость.
Мы с Тихомиром в панике переглянулись. Самое нелюбимое занятие всех мужчин — помощь на кухне. Да я уж лучше натаскаю тонну воды или пойду помогать плотникам, чем окажусь там, среди толпы неугомонных женщин.
— Ох, как же я забыл, — встрепенулся друг, — я обещал Ярополку помочь с дровами.
Я не успел и возмутиться, как Тихомир шмелём вылетел из шатра.
— Эээ, — не хотя подал я голос, запуская ладонь в волосы и скользя по шее, — я тогда, наверное, на кухню.
— Вот и отличненько, — обрадовалась Ямира.
И я пошёл к единственному в нашем селении деревянному дому, где располагалась кухня, огромный зал, предназначенный для приема пищи, и местный госпиталь. Не могу сказать, что был в восторге провести полдня в компании кухарок, но и худшим занятием в сложившейся ситуации это назвать сложно. Ведь как только я остался один, голову начали заполнять образы загадочной незнакомки. Её силуэт стоял перед глазами, словно дух, призрак. Я никак не мог отделаться от ощущения, что медленно схожу с ума. Как одной девушке удалось проникнуть в моё сознание даже не сказав ни слова? И, чтобы не думать об этом, я решительно вошёл в помещение, где кипела работа. Накормить наше селение — та ещё задача. Я перечистил тонну картошки, натаскал литры воды, спустил в подпол десятки закруток. И это лишь половина из того, чем я смог пригодиться женщинам. А мысли о спасённый блондинке всё равно заполняли всю голову. Я думал о том, выживет ли она? А если и выживет, то что я ей скажу? Как смогу подойти? Я ждал момента её пробуждения и одновременно боялся. Я не знаю, кто она, что забыла зимой в лесу и почему её преследовали собаки, которым теперь всё равно. Стая волков отправила их к праотцам. Только это я знал наверняка.
Ангелина.
Как же спокойно и тепло в этом лесу. И тихо. Пугающе тихо. А может, это рай, ну или ад. Хотя нет, точно рай. Иначе мне не было бы так хорошо и умиротворенно. Кажется, я проспала сутки. По-другому объяснить такой душевный подъём не получается. Первый раз за долгое время я по-настоящему отдохнула. А может, я в своей комнате и всё случившееся лишь дурной сон? Потянувшись и сладко зевнув, я распахнула глаза.
— Мама? — хрипло позвала я.
И, не услышав ответа, сразу поняла: здесь её быть не может. Слегка приподнявшись с кровати, я огляделась: незнакомое и убогое место. Может, я ещё сплю. Зажмурилась и попыталась прогнать дурное видение, но открыв глаза, убедилась, что всё вокруг более чем реально.
Деревянный стол, заваленный глиняной посудой. Добротный табурет, абсолютно простой и наверняка дешёвый. Меховые шкуры на полу. Где это я? Приподняв тяжеленное одеяло, обнаружила, что на меня надета странная одежда. Меховые сапожки (они показались мне даже милыми), пуховые и очень толстые штаны. И что-то вроде пальто или шубы, скроенное из кусков меха. Одежда непривычно свободная, но на удивление теплая. Или, может, это в помещении жарко. Опустив ноги на пол, я поднялась и принялась рассматривать содержимое стола. Небольшая свечка горела, тускло освещая комнату. Тарелка с какими-то травами, стакан с жидкостью, пара деревянных ложек. Вся посуда простая, глиняная. Сразу понятно: оказалась я в бедном доме. Подняла бокал с жидкостью и принюхалась. Пахнет травами. И вот я уже было поднесла бокал к губам, как услышала:
— Щазже поставь!
Испугавшись, ахнула, и чаша рухнула на мягкий пол. Хорошо, что хоть не разбилась. Обернулась и увидела пожилую женщину в таком же пальто и сапожках. В каком колхозе их одевают? Или совсем нет фантазии, вот и облачаются в одинаковую одежду?
Старушка с любопытством смотрела на меня, добро улыбаясь. Её потускневшие глаза, цвета янтаря, светились заботой и любовью. От неё не исходило угрозы. Поэтому душа обрела уверенность и я спросила:
— Вы кто?
— Вы кто, вы кто, — заворчала старушка, проходя в глубь комнаты. — Здороваться изначально нужно! И это лучше ты скажи, кто ты?
— Извините, — почему-то смутилась под строгим взглядом женщины, — и здравствуйте. Я Геля.
— Здравствуй, Геля, я бабушка Ефания. Какое странное у тебя имя.
— Геля — это сокращение от Ангелины, — пояснила старушке, которая, кряхтя, уселась на свободный табурет
— Так ты Ангелина? — я кивнула в ответ. — Послушай, дочка, никогда не сокращай и не коверкай своего имени. Имена дают духи и переиначивая их, ты навлекаешь беду на себя.
— Духи?
— Не обращай внимания, — отмахнулась старушка, — людям больших городов этого не понять. Просто послушай старую женщину, сокращая имя ты сокращаешь свои года. Поняла?
— Да, — вытаращила испуганные глаза.
— Тебе не место среди нас. Но не принеси тебя мой внук, ты бы умерла. Замёрзла. Поэтому он не мог оставить тебя в беде. Он добрый паробък, а ты чужая. Начнешь расспросы — навредишь ему. Поэтому будь благодарна, поправляйся и, как сможешь, мы проводим тебя в город. Поняла? — снова кивнула. — Вот и славно. А теперь отдыхай. Тебе понадобятся силы на обратную дорогу.
Ефания ушла, оставив после себя вагон вопросов. Главное, где я? Что здесь делаю? Единственное, что я поняла из слов этой старушки, что какой-то паробък притащил меня сюда. Кто этот паробък? И что это за имя такое странное? В любом случае они меня спасли. «Будь благодарна», — сказала она. И я благодарна, но хочу домой. Пусть отведут прямо сейчас!
Я поспешила выйти из комнаты, в поисках загадочной старушки. Я хотела потребовать, что бы они сейчас же отправили меня домой. Тогда и необходимости в расспросах не будет. Но каково же было моё удивление, когда я поняла, что это вовсе не комната, а некое подобие палатки. Ошарашенно обернулась, разглядывая странное сооружение. Сделала пару шагов назад. Высокий, конусообразный шатёр на вид очень походил на брезентовую палатку туристов, только стоял он не на зеленой травке, а посреди белоснежных сугробов. Громадный, высотой с три человеческих роста. Внутри не ощущалось столько пространства. Может, он двойной, чтобы сохранить тепло?
— Снова хочешь обморозиться? — задорный девичий голос послышался из-за спины.
— Нет, — обернулась и увидела девушку.
Очень маленькую ростом девушку, с вздернутым носиком и озорным взглядом. Большие, почти черные глаза, обрамленные густыми ресницами, с любопытством рассматривали меня. Оглядев меня с ног до головы, девушка широко улыбнулась. Эта улыбка сделала её ещё более привлекательной и добродушной.
— Пошли, — коротко сказала она и, схватив меня за руку, увлекла за собой.
— Куда? — лишь смогла вымолвить я.
Девушка ничего не ответила, утащив меня в соседний шатёр. Она отпустила мою руку и кинулась к большому сундуку. Тяжёлая крышка с легкостью отварилась, и она принялась копошиться в ворохе тряпок. А я замерла на входе. На улице было морозно, здесь же тёплый воздух окутывал с головы до пят. Удивительные дома. Никогда бы не подумала, что в них может быть настолько тепло. Пока девушка что-то искала в своём сундуке, я огляделась. Похожая обстановка. Стол с различной утварью, два табурета и две кровати. Наверное, она живёт не одна.
— Держи, — незнакомка с лучезарной улыбкой протянула мне пуховые белоснежные рукавички и меховую, пушистую шапку. — Я Забава, сестра Макария.
— Макария? — уточнила я, натягивая шапку.
— Да! — гордо кивнула в ответ. — Это он нашёл тебя.
— Ааа! Понятно. А где он сам? — Забава нахмурила бровки. — Хочу сказать спасибо, что спас меня, — поспешила добавить.
— Ах, понятно, — протянула Забава и широко улыбнулась. — Пошли, он наверняка у кострища.
Забава вновь схватила меня за руку и потащила за собой. Девушка так ловко мчалась по скользкому снегу, не боясь поскользнуться, увлекая за собой, что даже не заметила, как мои ноги разъехались в стороны и я рухнула со всего размаха на попу.
— Ай! — воскликнула, поморщившись от боли.
Боль в копчике парализующе пронзила и из моих глаз брызнули слёзы.
— Ну ты забавная, — вместо того, чтобы пожалеть, расхохоталась Забава. — Кто же так ши?роко шагает?
— Я шагаю! — возмутилась. — Это вы привыкли бегать по льду, а я привыкла к «Jimmy Choo», — гордо вздернула подбородок.
— Чу, — ещё громче расхохоталась Забава. — Он тебя, что на руках носит?
— Это обувь, деревня! — фыркнула и поднялась на ноги, отряхивая снег с попы. Поморщилась от ноющей боли в области копчика. Надеюсь, это всего лишь ушиб и скоро боль стихнет.
— Ооо, обувь. И что это за зверь такой Джимбачу? — не унималась Забава, кружа вокруг меня и рассматривая, будто диковинного зверька.
— «Jimmy Choo», — закатила глаза, — это дизайнер.
— Дизайнер? — вытаращила глазки Забава. — А где он живет? А мех у него какого цвета?
— Дизайнер — это не зверь! Это человек! — раздраженно проговорила я.
— Ужас! — Забава закрыла рот ладонью и буквально отпрыгнула от меня. — Вы носите обувь из человечины?!
— С ума сошла! Дизайнер — это человек, который придумывает дизайн обуви, — начала было разъяснять Забаве, только поняла, что всё это бесполезно. В глазах полное непонимание. — Забудь, — отмахнулась и направилась к поляне с большим костром.
— Деревенщина, что с нее взять, — пробормотала себе под нос и ахнула, оказавшись перед огромным костром, вокруг которого сидели мужчины и молодые парни на брёвнах.
Я не знала, сколько времени провела в палатке, но на улице уже смеркалось. Языки костра взмывали ввысь, переливаясь от жёлтого к оранжевому и ярко-алому. Завораживающее зрелище. Разрушительная мощь, которую подчинил человек. Могучая сила во власти сильнейшего существа планеты.
Вокруг костра, напевая странные песни и пританцовывая с большим бубном, обтянутым кожей, маячил старик. Он что-то подбрасывал в огонь, и тот с треском и благодарностью взмывал всё выше, почти дотягиваясь до склонившихся веток деревьев. Под восторженные возгласы собравшихся, старик с бубном вошёл в кураж, ускорив танец и запев громче.
«Бом! Бом!» — удары в бубен разносились по поляне. Песнопения вводили в некое подобие транса, завораживая своими звуками. Раскачиваясь в такт мелодии, собравшиеся вокруг костра, подхватили мотив, добавляя гортанных звуков. Это было похоже на обряд шаманов. Подобное я видела лишь в фильмах про индейцев. Не хватало лишь трубки мира. Хотя подождите, кажется, вот и она. Мужчины по кругу передавали нечто похожее на рог, из которого валил дым. Глубоко затянувшись, люди закрывали глаза и мычали, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Ты что здесь делаешь? — возмущенный голос бабушки Ефании отвлек от увлекательного зрелища.
— Я… — растерялась. — Просто вышла прогуляться.
— Прогуляться, прогуляться, — заворчала старушка уже в привычной манере. — Я велела тебе отдыхать и быть в жилище.
— Ну я…
— Тебе нечего здесь делать! — перебила бабушка. — Шасть в шатёр.
Строгий взгляд старушки обрушился на меня, и впервые в жизни я решила послушно подчиниться. А тем временем странный обряд у кострища набирал обороты. Песнопения стали громче и поляну наполнили странные мычащие и воющие звуки. Я хотела уйти, как велела старушка, но тут столкнулась с взглядом молодого парнишки. Он увидел меня, и на лице его расплылась обаятельная улыбка. Глаза блеснули. И, не отрываясь от меня, он поднялся и целенаправленно направился в мою сторону. Почему он так уверенно приближается? Что ему нужно? Как-то мне стало не по себе.
— Ух ты, ты пришла в себя! — радостно заявил парень, оказавшись возле меня и бабушки Ефании.
Я удивленно оглядела молодого человека. Кто он? Судя по широкой улыбке и блеску в глазах, он искренне рад видеть меня. С чего вдруг? Прищурила глазки. Пробежалась взглядом с головы до пят высокого и, можно сказать, могучего незнакомца. Парень был одет, как и все вокруг, в сшитый из шкур животных тулуп, похожие на мои сапоги, меховую шапку и рукавички. На лице играла задорная улыбка, а в голубых глазах — мальчишечий восторг. И почему он так радушно и открыто улыбается мне?
— Макарий, а ты не должен быть на обряде? — строго спросила бабушка Ефания.
Не стал отвлекать Тихомира и присел напротив. Приняв ту же позу, я пытался отыскать связь с другом. И хоть ещё ни одному шамаху ранее не удавалось проникнуть в разум человека, я всё-таки старался прочитать мысли Тихомира. Напрягая всё своё естество, я гнал мысли прочь к духам, молясь, чтобы они направили поток в нужное русло. Но тщетно. Разум человека закрыт намертво. Живое существо должно само захотеть впустить в сознание. А кто захочет, чтобы в его голове капались?
— Остыл? — услышал голос Тихомира и открыл глаза.
— Прости, друг. Не знаю, что нашло на меня, — виновато проговорил я.
— Ты всё правильно сказал, — поднялся Тихомир на ноги и уселся на кровать. — Похоже, не быть мне шамахом. Пора смериться и освоить профессию плотника.
— С ума сошёл? — подскочил на ноги. — Ещё есть время раскрыть сущность. Тебе нет и двадцати пяти.
— Доброгнев говорит, это возможно лишь до двадцати. А я уже прошёл этот порог.
— Глупости! — отмахнулся от друга. — У тебя полно ещё времени.
— Хорошо тебе говорить, — отвел взгляд. — Сам-то в четырнадцать получил благословение, а годом позже и тотемного волка.
Тихомир прав. Мне всегда легко давалось всё, что связано с шаманством. Не знаю почему. Но отец говорит, что мы потомки великого Дарена. Может, поэтому?
— Слушай, друг, — присел рядом с Тихомиром и закинул руку на его плечо, — не время отчаиваться. Нужно верить. Это главное. Вера — сильнейшее оружие. Были случаи, что паробъком удавалось обрести тотемного зверя ближе к тридцати. Мне отец рассказывал.
— Но Доброгнев говорит… — начал Тихомир, удивленно взглянув на меня.
— Доброгнев, Доброгнев, — перебил друга, слегка встряхнув, — он старый Леший. Ему уже пора на покой. И потом, когда мы его слушали?
— Ха, — хохотнул Тихомир, — точно! Особенно прошлой весной, когда ты, несмотря на его запрет, пошёл к восточной горе. Ох, и жутко было встретить на пути разгневанного медведя, — весело продолжил друг.
— Верно! Визжали мы с тобой не хуже девиц. Но если вспомнить, именно ты смог остановить зверя тогда.
— Да, — блаженно улыбнулся Тихомир, вспоминая, как сумел вразумить медведя одним только взглядом. — Зато ты в тот день смог приручить беркута, — нахмурился друг.
— Не обо мне речь! — приободряюще шлепнул ладонью по плечу. – Ты остановил медведя, а значит, не все потеряно! Просто верь в себя.
— Может, ты и прав.
— Вот вы где! — в шатер вошла маменька Тихомира.
Светлая женщина. Всегда с широкой улыбкой и добрым взглядом. Иногда я завидую Тихомиру, что он может жить рядом с родителями. Хотя зависть плохое чувство. Оно разрушает и пагубно влияет на связь с духами. Но я ничего не могу с собой поделать.
Вот и сейчас, когда женщина мило улыбнулась и заботливо прильнула губами к щеке сына, мне резко стало не по себе. А Тихомир недовольно сморщился.
— Мам, ну зачем это? — возмутился друг.
Женщина лишь задорно хихикнула и обняла сидячего на кровати сына, приложив его голову к груди.
— Это замечательно, что я вас нашла, — сказала маменька. — Женщинам на кухне нужна мужская сила и выносливость.
Мы с Тихомиром в панике переглянулись. Самое нелюбимое занятие всех мужчин — помощь на кухне. Да я уж лучше натаскаю тонну воды или пойду помогать плотникам, чем окажусь там, среди толпы неугомонных женщин.
— Ох, как же я забыл, — встрепенулся друг, — я обещал Ярополку помочь с дровами.
Я не успел и возмутиться, как Тихомир шмелём вылетел из шатра.
— Эээ, — не хотя подал я голос, запуская ладонь в волосы и скользя по шее, — я тогда, наверное, на кухню.
— Вот и отличненько, — обрадовалась Ямира.
И я пошёл к единственному в нашем селении деревянному дому, где располагалась кухня, огромный зал, предназначенный для приема пищи, и местный госпиталь. Не могу сказать, что был в восторге провести полдня в компании кухарок, но и худшим занятием в сложившейся ситуации это назвать сложно. Ведь как только я остался один, голову начали заполнять образы загадочной незнакомки. Её силуэт стоял перед глазами, словно дух, призрак. Я никак не мог отделаться от ощущения, что медленно схожу с ума. Как одной девушке удалось проникнуть в моё сознание даже не сказав ни слова? И, чтобы не думать об этом, я решительно вошёл в помещение, где кипела работа. Накормить наше селение — та ещё задача. Я перечистил тонну картошки, натаскал литры воды, спустил в подпол десятки закруток. И это лишь половина из того, чем я смог пригодиться женщинам. А мысли о спасённый блондинке всё равно заполняли всю голову. Я думал о том, выживет ли она? А если и выживет, то что я ей скажу? Как смогу подойти? Я ждал момента её пробуждения и одновременно боялся. Я не знаю, кто она, что забыла зимой в лесу и почему её преследовали собаки, которым теперь всё равно. Стая волков отправила их к праотцам. Только это я знал наверняка.
Глава 3
Ангелина.
Как же спокойно и тепло в этом лесу. И тихо. Пугающе тихо. А может, это рай, ну или ад. Хотя нет, точно рай. Иначе мне не было бы так хорошо и умиротворенно. Кажется, я проспала сутки. По-другому объяснить такой душевный подъём не получается. Первый раз за долгое время я по-настоящему отдохнула. А может, я в своей комнате и всё случившееся лишь дурной сон? Потянувшись и сладко зевнув, я распахнула глаза.
— Мама? — хрипло позвала я.
И, не услышав ответа, сразу поняла: здесь её быть не может. Слегка приподнявшись с кровати, я огляделась: незнакомое и убогое место. Может, я ещё сплю. Зажмурилась и попыталась прогнать дурное видение, но открыв глаза, убедилась, что всё вокруг более чем реально.
Деревянный стол, заваленный глиняной посудой. Добротный табурет, абсолютно простой и наверняка дешёвый. Меховые шкуры на полу. Где это я? Приподняв тяжеленное одеяло, обнаружила, что на меня надета странная одежда. Меховые сапожки (они показались мне даже милыми), пуховые и очень толстые штаны. И что-то вроде пальто или шубы, скроенное из кусков меха. Одежда непривычно свободная, но на удивление теплая. Или, может, это в помещении жарко. Опустив ноги на пол, я поднялась и принялась рассматривать содержимое стола. Небольшая свечка горела, тускло освещая комнату. Тарелка с какими-то травами, стакан с жидкостью, пара деревянных ложек. Вся посуда простая, глиняная. Сразу понятно: оказалась я в бедном доме. Подняла бокал с жидкостью и принюхалась. Пахнет травами. И вот я уже было поднесла бокал к губам, как услышала:
— Щазже поставь!
Испугавшись, ахнула, и чаша рухнула на мягкий пол. Хорошо, что хоть не разбилась. Обернулась и увидела пожилую женщину в таком же пальто и сапожках. В каком колхозе их одевают? Или совсем нет фантазии, вот и облачаются в одинаковую одежду?
Старушка с любопытством смотрела на меня, добро улыбаясь. Её потускневшие глаза, цвета янтаря, светились заботой и любовью. От неё не исходило угрозы. Поэтому душа обрела уверенность и я спросила:
— Вы кто?
— Вы кто, вы кто, — заворчала старушка, проходя в глубь комнаты. — Здороваться изначально нужно! И это лучше ты скажи, кто ты?
— Извините, — почему-то смутилась под строгим взглядом женщины, — и здравствуйте. Я Геля.
— Здравствуй, Геля, я бабушка Ефания. Какое странное у тебя имя.
— Геля — это сокращение от Ангелины, — пояснила старушке, которая, кряхтя, уселась на свободный табурет
— Так ты Ангелина? — я кивнула в ответ. — Послушай, дочка, никогда не сокращай и не коверкай своего имени. Имена дают духи и переиначивая их, ты навлекаешь беду на себя.
— Духи?
— Не обращай внимания, — отмахнулась старушка, — людям больших городов этого не понять. Просто послушай старую женщину, сокращая имя ты сокращаешь свои года. Поняла?
— Да, — вытаращила испуганные глаза.
— Тебе не место среди нас. Но не принеси тебя мой внук, ты бы умерла. Замёрзла. Поэтому он не мог оставить тебя в беде. Он добрый паробък, а ты чужая. Начнешь расспросы — навредишь ему. Поэтому будь благодарна, поправляйся и, как сможешь, мы проводим тебя в город. Поняла? — снова кивнула. — Вот и славно. А теперь отдыхай. Тебе понадобятся силы на обратную дорогу.
Ефания ушла, оставив после себя вагон вопросов. Главное, где я? Что здесь делаю? Единственное, что я поняла из слов этой старушки, что какой-то паробък притащил меня сюда. Кто этот паробък? И что это за имя такое странное? В любом случае они меня спасли. «Будь благодарна», — сказала она. И я благодарна, но хочу домой. Пусть отведут прямо сейчас!
Я поспешила выйти из комнаты, в поисках загадочной старушки. Я хотела потребовать, что бы они сейчас же отправили меня домой. Тогда и необходимости в расспросах не будет. Но каково же было моё удивление, когда я поняла, что это вовсе не комната, а некое подобие палатки. Ошарашенно обернулась, разглядывая странное сооружение. Сделала пару шагов назад. Высокий, конусообразный шатёр на вид очень походил на брезентовую палатку туристов, только стоял он не на зеленой травке, а посреди белоснежных сугробов. Громадный, высотой с три человеческих роста. Внутри не ощущалось столько пространства. Может, он двойной, чтобы сохранить тепло?
— Снова хочешь обморозиться? — задорный девичий голос послышался из-за спины.
— Нет, — обернулась и увидела девушку.
Очень маленькую ростом девушку, с вздернутым носиком и озорным взглядом. Большие, почти черные глаза, обрамленные густыми ресницами, с любопытством рассматривали меня. Оглядев меня с ног до головы, девушка широко улыбнулась. Эта улыбка сделала её ещё более привлекательной и добродушной.
— Пошли, — коротко сказала она и, схватив меня за руку, увлекла за собой.
— Куда? — лишь смогла вымолвить я.
Девушка ничего не ответила, утащив меня в соседний шатёр. Она отпустила мою руку и кинулась к большому сундуку. Тяжёлая крышка с легкостью отварилась, и она принялась копошиться в ворохе тряпок. А я замерла на входе. На улице было морозно, здесь же тёплый воздух окутывал с головы до пят. Удивительные дома. Никогда бы не подумала, что в них может быть настолько тепло. Пока девушка что-то искала в своём сундуке, я огляделась. Похожая обстановка. Стол с различной утварью, два табурета и две кровати. Наверное, она живёт не одна.
— Держи, — незнакомка с лучезарной улыбкой протянула мне пуховые белоснежные рукавички и меховую, пушистую шапку. — Я Забава, сестра Макария.
— Макария? — уточнила я, натягивая шапку.
— Да! — гордо кивнула в ответ. — Это он нашёл тебя.
— Ааа! Понятно. А где он сам? — Забава нахмурила бровки. — Хочу сказать спасибо, что спас меня, — поспешила добавить.
— Ах, понятно, — протянула Забава и широко улыбнулась. — Пошли, он наверняка у кострища.
Забава вновь схватила меня за руку и потащила за собой. Девушка так ловко мчалась по скользкому снегу, не боясь поскользнуться, увлекая за собой, что даже не заметила, как мои ноги разъехались в стороны и я рухнула со всего размаха на попу.
— Ай! — воскликнула, поморщившись от боли.
Боль в копчике парализующе пронзила и из моих глаз брызнули слёзы.
— Ну ты забавная, — вместо того, чтобы пожалеть, расхохоталась Забава. — Кто же так ши?роко шагает?
— Я шагаю! — возмутилась. — Это вы привыкли бегать по льду, а я привыкла к «Jimmy Choo», — гордо вздернула подбородок.
— Чу, — ещё громче расхохоталась Забава. — Он тебя, что на руках носит?
— Это обувь, деревня! — фыркнула и поднялась на ноги, отряхивая снег с попы. Поморщилась от ноющей боли в области копчика. Надеюсь, это всего лишь ушиб и скоро боль стихнет.
— Ооо, обувь. И что это за зверь такой Джимбачу? — не унималась Забава, кружа вокруг меня и рассматривая, будто диковинного зверька.
— «Jimmy Choo», — закатила глаза, — это дизайнер.
— Дизайнер? — вытаращила глазки Забава. — А где он живет? А мех у него какого цвета?
— Дизайнер — это не зверь! Это человек! — раздраженно проговорила я.
— Ужас! — Забава закрыла рот ладонью и буквально отпрыгнула от меня. — Вы носите обувь из человечины?!
— С ума сошла! Дизайнер — это человек, который придумывает дизайн обуви, — начала было разъяснять Забаве, только поняла, что всё это бесполезно. В глазах полное непонимание. — Забудь, — отмахнулась и направилась к поляне с большим костром.
— Деревенщина, что с нее взять, — пробормотала себе под нос и ахнула, оказавшись перед огромным костром, вокруг которого сидели мужчины и молодые парни на брёвнах.
Я не знала, сколько времени провела в палатке, но на улице уже смеркалось. Языки костра взмывали ввысь, переливаясь от жёлтого к оранжевому и ярко-алому. Завораживающее зрелище. Разрушительная мощь, которую подчинил человек. Могучая сила во власти сильнейшего существа планеты.
Вокруг костра, напевая странные песни и пританцовывая с большим бубном, обтянутым кожей, маячил старик. Он что-то подбрасывал в огонь, и тот с треском и благодарностью взмывал всё выше, почти дотягиваясь до склонившихся веток деревьев. Под восторженные возгласы собравшихся, старик с бубном вошёл в кураж, ускорив танец и запев громче.
«Бом! Бом!» — удары в бубен разносились по поляне. Песнопения вводили в некое подобие транса, завораживая своими звуками. Раскачиваясь в такт мелодии, собравшиеся вокруг костра, подхватили мотив, добавляя гортанных звуков. Это было похоже на обряд шаманов. Подобное я видела лишь в фильмах про индейцев. Не хватало лишь трубки мира. Хотя подождите, кажется, вот и она. Мужчины по кругу передавали нечто похожее на рог, из которого валил дым. Глубоко затянувшись, люди закрывали глаза и мычали, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Ты что здесь делаешь? — возмущенный голос бабушки Ефании отвлек от увлекательного зрелища.
— Я… — растерялась. — Просто вышла прогуляться.
— Прогуляться, прогуляться, — заворчала старушка уже в привычной манере. — Я велела тебе отдыхать и быть в жилище.
— Ну я…
— Тебе нечего здесь делать! — перебила бабушка. — Шасть в шатёр.
Строгий взгляд старушки обрушился на меня, и впервые в жизни я решила послушно подчиниться. А тем временем странный обряд у кострища набирал обороты. Песнопения стали громче и поляну наполнили странные мычащие и воющие звуки. Я хотела уйти, как велела старушка, но тут столкнулась с взглядом молодого парнишки. Он увидел меня, и на лице его расплылась обаятельная улыбка. Глаза блеснули. И, не отрываясь от меня, он поднялся и целенаправленно направился в мою сторону. Почему он так уверенно приближается? Что ему нужно? Как-то мне стало не по себе.
— Ух ты, ты пришла в себя! — радостно заявил парень, оказавшись возле меня и бабушки Ефании.
Я удивленно оглядела молодого человека. Кто он? Судя по широкой улыбке и блеску в глазах, он искренне рад видеть меня. С чего вдруг? Прищурила глазки. Пробежалась взглядом с головы до пят высокого и, можно сказать, могучего незнакомца. Парень был одет, как и все вокруг, в сшитый из шкур животных тулуп, похожие на мои сапоги, меховую шапку и рукавички. На лице играла задорная улыбка, а в голубых глазах — мальчишечий восторг. И почему он так радушно и открыто улыбается мне?
— Макарий, а ты не должен быть на обряде? — строго спросила бабушка Ефания.
