Размечтался. Мне предстояло много работы, но энергия любви и откуда-то внезапно появившаяся осознанность подстёгивали меня к великим свершениям.
V
Настало время второго свидания с Мией. Я подготовился морально: несколько сеансов релаксации, пару занятий йогой, и снова релаксация. Мои разум и тело были в гармонии, я чувствовал себя легко и уверенно. Но свидание пошло не по плану.
Мы встретились на том же месте, но погода была значительно хуже. Солнце пряталось где-то за тучами, оставляя нам жалкие лучики света, ветер хоть и не пробирал, но создавал ощущение дискомфорта, навевал, так сказать, грусть. Мия сидела на своём троне возле огромного дуба, и гладила его.
- Столетний дуб, - вместо приветствия сказала она, - такой древний, такой мощный.
- Да, на него даже повесили табличку. – Выпалил я и задумался. – Но тут написано, что ему сто шестнадцать.
- Столетний Дуб звучит красивее.
Она улыбнулась и протянула ко мне руки. Я не был дубом, а потому весь затрясся. Осознав, что вот-вот момент будет упущен, я неловко приобнял её, стараясь не дотронуться случайно до какого-нибудь не того места. Всё прошло гладко, я немного притронулся к её плечам и спине, услышал, как она захихикала (видимо, всё поняла), и выпрямился. Мы молча шли несколько минут и, когда я в конец разнервничался, она внезапно сказала:
- С той стороны парка, - она вытянула свою тонкую белую ручку, и я понял, что хочу то ли расцеловать её, то ли укусить; хорошо, что она не могла вытянуть ногу, - находится кладбище. Всё такое приличное, убранное. Я иногда катаюсь туда. Просто сижу и смотрю. Ты считаешь это странным?
Я смутился, но решил впредь не пытаться ответить правильно, а говорить прямо.
- Вообще да. Но ведь каждый вдохновляется по-своему.
Она улыбнулась.
- Мысли о смерти вдохновляют.
- Но… - Меня как будто вывернуло. Я на миг представил, что потеряю Мию, и на душе стало так паршиво. – Но как же эти прекрасные рассветы, шелест листьев, случайная улыбка от незнакомца на улице, музыка и… и сами люди. Нельзя умирать в таком возрасте!
Мия смотрела на меня как на глупенького ребёнка, который только учился разговаривать. Снисхождение смешалось с такой тёплой, милой жалостью.
- Я просто думаю о смерти, а не строю планы. – Она рассмеялась искренне, и я успокоился. – Ты говоришь о себе, я правильно понимаю?
Не зная, что ответить, я лишь многозначительно отвёл взгляд. Я почувствовал себя так глупо. Мне стало стыдно за мои потуги покончить с жизнью, и я ни в коем случае не хотел, чтобы Мия стала расспрашивать меня об этом.
- Говорить мы об этом не будем, я понимаю, ты этого не хочешь. А за меня не волнуйся, я в этом плане больше философ.
Я ещё не встречал такой мудрой девушки. Вообще не встречал такого человека. Мы продолжили свой путь, огибая этот зеленеющий кусочек природы посреди серого города. Добравшись до пруда с семьёй уточек, мы остановились и стали смотреть на них. Они тоже смотрели на нас.
- Интересно, о чём они думают? – Как всегда внезапно выдала Мия. – Присядь на лавочку, я хочу тут задержаться.
После этих слов она так мило посмотрела на меня снизу вверх. Её лицо напоминало мордашку кошечки, выпрашивающей деликатес со стола. С Мией я чувствовал себя каким-то слабым, мягким. Она готова была брать всё в свои руки. Надо было что-то менять, я всё-таки мужчина.
- Сядь рядом со мной. – Я произнёс это басистым, насколько смог из себя выдавить, голосом, и остался доволен собой.
Мия замешкалась и даже слегка разрумянилась. Я, полный решимости поднять её с коляски, взялся за руки и посмотрел ей прямо в глаза. Два нефрита горели, выражая целую бурю эмоций, говоря больше, чем могут сказать слова. Она неуверенно потянулась ко мне, и я прижал это тонкое, хрупкое, стеклянное тельце к себе. Она смотрела через моё плечо, и я не видел её взгляда, но чувствовал её растерянность. Мы расположились на лавочке и стали молча наблюдать за уточками. Через пару минут Мия положила мне голову на плечо.
VI
Новый день на работе, новый мучительный день в ожидании встречи с Мией. Иногда мне казалось, что всё не так уж и плохо, а происходящее перед глазами утопало в розовом тумане. Я ощущал подъём, просвечивались (где-то очень далеко, но всё же) какие-никакие перспективы. Мне хотелось стараться ради Мии, хотелось соответствовать ей. Мне она казалось мудрейшим человеком. Досуг сменился с просмотра бесполезных видео в интернете и прохождения сюжетных компьютерных игр на чтение великих книг и прослушивание вдохновляющей музыки. А самое главное – я захотел зарабатывать. Надо было сменить работу, получить новые навыки. Мне хотелось стать настоящим мужчиной для Мии, хоть я и не понимал до конца, что это значит.
- Ремни. Сраные ремни – займись ими уже! – менеджер остановилась возле меня и обдала яростным взглядом.
- Я займусь…
- Ты безответственный, всё оставляешь на потом, постоянно оттягиваешь.
Я разводил руками и мямлил что-то несвязное.
- От своих дел, как и от проблем, не убежишь, - продолжала она, - возьми уже себя в руки!
- Будет сделано! – я выкрикнул с толикой издёвки, в ответ получил тяжёлый вздох и расстроенное лицо.
Пока я стоял возле ремней, пытаясь всё-таки придумать, что тут можно сделать, ко мне подошёл тучный лысый мужчина с густой рыжей бородой.
- Парень, а парень, - обратился он, - помоги с размером.
Я нехотя пошёл за ним. Нелёгкая занесла нас в отдел с джинсами.
- Вот эти, skinny, они типа это, петушиные, да?
- Простите? – Я не понял вопроса.
- Ну, мне нужны зауженные, но не прям, не хочу выглядеть как…
- Я вас понял. – Я выдал ему две пары: slim и самые обычные regular. И побыстрее удалился. Ох уж эти мужчины, которые боятся выглядеть “не как мужчины”.
Прячась от покупателей, я пытался решить задачу с ремнями. Но единственное, что приходило мне в голову – размышления о том, как люди умудряются повеситься практически на чём угодно, даже на дешёвых ремнях. Плохие мысли, их надо отгонять. Я стал вспоминать Мию. Пережить этот день – и снова увидеть её! Это будет очередное свидание. Каждое было похоже на другое, но я был не против всю жизнь провести так, прогуливаясь с ней по парку. Однако вскоре всё изменилось. Но пойдём по порядку.
Закончив невозможно долгий рабочий день, наполненный общением с неприятными личностями, я пулей полетел домой. Приведя себя в порядок, я рванул к Мие. На этот раз мы встретились в так называемом старом городе, а не в парке. Это немного сбило меня с толку. Мия казалась такой живой, такой цветущей на фоне коричневых-ржавых и безысходно-серых зданий. Её хрупкая фигура была во много раз более величественна, чем любые здания с их лепниной и их колоннами. Мия была как зелёный росток, прорывающийся сквозь бетон. Прекрасное картина.
Мы вели разговор о том, что есть отношения. Видимо, в тот день мы негласно решили, что уже точно вступили в них. Правда, наши сексуальные контакты ограничивались редкими поцелуями в щёчку.
Обсуждение с темы гендерных ролей сместилось куда-то не туда, и мы стали обсуждать, когда должно случаться первому сексу. Говорили отвлечённо, спокойно, как будто нас самих это не касалось, а интересовало лишь в теории. Мы прошли вдоль и поперёк весь старый город, и я проводил Мию до дома.
Когда проходили промышленный район, она что-то совсем скисла и никакие мои шутки не могли её развеселить, хотя раньше мне это удавалось.
- Ты никогда не чувствовал себя бесполезным? – Внезапно, как всегда, начала Мия. – Таким вот ненужным, ни на что не влияющим, маленьким.
Я смотрел на неё на фоне убитых домов и разбитых дорог, а трубы, изрыгающие чёрный, грязный дым, дополняли пейзаж.
- Я чувствую себя так очень часто. – Честно ответил я и подумал: а не покажешься ли ты Мие сейчас слабым?
- А я не часто. Но бывает, нахлынет. Тяжело вылезти потом из этого состояния. Получается, конечно, но такое накапливается внутри и ждёт момента, чтобы выйти наружу. Боюсь, что в один момент меня просто смоет этим потоком.
- У тебя есть люди, с кем ты можешь делиться своими переживаниями. – Сказал я и тут же подумал, что сам никогда ни с кем не делился.
- У меня есть только ты, понимаешь? – После этих слов у меня внутри что-то перевернулось, в груди растеклось тепло. Стало и приятно, и дискомфортно. – Но я не хочу постоянно вливать в тебя это.
- Говори со мной, когда тебе это нужно. Не бойся, я не испугаюсь и не устану. Мне кажется, мы испытываем схожие переживания.
Мия посмотрела на меня, как на несмышлёного ребёнка, непонимающего, что он несёт. Это было нечестно, но с другой стороны, я сам виноват – не открывался ей раньше. Кого я вообще пытался из себя строить?
VII
Я должен, нет, я обязан сказать Мие, что люблю её. И нет, не рано. Я уже упускал такой момент, о чём буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Дело было около года назад. Со мной работала девушка: бесконечно милая, солнечная, умная и добрая (джекпот!). Я влюбился в неё сразу же, как только увидел. Она намёками выказывала мне свою симпатию. Мы долго играли – оказывали друг другу знаки внимания, ходили вместе на обеды, ведя отвлечённые разговоры, смотря при этом всё время друг другу в глаза, садились рядом на собраниях. И делали вид, что ничего не понимаем. Всё бы хорошо, но у неё был муж и ребёнок…
Шло время, сексуальное напряжение возрастало и стало невозможно и дальше играть в эти игры. Я мучился, изнывал от желания прикоснуться к ней, в какой-то момент я поймал себя на том, что невольно облизываю губы при её появлении. Дело шло к кульминации: мы оба чётко осознавали, что влюблены и что дальше так продолжаться не может. Кому-то это может показаться неправильным, но я хочу процитировать отрывок из “Пророка” Халиля Джебрана:
Когда любовь поманит – следуйте ей,
Хотя её пути тяжелы и круты.
И когда её крылья обнимут вас – не сопротивляйтесь ей,
Хотя меч, спрятанный в крыльях, может поранить вас.
И когда она говорит с вами – верьте ей,
Хотя её голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
Читаю эти строки и мурашки бегут по телу. До чего красивые слова – и ведь это Она, моя тайная возлюбленная, посоветовала мне прочитать эту книгу. Мудрейшая женщина.
С Ней мы обсуждали, что значит Женщина как понятие. Пятидесятилетние хотят, хоть и в шутку, но чтобы их называли девушками. Ох, что за глупость! Женщина – красивейшее слово, и оно было вероломно растоптано самими женщинами. Не нужно бояться возраста, ведь хороший человек – как хорошее вино. Что мужчина, что женщина.
Когда девушка обретает мудрость, когда она набирается опыта и её красота достигает пика, раскрываясь, как прекрасный бутон розы, она становится женщиной! Именно такой была Она, та, что заставила меня страдать от любви и та, что научила меня думать о красоте.
Но я отвлёкся. Мы вожделели и изнемогали. Доходило до того, что мы стали чуть ли не избегать друг друга и старались не смотреть лишний раз в глаза. Я решил, что лучшим решением будет взять отпуск на две недели и разобраться в себе. Всё это время я только и думал, что о её ногах, плечах, волосах. Я представлял её по-отдельности, медленно рисуя цельную картину. Постепенно я доводил себя до экстаза, не спеша собирая паззл из кусочков этой божественной мозаики. Когда картинка складывалась, передо мной представала античная скульптура мифической красоты. Линии её изгибов нежно пролегали по всему телу, огибая слепленные зрелостью формы, словно вели мой взгляд по мраморной статуе, указывая точный путь.
Я измучил себя за эти две недели. И морально, и физически. Я чувствовал, что теряю самое дорогое в жизни. Впервые я с радостью бежал на работу. А по возвращении увидел Её. Моя Елена, моя Афродита, моя богиня выходила из менеджерской с какими-то бумагами в руке и печалью на лице. Она увидела меня, мы встретились глазами, и я в секунду всё понял. Знакомо ли вам чувство внезапно начавшейся лихорадки? Это был такой момент. Я почувствовал, как ноги подкосились и отошёл в угол. Несколько секунд, пока Она шла ко мне, тянулись целую вечность, во время которой я рассмотрел всевозможные варианты, отмахиваясь от одного единственного, который и оказался верным. Бледная, словно правда была из мрамора, моя богиня подошла ко мне, обняла и уничтожила меня всего лишь двумя словами.
- Я уезжаю.
Я не разрыдался лишь благодаря нечеловеческому усилию. Мои намокшие глаза смотрели на Её глаза, задыхающиеся от слёз. Она обняла меня в последний раз. Мы долго простояли так, прижавшись, составляя одно целое. В конце концов Она не выдержала и поцеловала меня так страстно, как не целуют мужей, не целуют своих возлюбленных, так целуют только тех, с кем никогда не будешь вместе, тех, кто в другой жизни, при иных обстоятельствах был бы для тебя идеальным партнёром. Она поцеловала меня, а не я её (слабак!). Сделала это и убежала. Я не успел сказать ей, что люблю, и то была моя самая большая, самая позорная ошибка в жизни.
Я доковылял до комнаты отдыха и облокотился на кухонный гарнитур. Дыхание перехватило, ноги не держали, отчего я весь перекосился и с трудом удерживал равновесие. Коллега, пришедший выпить чаю, увидел меня бледного, еле стоявшего на ногах, кряхтящего, трясущегося как замёрзшая собака.
- Всё нормально? – глупо спросил он. Как будто не видно. Что только люди не скажут в стрессовой ситуации. Но всё же лучше сказать хоть что-то, чем промолчать. Это я познал на себе.
- Нет, всё очень плохо, помоги мне сесть.
Он усадил меня на стул и побежал звать менеджера. Когда менеджер увидела моё мертвецкое лицо, она стала искать свой телефон, чтобы вызвать скорую. Я умирающим голосом отговорил её. Она под руки довела меня до своей машины и повезла домой. По пути мне полегчало. Менеджер всё поняла, поэтому весь путь мы преодолели молча. После того случая я так и не поправился окончательно.
И когда она говорит с вами – верьте ей,
Хотя её голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
VIII
Я всегда удалялся, когда мы доходили до Её дома. Иногда получал поцелуй в щёчку. Но в этот раз после объятий, как только я собрался уходить, чтобы не смущать Мию в её неловком подъёме, она схватила меня за руку. Боль в руке и стыдливый взгляд огромных зелёных глаз дали мне понять, что я никуда не иду. Её родителей не было дома, и мы, не проронив ни слова, поднялись на лифте на шестнадцатый этаж. Лифта в доме было два, и я думал, а что будет, если они оба сломаются? Как Мия в таком случае сможет спуститься или подняться? Благо, дом был элитный, а значит, лифты здесь ремонтировались мгновенно.
Когда мы вошли в квартиру, ничего особенного не случилось. Мы молча вошли и я стал разглядывать всё вокруг. Как она закатывается домой осенью или зимой, - подумал я, - ведь колёса нужно каким-то образом протирать. А может, дома всегда кто-то есть? Как вообще живут инвалиды? Мы, обычные люди, об этом никогда не задумываемся. “Инвалид” – какое-то опошленное и стигматизированное слово, лучше уж “маломобильный человек”. О чём я вообще думаю? Мия катается туда-сюда по дому, нервно перекладывая вещи, а я не разуваюсь, стою и размышляю о семантике. А стоит ли разуваться, если Мия передвигается по дому на коляске?
- Ты зайдёшь или нет? – писклявый голосок Мии сорвался, и я понял, что уже слишком задержался.
V
Настало время второго свидания с Мией. Я подготовился морально: несколько сеансов релаксации, пару занятий йогой, и снова релаксация. Мои разум и тело были в гармонии, я чувствовал себя легко и уверенно. Но свидание пошло не по плану.
Мы встретились на том же месте, но погода была значительно хуже. Солнце пряталось где-то за тучами, оставляя нам жалкие лучики света, ветер хоть и не пробирал, но создавал ощущение дискомфорта, навевал, так сказать, грусть. Мия сидела на своём троне возле огромного дуба, и гладила его.
- Столетний дуб, - вместо приветствия сказала она, - такой древний, такой мощный.
- Да, на него даже повесили табличку. – Выпалил я и задумался. – Но тут написано, что ему сто шестнадцать.
- Столетний Дуб звучит красивее.
Она улыбнулась и протянула ко мне руки. Я не был дубом, а потому весь затрясся. Осознав, что вот-вот момент будет упущен, я неловко приобнял её, стараясь не дотронуться случайно до какого-нибудь не того места. Всё прошло гладко, я немного притронулся к её плечам и спине, услышал, как она захихикала (видимо, всё поняла), и выпрямился. Мы молча шли несколько минут и, когда я в конец разнервничался, она внезапно сказала:
- С той стороны парка, - она вытянула свою тонкую белую ручку, и я понял, что хочу то ли расцеловать её, то ли укусить; хорошо, что она не могла вытянуть ногу, - находится кладбище. Всё такое приличное, убранное. Я иногда катаюсь туда. Просто сижу и смотрю. Ты считаешь это странным?
Я смутился, но решил впредь не пытаться ответить правильно, а говорить прямо.
- Вообще да. Но ведь каждый вдохновляется по-своему.
Она улыбнулась.
- Мысли о смерти вдохновляют.
- Но… - Меня как будто вывернуло. Я на миг представил, что потеряю Мию, и на душе стало так паршиво. – Но как же эти прекрасные рассветы, шелест листьев, случайная улыбка от незнакомца на улице, музыка и… и сами люди. Нельзя умирать в таком возрасте!
Мия смотрела на меня как на глупенького ребёнка, который только учился разговаривать. Снисхождение смешалось с такой тёплой, милой жалостью.
- Я просто думаю о смерти, а не строю планы. – Она рассмеялась искренне, и я успокоился. – Ты говоришь о себе, я правильно понимаю?
Не зная, что ответить, я лишь многозначительно отвёл взгляд. Я почувствовал себя так глупо. Мне стало стыдно за мои потуги покончить с жизнью, и я ни в коем случае не хотел, чтобы Мия стала расспрашивать меня об этом.
- Говорить мы об этом не будем, я понимаю, ты этого не хочешь. А за меня не волнуйся, я в этом плане больше философ.
Я ещё не встречал такой мудрой девушки. Вообще не встречал такого человека. Мы продолжили свой путь, огибая этот зеленеющий кусочек природы посреди серого города. Добравшись до пруда с семьёй уточек, мы остановились и стали смотреть на них. Они тоже смотрели на нас.
- Интересно, о чём они думают? – Как всегда внезапно выдала Мия. – Присядь на лавочку, я хочу тут задержаться.
После этих слов она так мило посмотрела на меня снизу вверх. Её лицо напоминало мордашку кошечки, выпрашивающей деликатес со стола. С Мией я чувствовал себя каким-то слабым, мягким. Она готова была брать всё в свои руки. Надо было что-то менять, я всё-таки мужчина.
- Сядь рядом со мной. – Я произнёс это басистым, насколько смог из себя выдавить, голосом, и остался доволен собой.
Мия замешкалась и даже слегка разрумянилась. Я, полный решимости поднять её с коляски, взялся за руки и посмотрел ей прямо в глаза. Два нефрита горели, выражая целую бурю эмоций, говоря больше, чем могут сказать слова. Она неуверенно потянулась ко мне, и я прижал это тонкое, хрупкое, стеклянное тельце к себе. Она смотрела через моё плечо, и я не видел её взгляда, но чувствовал её растерянность. Мы расположились на лавочке и стали молча наблюдать за уточками. Через пару минут Мия положила мне голову на плечо.
VI
Новый день на работе, новый мучительный день в ожидании встречи с Мией. Иногда мне казалось, что всё не так уж и плохо, а происходящее перед глазами утопало в розовом тумане. Я ощущал подъём, просвечивались (где-то очень далеко, но всё же) какие-никакие перспективы. Мне хотелось стараться ради Мии, хотелось соответствовать ей. Мне она казалось мудрейшим человеком. Досуг сменился с просмотра бесполезных видео в интернете и прохождения сюжетных компьютерных игр на чтение великих книг и прослушивание вдохновляющей музыки. А самое главное – я захотел зарабатывать. Надо было сменить работу, получить новые навыки. Мне хотелось стать настоящим мужчиной для Мии, хоть я и не понимал до конца, что это значит.
- Ремни. Сраные ремни – займись ими уже! – менеджер остановилась возле меня и обдала яростным взглядом.
- Я займусь…
- Ты безответственный, всё оставляешь на потом, постоянно оттягиваешь.
Я разводил руками и мямлил что-то несвязное.
- От своих дел, как и от проблем, не убежишь, - продолжала она, - возьми уже себя в руки!
- Будет сделано! – я выкрикнул с толикой издёвки, в ответ получил тяжёлый вздох и расстроенное лицо.
Пока я стоял возле ремней, пытаясь всё-таки придумать, что тут можно сделать, ко мне подошёл тучный лысый мужчина с густой рыжей бородой.
- Парень, а парень, - обратился он, - помоги с размером.
Я нехотя пошёл за ним. Нелёгкая занесла нас в отдел с джинсами.
- Вот эти, skinny, они типа это, петушиные, да?
- Простите? – Я не понял вопроса.
- Ну, мне нужны зауженные, но не прям, не хочу выглядеть как…
- Я вас понял. – Я выдал ему две пары: slim и самые обычные regular. И побыстрее удалился. Ох уж эти мужчины, которые боятся выглядеть “не как мужчины”.
Прячась от покупателей, я пытался решить задачу с ремнями. Но единственное, что приходило мне в голову – размышления о том, как люди умудряются повеситься практически на чём угодно, даже на дешёвых ремнях. Плохие мысли, их надо отгонять. Я стал вспоминать Мию. Пережить этот день – и снова увидеть её! Это будет очередное свидание. Каждое было похоже на другое, но я был не против всю жизнь провести так, прогуливаясь с ней по парку. Однако вскоре всё изменилось. Но пойдём по порядку.
Закончив невозможно долгий рабочий день, наполненный общением с неприятными личностями, я пулей полетел домой. Приведя себя в порядок, я рванул к Мие. На этот раз мы встретились в так называемом старом городе, а не в парке. Это немного сбило меня с толку. Мия казалась такой живой, такой цветущей на фоне коричневых-ржавых и безысходно-серых зданий. Её хрупкая фигура была во много раз более величественна, чем любые здания с их лепниной и их колоннами. Мия была как зелёный росток, прорывающийся сквозь бетон. Прекрасное картина.
Мы вели разговор о том, что есть отношения. Видимо, в тот день мы негласно решили, что уже точно вступили в них. Правда, наши сексуальные контакты ограничивались редкими поцелуями в щёчку.
Обсуждение с темы гендерных ролей сместилось куда-то не туда, и мы стали обсуждать, когда должно случаться первому сексу. Говорили отвлечённо, спокойно, как будто нас самих это не касалось, а интересовало лишь в теории. Мы прошли вдоль и поперёк весь старый город, и я проводил Мию до дома.
Когда проходили промышленный район, она что-то совсем скисла и никакие мои шутки не могли её развеселить, хотя раньше мне это удавалось.
- Ты никогда не чувствовал себя бесполезным? – Внезапно, как всегда, начала Мия. – Таким вот ненужным, ни на что не влияющим, маленьким.
Я смотрел на неё на фоне убитых домов и разбитых дорог, а трубы, изрыгающие чёрный, грязный дым, дополняли пейзаж.
- Я чувствую себя так очень часто. – Честно ответил я и подумал: а не покажешься ли ты Мие сейчас слабым?
- А я не часто. Но бывает, нахлынет. Тяжело вылезти потом из этого состояния. Получается, конечно, но такое накапливается внутри и ждёт момента, чтобы выйти наружу. Боюсь, что в один момент меня просто смоет этим потоком.
- У тебя есть люди, с кем ты можешь делиться своими переживаниями. – Сказал я и тут же подумал, что сам никогда ни с кем не делился.
- У меня есть только ты, понимаешь? – После этих слов у меня внутри что-то перевернулось, в груди растеклось тепло. Стало и приятно, и дискомфортно. – Но я не хочу постоянно вливать в тебя это.
- Говори со мной, когда тебе это нужно. Не бойся, я не испугаюсь и не устану. Мне кажется, мы испытываем схожие переживания.
Мия посмотрела на меня, как на несмышлёного ребёнка, непонимающего, что он несёт. Это было нечестно, но с другой стороны, я сам виноват – не открывался ей раньше. Кого я вообще пытался из себя строить?
VII
Я должен, нет, я обязан сказать Мие, что люблю её. И нет, не рано. Я уже упускал такой момент, о чём буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Дело было около года назад. Со мной работала девушка: бесконечно милая, солнечная, умная и добрая (джекпот!). Я влюбился в неё сразу же, как только увидел. Она намёками выказывала мне свою симпатию. Мы долго играли – оказывали друг другу знаки внимания, ходили вместе на обеды, ведя отвлечённые разговоры, смотря при этом всё время друг другу в глаза, садились рядом на собраниях. И делали вид, что ничего не понимаем. Всё бы хорошо, но у неё был муж и ребёнок…
Шло время, сексуальное напряжение возрастало и стало невозможно и дальше играть в эти игры. Я мучился, изнывал от желания прикоснуться к ней, в какой-то момент я поймал себя на том, что невольно облизываю губы при её появлении. Дело шло к кульминации: мы оба чётко осознавали, что влюблены и что дальше так продолжаться не может. Кому-то это может показаться неправильным, но я хочу процитировать отрывок из “Пророка” Халиля Джебрана:
Когда любовь поманит – следуйте ей,
Хотя её пути тяжелы и круты.
И когда её крылья обнимут вас – не сопротивляйтесь ей,
Хотя меч, спрятанный в крыльях, может поранить вас.
И когда она говорит с вами – верьте ей,
Хотя её голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
Читаю эти строки и мурашки бегут по телу. До чего красивые слова – и ведь это Она, моя тайная возлюбленная, посоветовала мне прочитать эту книгу. Мудрейшая женщина.
С Ней мы обсуждали, что значит Женщина как понятие. Пятидесятилетние хотят, хоть и в шутку, но чтобы их называли девушками. Ох, что за глупость! Женщина – красивейшее слово, и оно было вероломно растоптано самими женщинами. Не нужно бояться возраста, ведь хороший человек – как хорошее вино. Что мужчина, что женщина.
Когда девушка обретает мудрость, когда она набирается опыта и её красота достигает пика, раскрываясь, как прекрасный бутон розы, она становится женщиной! Именно такой была Она, та, что заставила меня страдать от любви и та, что научила меня думать о красоте.
Но я отвлёкся. Мы вожделели и изнемогали. Доходило до того, что мы стали чуть ли не избегать друг друга и старались не смотреть лишний раз в глаза. Я решил, что лучшим решением будет взять отпуск на две недели и разобраться в себе. Всё это время я только и думал, что о её ногах, плечах, волосах. Я представлял её по-отдельности, медленно рисуя цельную картину. Постепенно я доводил себя до экстаза, не спеша собирая паззл из кусочков этой божественной мозаики. Когда картинка складывалась, передо мной представала античная скульптура мифической красоты. Линии её изгибов нежно пролегали по всему телу, огибая слепленные зрелостью формы, словно вели мой взгляд по мраморной статуе, указывая точный путь.
Я измучил себя за эти две недели. И морально, и физически. Я чувствовал, что теряю самое дорогое в жизни. Впервые я с радостью бежал на работу. А по возвращении увидел Её. Моя Елена, моя Афродита, моя богиня выходила из менеджерской с какими-то бумагами в руке и печалью на лице. Она увидела меня, мы встретились глазами, и я в секунду всё понял. Знакомо ли вам чувство внезапно начавшейся лихорадки? Это был такой момент. Я почувствовал, как ноги подкосились и отошёл в угол. Несколько секунд, пока Она шла ко мне, тянулись целую вечность, во время которой я рассмотрел всевозможные варианты, отмахиваясь от одного единственного, который и оказался верным. Бледная, словно правда была из мрамора, моя богиня подошла ко мне, обняла и уничтожила меня всего лишь двумя словами.
- Я уезжаю.
Я не разрыдался лишь благодаря нечеловеческому усилию. Мои намокшие глаза смотрели на Её глаза, задыхающиеся от слёз. Она обняла меня в последний раз. Мы долго простояли так, прижавшись, составляя одно целое. В конце концов Она не выдержала и поцеловала меня так страстно, как не целуют мужей, не целуют своих возлюбленных, так целуют только тех, с кем никогда не будешь вместе, тех, кто в другой жизни, при иных обстоятельствах был бы для тебя идеальным партнёром. Она поцеловала меня, а не я её (слабак!). Сделала это и убежала. Я не успел сказать ей, что люблю, и то была моя самая большая, самая позорная ошибка в жизни.
Я доковылял до комнаты отдыха и облокотился на кухонный гарнитур. Дыхание перехватило, ноги не держали, отчего я весь перекосился и с трудом удерживал равновесие. Коллега, пришедший выпить чаю, увидел меня бледного, еле стоявшего на ногах, кряхтящего, трясущегося как замёрзшая собака.
- Всё нормально? – глупо спросил он. Как будто не видно. Что только люди не скажут в стрессовой ситуации. Но всё же лучше сказать хоть что-то, чем промолчать. Это я познал на себе.
- Нет, всё очень плохо, помоги мне сесть.
Он усадил меня на стул и побежал звать менеджера. Когда менеджер увидела моё мертвецкое лицо, она стала искать свой телефон, чтобы вызвать скорую. Я умирающим голосом отговорил её. Она под руки довела меня до своей машины и повезла домой. По пути мне полегчало. Менеджер всё поняла, поэтому весь путь мы преодолели молча. После того случая я так и не поправился окончательно.
И когда она говорит с вами – верьте ей,
Хотя её голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
VIII
Я всегда удалялся, когда мы доходили до Её дома. Иногда получал поцелуй в щёчку. Но в этот раз после объятий, как только я собрался уходить, чтобы не смущать Мию в её неловком подъёме, она схватила меня за руку. Боль в руке и стыдливый взгляд огромных зелёных глаз дали мне понять, что я никуда не иду. Её родителей не было дома, и мы, не проронив ни слова, поднялись на лифте на шестнадцатый этаж. Лифта в доме было два, и я думал, а что будет, если они оба сломаются? Как Мия в таком случае сможет спуститься или подняться? Благо, дом был элитный, а значит, лифты здесь ремонтировались мгновенно.
Когда мы вошли в квартиру, ничего особенного не случилось. Мы молча вошли и я стал разглядывать всё вокруг. Как она закатывается домой осенью или зимой, - подумал я, - ведь колёса нужно каким-то образом протирать. А может, дома всегда кто-то есть? Как вообще живут инвалиды? Мы, обычные люди, об этом никогда не задумываемся. “Инвалид” – какое-то опошленное и стигматизированное слово, лучше уж “маломобильный человек”. О чём я вообще думаю? Мия катается туда-сюда по дому, нервно перекладывая вещи, а я не разуваюсь, стою и размышляю о семантике. А стоит ли разуваться, если Мия передвигается по дому на коляске?
- Ты зайдёшь или нет? – писклявый голосок Мии сорвался, и я понял, что уже слишком задержался.
