Девушка решила, что сейчас встречаться с ним совсем не лучшая идея. Вряд ли ему нужно сочувствие или соболезнования, он ведь предельно ясно объяснил ей утром, что думает на ее счет.
— Уходим, — Варя ткнула Лешку локтем под ребра, тот ойкнул, мгновенно вернувшись из размышлений. Пока он пытался понять, в чем дело, девушка уже быстрыми шагами неслась вон. Леха удивленно глянул на удаляющуюся подругу, затем обернулся, чтобы найти глазами объект их наблюдения. Тим уверенно направлялся в их сторону, свел брови, глядя в спину убегающей от него девчонки.
Лешка не собирался участвовать в этих мышиных бегах, где мышью он посчитал конкретно Варьку, ведь она трусливо бежала с собственного задания. Он остался стоять. Хотел перехватить уже почти бегущего к выходу Тима, чтобы выразить ему соболезнования, похлопать по плечу, ну, и вообще, что там принято в таких ситуациях делать...
— Тимох... — только и успел промямлить Лешка пронесшемуся мимо него, словно ветер, Тиму. Тот даже ухом не повел, даже не притормозил, продолжив стремительную погоню за «жертвой». Леха недоуменно уставился в сторону, куда направлялись эти двое, не понимая ровным счетом ничего. Он что, пытался ее догнать? Что за черт?
Варя обернулась, видимо надеясь обнаружить позади себя друга. Ее глаза расширились при виде Тима, злобно настигающего ее, и она от неожиданности споткнулась, чуть не полетела лицом вниз, но чудом удержалась на ногах и ругнулась одними губами.
Тим был в нескольких метрах, он двигался с намного большей скоростью и догнал бы девчонку всего через пару секунд. Но та, заметив погоню, сорвалась на бег по проселочной дороге так, что из-под ног поднялось облако пыли.
— А ну стой, шелупонь! — послышался грубый, немного сиплый, будто совершенно незнакомый голос. Варя на секунду подумала, что за ней гонится не Тим, не его же голос! Обернулась, и в ту же секунду псих с силой схватил ее за плечи, сделал пару шагов вперед, толкнув добычу и припечатав спиной к первой попавшейся на пути сосне. Он навис над ней тяжелой грозовой тучей, перекрыл собой солнечный свет и жизненно важный кислород, сжал пальцы на хрупких плечах почти до хруста.
— Че ты прицепилась?! Тут-то ты чего забыла, соплячка? — прошипел Тим, тряхнув девушку и снова стукнув спиной о ствол дерева. Она сощурилась и втянула голову в плечи, совершенно не сопротивляясь. Все оправдания, разумные доводы и мысли вылетели из головы вместе с вырвавшимся из груди воздухом. «Заслужила...» — пронеслось в голове.
— Отвечай! Я с тобой разговариваю! — одной рукой он обхватил Варю за подбородок, грубо приподнял ее лицо, потому что она опускала взгляд, и ему это не нравилось.
— Эй! — к ним бежал Лешка, который наконец вышел из ступора и сообразил, что подругу пора спасать. — Эй! Тимох, руки убери, слышь?! — кричал друг, приближаясь к онемевшей Варе.
Тим будто и не слышал вовсе. Он злобно смотрел в лицо девушки, больно сжимая подбородок пальцами, тяжело дыша, но, к счастью, перестав трясти ее, как тряпичную куклу. Лешка подбежал и уверенно стиснул плечо Тима, намереваясь развернуть его, оттащить от Варьки. Тот дернулся, стряхнув с себя руку парня, и отпустив Варю. Отошел от нее на шаг назад.
— Че те? — он дерзко вздернул подбородок, грубо обратившись к Лешке. — Кто такой? — добавил и сплюнул в сторону.
Друг выглядел растерянным, желваки напряглись, брови сошлись на переносице.
— Успокойся, слышишь? Она тебе ничего не сделала, — он попытался утихомирить невменяемого Тима. Чувствовал вину за то, что прозевал момент и позволил парню причинить ей вред. И в то же время понимал, что в отчаянии, что горе у него. Начерта они вообще поперлись сюда? Глупая Варька. И сам он последний осел — послушал.
— Тебе че надо? Вали, сам разберусь с этой соплей, — хрипло выдавил Тим. Ему будто с трудом удавалось говорить. Он был бледный, еле стоял на ногах. Как у него, вообще, хватило сил бежать? Лешка недоуменно фыркнул, глянув на Варю, которая не отрываясь смотрела на этого психа с непонятным выражением лица. То ли с жалостью, то ли со страхом. Совсем из ума выжила. Он не узнавал ее.
— Нет уж, друг, не будешь ты с ней разбираться, — Леха едва заметно ухмыльнулся такой самоуверенности. Разберется он, ага, как же. На что Тимоха вообще надеялся? Думал, он ссыкливо сбежит, бросив Варьку ему на растерзание? — Идем, Варь, — он обратился к девушке, но та не шевельнулась, продолжая тупо смотреть на Тима, будто ждала его разрешения.
Лешка пощелкал пальцами, пытаясь перевести ее внимание на себя. Наконец девушка вышла из оцепенения и посмотрела на друга.
— Идем, — повторил он, настойчиво глядя на подругу. Она послушалась и отошла от этой проклятой сосны.
— Подружка твоя? — Тим немного успокоился, с его лица ушла гневная тень, оставив лишь бледное безразличие.
Лешка ничего не ответил, положил ладонь Варе на спину и слегка подтолкнул в сторону дороги.
— Скажи ей, чтобы кончала за мной увиваться, Лех, — бросил вдогонку Тим, — у нее итак самцов, смотрю, предостаточно, — едко добавил.
Узнал. Лешка ничего не ответил, Варя вообще была в каком-то странном состоянии. Пока они шли по дорожке, никто не вымолвил ни слова. Спустя несколько минут в кармане Вари зазвонил телефон, она тут же достала его и без раздумий ответила бесцветным, ослабевшим голосом.
— Алло. Привет, Андрей.
Тим
Маленькая шлюшка. А ведь она запомнилась ему маленькой умной воинствующей мегерой, налетевшей на здоровяка. Рыжий и альбиноска. Последнее, что Тим запомнил, уходя из родных дворов в неизвестность пятнадцать лет назад. Сегодня в роли жирного Альберта оказался он сам, а малая получила роль жертвы, только отнюдь не выглядела воинствующей, как тогда. Трепыхалась в его руках дохлой птицей. Может, хоть теперь отстанет.
Тим сидел на мягкой траве, опираясь спиной на то самое дерево, где пару минут назад он сжимал в руках костлявые плечи наглой белобрысой девчонки. Ноздри снова заполнил ее запах, будто он касался не ее, а букета свежих полевых цветов. Нет, этот цветочный запах тянется от свежей могилы. Пошла вон из моей головы.
Тим посмотрел на свои руки, трясущиеся от бессилия, попытался встать, но не вышло. Все. Кончился. Совсем. Достал сигарету — руки не слушались. Попал в рот с третьего раза. Поджег фильтр. Нервно швырнул испорченную сигарету в сторону, истратив на это движение последнюю толику сил. Он закрыл глаза и провалился в небытие. Не сон – горячий бред безумца, вытягивающий из него оставшуюся жизнь.
Он видел перед собой прозрачную голубую воду, манящую своей прохладой в знойный день. Солнце палило нещадно, кожа будто плавилась, до безумия хотелось охладиться. Светловолосая девчонка никак не отпускала. Обвила все его тело пылающими руками, заставляя гореть еще сильнее.
— Отпусти, — сказал еле слышно. В горле будто пустыня раздирала горячими песками чувствительную плоть. Не отпускала. Только сжимала еще крепче, сдавливала грудную клетку до невозможности вдохнуть и шептала на ухо:
— Прости... прости...
...Прости.
...Простите.
— Простите, — кто-то шевелил его за плечо, вызывая жуткую боль во всем теле. Тим открыл глаза, и с трудом поднял голову, — вы — Тимофей, правильно?
Женщина лет сорока с небольшим, а может тридцати, двадцати двух, или вроде того: он не разбирался в возрасте; смотрела на него умными глазами из-под очков. На ней был строгий черный костюм: пиджак и юбка, волосы забраны в тугой хвост, а в руках планшет. Ясно. Он умер, а его пришли рвать на части оставшиеся без добычи стервятники.
— Нет, — хрипло рявкнул Тим и дернул плечом, стряхивая с себя цепкую лапу голодной до тухлого мяса птицы. Ненависть придала ему сил, и он смог подняться, перетерпев боль в теле.
Желудок прилип к позвоночнику и, наверное, сморщился как изюм — он не ел уже два дня. Может больше. Последнее, что он помнил — как заливал в себя выдохшееся, противное, теплое пиво еще в Энске.
— Вот, попейте, — проворковала тетка, протянув ему маленькую бутылку с водой. Первым желанием было выбить из ее руки пойло и уйти. Но в горле невозможно жгло. Парень посмотрел на нее исподлобья и резким движением вырвал бутылку. Выпил залпом половину, и стало немного легче.
— Могу я задать пару вопросов? Я отниму у вас не больше минуты, — заговорила тетка, но Тим вернул воду, с хрустом впечатав ей в живот. От неожиданности она дернулась, обняв бутылку обеими руками.
— Нет.
Тим развернулся и пошел вглубь леса. Сам не знал, куда шел. Лишь бы подальше от трупоедов.
Домой возвращаться он точно не собирался. Прошлую ночь он провел во дворе на неудобной скамейке, не желая дышать вонью материной квартиры. Да и видеть ее не хотел больше. Никогда. Добравшись до города, Тим зашел в кафе и через силу затолкнул в себя немного безвкусной еды. Хотя бы руки перестали дрожать, и на том спасибо.
Ленька. Интересно, он в курсе? Нужно проведать брата. Пару месяцев уже не был у него. Созванивались недели две назад, но тогда все было еще хорошо. Если вообще можно назвать словом «хорошо» то, что брат уже много лет жил в детском доме, при живых родителях и старшем брате.
Тим чувствовал ответственность перед сестрой и братом, но не знал, чем им помочь. Забрать к себе? Куда? В съемную хату, больше похожую на притон? Вообще не вариант. Приходилось по возможности навещать, что давалось ему с трудом. Глядя в глаза мелких, он чувствовал себя редкостным дерьмом, от того, что ничего не мог для них сделать. Даже деньгами помочь не получалось, потому что... а смысл? Для Соньки пришлось бы отдавать деньги матери. Понятное дело, куда ушли бы эти средства. В детском доме такая же песня. Подсовывал Леньке втихаря, только где ему их тратить? Говорил, что прячет в какую-то коробочку. Хрень полная. Даже если у него и получится скопить немного, вряд ли эти деньги доживут до реальной возможности что-то на них купить.
Поэтому Тим откладывал все возможные средства на банковский счет. Денег накопилось немного, но хоть какой-то запас. Теперь все достанется одному брату. Сестры нет. В это просто не верилось.
Высокие березы и тополя отбрасывали густую тень на трехэтажное здание. Разноцветные качели, скамейки и песочницы с навесами-грибами хаотичным строем сторожили обиталище одиноких маленьких душ. Забытых, никому не нужных, оставшихся в серой реальности со своими страхами один на один.
Ленька плелся по коридору первого этажа с опущенной головой. Неужели, знает? Обычно резво бежал к старшему брату, скаля в улыбке щербатые зубы, а сегодня плыл печальной тенью.
— Эй, здоровяк, чего нос повесил? — улыбнулся Тим, легонько щелкнув брата по носу, в попытке ободрить. Голова была выбрита почти наголо, глаза грустные, губа разбита. Тим не сразу заметил ссадину. — Это че такое? — Он поднял лицо братишки за подбородок, а у того глаза на мокром месте. Пыжился, стараясь сдержать слезы, нижняя губа подрагивала, но храбрился, не выпуская боль наружу. Маленький солдат.
Тим сел на корточки перед пацаном и взял его за тонкие запястья. Похудел. Он никогда и не был пухляшкой, а теперь вообще походил на скелет. В свои четырнадцать он был мелким, щуплым как первоклашка.
— Ленька, эй, ну-ка глянь на меня, — тихо попросил брат, и мальчишка посмотрел на него из-под белесых бровей. — Чего кислый? Рассказывай давай.
— Забрали, — буркнул он.
— Кого забрали? — внутри все перевернулось. Ведь и правда, забрали. Забрали мелкую. Не вернешь теперь.
— Я хорошо прятал. Никто не видел, куда я коробку нычу, — мямлил братишка, а Тим мысленно выдохнул, поняв, что Ленька про деньги говорит.
— Да и хрен с ней, с коробкой, слышь, мужик, забей ты, — улыбнулся Тим, взъерошив его колючий ежик волос на макушке.
— Так в коробке деньги были, — уточнил он тоном «для особо тупых». Его голос дрогнул, и парнишка вытер не успевшую выкатиться слезу, но упустил вторую на другом глазу. Тим спешно смахнул ее сам.
— И с ними тоже — хрен. Ленька, у тебя в банке миллион лежит, — шепнул брат ему на ухо, — че ты с мелочью трясешься?
Леня шмыгнул носом и серьезно посмотрел на Тима.
— Чего, прямо миллион? Настоящий? — недоверчиво спросил.
— Конечно.
— Я че, прям как Гарри Поттер? — в прозрачных голубых глазах мальчишки сверкнул огонек надежды, и Тим загадочно улыбнулся.
— Лучше. Куда твоему Гарику до миллиона?
Ленька наконец просиял. Слабо, мимолетно, бледной тенью улыбки, но все же просиял. Тим успел ухватить этот миг. Сейчас он готов был пойти на что угодно, лишь бы братишка улыбнулся. Только поводов совсем не было, и на его веселые глаза можно было больше не надеяться.
— Вот выпустишься отсюда, и закутим с тобой. Будем покупать все, что захочешь... — Тим сочинял и сочинял, не в силах остановить эту лживую браваду. Лишь бы оттянуть момент.
— Может, ты меня раньше отсюда заберешь? Мама зимой приезжала, сказала, что ты в городе богато живешь. Ты ведь вон какие подарки классные Соньке все время привозишь, — в его голосе не было обиды или зависти — ему было горько, что он в стороне от всего этого, от родных. Что все «веселье» проходит мимо.
Мать — язва. Совсем кукухой поехала: несла всякую чушь мелким, не догоняя, что так неправильно. Запудрила его детский мозг несбыточными надеждами, лишь бы с себя снять обязательства.
— Не получится раньше, бро. Я бы рад, только мать все неправильно говорит. Если б я только мог... Слушай... Сонька... она... нет больше ее... — он попытался подобрать слова помягче, даже всерьез задумывался промолчать об этом. Но мать расскажет сама и сделает только хуже. Тим не сомневался, что она обставит все так, что мол: «Вот видишь, а ты жалуешься, смотри, как тут хорошо, зато живой», — или еще что-нибудь в таком духе.
— Как это? — не понял братишка. За всю свою жизнь Ленька видел сестренку вживую всего пару раз, да на фотках, потому что она родилась уже после того, как пацана забрали. Тим надеялся, что не сильно разобьет брату сердце, если расскажет о ее смерти. Самое сложное — это объяснить, как именно она умерла. Опять же, не расскажи он сам, мать наплетет такого, что в страшном сне не приснится.
— Случайность вышла. Батя твой, видел же, какой здоровый? Ну и придавил неудачно, — хотелось ударить себя со всей дури за такую ересь, но не знал, как по-другому сказать.
— Как это — придавил? — Ленька хмурился, не выкупая, что несет его брат.
— Маленькая была, чахлая... короче... умерла Сонька. Сегодня похоронили, — закончил он, устав придумывать чушь. Ленька лишь кивнул: толи не догонял еще, толи она была для него больше «виртуальной» сестрой, которую он совсем не знал. Оно и к лучшему.
— А че с губой то? Наезжает кто-то? — Тим мастерски перевел тошнотворную тему.
— А, — махнул тот рукой, криво ухмыльнувшись, — подрался.
— Навалял, надеюсь?
— Не, — скривился он, — я сам начал, думал Серега у меня деньги спер.
— Так и чего? Серега спер?
— Сказал, что нет. Не знаю я. Не буду больше искать. У меня ведь в банке еще есть, — горделиво сказал он.
— Еще есть, — повторил Тим, грустно выдохнув. — Ладно, братишка, пора мне.
Ленька заметно погрустнел, глаза заблестели, но он держался. Как всегда. Мелкий боец. Этот точно не пропадет. Главное, быть рядом, по возможности, чтобы духом не упал, а дальше он сам справится. Он сильный. Всем еще покажет, когда вырастет. Тим пытался подбодрить сам себя, уходя из приюта и чувствуя, как брат провожает взглядом его спину.
— Уходим, — Варя ткнула Лешку локтем под ребра, тот ойкнул, мгновенно вернувшись из размышлений. Пока он пытался понять, в чем дело, девушка уже быстрыми шагами неслась вон. Леха удивленно глянул на удаляющуюся подругу, затем обернулся, чтобы найти глазами объект их наблюдения. Тим уверенно направлялся в их сторону, свел брови, глядя в спину убегающей от него девчонки.
Лешка не собирался участвовать в этих мышиных бегах, где мышью он посчитал конкретно Варьку, ведь она трусливо бежала с собственного задания. Он остался стоять. Хотел перехватить уже почти бегущего к выходу Тима, чтобы выразить ему соболезнования, похлопать по плечу, ну, и вообще, что там принято в таких ситуациях делать...
— Тимох... — только и успел промямлить Лешка пронесшемуся мимо него, словно ветер, Тиму. Тот даже ухом не повел, даже не притормозил, продолжив стремительную погоню за «жертвой». Леха недоуменно уставился в сторону, куда направлялись эти двое, не понимая ровным счетом ничего. Он что, пытался ее догнать? Что за черт?
Варя обернулась, видимо надеясь обнаружить позади себя друга. Ее глаза расширились при виде Тима, злобно настигающего ее, и она от неожиданности споткнулась, чуть не полетела лицом вниз, но чудом удержалась на ногах и ругнулась одними губами.
Тим был в нескольких метрах, он двигался с намного большей скоростью и догнал бы девчонку всего через пару секунд. Но та, заметив погоню, сорвалась на бег по проселочной дороге так, что из-под ног поднялось облако пыли.
— А ну стой, шелупонь! — послышался грубый, немного сиплый, будто совершенно незнакомый голос. Варя на секунду подумала, что за ней гонится не Тим, не его же голос! Обернулась, и в ту же секунду псих с силой схватил ее за плечи, сделал пару шагов вперед, толкнув добычу и припечатав спиной к первой попавшейся на пути сосне. Он навис над ней тяжелой грозовой тучей, перекрыл собой солнечный свет и жизненно важный кислород, сжал пальцы на хрупких плечах почти до хруста.
— Че ты прицепилась?! Тут-то ты чего забыла, соплячка? — прошипел Тим, тряхнув девушку и снова стукнув спиной о ствол дерева. Она сощурилась и втянула голову в плечи, совершенно не сопротивляясь. Все оправдания, разумные доводы и мысли вылетели из головы вместе с вырвавшимся из груди воздухом. «Заслужила...» — пронеслось в голове.
— Отвечай! Я с тобой разговариваю! — одной рукой он обхватил Варю за подбородок, грубо приподнял ее лицо, потому что она опускала взгляд, и ему это не нравилось.
— Эй! — к ним бежал Лешка, который наконец вышел из ступора и сообразил, что подругу пора спасать. — Эй! Тимох, руки убери, слышь?! — кричал друг, приближаясь к онемевшей Варе.
Тим будто и не слышал вовсе. Он злобно смотрел в лицо девушки, больно сжимая подбородок пальцами, тяжело дыша, но, к счастью, перестав трясти ее, как тряпичную куклу. Лешка подбежал и уверенно стиснул плечо Тима, намереваясь развернуть его, оттащить от Варьки. Тот дернулся, стряхнув с себя руку парня, и отпустив Варю. Отошел от нее на шаг назад.
— Че те? — он дерзко вздернул подбородок, грубо обратившись к Лешке. — Кто такой? — добавил и сплюнул в сторону.
Друг выглядел растерянным, желваки напряглись, брови сошлись на переносице.
— Успокойся, слышишь? Она тебе ничего не сделала, — он попытался утихомирить невменяемого Тима. Чувствовал вину за то, что прозевал момент и позволил парню причинить ей вред. И в то же время понимал, что в отчаянии, что горе у него. Начерта они вообще поперлись сюда? Глупая Варька. И сам он последний осел — послушал.
— Тебе че надо? Вали, сам разберусь с этой соплей, — хрипло выдавил Тим. Ему будто с трудом удавалось говорить. Он был бледный, еле стоял на ногах. Как у него, вообще, хватило сил бежать? Лешка недоуменно фыркнул, глянув на Варю, которая не отрываясь смотрела на этого психа с непонятным выражением лица. То ли с жалостью, то ли со страхом. Совсем из ума выжила. Он не узнавал ее.
— Нет уж, друг, не будешь ты с ней разбираться, — Леха едва заметно ухмыльнулся такой самоуверенности. Разберется он, ага, как же. На что Тимоха вообще надеялся? Думал, он ссыкливо сбежит, бросив Варьку ему на растерзание? — Идем, Варь, — он обратился к девушке, но та не шевельнулась, продолжая тупо смотреть на Тима, будто ждала его разрешения.
Лешка пощелкал пальцами, пытаясь перевести ее внимание на себя. Наконец девушка вышла из оцепенения и посмотрела на друга.
— Идем, — повторил он, настойчиво глядя на подругу. Она послушалась и отошла от этой проклятой сосны.
— Подружка твоя? — Тим немного успокоился, с его лица ушла гневная тень, оставив лишь бледное безразличие.
Лешка ничего не ответил, положил ладонь Варе на спину и слегка подтолкнул в сторону дороги.
— Скажи ей, чтобы кончала за мной увиваться, Лех, — бросил вдогонку Тим, — у нее итак самцов, смотрю, предостаточно, — едко добавил.
Узнал. Лешка ничего не ответил, Варя вообще была в каком-то странном состоянии. Пока они шли по дорожке, никто не вымолвил ни слова. Спустя несколько минут в кармане Вари зазвонил телефон, она тут же достала его и без раздумий ответила бесцветным, ослабевшим голосом.
— Алло. Привет, Андрей.
Глава 15
Тим
Маленькая шлюшка. А ведь она запомнилась ему маленькой умной воинствующей мегерой, налетевшей на здоровяка. Рыжий и альбиноска. Последнее, что Тим запомнил, уходя из родных дворов в неизвестность пятнадцать лет назад. Сегодня в роли жирного Альберта оказался он сам, а малая получила роль жертвы, только отнюдь не выглядела воинствующей, как тогда. Трепыхалась в его руках дохлой птицей. Может, хоть теперь отстанет.
Тим сидел на мягкой траве, опираясь спиной на то самое дерево, где пару минут назад он сжимал в руках костлявые плечи наглой белобрысой девчонки. Ноздри снова заполнил ее запах, будто он касался не ее, а букета свежих полевых цветов. Нет, этот цветочный запах тянется от свежей могилы. Пошла вон из моей головы.
Тим посмотрел на свои руки, трясущиеся от бессилия, попытался встать, но не вышло. Все. Кончился. Совсем. Достал сигарету — руки не слушались. Попал в рот с третьего раза. Поджег фильтр. Нервно швырнул испорченную сигарету в сторону, истратив на это движение последнюю толику сил. Он закрыл глаза и провалился в небытие. Не сон – горячий бред безумца, вытягивающий из него оставшуюся жизнь.
Он видел перед собой прозрачную голубую воду, манящую своей прохладой в знойный день. Солнце палило нещадно, кожа будто плавилась, до безумия хотелось охладиться. Светловолосая девчонка никак не отпускала. Обвила все его тело пылающими руками, заставляя гореть еще сильнее.
— Отпусти, — сказал еле слышно. В горле будто пустыня раздирала горячими песками чувствительную плоть. Не отпускала. Только сжимала еще крепче, сдавливала грудную клетку до невозможности вдохнуть и шептала на ухо:
— Прости... прости...
...Прости.
...Простите.
— Простите, — кто-то шевелил его за плечо, вызывая жуткую боль во всем теле. Тим открыл глаза, и с трудом поднял голову, — вы — Тимофей, правильно?
Женщина лет сорока с небольшим, а может тридцати, двадцати двух, или вроде того: он не разбирался в возрасте; смотрела на него умными глазами из-под очков. На ней был строгий черный костюм: пиджак и юбка, волосы забраны в тугой хвост, а в руках планшет. Ясно. Он умер, а его пришли рвать на части оставшиеся без добычи стервятники.
— Нет, — хрипло рявкнул Тим и дернул плечом, стряхивая с себя цепкую лапу голодной до тухлого мяса птицы. Ненависть придала ему сил, и он смог подняться, перетерпев боль в теле.
Желудок прилип к позвоночнику и, наверное, сморщился как изюм — он не ел уже два дня. Может больше. Последнее, что он помнил — как заливал в себя выдохшееся, противное, теплое пиво еще в Энске.
— Вот, попейте, — проворковала тетка, протянув ему маленькую бутылку с водой. Первым желанием было выбить из ее руки пойло и уйти. Но в горле невозможно жгло. Парень посмотрел на нее исподлобья и резким движением вырвал бутылку. Выпил залпом половину, и стало немного легче.
— Могу я задать пару вопросов? Я отниму у вас не больше минуты, — заговорила тетка, но Тим вернул воду, с хрустом впечатав ей в живот. От неожиданности она дернулась, обняв бутылку обеими руками.
— Нет.
Тим развернулся и пошел вглубь леса. Сам не знал, куда шел. Лишь бы подальше от трупоедов.
Домой возвращаться он точно не собирался. Прошлую ночь он провел во дворе на неудобной скамейке, не желая дышать вонью материной квартиры. Да и видеть ее не хотел больше. Никогда. Добравшись до города, Тим зашел в кафе и через силу затолкнул в себя немного безвкусной еды. Хотя бы руки перестали дрожать, и на том спасибо.
Ленька. Интересно, он в курсе? Нужно проведать брата. Пару месяцев уже не был у него. Созванивались недели две назад, но тогда все было еще хорошо. Если вообще можно назвать словом «хорошо» то, что брат уже много лет жил в детском доме, при живых родителях и старшем брате.
Тим чувствовал ответственность перед сестрой и братом, но не знал, чем им помочь. Забрать к себе? Куда? В съемную хату, больше похожую на притон? Вообще не вариант. Приходилось по возможности навещать, что давалось ему с трудом. Глядя в глаза мелких, он чувствовал себя редкостным дерьмом, от того, что ничего не мог для них сделать. Даже деньгами помочь не получалось, потому что... а смысл? Для Соньки пришлось бы отдавать деньги матери. Понятное дело, куда ушли бы эти средства. В детском доме такая же песня. Подсовывал Леньке втихаря, только где ему их тратить? Говорил, что прячет в какую-то коробочку. Хрень полная. Даже если у него и получится скопить немного, вряд ли эти деньги доживут до реальной возможности что-то на них купить.
Поэтому Тим откладывал все возможные средства на банковский счет. Денег накопилось немного, но хоть какой-то запас. Теперь все достанется одному брату. Сестры нет. В это просто не верилось.
Высокие березы и тополя отбрасывали густую тень на трехэтажное здание. Разноцветные качели, скамейки и песочницы с навесами-грибами хаотичным строем сторожили обиталище одиноких маленьких душ. Забытых, никому не нужных, оставшихся в серой реальности со своими страхами один на один.
Ленька плелся по коридору первого этажа с опущенной головой. Неужели, знает? Обычно резво бежал к старшему брату, скаля в улыбке щербатые зубы, а сегодня плыл печальной тенью.
— Эй, здоровяк, чего нос повесил? — улыбнулся Тим, легонько щелкнув брата по носу, в попытке ободрить. Голова была выбрита почти наголо, глаза грустные, губа разбита. Тим не сразу заметил ссадину. — Это че такое? — Он поднял лицо братишки за подбородок, а у того глаза на мокром месте. Пыжился, стараясь сдержать слезы, нижняя губа подрагивала, но храбрился, не выпуская боль наружу. Маленький солдат.
Тим сел на корточки перед пацаном и взял его за тонкие запястья. Похудел. Он никогда и не был пухляшкой, а теперь вообще походил на скелет. В свои четырнадцать он был мелким, щуплым как первоклашка.
— Ленька, эй, ну-ка глянь на меня, — тихо попросил брат, и мальчишка посмотрел на него из-под белесых бровей. — Чего кислый? Рассказывай давай.
— Забрали, — буркнул он.
— Кого забрали? — внутри все перевернулось. Ведь и правда, забрали. Забрали мелкую. Не вернешь теперь.
— Я хорошо прятал. Никто не видел, куда я коробку нычу, — мямлил братишка, а Тим мысленно выдохнул, поняв, что Ленька про деньги говорит.
— Да и хрен с ней, с коробкой, слышь, мужик, забей ты, — улыбнулся Тим, взъерошив его колючий ежик волос на макушке.
— Так в коробке деньги были, — уточнил он тоном «для особо тупых». Его голос дрогнул, и парнишка вытер не успевшую выкатиться слезу, но упустил вторую на другом глазу. Тим спешно смахнул ее сам.
— И с ними тоже — хрен. Ленька, у тебя в банке миллион лежит, — шепнул брат ему на ухо, — че ты с мелочью трясешься?
Леня шмыгнул носом и серьезно посмотрел на Тима.
— Чего, прямо миллион? Настоящий? — недоверчиво спросил.
— Конечно.
— Я че, прям как Гарри Поттер? — в прозрачных голубых глазах мальчишки сверкнул огонек надежды, и Тим загадочно улыбнулся.
— Лучше. Куда твоему Гарику до миллиона?
Ленька наконец просиял. Слабо, мимолетно, бледной тенью улыбки, но все же просиял. Тим успел ухватить этот миг. Сейчас он готов был пойти на что угодно, лишь бы братишка улыбнулся. Только поводов совсем не было, и на его веселые глаза можно было больше не надеяться.
— Вот выпустишься отсюда, и закутим с тобой. Будем покупать все, что захочешь... — Тим сочинял и сочинял, не в силах остановить эту лживую браваду. Лишь бы оттянуть момент.
— Может, ты меня раньше отсюда заберешь? Мама зимой приезжала, сказала, что ты в городе богато живешь. Ты ведь вон какие подарки классные Соньке все время привозишь, — в его голосе не было обиды или зависти — ему было горько, что он в стороне от всего этого, от родных. Что все «веселье» проходит мимо.
Мать — язва. Совсем кукухой поехала: несла всякую чушь мелким, не догоняя, что так неправильно. Запудрила его детский мозг несбыточными надеждами, лишь бы с себя снять обязательства.
— Не получится раньше, бро. Я бы рад, только мать все неправильно говорит. Если б я только мог... Слушай... Сонька... она... нет больше ее... — он попытался подобрать слова помягче, даже всерьез задумывался промолчать об этом. Но мать расскажет сама и сделает только хуже. Тим не сомневался, что она обставит все так, что мол: «Вот видишь, а ты жалуешься, смотри, как тут хорошо, зато живой», — или еще что-нибудь в таком духе.
— Как это? — не понял братишка. За всю свою жизнь Ленька видел сестренку вживую всего пару раз, да на фотках, потому что она родилась уже после того, как пацана забрали. Тим надеялся, что не сильно разобьет брату сердце, если расскажет о ее смерти. Самое сложное — это объяснить, как именно она умерла. Опять же, не расскажи он сам, мать наплетет такого, что в страшном сне не приснится.
— Случайность вышла. Батя твой, видел же, какой здоровый? Ну и придавил неудачно, — хотелось ударить себя со всей дури за такую ересь, но не знал, как по-другому сказать.
— Как это — придавил? — Ленька хмурился, не выкупая, что несет его брат.
— Маленькая была, чахлая... короче... умерла Сонька. Сегодня похоронили, — закончил он, устав придумывать чушь. Ленька лишь кивнул: толи не догонял еще, толи она была для него больше «виртуальной» сестрой, которую он совсем не знал. Оно и к лучшему.
— А че с губой то? Наезжает кто-то? — Тим мастерски перевел тошнотворную тему.
— А, — махнул тот рукой, криво ухмыльнувшись, — подрался.
— Навалял, надеюсь?
— Не, — скривился он, — я сам начал, думал Серега у меня деньги спер.
— Так и чего? Серега спер?
— Сказал, что нет. Не знаю я. Не буду больше искать. У меня ведь в банке еще есть, — горделиво сказал он.
— Еще есть, — повторил Тим, грустно выдохнув. — Ладно, братишка, пора мне.
Ленька заметно погрустнел, глаза заблестели, но он держался. Как всегда. Мелкий боец. Этот точно не пропадет. Главное, быть рядом, по возможности, чтобы духом не упал, а дальше он сам справится. Он сильный. Всем еще покажет, когда вырастет. Тим пытался подбодрить сам себя, уходя из приюта и чувствуя, как брат провожает взглядом его спину.
