Оказалось, что это подобие нашего кабачка. Только больше и другой: черный и в четыре раза превосходит размер земного. Я аж выдохнула. Интересно, сколько еще новых слов предстоит выучить? Еще бы читать научиться на местном. Надо найти учителя среди орков. Лайлен мне в такой просьбе отказал.
Когда чувствительность к ногам вернулась, решила обойти округу. На прибрежье, раздвинув растения, похожие на рогоз, обнаружила удобную заводь. Довольно пологий спуск, гладкая круглая галька по кромке и совсем немного речной травы. Закатав рукава повыше, потянулась ополоснуть ладони, водя ими из стороны в сторону. К моим рукам тут же подплыла стайка шустрых мальков и принялась быстро щипать за кожу. Щекотно. Теплая вода манила в свои объятия, так сильно помыться захотелось. Неожиданно молодняк прыснул в разные стороны. А меня окатило с ног до головы и опрокинуло назад чем-то склизким. Я взвизгнула. Лежала на спине, в обнимку с гигантской рыбиной размером с хорошего тунца, и глупо моргала небесам, удерживая внезапный брыкающийся трофей.
— Будьте осторожны в своих желаниях, — проворчала куда-то в облака.
Перед взором нарисовалась морда одного из вурков. Он аккуратно подцепил зубами за плавник местную форель и потащил на себя.
— Это моя добыча! — выдала строгим голосом, и тянуть перестали.
На берег выскочил взволнованный Гарут, привлеченный поднявшимся шумом. Оценив обстановку, ловко отцепил меня от рыбы и за хвост отбросил чешуйчатую подальше от реки. Поставив на ноги, он осмотрел сверху вниз мой внешний вид. Я повторила его маневр. М-да. Теперь одежду можно было стирать прямо так. Не раздеваясь, с ходу в воду. Стояла и обтекала, с плеча сорвался и полетел к ногам здоровенный кусок водоросли. «Чмяфк», — высказался он. Всё лицо оказалось перепачкано в чешуе и слизи. Ящер нашелся рядом, лежал и грустно взирал.
— Чего это с ним? — вытерла нос рукой.
— Ты его ужин присвоила, — улыбаясь, палач кивнул в сторону.
Проследила за его взглядом. Внимательнее вглядевшись в речной поток, увидела вурков, скользящих под гладью и гоняющих разнообразных рыб, которые выпрыгивали из воды, спасаясь. Их ловко ловили в полете или уже на берегу, когда они теряли направление, выскакивая от испуга.
— А, ой, — повернулась к печальной зверюге, — Прости, пожалуйста, моя добыча — твоя добыча.
Мордаха натурально просияла. Бодро вскочив, он схватил свой трепыхающийся трофей и начал отрывать от него куски. Быстро расправившись с рыбой, этот игуана-переросток подполз ко мне и открыл пасть, качнув головой. Прямо на мои перепачканные берцы вывалился здоровенный кусок красной икры в оболочке. Килограмма на два, не меньше! Ты ж мой хороший!
— У нас есть соль?
— Может лучше мыло? — неуверенно начал орк.
— И мыло тоже! Но сначала — СОЛЬ! — у меня алчно загорелись глаза.
На стоянке, отобрав у растерявшегося самоназначенного повара небольшой казанчик и увесистый мешок с солью, я начала колдовать. Налить воды, распотрошить ястык. Все опешили от ножа-бабочки, который лежал в кармане моего плаща и наконец пригодился. Связать три штуки тонких сучков в виде венчика и мешать, пока вся пленка не будет удалена, несколько раз промыть. Сдобрить солью, подождать десять минут и готово. Масло! На этом моменте пришлось бодренько потрошить пищевые запасы. Подсолнечного не было, возможно, даже подсолнухов на Ниране нет. Но точно помню, Шади запихивал в один из мешков небольшую бутылочку нужного мне ингредиента, по вкусу и запаху напоминающего горчичное. Нашла!
Моей сияющей моськой можно было города по ночам освещать. Представляю, как икалось от ужаса окружающим. Сидит на бревнышке растрепанное промокшее существо, белая одежда вся в тине и чешуе, морда грязная, и со счастливой улыбкой хомячит ложкой икру из котелка.
— Ева, я нашел место, где ты можешь спокойно помыться, — ко мне подошел Граут и принюхался, — Это правда съедобно?
— И лучше с хлебом! — отставила посудину в сторону, поднимаясь.
Как только отошла от моего шедевра кулинарии, на него тут же накинулись все, кто был рядом. Правда, волна схлынула, стоило палачу подойти ближе. Он осторожно попробовал, хмыкнул и закинул в рот целую ложку. Довольно прищурился и съел еще несколько. Оставив в покое котелок, поманил за собой в сторону реки. Взяв из своей сумки запасную одежду, из общих запасов горшочек с мылом и кусок ткани, предложенный в качестве полотенца, направилась отмывать себя любимую.
Какое-то время мы шли вдоль зарослей, удаляясь от лагеря. Вечерняя природа радовала стрекотом насекомых и птиц. Вурки вальяжно плавали туда-сюда, плотно набив брюхо. Некоторые из них лениво пережевывали сочные стебли, растущие у кромки. Икин алой половинкой нависал над рекой, создавая переливающуюся дорожку на поверхности реки. Наконец показался массивный зеленый купол, на поверку оказавшийся ивой с длинными свисающими до самой глади ветвями. Орк отодвинул зеленый полог в сторону, чтобы я могла пройти первой, затем вошел следом и зажег несколько магических светлячков. Они задорно вращаясь пустились парить под импровизированным навесом. Выступающие корни причудливо закручивались в виде сидений, палач удобно расположился на них и, внимательно рассматривая меня, уходить явно не собирался.
Сам виноват. Я бы еще в свои тридцать два года мужиков не стеснялась. Нагло облапала его взглядом и принялась раздеваться. Скинула берцы, стянула одежду, оставшись в нижнем белье, бросила всё на бережочке и вошла в заводь, попутно распуская косу. За спиной раздался довольный хмык. Про нравы местных ни черта толком не выяснила, но раз в обморок не хлопнулся, значит, всё не так уж плохо. Плавала я неважно, так что далеко от берега отходить побоялась, забрела до талии — вполне приемлемо. Присела в теплую воду, наслаждаясь медленным течением. Окунувшись до шеи, ополоснула лицо, намочила слипшиеся от тины волосы, перебирая пряди пальцами. Долго смывала первый слой грязи. Всё-таки нечасто удавалось полноценно помыться в открытой воде. Обтирание тела тряпкой в ручье за помывку вообще не считала. Еще раз прополоскала локоны, вроде чистые — теперь можно и моющими средствами воспользоваться. Выходя на берег, плавно качая бедрами, смотрела прямо в глаза Гарута. Ох, как мне нравился тот огонь, что в них разгорался.
— А тебе помыться не нужно? — невинно похлопала глазками.
Ухмыляясь, он молча поднялся и направился ко мне, раздеваясь на ходу. Ох, какое захватывающее зрелище. Закончила смотреть стриптиз, как только он потянулся к ремню на штанах. Резко развернулась, захватив баночку, зашла обратно в реку. Уже нанесла вкусно пахнущее травами средство на локоны, когда спиной почувствовала жар его обнажённого тела. Он стоял непозволительно близко, будоража моё воображение. Не оборачиваясь, подала ёмкость с мылом. Взял, прикоснувшись к руке, какой же он был горячий. Мурашки возбуждающей толпой пробежались от ладони до кончиков пальцев на стопах. Чтобы их успокоить, прищемила ноздри, сделала шаг вперёд и погрузилась с головой, заодно промывая шевелюру. Казалось, что под водой пробыла всего ничего, но сильные руки быстро выдернули меня из-под толщи.
— Не делай так больше! — произнес с тревогой в голосе.
— Как? Не мыться?
С усилием выпустил воздух из лёгких и отпустил. Потянувшись, поймал пытавшийся утонуть горшочек.
— Тебе спинку потереть? — предложила на полном серьезе. Он хмыкнул, сунул мне тару и развернулся, перекидывая длинные дреды на грудь.
Выдох застрял где-то в груди, так и замерла с открытым ртом. Твою ж мать, орк, ну вот что ты со мной делаешь? Закусив нижнюю губу, прошлась взглядом сверху вниз оценивающе. Широченная накаченная спина, на которой перекатывались литые мышцы, узкая талия с выступающими бедренными косточками и полное отсутствие нижнего белья на потрясающей заднице! О-хо-хонюшки! Какое тут всё было щупательное! Кончики пальцев аж зудели. Дыши, Ева, дыши!
Гарут нетерпеливо повел плечом, и я наконец выпала из нирваны. Набрала пальцами немного размокшую жидкость, растерла и принялась намыливать ему сначала вдоль позвоночника, а потом поглаживая вширь. Со всей тщательностью, не пропуская ни сантиметра кожи, очерчивая ноготком застарелые рубцы. Спускаясь всё ниже, услышала тихий протяжный стон. Процесс был настолько увлекательный, что чуть не вонзила когти ему в крепкий, как орех, филей. Внутренне надавала себе по шаловливым кудяпкам — фу быть такой! «Сама ты — фу!» — спорил со мной голос в голове. — «Когда еще выпадет шанс полапать за столь привлекательные части тела?»
Мысли завели меня куда-то совсем не туда. С трудом оторвав ладонь от вожделенной добычи, обогнула застывшего палача, сунула ему в руки мыло и потопала на берег. Всеми силами пыталась призвать к порядку разбушевавшиеся гормоны. Для этого приняласт составлять список дел, коих было катастрофически недостаточно: надо бы вещи постирать, просушить, до стоянки дойти, спальное место обустроить. Как только мне казалось, что вышло успокоиться, взгляд падал на стоящего по пояс в воде соблазнителя растерявшейся меня. Вашу ж мамашу ж! Вот зачем ты так возбуждающе гладишь себя по груди широкими ладонями? И ведь видит, какой эффект производит, лыбится, зараза.
— Так! Ну-ка соберись, тряпка! Шмотки в лапы и пошла стираться! — гневно высказала сама себе.
Кое-как совладав со сбившимся дыханием, зашла в воду по колено и принялась полоскать штаны и рубаху. С этой задачей справилась довольно быстро, хоть белая одежда уже давно стала нифига не белой, зато чистой. Но, как выяснилось, сложнее всего отмыть плащ. Чешуя, тина, засохшая слизь, о, икринка, ты как сюда попала? Ничего, справлюсь, и не такое отстирывала. На всплеск сбоку даже глазами не двинула. Там из воды выходил непростительно голый орк. Он тихо посмеивался и шуршал за моей спиной, одеваясь. Наконец справившись с грязью, стряхнула плащ, взяла остальную одежду и понесла на магическую просушку. Очень довольный собой палач быстро просушил мои вещи, пока я вытиралась отрезом ткани. Еще теплая после заклинания ткань приятно согрела остывающую кожу.
Уходить из столь чудесного места мы совсем не спешили. Присели на выступающие корни, любуясь ярко-красным Икин, проступающим над рекой между нависшими ветвями. Безмятежность момента настроила на лирический лад не только меня.
— Расскажи про свой дом, — тихо попросил Гарут.
Начала с подробного описания Земли. Поведала о диких непролазных лесах тайги с бурыми медведями, стаях волков и оленей, живущих в тундре. Про глубокие малоизученные моря, хранящие на дне свои секреты. Высокие, покорённые и не очень горы с заснеженными вершинами. Огромные океаны, которые иногда порождали невообразимые разрушительные шторма. Не обошла вниманием полярные шапки с неуклюжими пингвинами и белыми медведями. Самым сложным для его понимания оказались каменные джунгли. Он никак не мог взять в толк, как, а главное, зачем нужны такие высокие здания.
Плавно перешла на повествование о своей жизни. О долгой болезни и смерти мамы и про предательство отца, тяжёлым камнем упавшим на сердце. Вспомнила любимую бабушку и её вкуснейшие малиновые пирожки. Выпустила из сердца печаль, разворошив воспоминания о работе детского онколога. Эти были самыми страшными и заставили слезы на глазах навернуться. Всё это время они давили тяжким грузом. Оказывается, если проговорить свою боль вслух незнакомому существу, становится немного легче, особенно когда тебя притягивают к себе на колени, успокаивая и поглаживая по спине и плечам. Немного похондрив, продолжила рассказ уже о пушистых пациентах. Многие моменты вызывали улыбку или громкий смех. Говорила много и долго, описывая события в картинках.
— Твоя очередь, — закончила ностальгировать, — Почему от тебя все шарахаются?
— Я проклят, — не сразу начал он, — Каждый, одаренный магией, на свои пятьдесят циклов должен пройти обряд посвящения. Мой пошел не по плану. Наш бог отмечает знаком сильнейших среди графа?, и я считался таковым. Мне пророчили метку покровителя. Слава и почет вскружили голову, я творил страшные вещи. Не горжусь этим сейчас, но тогда считал, что всё так и должно быть. На алтаре Каарио заглянул в мою душу, и ему не понравилось, что он там увидел. Вместо руны война получил руну палача.
Он замолчал, видимо, как и я, углубившись в болезненные воспоминания. У всех есть прошлое, порой оно не самое приятное и светлое. Тихо сидя в теплых объятьях, ждала, когда продолжит рассказ, и аккуратно поглаживала его ладонь. Он сжал мои пальцы.
— Ко мне пятьдесят восемь циклов никто не прикасался добровольно, Ева. Кроме тебя, — заглянул в мои глаза, — Все, кто находится рядом со мной, чувствуют страх, отвращение и неприязнь. Это мое проклятье. Все. Но не ты.
Столько боли вперемешку с нежностью было в этом взгляде, что я не сдержалась. Обняла рукой за шею, притягивая, и потянулась к его губам. Поцелуй вышел ласковым, легким, как крылья бабочки. Внезапно в кустах поблизости зашуршало, разрушая такой потрясающий момент. Палач моментально напрягся и поднялся прямо со мной на руках. Но расслабился, как только услышал голос вождя.
— Идите уже спать! Дозорные жалуются, что из-за вас им крюк делать приходится, — ворчали на нас издалека.
Кстати, о нём. Воспоминание картинкой нарисовалось перед глазами: Татис идёт бок о бок с Гарутом по форту, и от них шарахаются орки во все стороны.
— Я точно помню, вождь часто крутится рядом с тобой, — вопрос озвучить не успела.
— Амулет с аколем. Ты его видела на груди графа, что сидел напротив меня в нашу первую встречу. Синий камень в деревянной оправе, дорогой и требует постоянной подзарядки. Пока полон, полностью блокирует ауру палача для носящего, когда кончается заряд, даже стоять рядом со мной становится трудновато.
Уже по темноте, вернувшись в лагерь, потихоньку пробирались между спящими кто где орками. Возле еще горевшего костра осталось незанятое пространство. Видимо, нам застолбили пространство заранее. Гарут расстелил свой широкий плащ на земле, аккуратно уложил меня сверху и накрыл заранее прихваченным одеялом. Хотел было подняться, чтобы уйти искать другое место для ночлега, но я успела поймать его за рукав и привлекла к себе, отодвигаясь на самый краешек накидки. Он быстро понял, что ему предлагаю, и прилег рядом, улыбаясь. Лежала спиной к огню, уткнувшись в его широкую грудь лицом. Тяжелая рука приятно прижимала к огромному телу орка и нежно поглаживала по шее. Я тоже в долгу не осталась, прильнула плотнее, обняла за талию и пробралась ладонью под рубаху, лаская спину. Так спокойно стало, тепло и уютно, что вскоре крепко заснула.
“Не всё то золото, что блестит, всё золото шипит!”
(с)В.Ф.
Сквозь сон почувствовала, как меня нежно гладят по руке. М-м-м, приятности с утра пораньше, это всегда только за. Шуршание на грани слуха успокаивало и не давало сну окончательно рассеяться. Снилось что-то безмятежное и очень приятное, совсем просыпаться не хотелось. Не разлепляя глаз, уже думала устроить утренние потягушки, когда меня остановил очень тихий шепот.
— Не двигайся! — процедили сквозь зубы.
И сказано это было так зло, что напугало до чёртиков. Резко открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, и не смогла понять, что перед моим носом.
Когда чувствительность к ногам вернулась, решила обойти округу. На прибрежье, раздвинув растения, похожие на рогоз, обнаружила удобную заводь. Довольно пологий спуск, гладкая круглая галька по кромке и совсем немного речной травы. Закатав рукава повыше, потянулась ополоснуть ладони, водя ими из стороны в сторону. К моим рукам тут же подплыла стайка шустрых мальков и принялась быстро щипать за кожу. Щекотно. Теплая вода манила в свои объятия, так сильно помыться захотелось. Неожиданно молодняк прыснул в разные стороны. А меня окатило с ног до головы и опрокинуло назад чем-то склизким. Я взвизгнула. Лежала на спине, в обнимку с гигантской рыбиной размером с хорошего тунца, и глупо моргала небесам, удерживая внезапный брыкающийся трофей.
— Будьте осторожны в своих желаниях, — проворчала куда-то в облака.
Перед взором нарисовалась морда одного из вурков. Он аккуратно подцепил зубами за плавник местную форель и потащил на себя.
— Это моя добыча! — выдала строгим голосом, и тянуть перестали.
На берег выскочил взволнованный Гарут, привлеченный поднявшимся шумом. Оценив обстановку, ловко отцепил меня от рыбы и за хвост отбросил чешуйчатую подальше от реки. Поставив на ноги, он осмотрел сверху вниз мой внешний вид. Я повторила его маневр. М-да. Теперь одежду можно было стирать прямо так. Не раздеваясь, с ходу в воду. Стояла и обтекала, с плеча сорвался и полетел к ногам здоровенный кусок водоросли. «Чмяфк», — высказался он. Всё лицо оказалось перепачкано в чешуе и слизи. Ящер нашелся рядом, лежал и грустно взирал.
— Чего это с ним? — вытерла нос рукой.
— Ты его ужин присвоила, — улыбаясь, палач кивнул в сторону.
Проследила за его взглядом. Внимательнее вглядевшись в речной поток, увидела вурков, скользящих под гладью и гоняющих разнообразных рыб, которые выпрыгивали из воды, спасаясь. Их ловко ловили в полете или уже на берегу, когда они теряли направление, выскакивая от испуга.
— А, ой, — повернулась к печальной зверюге, — Прости, пожалуйста, моя добыча — твоя добыча.
Мордаха натурально просияла. Бодро вскочив, он схватил свой трепыхающийся трофей и начал отрывать от него куски. Быстро расправившись с рыбой, этот игуана-переросток подполз ко мне и открыл пасть, качнув головой. Прямо на мои перепачканные берцы вывалился здоровенный кусок красной икры в оболочке. Килограмма на два, не меньше! Ты ж мой хороший!
— У нас есть соль?
— Может лучше мыло? — неуверенно начал орк.
— И мыло тоже! Но сначала — СОЛЬ! — у меня алчно загорелись глаза.
На стоянке, отобрав у растерявшегося самоназначенного повара небольшой казанчик и увесистый мешок с солью, я начала колдовать. Налить воды, распотрошить ястык. Все опешили от ножа-бабочки, который лежал в кармане моего плаща и наконец пригодился. Связать три штуки тонких сучков в виде венчика и мешать, пока вся пленка не будет удалена, несколько раз промыть. Сдобрить солью, подождать десять минут и готово. Масло! На этом моменте пришлось бодренько потрошить пищевые запасы. Подсолнечного не было, возможно, даже подсолнухов на Ниране нет. Но точно помню, Шади запихивал в один из мешков небольшую бутылочку нужного мне ингредиента, по вкусу и запаху напоминающего горчичное. Нашла!
Моей сияющей моськой можно было города по ночам освещать. Представляю, как икалось от ужаса окружающим. Сидит на бревнышке растрепанное промокшее существо, белая одежда вся в тине и чешуе, морда грязная, и со счастливой улыбкой хомячит ложкой икру из котелка.
— Ева, я нашел место, где ты можешь спокойно помыться, — ко мне подошел Граут и принюхался, — Это правда съедобно?
— И лучше с хлебом! — отставила посудину в сторону, поднимаясь.
Как только отошла от моего шедевра кулинарии, на него тут же накинулись все, кто был рядом. Правда, волна схлынула, стоило палачу подойти ближе. Он осторожно попробовал, хмыкнул и закинул в рот целую ложку. Довольно прищурился и съел еще несколько. Оставив в покое котелок, поманил за собой в сторону реки. Взяв из своей сумки запасную одежду, из общих запасов горшочек с мылом и кусок ткани, предложенный в качестве полотенца, направилась отмывать себя любимую.
Какое-то время мы шли вдоль зарослей, удаляясь от лагеря. Вечерняя природа радовала стрекотом насекомых и птиц. Вурки вальяжно плавали туда-сюда, плотно набив брюхо. Некоторые из них лениво пережевывали сочные стебли, растущие у кромки. Икин алой половинкой нависал над рекой, создавая переливающуюся дорожку на поверхности реки. Наконец показался массивный зеленый купол, на поверку оказавшийся ивой с длинными свисающими до самой глади ветвями. Орк отодвинул зеленый полог в сторону, чтобы я могла пройти первой, затем вошел следом и зажег несколько магических светлячков. Они задорно вращаясь пустились парить под импровизированным навесом. Выступающие корни причудливо закручивались в виде сидений, палач удобно расположился на них и, внимательно рассматривая меня, уходить явно не собирался.
Сам виноват. Я бы еще в свои тридцать два года мужиков не стеснялась. Нагло облапала его взглядом и принялась раздеваться. Скинула берцы, стянула одежду, оставшись в нижнем белье, бросила всё на бережочке и вошла в заводь, попутно распуская косу. За спиной раздался довольный хмык. Про нравы местных ни черта толком не выяснила, но раз в обморок не хлопнулся, значит, всё не так уж плохо. Плавала я неважно, так что далеко от берега отходить побоялась, забрела до талии — вполне приемлемо. Присела в теплую воду, наслаждаясь медленным течением. Окунувшись до шеи, ополоснула лицо, намочила слипшиеся от тины волосы, перебирая пряди пальцами. Долго смывала первый слой грязи. Всё-таки нечасто удавалось полноценно помыться в открытой воде. Обтирание тела тряпкой в ручье за помывку вообще не считала. Еще раз прополоскала локоны, вроде чистые — теперь можно и моющими средствами воспользоваться. Выходя на берег, плавно качая бедрами, смотрела прямо в глаза Гарута. Ох, как мне нравился тот огонь, что в них разгорался.
— А тебе помыться не нужно? — невинно похлопала глазками.
Ухмыляясь, он молча поднялся и направился ко мне, раздеваясь на ходу. Ох, какое захватывающее зрелище. Закончила смотреть стриптиз, как только он потянулся к ремню на штанах. Резко развернулась, захватив баночку, зашла обратно в реку. Уже нанесла вкусно пахнущее травами средство на локоны, когда спиной почувствовала жар его обнажённого тела. Он стоял непозволительно близко, будоража моё воображение. Не оборачиваясь, подала ёмкость с мылом. Взял, прикоснувшись к руке, какой же он был горячий. Мурашки возбуждающей толпой пробежались от ладони до кончиков пальцев на стопах. Чтобы их успокоить, прищемила ноздри, сделала шаг вперёд и погрузилась с головой, заодно промывая шевелюру. Казалось, что под водой пробыла всего ничего, но сильные руки быстро выдернули меня из-под толщи.
— Не делай так больше! — произнес с тревогой в голосе.
— Как? Не мыться?
С усилием выпустил воздух из лёгких и отпустил. Потянувшись, поймал пытавшийся утонуть горшочек.
— Тебе спинку потереть? — предложила на полном серьезе. Он хмыкнул, сунул мне тару и развернулся, перекидывая длинные дреды на грудь.
Выдох застрял где-то в груди, так и замерла с открытым ртом. Твою ж мать, орк, ну вот что ты со мной делаешь? Закусив нижнюю губу, прошлась взглядом сверху вниз оценивающе. Широченная накаченная спина, на которой перекатывались литые мышцы, узкая талия с выступающими бедренными косточками и полное отсутствие нижнего белья на потрясающей заднице! О-хо-хонюшки! Какое тут всё было щупательное! Кончики пальцев аж зудели. Дыши, Ева, дыши!
Гарут нетерпеливо повел плечом, и я наконец выпала из нирваны. Набрала пальцами немного размокшую жидкость, растерла и принялась намыливать ему сначала вдоль позвоночника, а потом поглаживая вширь. Со всей тщательностью, не пропуская ни сантиметра кожи, очерчивая ноготком застарелые рубцы. Спускаясь всё ниже, услышала тихий протяжный стон. Процесс был настолько увлекательный, что чуть не вонзила когти ему в крепкий, как орех, филей. Внутренне надавала себе по шаловливым кудяпкам — фу быть такой! «Сама ты — фу!» — спорил со мной голос в голове. — «Когда еще выпадет шанс полапать за столь привлекательные части тела?»
Мысли завели меня куда-то совсем не туда. С трудом оторвав ладонь от вожделенной добычи, обогнула застывшего палача, сунула ему в руки мыло и потопала на берег. Всеми силами пыталась призвать к порядку разбушевавшиеся гормоны. Для этого приняласт составлять список дел, коих было катастрофически недостаточно: надо бы вещи постирать, просушить, до стоянки дойти, спальное место обустроить. Как только мне казалось, что вышло успокоиться, взгляд падал на стоящего по пояс в воде соблазнителя растерявшейся меня. Вашу ж мамашу ж! Вот зачем ты так возбуждающе гладишь себя по груди широкими ладонями? И ведь видит, какой эффект производит, лыбится, зараза.
— Так! Ну-ка соберись, тряпка! Шмотки в лапы и пошла стираться! — гневно высказала сама себе.
Кое-как совладав со сбившимся дыханием, зашла в воду по колено и принялась полоскать штаны и рубаху. С этой задачей справилась довольно быстро, хоть белая одежда уже давно стала нифига не белой, зато чистой. Но, как выяснилось, сложнее всего отмыть плащ. Чешуя, тина, засохшая слизь, о, икринка, ты как сюда попала? Ничего, справлюсь, и не такое отстирывала. На всплеск сбоку даже глазами не двинула. Там из воды выходил непростительно голый орк. Он тихо посмеивался и шуршал за моей спиной, одеваясь. Наконец справившись с грязью, стряхнула плащ, взяла остальную одежду и понесла на магическую просушку. Очень довольный собой палач быстро просушил мои вещи, пока я вытиралась отрезом ткани. Еще теплая после заклинания ткань приятно согрела остывающую кожу.
Уходить из столь чудесного места мы совсем не спешили. Присели на выступающие корни, любуясь ярко-красным Икин, проступающим над рекой между нависшими ветвями. Безмятежность момента настроила на лирический лад не только меня.
— Расскажи про свой дом, — тихо попросил Гарут.
Начала с подробного описания Земли. Поведала о диких непролазных лесах тайги с бурыми медведями, стаях волков и оленей, живущих в тундре. Про глубокие малоизученные моря, хранящие на дне свои секреты. Высокие, покорённые и не очень горы с заснеженными вершинами. Огромные океаны, которые иногда порождали невообразимые разрушительные шторма. Не обошла вниманием полярные шапки с неуклюжими пингвинами и белыми медведями. Самым сложным для его понимания оказались каменные джунгли. Он никак не мог взять в толк, как, а главное, зачем нужны такие высокие здания.
Плавно перешла на повествование о своей жизни. О долгой болезни и смерти мамы и про предательство отца, тяжёлым камнем упавшим на сердце. Вспомнила любимую бабушку и её вкуснейшие малиновые пирожки. Выпустила из сердца печаль, разворошив воспоминания о работе детского онколога. Эти были самыми страшными и заставили слезы на глазах навернуться. Всё это время они давили тяжким грузом. Оказывается, если проговорить свою боль вслух незнакомому существу, становится немного легче, особенно когда тебя притягивают к себе на колени, успокаивая и поглаживая по спине и плечам. Немного похондрив, продолжила рассказ уже о пушистых пациентах. Многие моменты вызывали улыбку или громкий смех. Говорила много и долго, описывая события в картинках.
— Твоя очередь, — закончила ностальгировать, — Почему от тебя все шарахаются?
— Я проклят, — не сразу начал он, — Каждый, одаренный магией, на свои пятьдесят циклов должен пройти обряд посвящения. Мой пошел не по плану. Наш бог отмечает знаком сильнейших среди графа?, и я считался таковым. Мне пророчили метку покровителя. Слава и почет вскружили голову, я творил страшные вещи. Не горжусь этим сейчас, но тогда считал, что всё так и должно быть. На алтаре Каарио заглянул в мою душу, и ему не понравилось, что он там увидел. Вместо руны война получил руну палача.
Он замолчал, видимо, как и я, углубившись в болезненные воспоминания. У всех есть прошлое, порой оно не самое приятное и светлое. Тихо сидя в теплых объятьях, ждала, когда продолжит рассказ, и аккуратно поглаживала его ладонь. Он сжал мои пальцы.
— Ко мне пятьдесят восемь циклов никто не прикасался добровольно, Ева. Кроме тебя, — заглянул в мои глаза, — Все, кто находится рядом со мной, чувствуют страх, отвращение и неприязнь. Это мое проклятье. Все. Но не ты.
Столько боли вперемешку с нежностью было в этом взгляде, что я не сдержалась. Обняла рукой за шею, притягивая, и потянулась к его губам. Поцелуй вышел ласковым, легким, как крылья бабочки. Внезапно в кустах поблизости зашуршало, разрушая такой потрясающий момент. Палач моментально напрягся и поднялся прямо со мной на руках. Но расслабился, как только услышал голос вождя.
— Идите уже спать! Дозорные жалуются, что из-за вас им крюк делать приходится, — ворчали на нас издалека.
Кстати, о нём. Воспоминание картинкой нарисовалось перед глазами: Татис идёт бок о бок с Гарутом по форту, и от них шарахаются орки во все стороны.
— Я точно помню, вождь часто крутится рядом с тобой, — вопрос озвучить не успела.
— Амулет с аколем. Ты его видела на груди графа, что сидел напротив меня в нашу первую встречу. Синий камень в деревянной оправе, дорогой и требует постоянной подзарядки. Пока полон, полностью блокирует ауру палача для носящего, когда кончается заряд, даже стоять рядом со мной становится трудновато.
Уже по темноте, вернувшись в лагерь, потихоньку пробирались между спящими кто где орками. Возле еще горевшего костра осталось незанятое пространство. Видимо, нам застолбили пространство заранее. Гарут расстелил свой широкий плащ на земле, аккуратно уложил меня сверху и накрыл заранее прихваченным одеялом. Хотел было подняться, чтобы уйти искать другое место для ночлега, но я успела поймать его за рукав и привлекла к себе, отодвигаясь на самый краешек накидки. Он быстро понял, что ему предлагаю, и прилег рядом, улыбаясь. Лежала спиной к огню, уткнувшись в его широкую грудь лицом. Тяжелая рука приятно прижимала к огромному телу орка и нежно поглаживала по шее. Я тоже в долгу не осталась, прильнула плотнее, обняла за талию и пробралась ладонью под рубаху, лаская спину. Так спокойно стало, тепло и уютно, что вскоре крепко заснула.
Глава 7
“Не всё то золото, что блестит, всё золото шипит!”
(с)В.Ф.
Сквозь сон почувствовала, как меня нежно гладят по руке. М-м-м, приятности с утра пораньше, это всегда только за. Шуршание на грани слуха успокаивало и не давало сну окончательно рассеяться. Снилось что-то безмятежное и очень приятное, совсем просыпаться не хотелось. Не разлепляя глаз, уже думала устроить утренние потягушки, когда меня остановил очень тихий шепот.
— Не двигайся! — процедили сквозь зубы.
И сказано это было так зло, что напугало до чёртиков. Резко открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, и не смогла понять, что перед моим носом.
