— Лучше бы, командир, одного гинойда добыли, чем этот надувной гарем, – раздался ворчливый голос Свина. – Нет и еще раз нет никакому искусственному интеллекту в моем экипаже! А этих… только протирать от пыли. В воздухе повисли скептицизм и презрение к бесполезным, по мнению экипажа, утехам.
И они отправились обратно в подразделение, чтобы посмотреть на кандидатуры, которых подобрали Шмель и Гарсон.
В небольшой командирской каморке Лепёха восседал за столом, на котором громоздились семь личных дел. Рядом, чуть поодаль, расположились Шмель и Гарсон, готовые предоставить любую необходимую информацию. Лепёха, вооружившись карандашом, принялся изучать досье потенциальных пулемётчиков.
— Так-так, Сидоров… Хобби: разведение кактусов. Интересно, это поможет ему уворачиваться от вражеских пуль? — спросил он, лукаво глядя на Шмеля.
— Не знаю, командир, но колючки у него точно есть, — улыбнулся Шмель.
— Иваныч… Отличился тем, что на учениях перепутал сигнальную ракету с фейерверком. Устроил праздничный салют. Креативно, ничего не скажешь.
— Петька... Замечания: склонен к пению во время несения службы. Ему в напарники нужен Чапаев для стабилизации эмоций. Надеюсь, его репертуар не ограничивается "Шансоном", а то враг подумает, что мы тут караоке-бар открыли.
— Кузнецов… Хобби: коллекционирование бабочек. Мило. Может, он нам вражеские вертолеты бабочками закидает? — предположил Гарсон, вызывая смех у присутствующих.
— Смирнов… Замечания: спит на посту. Отличное качество для пулемётчика! Враг подкрадется — а он спит. Зато выспавшийся будет.
— Морозов… Отличился тем, что нарисовал на борту боевой машины граффити. Видимо, наш будущий пулемётчик — тонкая художественная натура.
— Новиков… Замечания: постоянно задает вопросы. Надеюсь, во время боя он не будет спрашивать у врага: — А вам не кажется, что вы стреляете слишком громко?
Просмотрев все дела, Лепёха откинулся на спинку стула. Выбор предстоял непростой.
— Выбор пал на Новичка, — решительно заявил Лепёха. — Во-первых, нужны люди, задающие вопросы. Вдруг возьмём кого в плен, а он молчит как рыба об лёд. Новичок же, судя по всему, разговорит кого угодно.
— Во-вторых, подходящий позывной для нового человека в команде. А в-третьих, времени нет для дальнейших поисков, — заключил Лепёха, поднимаясь из-за стола.
— Итак, Новиков Артур, позывной "Новичок", добро пожаловать в экипаж! — объявил Лепёха, протягивая руку.
— Рад вступить в вашу команду, товарищ майор! — громко ответил Новичок, пожимая протянутую руку.
— Так, давай сразу определимся. При больших звёздах я для тебя "Товарищ Майор", а когда свои — только по позывному или "Командир". Договорились? — с нажимом произнёс Лепёха.
— Так точно, товарищ майор! — отчеканил Новичок.
— Ну ясно, тяжёлый случай, — усмехнулся Лепёха, дружески хлопая Новичка по плечу. — Ничего, вылечим!
В просторном зале, где обычно проходили торжественные мероприятия, постепенно собирались офицеры управления группировки и командиры подразделений. Воздух гудел от оживленных разговоров, смеха и позвякивания медалей. Кто-то энергично жестикулировал, рассказывая о последних событиях на фронтах, другие, собравшись небольшими группами, склонились над картами, обсуждая стратегические планы.
Роботы-адъютанты сновали между собравшимися, предлагая напитки и закуски. На большом экране в центре зала мелькали кадры с разведывательных беспилотников, демонстрируя текущую обстановку в зоне боевых действий.
Постепенно шум стихал, офицеры занимали свои места за длинным столом, покрытым зеленым сукном. В центре, на небольшом возвышении, стоял пустой стул, предназначенный для командующего группировкой.
Наступила тишина, все взгляды были устремлены на входную дверь. В зале повисло напряжение, предвкушение важного события.
— Товарищи офицеры, встать! Командующий! — раздался громкий голос дежурного. Дверь распахнулась, и в зал вошел командующий группировкой. Офицеры, вытянувшись по стойке смирно, приветствовали его.
— Присаживайтесь, начнем, — коротко бросил командующий, направляясь к своему месту. Зал наполнился скрипом отодвигаемых стульев.
Командующий только начал свою вступительную речь, как вдруг раздался негромкий стук в дверь. Все обернулись. За дверью стоял командир второго штурмового батальона, подполковник Ежов, с виноватым выражением лица.
— Товарищ командующий, разрешите войти? — произнес он, стараясь сохранять спокойствие.
— Ты почему опоздал и пришел после меня, комбат? А? — громовым голосом вопросил командующий, пристально глядя на Ежова.
— Не могу знать, товарищ командующий. Разберусь, доложу, — испуганно промямлил Ежов, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
По залу прошел легкий смешок, который тут же пресёк командующий.
— Отставить смехуёчки! — строго сказал он. — А вы разберитесь, товарищ подполковник, и не забудьте после доложить. Заходи, присаживайся.
Ежов, побледнев, быстро прошел к своему месту. Совещание, наконец, началось.
На повестке дня стояли следующие вопросы:
Готовность группировки к выдвижению в указанный район: сроки, маршруты, порядок выдвижения и взаимодействие между подразделениями.
Подготовка личного состава: боевая подготовка, морально-психологическое состояние бойцов, наличие необходимых специалистов.
Техническая укомплектованность: состояние техники, наличие боеприпасов, запасных частей и средств связи.
Медицинское обеспечение: количество больных и раненых, обеспеченность медикаментами и готовность медицинских пунктов.
Тыловое обеспечение: продовольствие, вода, обмундирование и другие необходимые материальные средства.
Запасы топлива: наличие топлива для техники, возможности его пополнения и распределение между подразделениями.
— Но мне больше интересует техника, — произнес Бамбони, переводя взгляд на заместителя по технической части. — Заместитель командующего по технической части, доложите, что у нас по готовности техники и оружия.
Немного откашлявшись, подполковник Неклюдов Ульян начал свой доклад:
— Товарищ командующий, докладываю: вверенная мне техника готова к выдвижению. Вооружение у всего личного состава на руках. Осталось получить каждому батальону дополнительно противодронные пушки нового образца и разобраться в них. На этом всё.
— Хорошо, очень хорошо. Всем комбатам получить противодронные пушки, — распорядился командующий.
В этот момент поднял руку комбат 1-го штурмового батальона, подполковник Лучный. Командующий кивнул ему, предоставляя слово.
— Товарищ командующий, у нас есть антидронники ещё старого образца, отличные в бою. Зачем нам ещё? — спросил Лучный.
— Не вижу проблем, ты же половым органом пользуешься, — с легкой усмешкой ответил командующий. — Даже дети есть, не инкубационные, и с этим разберешься.
— Так, — сказал командующий, — ответь мне, заместитель мой по тыловой части, кто у нас едет начальником продовольственной службы? Нам надо знать, что мы берем по продовольствию.
Заместитель командующего по тылу, низенький толстенький полковник Табаев, с маленькими, как бусинки, глазками, вытер платком пот со лба и, картавя, проговорил:
— Това?рищ командующий, начальником продовольственной службы поедет майор Камаев.
— Это кто такой? Не знаю таких, — удивился командующий, нахмурив брови.
— Он никто, но он поедет! — пробурчал Табаев, упорно глядя в стол.
— Ох, чувствую, пережаренным запахнет… — пробормотал командующий, качая головой и опуская взгляд.
Командующий задумался, откинувшись на спинку стула и потирая переносицу. В зале воцарилась гробовая тишина. Настолько тихая, что стало слышно жужжание заблудившейся мухи, беспорядочно бившейся о плафон лампы. Даже мух завезли с Земли, — подумал командующий. Каждый вздох, каждый шорох бумаги казался нарушением этой хрупкой, напряженной атмосферы. Офицеры, затаив дыхание, следили за лицом командующего, пытаясь угадать ход его мыслей.
— Заместитель по военно-политической работе, — обратился командующий, — я надеюсь, тебе не надо объяснять порядок действий в твоей работе и что ты должен доносить до подчиненного личного состава! А?
Он на секунду задумался, потом добавил:
— Обязательно расскажи про мародерство и сексуальные домогательства. Залез на бабу — так полный контакт, империи нужна новая кровь. Роботы — это хорошо, но живых мозгов не хватает. Про утрату доверия пусть не забывают... И да, самое важное, — его взгляд переместился с замполита на начальника медицинской службы, — не надо, чтобы кто-то от страха обкалывался обезболивающим с наркотой.
Заместитель командующего по военно-политической работе, Блохин, возрастной полковник, уже мечтавший о пенсии, но вновь оказавшийся втянутым в военные действия, неуверенно промолвил:
— Товарищ командующий, мы разработали пять памяток для всего личного состава, в одной из которых про довольствие, правонарушения, статьи устава, мародёрство и по выполнению боевых задач.
— Опять бумагу плодите, а надо детей, товарищ Блохин, скоро нас заменит интеллект новой модели, — вздохнул командующий. — Ладно, хорошо, посмотрю потом ваши памятки. Ну а вы, медик, — обратился он к начальнику медицинской службы, с нажимом выделяя первую букву, — удивите меня?!
Начальник медицинской службы, Денисов, худощавый майор в круглых очках, деликатно ответил:
— Личный состав обеспечен всеми видами медицинского довольствия. Наркотические обезболивающие будут выданы за три часа до выдвижения в зону боевых действий, дабы избежать неприятностей.
— Это грамотно, товарищ Денисов, — с одобрением сказал командующий. — А то обдолбаются ещё до выдвижения. Очень хорошо, к вам вопросов нет.
Совещание в таком тоне тянулось уже более трёх часов. Воздух в помещении стал тяжёлым и спертым, пропитанным усталостью и напряжением. Лица присутствующих выражали крайнюю степень измотанности: кто-то рассеянно крутил в руках карандаш, кто-то массировал виски, кто-то тупо смотрел в одну точку. Начальник штаба, полковник Цараев, сидевший рядом с командующим, едва заметно покачивался, борясь со сном. Даже сам командующий, казалось, потерял первоначальный запал и говорил уже тише, делая длинные паузы. В зале стояла гнетущая тишина, которую изредка нарушал шепот. Офицеры переговаривались украдкой, бросая друг на друга нервные взгляды. Тема всех разговоров была одна – предстоящая передислокация на Титан. В искусственном воздухе витала неопределенность, порождая тревогу и множество слухов о военной обстановке.
Одни говорили о срочной переброске в зону активных боевых действий, другие — о длительном космическом марше, третьи — о новостях с различных фронтов, например о нападении Исламской империи на южную часть Ганимеда, принадлежащую Индийской империи. Каждый пытался узнать хоть что-то определенное, но информации было крайне мало. Ещё одна кровавая резня за участок крупного спутника Юпитера — это только усиливало общее беспокойство.
Космическая эпопея человечества развернулась не так, как мечтали фантасты прошлого. Солнечная система, некогда безграничная и загадочная, превратилась в тесный, гудящий улей, где 271 миллиард человек делили пространство с 300 миллиардами роботов, наделенных искусственным разумом. Российская Империя, раскинувшая свои незримые сети от раскаленного Меркурия до ледяного Нептуна, насчитывала 47 миллиардов подданных и 33 миллиарда механических помощников – от изящных гиноидов до грозных боевых машин. Однако даже эта колоссальная мощь меркла перед исполином Китайско-Азиатской Империи, чья армия роботов-воинов насчитывала 50 миллиардов – стальная орда, готовая к любым приказам своих создателей. Каждая планета, каждый астероид, каждый клочок космической пыли давно был поделен между могущественными империями. Борьба за ресурсы, за территории, за влияние превратилась в бесконечный онлайн-сериал военных действий, где ставки – целые миры, а зрители – сами участники этой космической драмы.
Земля, колыбель человечества, стала неприкосновенным заповедником для элит и интеллектуального ядра всех империй. Но даже здесь, вдали от фронтов космических войн, мир изменился до неузнаваемости. Глобальное потепление, словно беспощадный скульптор, перекроило лик планеты. Океан, выйдя из берегов, поглотил жемчужины цивилизации: Нью-Йорк, Шанхай, Мумбаи, Амстердам, Дакка, Бангкок – некогда блистательные мегаполисы превратились в подводные руины, призрачные памятники ушедшей эпохи. Столбик термометра неуклонно полз вверх, стирая границы времен года. Зимы стали аномально теплыми, а пресная вода – драгоценнее золота. Пища, синтезированная из переработанных остатков, напоминала о хрупкости и искусственности бытия, о том, что человечество балансирует на грани.
Города вздымались к небесам гигантскими лесами небоскрёбов, многосотэтажными башнями-муравейниками, где миллиарды людей ютились в тесных ячейках-квартирах. Чем выше этаж, тем тоньше воздух и выше статус – элита царствовала на вершинах этих рукотворных гор, взирая свысока на кишащий мир внизу. Небо превратилось в многоуровневую транспортную сеть, где сновали бесчисленные авиокары, словно светлячки в ночи, связывая башни-города невидимыми нитями перемещений. Внизу, на поверхности земли, задыхающейся под смогом и отравленной промышленными отходами, жизнь едва теплилась. Передвигаться по улицам, затянутым ядовитым туманом, – всё равно что добровольно вдохнуть смертельный яд. Работа на земле, среди токсичных отходов и смрада, стала клеймом нищеты и безысходности. Те, кто мог себе это позволить, стремились вырваться из этого ада, подняться выше, в заоблачные города, оставив земную поверхность изгоям и отчаявшимся, обреченным на медленное угасание в ядовитых объятиях умирающей планеты.
Пропасть между теми, кто парил в небесных городах, вдыхая очищенный воздух и вкушая плоды технологического прогресса, и теми, кто влачил жалкое существование внизу, в ядовитом тумане умирающей планеты, стала непреодолимой. Человечество раскололось на два мира, два полюса – сияющие вершины прогресса и мрачные глубины отчаяния. В этой удушливой атмосфере социального неравенства и экологической катастрофы Российская Империя, подобно колоссу на глиняных ногах, пыталась удержать равновесие, контролировать хаос, предотвратить окончательный коллапс цивилизации, бремя ответственности за миллиарды жизней давило на ее могучие, но уже усталые плечи.
Император Всероссийский Иван Федорович Чатов номинально восседал на троне уже сорок восемь лет. Но вот парадокс – последние девять из них никто не видел его во плоти. В 2369 году государю должно было исполниться девяносто три года, однако на экранах он неизменно представал в цветущем здравии, обращаясь к народу с пламенными речами, полными оптимизма и уверенности в завтрашнем дне. Но за фасадом официальных новостей росло зерно сомнения. Шепотом, в тесных кругах, люди делились своей тревогой: а жив ли император? Не стала ли его фигура лишь виртуальной проекцией, ловко управляемой искусственным интеллектом? Слишком уж гладкой и безупречной казалась эта картина. Упорные слухи, словно ядовитый плющ, оплетающий стены власти, твердили о том, что реальная власть давно сосредоточена в руках кучки серых кардиналов, тайно правящих империей от имени почившего монарха.
И они отправились обратно в подразделение, чтобы посмотреть на кандидатуры, которых подобрали Шмель и Гарсон.
В небольшой командирской каморке Лепёха восседал за столом, на котором громоздились семь личных дел. Рядом, чуть поодаль, расположились Шмель и Гарсон, готовые предоставить любую необходимую информацию. Лепёха, вооружившись карандашом, принялся изучать досье потенциальных пулемётчиков.
— Так-так, Сидоров… Хобби: разведение кактусов. Интересно, это поможет ему уворачиваться от вражеских пуль? — спросил он, лукаво глядя на Шмеля.
— Не знаю, командир, но колючки у него точно есть, — улыбнулся Шмель.
— Иваныч… Отличился тем, что на учениях перепутал сигнальную ракету с фейерверком. Устроил праздничный салют. Креативно, ничего не скажешь.
— Петька... Замечания: склонен к пению во время несения службы. Ему в напарники нужен Чапаев для стабилизации эмоций. Надеюсь, его репертуар не ограничивается "Шансоном", а то враг подумает, что мы тут караоке-бар открыли.
— Кузнецов… Хобби: коллекционирование бабочек. Мило. Может, он нам вражеские вертолеты бабочками закидает? — предположил Гарсон, вызывая смех у присутствующих.
— Смирнов… Замечания: спит на посту. Отличное качество для пулемётчика! Враг подкрадется — а он спит. Зато выспавшийся будет.
— Морозов… Отличился тем, что нарисовал на борту боевой машины граффити. Видимо, наш будущий пулемётчик — тонкая художественная натура.
— Новиков… Замечания: постоянно задает вопросы. Надеюсь, во время боя он не будет спрашивать у врага: — А вам не кажется, что вы стреляете слишком громко?
Просмотрев все дела, Лепёха откинулся на спинку стула. Выбор предстоял непростой.
— Выбор пал на Новичка, — решительно заявил Лепёха. — Во-первых, нужны люди, задающие вопросы. Вдруг возьмём кого в плен, а он молчит как рыба об лёд. Новичок же, судя по всему, разговорит кого угодно.
— Во-вторых, подходящий позывной для нового человека в команде. А в-третьих, времени нет для дальнейших поисков, — заключил Лепёха, поднимаясь из-за стола.
— Итак, Новиков Артур, позывной "Новичок", добро пожаловать в экипаж! — объявил Лепёха, протягивая руку.
— Рад вступить в вашу команду, товарищ майор! — громко ответил Новичок, пожимая протянутую руку.
— Так, давай сразу определимся. При больших звёздах я для тебя "Товарищ Майор", а когда свои — только по позывному или "Командир". Договорились? — с нажимом произнёс Лепёха.
— Так точно, товарищ майор! — отчеканил Новичок.
— Ну ясно, тяжёлый случай, — усмехнулся Лепёха, дружески хлопая Новичка по плечу. — Ничего, вылечим!
Глава 4: Совещание
В просторном зале, где обычно проходили торжественные мероприятия, постепенно собирались офицеры управления группировки и командиры подразделений. Воздух гудел от оживленных разговоров, смеха и позвякивания медалей. Кто-то энергично жестикулировал, рассказывая о последних событиях на фронтах, другие, собравшись небольшими группами, склонились над картами, обсуждая стратегические планы.
Роботы-адъютанты сновали между собравшимися, предлагая напитки и закуски. На большом экране в центре зала мелькали кадры с разведывательных беспилотников, демонстрируя текущую обстановку в зоне боевых действий.
Постепенно шум стихал, офицеры занимали свои места за длинным столом, покрытым зеленым сукном. В центре, на небольшом возвышении, стоял пустой стул, предназначенный для командующего группировкой.
Наступила тишина, все взгляды были устремлены на входную дверь. В зале повисло напряжение, предвкушение важного события.
— Товарищи офицеры, встать! Командующий! — раздался громкий голос дежурного. Дверь распахнулась, и в зал вошел командующий группировкой. Офицеры, вытянувшись по стойке смирно, приветствовали его.
— Присаживайтесь, начнем, — коротко бросил командующий, направляясь к своему месту. Зал наполнился скрипом отодвигаемых стульев.
Командующий только начал свою вступительную речь, как вдруг раздался негромкий стук в дверь. Все обернулись. За дверью стоял командир второго штурмового батальона, подполковник Ежов, с виноватым выражением лица.
— Товарищ командующий, разрешите войти? — произнес он, стараясь сохранять спокойствие.
— Ты почему опоздал и пришел после меня, комбат? А? — громовым голосом вопросил командующий, пристально глядя на Ежова.
— Не могу знать, товарищ командующий. Разберусь, доложу, — испуганно промямлил Ежов, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
По залу прошел легкий смешок, который тут же пресёк командующий.
— Отставить смехуёчки! — строго сказал он. — А вы разберитесь, товарищ подполковник, и не забудьте после доложить. Заходи, присаживайся.
Ежов, побледнев, быстро прошел к своему месту. Совещание, наконец, началось.
На повестке дня стояли следующие вопросы:
Готовность группировки к выдвижению в указанный район: сроки, маршруты, порядок выдвижения и взаимодействие между подразделениями.
Подготовка личного состава: боевая подготовка, морально-психологическое состояние бойцов, наличие необходимых специалистов.
Техническая укомплектованность: состояние техники, наличие боеприпасов, запасных частей и средств связи.
Медицинское обеспечение: количество больных и раненых, обеспеченность медикаментами и готовность медицинских пунктов.
Тыловое обеспечение: продовольствие, вода, обмундирование и другие необходимые материальные средства.
Запасы топлива: наличие топлива для техники, возможности его пополнения и распределение между подразделениями.
— Но мне больше интересует техника, — произнес Бамбони, переводя взгляд на заместителя по технической части. — Заместитель командующего по технической части, доложите, что у нас по готовности техники и оружия.
Немного откашлявшись, подполковник Неклюдов Ульян начал свой доклад:
— Товарищ командующий, докладываю: вверенная мне техника готова к выдвижению. Вооружение у всего личного состава на руках. Осталось получить каждому батальону дополнительно противодронные пушки нового образца и разобраться в них. На этом всё.
— Хорошо, очень хорошо. Всем комбатам получить противодронные пушки, — распорядился командующий.
В этот момент поднял руку комбат 1-го штурмового батальона, подполковник Лучный. Командующий кивнул ему, предоставляя слово.
— Товарищ командующий, у нас есть антидронники ещё старого образца, отличные в бою. Зачем нам ещё? — спросил Лучный.
— Не вижу проблем, ты же половым органом пользуешься, — с легкой усмешкой ответил командующий. — Даже дети есть, не инкубационные, и с этим разберешься.
— Так, — сказал командующий, — ответь мне, заместитель мой по тыловой части, кто у нас едет начальником продовольственной службы? Нам надо знать, что мы берем по продовольствию.
Заместитель командующего по тылу, низенький толстенький полковник Табаев, с маленькими, как бусинки, глазками, вытер платком пот со лба и, картавя, проговорил:
— Това?рищ командующий, начальником продовольственной службы поедет майор Камаев.
— Это кто такой? Не знаю таких, — удивился командующий, нахмурив брови.
— Он никто, но он поедет! — пробурчал Табаев, упорно глядя в стол.
— Ох, чувствую, пережаренным запахнет… — пробормотал командующий, качая головой и опуская взгляд.
Командующий задумался, откинувшись на спинку стула и потирая переносицу. В зале воцарилась гробовая тишина. Настолько тихая, что стало слышно жужжание заблудившейся мухи, беспорядочно бившейся о плафон лампы. Даже мух завезли с Земли, — подумал командующий. Каждый вздох, каждый шорох бумаги казался нарушением этой хрупкой, напряженной атмосферы. Офицеры, затаив дыхание, следили за лицом командующего, пытаясь угадать ход его мыслей.
— Заместитель по военно-политической работе, — обратился командующий, — я надеюсь, тебе не надо объяснять порядок действий в твоей работе и что ты должен доносить до подчиненного личного состава! А?
Он на секунду задумался, потом добавил:
— Обязательно расскажи про мародерство и сексуальные домогательства. Залез на бабу — так полный контакт, империи нужна новая кровь. Роботы — это хорошо, но живых мозгов не хватает. Про утрату доверия пусть не забывают... И да, самое важное, — его взгляд переместился с замполита на начальника медицинской службы, — не надо, чтобы кто-то от страха обкалывался обезболивающим с наркотой.
Заместитель командующего по военно-политической работе, Блохин, возрастной полковник, уже мечтавший о пенсии, но вновь оказавшийся втянутым в военные действия, неуверенно промолвил:
— Товарищ командующий, мы разработали пять памяток для всего личного состава, в одной из которых про довольствие, правонарушения, статьи устава, мародёрство и по выполнению боевых задач.
— Опять бумагу плодите, а надо детей, товарищ Блохин, скоро нас заменит интеллект новой модели, — вздохнул командующий. — Ладно, хорошо, посмотрю потом ваши памятки. Ну а вы, медик, — обратился он к начальнику медицинской службы, с нажимом выделяя первую букву, — удивите меня?!
Начальник медицинской службы, Денисов, худощавый майор в круглых очках, деликатно ответил:
— Личный состав обеспечен всеми видами медицинского довольствия. Наркотические обезболивающие будут выданы за три часа до выдвижения в зону боевых действий, дабы избежать неприятностей.
— Это грамотно, товарищ Денисов, — с одобрением сказал командующий. — А то обдолбаются ещё до выдвижения. Очень хорошо, к вам вопросов нет.
Совещание в таком тоне тянулось уже более трёх часов. Воздух в помещении стал тяжёлым и спертым, пропитанным усталостью и напряжением. Лица присутствующих выражали крайнюю степень измотанности: кто-то рассеянно крутил в руках карандаш, кто-то массировал виски, кто-то тупо смотрел в одну точку. Начальник штаба, полковник Цараев, сидевший рядом с командующим, едва заметно покачивался, борясь со сном. Даже сам командующий, казалось, потерял первоначальный запал и говорил уже тише, делая длинные паузы. В зале стояла гнетущая тишина, которую изредка нарушал шепот. Офицеры переговаривались украдкой, бросая друг на друга нервные взгляды. Тема всех разговоров была одна – предстоящая передислокация на Титан. В искусственном воздухе витала неопределенность, порождая тревогу и множество слухов о военной обстановке.
Одни говорили о срочной переброске в зону активных боевых действий, другие — о длительном космическом марше, третьи — о новостях с различных фронтов, например о нападении Исламской империи на южную часть Ганимеда, принадлежащую Индийской империи. Каждый пытался узнать хоть что-то определенное, но информации было крайне мало. Ещё одна кровавая резня за участок крупного спутника Юпитера — это только усиливало общее беспокойство.
Глава 5: Империя
Космическая эпопея человечества развернулась не так, как мечтали фантасты прошлого. Солнечная система, некогда безграничная и загадочная, превратилась в тесный, гудящий улей, где 271 миллиард человек делили пространство с 300 миллиардами роботов, наделенных искусственным разумом. Российская Империя, раскинувшая свои незримые сети от раскаленного Меркурия до ледяного Нептуна, насчитывала 47 миллиардов подданных и 33 миллиарда механических помощников – от изящных гиноидов до грозных боевых машин. Однако даже эта колоссальная мощь меркла перед исполином Китайско-Азиатской Империи, чья армия роботов-воинов насчитывала 50 миллиардов – стальная орда, готовая к любым приказам своих создателей. Каждая планета, каждый астероид, каждый клочок космической пыли давно был поделен между могущественными империями. Борьба за ресурсы, за территории, за влияние превратилась в бесконечный онлайн-сериал военных действий, где ставки – целые миры, а зрители – сами участники этой космической драмы.
Земля, колыбель человечества, стала неприкосновенным заповедником для элит и интеллектуального ядра всех империй. Но даже здесь, вдали от фронтов космических войн, мир изменился до неузнаваемости. Глобальное потепление, словно беспощадный скульптор, перекроило лик планеты. Океан, выйдя из берегов, поглотил жемчужины цивилизации: Нью-Йорк, Шанхай, Мумбаи, Амстердам, Дакка, Бангкок – некогда блистательные мегаполисы превратились в подводные руины, призрачные памятники ушедшей эпохи. Столбик термометра неуклонно полз вверх, стирая границы времен года. Зимы стали аномально теплыми, а пресная вода – драгоценнее золота. Пища, синтезированная из переработанных остатков, напоминала о хрупкости и искусственности бытия, о том, что человечество балансирует на грани.
Города вздымались к небесам гигантскими лесами небоскрёбов, многосотэтажными башнями-муравейниками, где миллиарды людей ютились в тесных ячейках-квартирах. Чем выше этаж, тем тоньше воздух и выше статус – элита царствовала на вершинах этих рукотворных гор, взирая свысока на кишащий мир внизу. Небо превратилось в многоуровневую транспортную сеть, где сновали бесчисленные авиокары, словно светлячки в ночи, связывая башни-города невидимыми нитями перемещений. Внизу, на поверхности земли, задыхающейся под смогом и отравленной промышленными отходами, жизнь едва теплилась. Передвигаться по улицам, затянутым ядовитым туманом, – всё равно что добровольно вдохнуть смертельный яд. Работа на земле, среди токсичных отходов и смрада, стала клеймом нищеты и безысходности. Те, кто мог себе это позволить, стремились вырваться из этого ада, подняться выше, в заоблачные города, оставив земную поверхность изгоям и отчаявшимся, обреченным на медленное угасание в ядовитых объятиях умирающей планеты.
Пропасть между теми, кто парил в небесных городах, вдыхая очищенный воздух и вкушая плоды технологического прогресса, и теми, кто влачил жалкое существование внизу, в ядовитом тумане умирающей планеты, стала непреодолимой. Человечество раскололось на два мира, два полюса – сияющие вершины прогресса и мрачные глубины отчаяния. В этой удушливой атмосфере социального неравенства и экологической катастрофы Российская Империя, подобно колоссу на глиняных ногах, пыталась удержать равновесие, контролировать хаос, предотвратить окончательный коллапс цивилизации, бремя ответственности за миллиарды жизней давило на ее могучие, но уже усталые плечи.
Император Всероссийский Иван Федорович Чатов номинально восседал на троне уже сорок восемь лет. Но вот парадокс – последние девять из них никто не видел его во плоти. В 2369 году государю должно было исполниться девяносто три года, однако на экранах он неизменно представал в цветущем здравии, обращаясь к народу с пламенными речами, полными оптимизма и уверенности в завтрашнем дне. Но за фасадом официальных новостей росло зерно сомнения. Шепотом, в тесных кругах, люди делились своей тревогой: а жив ли император? Не стала ли его фигура лишь виртуальной проекцией, ловко управляемой искусственным интеллектом? Слишком уж гладкой и безупречной казалась эта картина. Упорные слухи, словно ядовитый плющ, оплетающий стены власти, твердили о том, что реальная власть давно сосредоточена в руках кучки серых кардиналов, тайно правящих империей от имени почившего монарха.
