Это было логово паука, который плёл свою серую, удушающую паутину из параграфов и предписаний. А на полках, от пола до потолка, стояла безмолвная армия серых солдат — сотни одинаковых гроссбухов, каждый из которых был надгробием для чьей-то сломанной жизни.
Ирвуд тут же метнулся к столу и, забыв об осторожности, начал с грохотом выдвигать ящики, шаря в них в поисках монет или чего-нибудь ценного. Шум бумаг заставил Вайрэка вздрогнуть. Но он не двигался. Он не искал — он знал, за чем пришёл. Его взгляд, холодный и целенаправленный, скользнул по стопкам бумаг и нашёл его. Личный гроссбух Феодора. Он лежал сбоку, отдельно от остальных, толстый, в переплёте из серой, потёртой кожи.
В тот миг, когда его пальцы коснулись холодного, шершавого переплёта, по его телу прошла странная, пьянящая дрожь, словно ледяной разряд пробежал по руке прямо в сердце. И в голове, перекрывая все остальные мысли, прозвучала одна, соблазнительная в своей простоте.
«Не просто знать. Контролировать. Судить. Уничтожить».
Мысль была холодной, острой и пришла с такой силой, что у него на мгновение перехватило дыхание. Она казалась ему самой правильной и самой чистой мыслью за всю его жизнь. Он не стал её анализировать, списав на азарт и возбуждение от опасности. Но где-то в глубине души он почувствовал, как эта тёмная, ядовитая мысль пускает первые, сладкие корни.
Он сунул гроссбух под робу, прижав его к себе. Это было не просто знание. Это было оружие. Ирвуд, так ничего и не найдя в ящиках, разочарованно выпрямился, его плечи поникли. И тут взгляд Вайрэка упал на нижнюю полку стеллажа. Там, заваленный скучными отчётами о поставках зерна, лежал ещё один фолиант. Старый, в переплёте из потрескавшейся, тёмной кожи, без всяких надписей.
Он колебался лишь мгновение.
«Это для него, — оправдал он себя, его мысль была быстрой и прагматичной. — Чтобы он стал полезнее. Чтобы он лучше учился».
Он шагнул к полке и вытащил книгу. Она была тяжёлой, пахла пылью и приключениями. Он перевернул её. На обложке тускло блеснули стёртые золотые буквы: «Легенды Войн Теней».
— Есть, — прошептал он, обращаясь к Ирвуду. В его голосе прозвучали нотки триумфа, которые он сам от себя не ожидал.
Они выбрались обратно на крышу, и на одно короткое, пьянящее мгновение Вайрэк почувствовал себя победителем. Они сделали это. Проникли в самое сердце системы, в логово паука, и вышли оттуда с его главным оружием. Воздух, даже влажный и холодный, казался пьянящим глотком свободы после спёртой атмосферы кабинета.
Но их триумф длился недолго.
Словно само небо решило, что их удача была слишком велика, мелкий, моросящий дождь внезапно превратился в настоящий ливень, достойный своего имени — Дождестой. Ветер, до этого лишь завывавший в трубах, теперь ударил с яростью дикого зверя, швыряя в лицо ледяные, хлещущие струи. Крыша, их тайное убежище, в одно мгновение превратилась в смертельную ловушку.
— Книги! — выкрикнул Вайрэк, и его голос утонул в оглушительном шуме дождя.
Кровь отхлынула от лица Вайрэка. Он инстинктивно прижал драгоценную добычу к груди, пытаясь укрыть её своей худой серой робой, но это было бесполезно. Грубая ткань мгновенно намокла, и он почувствовал, как влага просачивается сквозь неё, угрожая превратить бесценные страницы в размокшую кашу. Его движения стали суетливыми, отчаянными. Он пытался найти укрытие под козырьком дымохода, но ветер забивал воду и туда.
«Перехитрить смотрителя, чтобы проиграть небу? — пронеслась в его голове паническая, полная горькой иронии мысль. — Пройти мимо надзирателей, чтобы утопить наше оружие в грязной луже?!»
Он смотрел, как чернила на первой странице гроссбуха начинают расплываться, и чувствовал, как его триумф превращается в прах.
Ирвуд, увидев панику Вайрэка, не стал тратить время на слова. Он действовал. Его взгляд метнулся по крыше, ища спасение, и нашёл его — старое, забитое досками чердачное окно под самым коньком крыши. Он схватил Вайрэка за руку и потащил за собой по скользкой каменной черепице.
Добравшись до окна, он выхватил свой обломок ножа. Работая им как рычагом, с силой, рождённой отчаянием, он поддел одну из прогнивших досок. Раздался громкий, протестующий треск, и доска оторвалась. Они протиснулись в узкий проём и рухнули вниз, на что-то мягкое и пыльное.
Они оказались на чердаке. Воздух здесь был сухим, пах старым деревом, вековой пылью и мышами. Ирвуд, осматриваясь, вдруг замер и присел на корточки, указывая на пол. В пыли, у самой стены, стояла маленькая глиняная миска с засохшими остатками молока.
— Крыс подкармливают, что ли? — прошептал он с презрением. Вайрэк лишь пожал плечами, слишком поглощённый эйфорией от успешной кражи, чтобы придать этому значение.
Ирвуд, не теряя времени, достал из кармана огниво и короткий огарок свечи, который он припас заранее. Через мгновение по пляшущим теням разлился тёплый, живой свет.
— Давай сюда, — прошептал он, и они, сбившись в кучу у свечи, разложили на сухом, пыльном полу свою добычу.
Вайрэк первым делом схватил гроссбух. Он осторожно промокнул мокрую обложку полой своей робы и с благоговением открыл его.
— Вот наше оружие, — прошептал он, и в его голосе прозвучали новые, пугающие нотки холодной уверенности. Это был уже не голос испуганного мальчика. — Здесь записаны все его грязные дела. Я прочту это. И мы будем знать всё.
Ирвуд смотрел на ровные, непонятные строчки, на столбцы цифр, и до него впервые дошла истинная, осязаемая ценность грамотности. Это была не просто забава аристократов. Это была сила.
Затем Вайрэк, словно в качестве награды, отодвинул гроссбух и положил перед Ирвудом вторую книгу. «Легенды Войн Теней».
Ирвуд осторожно, почти боязливо, коснулся потрескавшегося кожаного переплёта. Он открыл книгу на первой странице. И замер.
Там, в тёплом, колеблющемся свете свечи, была изображена старая, пожелтевшая карта Темаркана. С реками, похожими на синие вены. С горами, похожими на морщины на лице старика. С лесами, похожими на тёмные, неизведанные пятна.
Он смотрел на карту, и его лицо, освещённое снизу тёплым светом, преобразилось. В его глазах, до этого всегда настороженных, злых или расчётливых, теперь горел чистый, почти забытый огонь. Это была не просто алчность. Это была тоска по простору. Тоска крови по родным снегам, о которых он не помнил, но которые звали его с этого пожелтевшего пергамента. Мечта о сокровищах была лишь предлогом. На самом деле это была мечта о другой, свободной жизни.
Внезапно тишину чердака прорезал резкий, сухой скрежет.
Оба мальчика замерли, как мыши под взглядом совы. Скрежет повторился, громче, настойчивее. Это был звук старого, ржавого засова на двери чердака — той, что вела не на крышу, а внутрь приюта. Кто-то снаружи пытался её открыть.
Их взгляды встретились над пламенем свечи, и в глазах, ещё секунду назад горевших триумфом и мечтой, теперь отражался один и тот же первобытный ужас.
Дверь со стоном начала медленно отворяться.
Резкий, протяжный скрип старых, ржавых петель прорезал монотонный шум бури. Он был чужеродным, неправильным — звук, которого здесь, в их тайном, изолированном от всего мира убежище, быть не должно.
«Шум. Опасность. Погасить. Спрятаться».
Мысли в голове Ирвуда вспыхнули не словами, а серией коротких, звериных команд. Его тело среагировало раньше, чем разум успел испугаться. Одним резким, отточенным движением он накрыл пламя свечи ладонью. Острая, короткая боль обожгла кожу, в нос ударил резкий запах жжёного фитиля и собственной палёной плоти, но он даже не поморщился. Вторая рука мёртвой хваткой вцепилась в грубую ткань робы Вайрэка, с силой дёргая его за собой, в самый тёмный угол чердака, за шаткую, пахнущую вековой пылью гору сломанных нар. Они замерли, превратившись в часть пыльной, неподвижной темноты, и даже вой ветра в дымоходе, казалось, затих в ожидании.
Дверь со стоном отворилась, и в прямоугольнике чуть менее густого мрака появился маленький, худенький силуэт. Он проскользнул внутрь, плотно прикрыв за собой тяжёлую дверь, и на мгновение замер, прислушиваясь к шуму дождя и собственному дыханию. В руках незваный гость держал глиняную миску, в которой что-то тускло белело.
— Кис-кис… иди сюда… я принесла…
Шёпот был тихим, почти неразличимым, но в мёртвой тишине чердака он прозвучал жутко и неуместно, заставив Вайрэка вздрогнуть. Ирвуд лишь сильнее сжал кулаки. Девочка. Маленькая. Одна. Но любая случайность здесь была смертельной.
Кошка, напуганная их запахом и внезапным движением, не появилась. Девочка, обеспокоенно нахмурившись, поставила миску на пол у самой двери.
— Кис-кис? — позвала она снова, чуть громче.
Тишина. Девочка, решив, что её подруга спряталась в своём обычном месте, опустилась на четвереньки и полезла в темноту. Прямо на них.
Ирвуд видел, как маленькая, хрупкая фигурка, похожая на паучка, ползёт в их угол. Он не успел ничего сделать. Её рука, шарившая в пыльной темноте, наткнулась на его ногу.
Девочка замерла. Её глаза, уже привыкшие к темноте, расширились от ужаса, когда она различила два смутных, неподвижных силуэта. Она открыла рот, чтобы закричать.
Ирвуд среагировал с молниеносной, уличной скоростью. Он не ударил. Он выбросил руку вперёд, и его грубая, мозолистая ладонь накрыла её маленькое, детское лицо, зажимая крик в самом его зародыше. Другой рукой он прижал её дрожащее тельце к себе, чувствуя, как бешено колотится её сердце.
— Тихо! — прошипел он ей прямо в ухо. — Мы не тронем тебя! Только молчи!
Вайрэк оцепенел. Мир снова сжался до одной точки, до одной мысли, пульсирующей в висках ледяным молотом: «Один крик — и всё кончено. Нас найдут. Книги отберут. Меня — обратно в карцер, только на этот раз они не остановятся». Он смотрел, как Ирвуд держит перепуганную, дрожащую девочку, и его собственная судьба, его хрупкая, только что обретённая надежда, целиком и полностью зависела от этого оборванца и этого маленького, испуганного ребёнка.
Ирвуд медленно, очень медленно, убрал руку от её рта, готовый в любой момент снова её зажать.
— Не кричи, — повторил он шёпотом. — Мы тоже прячемся.
Девочка, глядя на них огромными, полными ужаса глазами, судорожно кивнула. Её тело всё ещё сотрясала мелкая дрожь.
— Вы… вы не расскажете? — пролепетала она, её голос был едва слышен.
— А ты? — так же шёпотом ответил Ирвуд.
Они смотрели друг на друга — трое одиноких, сломанных детей, запертых в сером аду приюта. Трое загнанных зверьков, запертых в одной клетке, каждый со своей тайной, каждый со своей смертельной уязвимостью. Воздух в углу стал плотным, тяжёлым от их беззвучного противостояния. Девочка перестала вырываться, но её тело было напряжено, как натянутая тетива, а в огромных, тёмных глазах застыл не только страх, но и упрямая, оценивающая мысль. Ирвуд нахмурился. Это была не покорность жертвы. Но и не вызов хищника. Что-то другое. Крепкое. Упрямое. Он почувствовал это нутром: она будет молчать до конца. Не из-за него. Из-за своей тайны.
Ирвуд чувствовал, как её маленькое тело сотрясает мелкая, отчаянная дрожь. Он понимал, что одно неверное движение, один слишком резкий вдох с её стороны — и крик пронзит тишину чердака, приведя сюда надзирателей. Он ослабил хватку, которой прижимал её к себе, но не отпустил окончательно.
— Мы не причиним тебе вреда, — прошипел он, и его шёпот был похож на змеиное шипение. — Но если закричишь...
Он не закончил. Угроза повисла в воздухе, более весомая, чем любые слова.
Вайрэк, видя, что грубая сила лишь усиливает её ужас, подался вперёд, в полосу тусклого света.
Он прав, — сказал он. Его голос, тихий и ровный, с чистыми, правильными гласными, которым его учили годами, прозвучал в темноте чужеродно, как звук клавесина на скотном дворе. — Мы просто прячемся. Как и ты.
Девочка перевела на него взгляд. Она смотрела на его лицо, на синяки, на чистую, хоть и помятую, робу. Она видела в нём не такого же оборванца, как Ирвуд. Она видела другого. И это, почему-то, пугало её ещё больше.
И в этот момент, нарушая хрупкое равновесие их противостояния, из-за груды старых балок бесшумно, как сгусток самой темноты, появилась угольно-чёрная кошка. Она не подошла к ним. Она замерла в нескольких шагах, её зелёные глаза, как два холодных огонька, изучали напряжённую сцену.
Девочка, увидев её, издала тихий, сдавленный всхлип. Это был не звук страха. Это был звук отчаяния. Теперь её тайна была раскрыта.
Ирвуд всё понял в одно мгновение. Его уличный, хищный ум мгновенно просчитал новую расстановку сил. Это была не просто девочка. Это была девочка с секретом. А секрет — это лучший рычаг.
Он медленно, демонстративно убрал руку.
— Твоя, — кивнул он на кошку. Это был не вопрос.
Девочка судорожно кивнула, не сводя с него испуганных глаз.
— Мы никому не скажем про неё, — сказал Ирвуд, и его голос был уже не угрожающим, а деловым. — А ты... не видела нас здесь. Никогда.
Он посмотрел на Вайрэка, потом снова на девочку.
— И про книги тоже не видела.
Девочка снова кивнула, быстрее, отчаяннее. Кошка, словно почувствовав, что опасность миновала, подошла и ткнулась головой в её руку. Девочка облегчённо выдохнула, но не расслабилась. Она опустилась на пол и прижала к себе свою единственную подругу, как щит.
Тишину нарушил тихий, почти вежливый голос Вайрэка.
— Как тебя зовут?
Девочка вздрогнула, испуганно посмотрев на него. Она колебалась, её взгляд метнулся к Ирвуду, словно ища разрешения. Тот лишь едва заметно кивнул.
— Лэя, — прошептала она, и её голос был тихим, как шорох сухого листа.
Имя, произнесённое в напряжённой тишине, повисло в воздухе, окончательно меняя расстановку сил. Это был не просто звук, а акт доверия, пусть и вырванного под угрозой. Ирвуд, чей уличный ум работал быстро и холодно, мгновенно оценил ситуацию. Теперь эта девочка, Лэя, была связана с ними не только страхом, но и общей тайной. Прогонять её сейчас было бы глупо и опасно. Он медленно, почти нехотя, кивнул в сторону свечи. Этот жест, лишённый всякой теплоты, но и открытой враждебности, был не приглашением, а скорее приказом остаться.
— Садись. Только тихо.
Лэя, всё ещё крепко прижимая к себе кошку, как единственное тёплое и живое, что было в её мире, осторожно, на цыпочках, подошла и села рядом с ними, завороженно глядя на раскрытую книгу. Ирвуд снова зажёг свечу, и их маленький, тайный мирок, выхваченный из темноты дрожащим пламенем, снова обрёл очертания.
Вайрэк окинул взглядом это странное, нелепое собрание — аристократ, дикарь и тихая девочка с кошкой, сбившиеся в кучку на пыльном чердаке. Он был здесь единственным, кто владел ключом к другому миру — миру букв и историй. Это пьянящее чувство власти, смешанное с ответственностью, заставило его расправить плечи. Он открыл «Легенды Войн Теней».
Он видел, как Ирвуд, забыв о своей роли вожака, подался вперёд, его глаза, обычно холодные и расчётливые, теперь горели жадным, почти детским любопытством. Лэя, нежно поглаживая кошку, которая громко замурчала, устроившись у неё на коленях, смотрела на Вайрэка с благоговением, как на настоящего волшебника, способного оживлять мёртвые знаки на пожелтевших страницах.
Голос Вайрэка, поначалу тихий и неуверенный, окреп, набирая силу с каждой строкой, и полился в тишину чердака, перекрывая шум дождя за стеной.
Ирвуд тут же метнулся к столу и, забыв об осторожности, начал с грохотом выдвигать ящики, шаря в них в поисках монет или чего-нибудь ценного. Шум бумаг заставил Вайрэка вздрогнуть. Но он не двигался. Он не искал — он знал, за чем пришёл. Его взгляд, холодный и целенаправленный, скользнул по стопкам бумаг и нашёл его. Личный гроссбух Феодора. Он лежал сбоку, отдельно от остальных, толстый, в переплёте из серой, потёртой кожи.
В тот миг, когда его пальцы коснулись холодного, шершавого переплёта, по его телу прошла странная, пьянящая дрожь, словно ледяной разряд пробежал по руке прямо в сердце. И в голове, перекрывая все остальные мысли, прозвучала одна, соблазнительная в своей простоте.
«Не просто знать. Контролировать. Судить. Уничтожить».
Мысль была холодной, острой и пришла с такой силой, что у него на мгновение перехватило дыхание. Она казалась ему самой правильной и самой чистой мыслью за всю его жизнь. Он не стал её анализировать, списав на азарт и возбуждение от опасности. Но где-то в глубине души он почувствовал, как эта тёмная, ядовитая мысль пускает первые, сладкие корни.
Он сунул гроссбух под робу, прижав его к себе. Это было не просто знание. Это было оружие. Ирвуд, так ничего и не найдя в ящиках, разочарованно выпрямился, его плечи поникли. И тут взгляд Вайрэка упал на нижнюю полку стеллажа. Там, заваленный скучными отчётами о поставках зерна, лежал ещё один фолиант. Старый, в переплёте из потрескавшейся, тёмной кожи, без всяких надписей.
Он колебался лишь мгновение.
«Это для него, — оправдал он себя, его мысль была быстрой и прагматичной. — Чтобы он стал полезнее. Чтобы он лучше учился».
Он шагнул к полке и вытащил книгу. Она была тяжёлой, пахла пылью и приключениями. Он перевернул её. На обложке тускло блеснули стёртые золотые буквы: «Легенды Войн Теней».
— Есть, — прошептал он, обращаясь к Ирвуду. В его голосе прозвучали нотки триумфа, которые он сам от себя не ожидал.
Они выбрались обратно на крышу, и на одно короткое, пьянящее мгновение Вайрэк почувствовал себя победителем. Они сделали это. Проникли в самое сердце системы, в логово паука, и вышли оттуда с его главным оружием. Воздух, даже влажный и холодный, казался пьянящим глотком свободы после спёртой атмосферы кабинета.
Но их триумф длился недолго.
Словно само небо решило, что их удача была слишком велика, мелкий, моросящий дождь внезапно превратился в настоящий ливень, достойный своего имени — Дождестой. Ветер, до этого лишь завывавший в трубах, теперь ударил с яростью дикого зверя, швыряя в лицо ледяные, хлещущие струи. Крыша, их тайное убежище, в одно мгновение превратилась в смертельную ловушку.
— Книги! — выкрикнул Вайрэк, и его голос утонул в оглушительном шуме дождя.
Кровь отхлынула от лица Вайрэка. Он инстинктивно прижал драгоценную добычу к груди, пытаясь укрыть её своей худой серой робой, но это было бесполезно. Грубая ткань мгновенно намокла, и он почувствовал, как влага просачивается сквозь неё, угрожая превратить бесценные страницы в размокшую кашу. Его движения стали суетливыми, отчаянными. Он пытался найти укрытие под козырьком дымохода, но ветер забивал воду и туда.
«Перехитрить смотрителя, чтобы проиграть небу? — пронеслась в его голове паническая, полная горькой иронии мысль. — Пройти мимо надзирателей, чтобы утопить наше оружие в грязной луже?!»
Он смотрел, как чернила на первой странице гроссбуха начинают расплываться, и чувствовал, как его триумф превращается в прах.
Ирвуд, увидев панику Вайрэка, не стал тратить время на слова. Он действовал. Его взгляд метнулся по крыше, ища спасение, и нашёл его — старое, забитое досками чердачное окно под самым коньком крыши. Он схватил Вайрэка за руку и потащил за собой по скользкой каменной черепице.
Добравшись до окна, он выхватил свой обломок ножа. Работая им как рычагом, с силой, рождённой отчаянием, он поддел одну из прогнивших досок. Раздался громкий, протестующий треск, и доска оторвалась. Они протиснулись в узкий проём и рухнули вниз, на что-то мягкое и пыльное.
Они оказались на чердаке. Воздух здесь был сухим, пах старым деревом, вековой пылью и мышами. Ирвуд, осматриваясь, вдруг замер и присел на корточки, указывая на пол. В пыли, у самой стены, стояла маленькая глиняная миска с засохшими остатками молока.
— Крыс подкармливают, что ли? — прошептал он с презрением. Вайрэк лишь пожал плечами, слишком поглощённый эйфорией от успешной кражи, чтобы придать этому значение.
Ирвуд, не теряя времени, достал из кармана огниво и короткий огарок свечи, который он припас заранее. Через мгновение по пляшущим теням разлился тёплый, живой свет.
— Давай сюда, — прошептал он, и они, сбившись в кучу у свечи, разложили на сухом, пыльном полу свою добычу.
Вайрэк первым делом схватил гроссбух. Он осторожно промокнул мокрую обложку полой своей робы и с благоговением открыл его.
— Вот наше оружие, — прошептал он, и в его голосе прозвучали новые, пугающие нотки холодной уверенности. Это был уже не голос испуганного мальчика. — Здесь записаны все его грязные дела. Я прочту это. И мы будем знать всё.
Ирвуд смотрел на ровные, непонятные строчки, на столбцы цифр, и до него впервые дошла истинная, осязаемая ценность грамотности. Это была не просто забава аристократов. Это была сила.
Затем Вайрэк, словно в качестве награды, отодвинул гроссбух и положил перед Ирвудом вторую книгу. «Легенды Войн Теней».
Ирвуд осторожно, почти боязливо, коснулся потрескавшегося кожаного переплёта. Он открыл книгу на первой странице. И замер.
Там, в тёплом, колеблющемся свете свечи, была изображена старая, пожелтевшая карта Темаркана. С реками, похожими на синие вены. С горами, похожими на морщины на лице старика. С лесами, похожими на тёмные, неизведанные пятна.
Он смотрел на карту, и его лицо, освещённое снизу тёплым светом, преобразилось. В его глазах, до этого всегда настороженных, злых или расчётливых, теперь горел чистый, почти забытый огонь. Это была не просто алчность. Это была тоска по простору. Тоска крови по родным снегам, о которых он не помнил, но которые звали его с этого пожелтевшего пергамента. Мечта о сокровищах была лишь предлогом. На самом деле это была мечта о другой, свободной жизни.
Внезапно тишину чердака прорезал резкий, сухой скрежет.
Оба мальчика замерли, как мыши под взглядом совы. Скрежет повторился, громче, настойчивее. Это был звук старого, ржавого засова на двери чердака — той, что вела не на крышу, а внутрь приюта. Кто-то снаружи пытался её открыть.
Их взгляды встретились над пламенем свечи, и в глазах, ещё секунду назад горевших триумфом и мечтой, теперь отражался один и тот же первобытный ужас.
Дверь со стоном начала медленно отворяться.
Глава 13. Легенда о Небесном Копье
Резкий, протяжный скрип старых, ржавых петель прорезал монотонный шум бури. Он был чужеродным, неправильным — звук, которого здесь, в их тайном, изолированном от всего мира убежище, быть не должно.
«Шум. Опасность. Погасить. Спрятаться».
Мысли в голове Ирвуда вспыхнули не словами, а серией коротких, звериных команд. Его тело среагировало раньше, чем разум успел испугаться. Одним резким, отточенным движением он накрыл пламя свечи ладонью. Острая, короткая боль обожгла кожу, в нос ударил резкий запах жжёного фитиля и собственной палёной плоти, но он даже не поморщился. Вторая рука мёртвой хваткой вцепилась в грубую ткань робы Вайрэка, с силой дёргая его за собой, в самый тёмный угол чердака, за шаткую, пахнущую вековой пылью гору сломанных нар. Они замерли, превратившись в часть пыльной, неподвижной темноты, и даже вой ветра в дымоходе, казалось, затих в ожидании.
Дверь со стоном отворилась, и в прямоугольнике чуть менее густого мрака появился маленький, худенький силуэт. Он проскользнул внутрь, плотно прикрыв за собой тяжёлую дверь, и на мгновение замер, прислушиваясь к шуму дождя и собственному дыханию. В руках незваный гость держал глиняную миску, в которой что-то тускло белело.
— Кис-кис… иди сюда… я принесла…
Шёпот был тихим, почти неразличимым, но в мёртвой тишине чердака он прозвучал жутко и неуместно, заставив Вайрэка вздрогнуть. Ирвуд лишь сильнее сжал кулаки. Девочка. Маленькая. Одна. Но любая случайность здесь была смертельной.
Кошка, напуганная их запахом и внезапным движением, не появилась. Девочка, обеспокоенно нахмурившись, поставила миску на пол у самой двери.
— Кис-кис? — позвала она снова, чуть громче.
Тишина. Девочка, решив, что её подруга спряталась в своём обычном месте, опустилась на четвереньки и полезла в темноту. Прямо на них.
Ирвуд видел, как маленькая, хрупкая фигурка, похожая на паучка, ползёт в их угол. Он не успел ничего сделать. Её рука, шарившая в пыльной темноте, наткнулась на его ногу.
Девочка замерла. Её глаза, уже привыкшие к темноте, расширились от ужаса, когда она различила два смутных, неподвижных силуэта. Она открыла рот, чтобы закричать.
Ирвуд среагировал с молниеносной, уличной скоростью. Он не ударил. Он выбросил руку вперёд, и его грубая, мозолистая ладонь накрыла её маленькое, детское лицо, зажимая крик в самом его зародыше. Другой рукой он прижал её дрожащее тельце к себе, чувствуя, как бешено колотится её сердце.
— Тихо! — прошипел он ей прямо в ухо. — Мы не тронем тебя! Только молчи!
Вайрэк оцепенел. Мир снова сжался до одной точки, до одной мысли, пульсирующей в висках ледяным молотом: «Один крик — и всё кончено. Нас найдут. Книги отберут. Меня — обратно в карцер, только на этот раз они не остановятся». Он смотрел, как Ирвуд держит перепуганную, дрожащую девочку, и его собственная судьба, его хрупкая, только что обретённая надежда, целиком и полностью зависела от этого оборванца и этого маленького, испуганного ребёнка.
Ирвуд медленно, очень медленно, убрал руку от её рта, готовый в любой момент снова её зажать.
— Не кричи, — повторил он шёпотом. — Мы тоже прячемся.
Девочка, глядя на них огромными, полными ужаса глазами, судорожно кивнула. Её тело всё ещё сотрясала мелкая дрожь.
— Вы… вы не расскажете? — пролепетала она, её голос был едва слышен.
— А ты? — так же шёпотом ответил Ирвуд.
Они смотрели друг на друга — трое одиноких, сломанных детей, запертых в сером аду приюта. Трое загнанных зверьков, запертых в одной клетке, каждый со своей тайной, каждый со своей смертельной уязвимостью. Воздух в углу стал плотным, тяжёлым от их беззвучного противостояния. Девочка перестала вырываться, но её тело было напряжено, как натянутая тетива, а в огромных, тёмных глазах застыл не только страх, но и упрямая, оценивающая мысль. Ирвуд нахмурился. Это была не покорность жертвы. Но и не вызов хищника. Что-то другое. Крепкое. Упрямое. Он почувствовал это нутром: она будет молчать до конца. Не из-за него. Из-за своей тайны.
Ирвуд чувствовал, как её маленькое тело сотрясает мелкая, отчаянная дрожь. Он понимал, что одно неверное движение, один слишком резкий вдох с её стороны — и крик пронзит тишину чердака, приведя сюда надзирателей. Он ослабил хватку, которой прижимал её к себе, но не отпустил окончательно.
— Мы не причиним тебе вреда, — прошипел он, и его шёпот был похож на змеиное шипение. — Но если закричишь...
Он не закончил. Угроза повисла в воздухе, более весомая, чем любые слова.
Вайрэк, видя, что грубая сила лишь усиливает её ужас, подался вперёд, в полосу тусклого света.
Он прав, — сказал он. Его голос, тихий и ровный, с чистыми, правильными гласными, которым его учили годами, прозвучал в темноте чужеродно, как звук клавесина на скотном дворе. — Мы просто прячемся. Как и ты.
Девочка перевела на него взгляд. Она смотрела на его лицо, на синяки, на чистую, хоть и помятую, робу. Она видела в нём не такого же оборванца, как Ирвуд. Она видела другого. И это, почему-то, пугало её ещё больше.
И в этот момент, нарушая хрупкое равновесие их противостояния, из-за груды старых балок бесшумно, как сгусток самой темноты, появилась угольно-чёрная кошка. Она не подошла к ним. Она замерла в нескольких шагах, её зелёные глаза, как два холодных огонька, изучали напряжённую сцену.
Девочка, увидев её, издала тихий, сдавленный всхлип. Это был не звук страха. Это был звук отчаяния. Теперь её тайна была раскрыта.
Ирвуд всё понял в одно мгновение. Его уличный, хищный ум мгновенно просчитал новую расстановку сил. Это была не просто девочка. Это была девочка с секретом. А секрет — это лучший рычаг.
Он медленно, демонстративно убрал руку.
— Твоя, — кивнул он на кошку. Это был не вопрос.
Девочка судорожно кивнула, не сводя с него испуганных глаз.
— Мы никому не скажем про неё, — сказал Ирвуд, и его голос был уже не угрожающим, а деловым. — А ты... не видела нас здесь. Никогда.
Он посмотрел на Вайрэка, потом снова на девочку.
— И про книги тоже не видела.
Девочка снова кивнула, быстрее, отчаяннее. Кошка, словно почувствовав, что опасность миновала, подошла и ткнулась головой в её руку. Девочка облегчённо выдохнула, но не расслабилась. Она опустилась на пол и прижала к себе свою единственную подругу, как щит.
Тишину нарушил тихий, почти вежливый голос Вайрэка.
— Как тебя зовут?
Девочка вздрогнула, испуганно посмотрев на него. Она колебалась, её взгляд метнулся к Ирвуду, словно ища разрешения. Тот лишь едва заметно кивнул.
— Лэя, — прошептала она, и её голос был тихим, как шорох сухого листа.
Имя, произнесённое в напряжённой тишине, повисло в воздухе, окончательно меняя расстановку сил. Это был не просто звук, а акт доверия, пусть и вырванного под угрозой. Ирвуд, чей уличный ум работал быстро и холодно, мгновенно оценил ситуацию. Теперь эта девочка, Лэя, была связана с ними не только страхом, но и общей тайной. Прогонять её сейчас было бы глупо и опасно. Он медленно, почти нехотя, кивнул в сторону свечи. Этот жест, лишённый всякой теплоты, но и открытой враждебности, был не приглашением, а скорее приказом остаться.
— Садись. Только тихо.
Лэя, всё ещё крепко прижимая к себе кошку, как единственное тёплое и живое, что было в её мире, осторожно, на цыпочках, подошла и села рядом с ними, завороженно глядя на раскрытую книгу. Ирвуд снова зажёг свечу, и их маленький, тайный мирок, выхваченный из темноты дрожащим пламенем, снова обрёл очертания.
Вайрэк окинул взглядом это странное, нелепое собрание — аристократ, дикарь и тихая девочка с кошкой, сбившиеся в кучку на пыльном чердаке. Он был здесь единственным, кто владел ключом к другому миру — миру букв и историй. Это пьянящее чувство власти, смешанное с ответственностью, заставило его расправить плечи. Он открыл «Легенды Войн Теней».
Он видел, как Ирвуд, забыв о своей роли вожака, подался вперёд, его глаза, обычно холодные и расчётливые, теперь горели жадным, почти детским любопытством. Лэя, нежно поглаживая кошку, которая громко замурчала, устроившись у неё на коленях, смотрела на Вайрэка с благоговением, как на настоящего волшебника, способного оживлять мёртвые знаки на пожелтевших страницах.
Голос Вайрэка, поначалу тихий и неуверенный, окреп, набирая силу с каждой строкой, и полился в тишину чердака, перекрывая шум дождя за стеной.
