Мир был бы гораздо лучшим местом, если бы мы были достаточно бдительны, чтобы не слушать этих лунатиков. Но мы тоже спим. То, что они говорят, для нас привлекательно, в этом есть великое магнетическое качество. Они говорят тем же языком, они говорят вашими выражениями, они в полной гармонии с вами. Они ничем не отличаются от вас.
Мы живём в уме. Ум может стать даже святым, может притвориться святым, но никогда им не будет. Это невозможно. Быть святым противоречит самой природе ума. Просто посмотрите на историю религии, она полна кровопролития. Фактически во имя религии, было совершено больше преступлений, чем ради чего-либо другого. Во имя религии, бога, христианства, ислама было убито, замучено больше людей, чем даже во имя политической идеологии. Религия на первом месте. Религия гораздо более вредоносна, она опережает даже политиков. Она опережает политиков по той простой причине, что политик не может долго скрываться, рано или поздно он проявит свою суть. Но религиозный человек, может скрываться веками, и ты никогда не узнаешь.
Люди, распявшие Иисуса даже, не поняли, что совершили грех. Я никогда не встречал еврея, который бы сознательно принимал, что распятие Иисуса было преступлением. И дело не в том, что нет хороших евреев, учёных раввинов, нет – это кажется невозможным. Преступление было совершено Иисусом, потому что он объявил себя сыном божьим, последним пророком евреев. Это было преступлением, он попытался проецировать себя, как образ мессии, божьего посланца. Это было преступлением, и он был справедливо наказан – евреи в этом, абсолютно убеждены.
Прошло две тысячи лет, я никогда не встречал ни единой книги, написанной евреем, в которой принималось бы: мы совершили ошибку – это кажется невозможным. Они не могут этого увидеть, потому что это преступление, было совершено во имя религии.
Тысячи христиан были убиты мусульманами и наоборот. Были войны, которые назывались джихадами, святыми войнами. Ни одна война не может быть святой; ни одна война не может быть джихадом; все войны святотатственно. Какой предлог вы находите, другое дело – это всего лишь предлог, чтобы сражаться. Вы хотите сражаться, вы хотите убивать и разрушать. Вы хотите хорошие предлоги, красивые предлоги, святые войны – гибнут миллионы людей.
В этих святых войнах тысячи женщин были изнасилованы – это изнасилование свято! Если свято убийство, почему не изнасилование? Тогда и оно свято, оно совершается во имя божье, во имя бога. Всё что совершается во имя религии, хорошо. Ваши святые, которые притворяются такими религиозными, благочестивыми, причина всего этого хаоса в мире. Когда мы избавимся от всей этой глупости? Разве человек ещё не зрел? Разве не пришло время избавиться от глупости, которая веками имела такую ошеломляющую власть? Разве не пришло время, отсоединить себя от прошлого?
Но единственный способ, отсоединить себя от прошлого, отсоединить себя от ума, потому что ум есть прошлое, известное прошлое; ум история, время. Ум христианский, мусульманский, иудейский, индуистский, буддистский. И пока не освободишься от хватки ума, чтобы ни делал, будет вредоносным заблуждением. Из ума никогда не может произойти ничего хорошего. Добро побочный продукт сознания, зло побочный продукт ума.
Ваш ум продолжает лгать даже на смертном одре. Фактически, когда смерть подходит ближе, ты начинаешь лгать больше и больше. Ты начинаешь обманывать себя большим количеством вымыслов, окружать себя мифами о боге, рае, аде. Ты начинаешь создавать сны и жить в снах, потому что вся твоя жизнь рушится. Ты упустил возможность. Ты не был творческим. Ты был разрушительным.
Никто не может быть нейтральным. В жизни ты либо что-то создаёшь, либо разрушаешь; ты живёшь либо в уме, либо в сознании. Если ты живёшь в сознании, ты становишься творческим. Быть сознательным, значит быть творческим. Тогда всё, что ты делаешь, красиво - это приносит в мир больше славы, больше благословений. Иначе, что бы ты ни делал, сделает мир ещё уродливее.
Безмятежность аромат осознанности, благоухание цветения. Он так безмятежен, так молчалив, что может быть абсолютно пустым, вне всяких желаний. Когда всякое желание оставаться занятым исчезает, лишь тогда может случиться что-то хорошее. Он оставляет прошлое, ум, воспоминания, традиции. Ни один мастер не конформист, он всегда бунтарь. Он чистый бунт. В каждое мгновение мастер умирает для прошлого. Он никогда не накапливает прошлое.
Поэтому он всегда остаётся свежим, как роса на солнце ранним утром, свежим, как лепестки розы. Он всегда свеж, он всегда молод, он никогда не стареет. Он взрослеет, но никогда не стареет. Конечно, тело стареет, но его сознание остаётся абсолютно свежим; оно никогда не покрывается никакой пылью, ржавчиной. И он так безмятежен, что может сидеть один вечность, ничего не делая, и всё же будет наслаждаться безмятежностью.
Эту безмятежность нельзя культивировать снаружи, эта безмятежность приходит лишь тогда, когда ты становишься наблюдателем ума; когда через свидетельствование, трансцендировал ум. Тогда внезапно взрывается безмятежность. Она осыпает тебя как цветы и продолжает изливаться. Тогда твоя жизнь добродетели. Дело не в том, чтобы её культивировать. Дело не в том, чтобы её создавать – это следствие свидетельствующего сознания, осознанности, всё знающей пустоты.
Это нужно помнить снова и снова, никогда не забывая, потому что это забывали миллионы раз. Привитая безмятежность, дешева. Ты можешь выглядеть безмятежным, ты можешь сделать безмятежное лицо. Ты можешь изображать, ты можешь быть хорошим актёром, ты можешь быть очень эффективным, но это будет не более чем лицемерие. Глубоко внутри ты будешь кипеть, глубоко внутри тебя сохранится ад. Снаружи ты душишься духами, а внутри царит зловоние. Внутри ты цепляешься за своё страдание, за своё прошлое, за всё мертвое, гнилое; за всё, что должно быть сожжено, ты цепляешься за это. И те, кто цепляется за мёртвые трупы, мало-помалу, сами становятся мёртвыми; те, кто живёт с трупами, сами становятся трупами. Лишь на поверхности они могут улыбаться, смеяться, глубоко внутри только слёзы боли.
Но этот странный факт нужно понять, он цепляется за прошлое, хотя он только страдал. Зачем он цепляется за прошлое? Потому что прошлое даёт ему определение, тождественность; прошлое даёт ему представление о том, кто он такой. Наблюдай свой ум, наблюдай, как ты цепляешься за прошлое. Цепляться не за что, там всего лишь сухие кости, скелеты, но ты за них держишься; твои руки заняты, и ты не можешь держаться ни за что другое. Поскольку ты смотришь в сторону прошлого, ты не можешь видеть настоящего, наслаждаться его красотой, радостью. Ты не можешь войти в настоящее, а настоящее это дверь. Прошлого больше нет.
Мастер не может быть христианином, мусульманином, буддистом. Мастер просто мастер, эти имена для рабов. Кто-то раб под именем христианства. Кто-то раб под именем буддизма. Рабы не знают, что такое свобода. Они цепляются за трупы, но цепляются так крепко, что не могут увидеть ничего другого. Их глаза полны пыли прошлого. Они слепы из-за прошлого, и у их слепоты нет никакой другой причины. Они упускают не потому, что грешники. Они упускают потому, что ориентированы на прошлое. Они никогда не здесь и сейчас, они всегда где-то ещё.
Почему мастера нужно чтить? Из-за огня его жертвы. Для вас невозможно понять жертву мастера, потому что для вас она абсолютно невидима. Ты узнаешь лишь, когда станешь мастером. То, что он познал, нельзя вложить в слова, но он пытается – это жертва. Он всеми возможными способами, пытается помочь тебе понять. Он вкладывает всю свою энергию в то, чтобы сделать не воспринимаемое, воспринимаемым. Его жертва огромна. Он идёт на такие жертвы, совершенно без причины, потому что он ничего от этого не выиграет. Его работа кончена. Его корабль приплыл. Он может оставить тело в любой миг, он решает в каждое мгновение, но всё же продолжает жить в теле, а это ограничение, оковы. И всё же он продолжает страдать в своём теле, по той простой причине, что хотел бы передать непередаваемое. Его сострадание бесконечно.
Всё равно, больно тело или нет. Быть в теле страдание, даже если оно здоровое – это страдание. Потому что мастер безграничен, как небо. Но ради вас, он будет цепляться за тело ещё немного. Мастер должен изыскать способы, средства цепляться за тело. Потому что все старые связи разрушены, все старые контакты разрушены. Он должен выковать новые связи, и это действительно трудная задача.
Только однажды, проснувшись, ты узнаешь, как человек пришедший домой, продолжает жить в караван-сарае; грязном, уродливом, продолжает помогать людям. Чти огонь его жертвы. Отбрось из своего сознания всё, кроме одного, как достичь центра. Где бы ты ни был, научись быть один, сидеть один. Это трудно, потому что, когда ты один, ум начинает умирать. Он не может существовать в одиночестве, ему нужна компания. Поэтому каждый раз, когда ты один, ум говорит: «Сделай что-то, куда-то пойди, включи телевизор, включи радио». Ум хочет компании, увлечённости, занятия.
Если ты можешь быть просто один, сидеть в молчании, однажды твоё внутреннее существо расцветёт. В этот день ты состоишься, только так ты сможешь понять жизнь. До этого всё, что ты пытаешься понять, интерпретации ума, и эти интерпретации, были величайшим источником бедствий. Отбрось ум. В этом мире нужно отречься только от одного, от ума. Отречься от ума, не значит сойти с ума. Двигайся к центру внутреннего молчания, безмятежности, центру всё знающего сознания. Узнай себя в своём абсолютном одиночестве. И твоя жизнь состоится. Твоя жизнь станет благословением, блаженством, истиной, свободой.
Ни одной религии недоставало чувства юмора. Это было большим бедствием, потому что это сделало религию больной. Чувство юмора часть существенная, часть целостного человека. Оно сохраняет его здоровье, молодость, свежесть. Веками религией управляли печальные люди. Они изгнали смех из синагоги, церкви, мечети, храмов. Смех единственное качество, которое отличает человека от животных. Только человек способен видеть абсурды и парадоксы. Только у него есть способность, осознать космическую шутку, которая и есть это существование. Космическая шутка дело не серьёзное.
Серьёзность болезнь, но серьёзность восхваляли, уважали, чтили. Для святого было абсолютно необходимо быть серьезным, потому что только патологические люди, интересовались религией, во все века. А люди, неспособные смеяться, ниже человеческого уровня, они ещё не люди. Что говорить об истине? Это невозможно, они ещё не стали людьми. Человек – это мост между животным и сознанием.
Смех священнее молитвы, потому что молиться может только глупец, для этого не нужно большого разума. Чтобы смеяться, нужен разум, нужно присутствие духа, быстрота восприятия вещей. Шутку нельзя объяснить, либо ты её понимаешь, либо упускаешь. Если её объяснить, теряется вся суть. Она доходит немедленно. Всё дело в мгновенности. Для юмора нужно присутствие, полное присутствие. Это не вопрос анализа – это вопрос прозрения.
Что касается юмора, быть немного евреем хорошо, каждый должен быть немного евреем. Это подготовит почву для осознания, сделает тебя более живым. Цветение означает стать тотально живым. Смех приносит тебе жизнь. В глубоком смехе эго исчезает, его вообще нет. У тебя не может быть и смех, и эго. Если есть эго, оно удерживает тебя серьёзным. Все эгоисты серьёзные люди, и все серьёзные люди эгоисты.
Чтобы ты мог смеяться, ты должен быть как ребёнок, лишённым эго. Когда ты смеёшься, внезапно есть смех, а тебя нет. Ты возвращаешься и смеха больше нет. Когда смех исчезает, когда он уменьшается, ты возвращаешься, возвращается эго. В мгновение смеха, ты получаешь проблеск отсутствия эго.
Есть только два рода деятельности, в которых легко почувствовать отсутствие эго. Это смех и танец. Смех физиологический метод, телесный метод почувствовать отсутствие эго. Когда танцор теряется в танце, его больше нет, есть лишь танец. Смех немного тоньше танца, немного внутренний, но у него тот же аромат. Смех должен исходить из живота. Он не должен быть только поверхностным. Он не должен быть вежливым. Он не должен быть только хорошими манерами.
Если ты смеёшься из чувства долга, ради хороших манер, из вежливости. Этот смех не из живота, он поверхностный, ты изображаешь его не периферии. Смейся так, чтобы было вовлечено всё твоё тело, всё твоё существо, и внезапно случится проблеск. На мгновение прошлое исчезнет, будущее исчезает, эго исчезает; всё исчезает, есть только смех. И в это мгновение смеха, ты сможешь увидеть, что всё существование смеётся. У святых нет чувства юмора. Как они могут снизойти, до таких низменных вещей, как шутки? Они говорят о боге, рае, аде, серьёзных вещах, они не могут смеяться. В этом нет ничего смешного. Ты не можешь смеяться в делах бога.
Если ты серьёзен, ты не можешь дать людям понять красоту существования, празднование существования. Жизнь не трагедия, комедия. Она не трагична. Но религиозные люди, основывались не самой идее о том, что жизнь трагична – это страдание, полное страдание, над чем тут смеяться? Поэтому они привлекали людей, не способных смеяться, жить, любить. Место смеха рядом с истиной, храбростью, добродетелью.
В этом смысле евреи красивые люди. У них величайшее в мире чувство юмора. Они понимают, что шутки есть шутки! Если понимать слишком много, невозможно шутить. Нужно немного недопонимания. Единственная проблема с евреями начинается, когда речь заходит о цене. Они будут продолжать торговаться веки вечные. Истина может быть прямо у них перед носом, но они будут торговаться о цене.
Первое, что нужно сделать, вернуться к уровню реальности. Чудо осознанности в этом. Не живите в воображении. Если ты что-то наблюдаешь, одно определённо – это не ты. Наблюдатель это никогда не наблюдаемое. Предмет наблюдения присутствует как объект, на который ты смотришь. Ты наблюдатель, не объект. Поэтому есть страдание, боль, удовольствие. И какой бы ни был опыт, ты не это. Ты вне этого.
Только реальность можно наблюдать, вымысел наблюдать нельзя, ты с ним отождествляешься. Когда есть реальность, она объективна, наблюдай её, и внезапно приходит осознание. Ты наблюдатель, ты снаружи. Все эго опасны, потому что эго ложная сущность. Фактически его не существует. Оно есть, потому что ты не осознаёшь, кто ты такой. Эго в точности, как темнота. У темноты нет собственного, положительного существования, только отсутствие света. Эго не существует – это ложная сущность, отсутствие бдительности, осознанности; ты несознателен, поэтому тобой помыкает эго, поэтому сохраняется темнота.
Все эго опасны, потому что ты живёшь в чём-то таком, чего нет. Ты живёшь ради чего-то, чего нет. Ты жертвуешь тем, что есть, ради того, чего нет. Это так абсурдно. В этом опасность. Реальная жизнь приносится в жертву, на алтарь несуществующего эго. Это так глупо. Ты всю жизнь гонишься за деньгами, властью, престижем. Но фактически никто, на самом деле, не заинтересован во власти, деньгах, престиже. Это только пути осуществления эго. Если у тебя больше денег, у тебя может быть больше эго. Если у тебя больше власти, у тебя может быть больше эго.
Мы живём в уме. Ум может стать даже святым, может притвориться святым, но никогда им не будет. Это невозможно. Быть святым противоречит самой природе ума. Просто посмотрите на историю религии, она полна кровопролития. Фактически во имя религии, было совершено больше преступлений, чем ради чего-либо другого. Во имя религии, бога, христианства, ислама было убито, замучено больше людей, чем даже во имя политической идеологии. Религия на первом месте. Религия гораздо более вредоносна, она опережает даже политиков. Она опережает политиков по той простой причине, что политик не может долго скрываться, рано или поздно он проявит свою суть. Но религиозный человек, может скрываться веками, и ты никогда не узнаешь.
Люди, распявшие Иисуса даже, не поняли, что совершили грех. Я никогда не встречал еврея, который бы сознательно принимал, что распятие Иисуса было преступлением. И дело не в том, что нет хороших евреев, учёных раввинов, нет – это кажется невозможным. Преступление было совершено Иисусом, потому что он объявил себя сыном божьим, последним пророком евреев. Это было преступлением, он попытался проецировать себя, как образ мессии, божьего посланца. Это было преступлением, и он был справедливо наказан – евреи в этом, абсолютно убеждены.
Прошло две тысячи лет, я никогда не встречал ни единой книги, написанной евреем, в которой принималось бы: мы совершили ошибку – это кажется невозможным. Они не могут этого увидеть, потому что это преступление, было совершено во имя религии.
Тысячи христиан были убиты мусульманами и наоборот. Были войны, которые назывались джихадами, святыми войнами. Ни одна война не может быть святой; ни одна война не может быть джихадом; все войны святотатственно. Какой предлог вы находите, другое дело – это всего лишь предлог, чтобы сражаться. Вы хотите сражаться, вы хотите убивать и разрушать. Вы хотите хорошие предлоги, красивые предлоги, святые войны – гибнут миллионы людей.
В этих святых войнах тысячи женщин были изнасилованы – это изнасилование свято! Если свято убийство, почему не изнасилование? Тогда и оно свято, оно совершается во имя божье, во имя бога. Всё что совершается во имя религии, хорошо. Ваши святые, которые притворяются такими религиозными, благочестивыми, причина всего этого хаоса в мире. Когда мы избавимся от всей этой глупости? Разве человек ещё не зрел? Разве не пришло время избавиться от глупости, которая веками имела такую ошеломляющую власть? Разве не пришло время, отсоединить себя от прошлого?
Но единственный способ, отсоединить себя от прошлого, отсоединить себя от ума, потому что ум есть прошлое, известное прошлое; ум история, время. Ум христианский, мусульманский, иудейский, индуистский, буддистский. И пока не освободишься от хватки ума, чтобы ни делал, будет вредоносным заблуждением. Из ума никогда не может произойти ничего хорошего. Добро побочный продукт сознания, зло побочный продукт ума.
Ваш ум продолжает лгать даже на смертном одре. Фактически, когда смерть подходит ближе, ты начинаешь лгать больше и больше. Ты начинаешь обманывать себя большим количеством вымыслов, окружать себя мифами о боге, рае, аде. Ты начинаешь создавать сны и жить в снах, потому что вся твоя жизнь рушится. Ты упустил возможность. Ты не был творческим. Ты был разрушительным.
Никто не может быть нейтральным. В жизни ты либо что-то создаёшь, либо разрушаешь; ты живёшь либо в уме, либо в сознании. Если ты живёшь в сознании, ты становишься творческим. Быть сознательным, значит быть творческим. Тогда всё, что ты делаешь, красиво - это приносит в мир больше славы, больше благословений. Иначе, что бы ты ни делал, сделает мир ещё уродливее.
Безмятежность аромат осознанности, благоухание цветения. Он так безмятежен, так молчалив, что может быть абсолютно пустым, вне всяких желаний. Когда всякое желание оставаться занятым исчезает, лишь тогда может случиться что-то хорошее. Он оставляет прошлое, ум, воспоминания, традиции. Ни один мастер не конформист, он всегда бунтарь. Он чистый бунт. В каждое мгновение мастер умирает для прошлого. Он никогда не накапливает прошлое.
Поэтому он всегда остаётся свежим, как роса на солнце ранним утром, свежим, как лепестки розы. Он всегда свеж, он всегда молод, он никогда не стареет. Он взрослеет, но никогда не стареет. Конечно, тело стареет, но его сознание остаётся абсолютно свежим; оно никогда не покрывается никакой пылью, ржавчиной. И он так безмятежен, что может сидеть один вечность, ничего не делая, и всё же будет наслаждаться безмятежностью.
Эту безмятежность нельзя культивировать снаружи, эта безмятежность приходит лишь тогда, когда ты становишься наблюдателем ума; когда через свидетельствование, трансцендировал ум. Тогда внезапно взрывается безмятежность. Она осыпает тебя как цветы и продолжает изливаться. Тогда твоя жизнь добродетели. Дело не в том, чтобы её культивировать. Дело не в том, чтобы её создавать – это следствие свидетельствующего сознания, осознанности, всё знающей пустоты.
Это нужно помнить снова и снова, никогда не забывая, потому что это забывали миллионы раз. Привитая безмятежность, дешева. Ты можешь выглядеть безмятежным, ты можешь сделать безмятежное лицо. Ты можешь изображать, ты можешь быть хорошим актёром, ты можешь быть очень эффективным, но это будет не более чем лицемерие. Глубоко внутри ты будешь кипеть, глубоко внутри тебя сохранится ад. Снаружи ты душишься духами, а внутри царит зловоние. Внутри ты цепляешься за своё страдание, за своё прошлое, за всё мертвое, гнилое; за всё, что должно быть сожжено, ты цепляешься за это. И те, кто цепляется за мёртвые трупы, мало-помалу, сами становятся мёртвыми; те, кто живёт с трупами, сами становятся трупами. Лишь на поверхности они могут улыбаться, смеяться, глубоко внутри только слёзы боли.
Но этот странный факт нужно понять, он цепляется за прошлое, хотя он только страдал. Зачем он цепляется за прошлое? Потому что прошлое даёт ему определение, тождественность; прошлое даёт ему представление о том, кто он такой. Наблюдай свой ум, наблюдай, как ты цепляешься за прошлое. Цепляться не за что, там всего лишь сухие кости, скелеты, но ты за них держишься; твои руки заняты, и ты не можешь держаться ни за что другое. Поскольку ты смотришь в сторону прошлого, ты не можешь видеть настоящего, наслаждаться его красотой, радостью. Ты не можешь войти в настоящее, а настоящее это дверь. Прошлого больше нет.
Мастер не может быть христианином, мусульманином, буддистом. Мастер просто мастер, эти имена для рабов. Кто-то раб под именем христианства. Кто-то раб под именем буддизма. Рабы не знают, что такое свобода. Они цепляются за трупы, но цепляются так крепко, что не могут увидеть ничего другого. Их глаза полны пыли прошлого. Они слепы из-за прошлого, и у их слепоты нет никакой другой причины. Они упускают не потому, что грешники. Они упускают потому, что ориентированы на прошлое. Они никогда не здесь и сейчас, они всегда где-то ещё.
Почему мастера нужно чтить? Из-за огня его жертвы. Для вас невозможно понять жертву мастера, потому что для вас она абсолютно невидима. Ты узнаешь лишь, когда станешь мастером. То, что он познал, нельзя вложить в слова, но он пытается – это жертва. Он всеми возможными способами, пытается помочь тебе понять. Он вкладывает всю свою энергию в то, чтобы сделать не воспринимаемое, воспринимаемым. Его жертва огромна. Он идёт на такие жертвы, совершенно без причины, потому что он ничего от этого не выиграет. Его работа кончена. Его корабль приплыл. Он может оставить тело в любой миг, он решает в каждое мгновение, но всё же продолжает жить в теле, а это ограничение, оковы. И всё же он продолжает страдать в своём теле, по той простой причине, что хотел бы передать непередаваемое. Его сострадание бесконечно.
Всё равно, больно тело или нет. Быть в теле страдание, даже если оно здоровое – это страдание. Потому что мастер безграничен, как небо. Но ради вас, он будет цепляться за тело ещё немного. Мастер должен изыскать способы, средства цепляться за тело. Потому что все старые связи разрушены, все старые контакты разрушены. Он должен выковать новые связи, и это действительно трудная задача.
Только однажды, проснувшись, ты узнаешь, как человек пришедший домой, продолжает жить в караван-сарае; грязном, уродливом, продолжает помогать людям. Чти огонь его жертвы. Отбрось из своего сознания всё, кроме одного, как достичь центра. Где бы ты ни был, научись быть один, сидеть один. Это трудно, потому что, когда ты один, ум начинает умирать. Он не может существовать в одиночестве, ему нужна компания. Поэтому каждый раз, когда ты один, ум говорит: «Сделай что-то, куда-то пойди, включи телевизор, включи радио». Ум хочет компании, увлечённости, занятия.
Если ты можешь быть просто один, сидеть в молчании, однажды твоё внутреннее существо расцветёт. В этот день ты состоишься, только так ты сможешь понять жизнь. До этого всё, что ты пытаешься понять, интерпретации ума, и эти интерпретации, были величайшим источником бедствий. Отбрось ум. В этом мире нужно отречься только от одного, от ума. Отречься от ума, не значит сойти с ума. Двигайся к центру внутреннего молчания, безмятежности, центру всё знающего сознания. Узнай себя в своём абсолютном одиночестве. И твоя жизнь состоится. Твоя жизнь станет благословением, блаженством, истиной, свободой.
Ни одной религии недоставало чувства юмора. Это было большим бедствием, потому что это сделало религию больной. Чувство юмора часть существенная, часть целостного человека. Оно сохраняет его здоровье, молодость, свежесть. Веками религией управляли печальные люди. Они изгнали смех из синагоги, церкви, мечети, храмов. Смех единственное качество, которое отличает человека от животных. Только человек способен видеть абсурды и парадоксы. Только у него есть способность, осознать космическую шутку, которая и есть это существование. Космическая шутка дело не серьёзное.
Серьёзность болезнь, но серьёзность восхваляли, уважали, чтили. Для святого было абсолютно необходимо быть серьезным, потому что только патологические люди, интересовались религией, во все века. А люди, неспособные смеяться, ниже человеческого уровня, они ещё не люди. Что говорить об истине? Это невозможно, они ещё не стали людьми. Человек – это мост между животным и сознанием.
Смех священнее молитвы, потому что молиться может только глупец, для этого не нужно большого разума. Чтобы смеяться, нужен разум, нужно присутствие духа, быстрота восприятия вещей. Шутку нельзя объяснить, либо ты её понимаешь, либо упускаешь. Если её объяснить, теряется вся суть. Она доходит немедленно. Всё дело в мгновенности. Для юмора нужно присутствие, полное присутствие. Это не вопрос анализа – это вопрос прозрения.
Что касается юмора, быть немного евреем хорошо, каждый должен быть немного евреем. Это подготовит почву для осознания, сделает тебя более живым. Цветение означает стать тотально живым. Смех приносит тебе жизнь. В глубоком смехе эго исчезает, его вообще нет. У тебя не может быть и смех, и эго. Если есть эго, оно удерживает тебя серьёзным. Все эгоисты серьёзные люди, и все серьёзные люди эгоисты.
Чтобы ты мог смеяться, ты должен быть как ребёнок, лишённым эго. Когда ты смеёшься, внезапно есть смех, а тебя нет. Ты возвращаешься и смеха больше нет. Когда смех исчезает, когда он уменьшается, ты возвращаешься, возвращается эго. В мгновение смеха, ты получаешь проблеск отсутствия эго.
Есть только два рода деятельности, в которых легко почувствовать отсутствие эго. Это смех и танец. Смех физиологический метод, телесный метод почувствовать отсутствие эго. Когда танцор теряется в танце, его больше нет, есть лишь танец. Смех немного тоньше танца, немного внутренний, но у него тот же аромат. Смех должен исходить из живота. Он не должен быть только поверхностным. Он не должен быть вежливым. Он не должен быть только хорошими манерами.
Если ты смеёшься из чувства долга, ради хороших манер, из вежливости. Этот смех не из живота, он поверхностный, ты изображаешь его не периферии. Смейся так, чтобы было вовлечено всё твоё тело, всё твоё существо, и внезапно случится проблеск. На мгновение прошлое исчезнет, будущее исчезает, эго исчезает; всё исчезает, есть только смех. И в это мгновение смеха, ты сможешь увидеть, что всё существование смеётся. У святых нет чувства юмора. Как они могут снизойти, до таких низменных вещей, как шутки? Они говорят о боге, рае, аде, серьёзных вещах, они не могут смеяться. В этом нет ничего смешного. Ты не можешь смеяться в делах бога.
Если ты серьёзен, ты не можешь дать людям понять красоту существования, празднование существования. Жизнь не трагедия, комедия. Она не трагична. Но религиозные люди, основывались не самой идее о том, что жизнь трагична – это страдание, полное страдание, над чем тут смеяться? Поэтому они привлекали людей, не способных смеяться, жить, любить. Место смеха рядом с истиной, храбростью, добродетелью.
В этом смысле евреи красивые люди. У них величайшее в мире чувство юмора. Они понимают, что шутки есть шутки! Если понимать слишком много, невозможно шутить. Нужно немного недопонимания. Единственная проблема с евреями начинается, когда речь заходит о цене. Они будут продолжать торговаться веки вечные. Истина может быть прямо у них перед носом, но они будут торговаться о цене.
Первое, что нужно сделать, вернуться к уровню реальности. Чудо осознанности в этом. Не живите в воображении. Если ты что-то наблюдаешь, одно определённо – это не ты. Наблюдатель это никогда не наблюдаемое. Предмет наблюдения присутствует как объект, на который ты смотришь. Ты наблюдатель, не объект. Поэтому есть страдание, боль, удовольствие. И какой бы ни был опыт, ты не это. Ты вне этого.
Только реальность можно наблюдать, вымысел наблюдать нельзя, ты с ним отождествляешься. Когда есть реальность, она объективна, наблюдай её, и внезапно приходит осознание. Ты наблюдатель, ты снаружи. Все эго опасны, потому что эго ложная сущность. Фактически его не существует. Оно есть, потому что ты не осознаёшь, кто ты такой. Эго в точности, как темнота. У темноты нет собственного, положительного существования, только отсутствие света. Эго не существует – это ложная сущность, отсутствие бдительности, осознанности; ты несознателен, поэтому тобой помыкает эго, поэтому сохраняется темнота.
Все эго опасны, потому что ты живёшь в чём-то таком, чего нет. Ты живёшь ради чего-то, чего нет. Ты жертвуешь тем, что есть, ради того, чего нет. Это так абсурдно. В этом опасность. Реальная жизнь приносится в жертву, на алтарь несуществующего эго. Это так глупо. Ты всю жизнь гонишься за деньгами, властью, престижем. Но фактически никто, на самом деле, не заинтересован во власти, деньгах, престиже. Это только пути осуществления эго. Если у тебя больше денег, у тебя может быть больше эго. Если у тебя больше власти, у тебя может быть больше эго.
