Она освободила от упаковки тяжелый цилиндр, подтащила к углублению, оставшемуся от уничтоженного излучателя. Выдвинула опоры, надежно зафиксировала в грунте. Сняла крышку, подключила свежий аккумулятор, щелкнула тумблером. Пси-излучение начало генерироваться, но пока что было рассеяно. Тереза покрутила ручку подстройки фазы, следя за шкалой интенсивности. В каждом углу пентаграммы излучение должно иметь строго определенную фазу, причем для каждого цилиндра свою. Только в этом случае достигается стабильный сигнал. И только в пятиугольнике: если по тем же принципам построить фигуру из четырех или шести излучателей, сигнал не фокусируется. Хотя, по логике, шесть излучателей должны быть эффективнее, чем пять… Наверное, не просто так именно пентаграммы нужны для вызова демонов иных миров. Раньше Тереза в это не верила, но, насмотревшись в Тикви на призраков и колдунов, стала допускать возможность и других странных явлений. Вон, Сантор утверждает, что предугадывает несчастья, экстрасенс фигов.
Вероятно, так и есть. Потому что когда он негромко произнес: «Зохены», – никаких зохенов еще не наблюдалось. Холайе подобрался, Ратт одним плавным движением расчехлил гранатомет. Тереза, оставив цилиндр, взялась за автомат.
Зохенов было трое. Видать, где-то неподалеку сидел дозорный: понимали, твари, что разбитый цилиндр важен для противника, и его придут восстанавливать. Устроили засаду. Три быстрых зеленых тела выметнулись из зарослей, едва замедляясь под градом огня, открытого разведчиками. Они мгновенно оказались совсем близко, видно было, как пули со стуком отскакивают от чешуйчатой брони. Первый стремительно мазнул блеснувшими когтями, сбивая Терезу, угадав в ней ключевое звено. Маскировочный костюм на такой ничтожной дистанции бессмыслен, коли уж видно автомат.
Но ее уже не было в том месте, куда ударил зохен. Откатившись, она дала очередь. Быстро сменив позицию – еще одну, под удачно – или, для самого зохена, неудачно – поднятый хвост. Отработанная тактика не подвела. Выстрел гранатометчика добил раненого монстра, потерявшего скорость.
Второй, обогнув мужчин, связанных противостоянием с третьим, прыгнул со спины. И промахнулся, потому что Тереза ни секунды не стояла на месте, перемещаясь непредсказуемо. Спохватившийся Ратт – велено же костьми лечь, но защитить женщину! – замолотил из гранатомета. Монстр сложился, и в этот момент ближайший зохен достал бородача… Почти достал – Тереза, прицелившись, влепила ему пулю в глаз, и выпаду не хватило глубины: вместо того чтобы вспороть шею, когти выдрали клок из бороды и разорвали костюм. Ратт, заорав, повернулся и всадил гранату в упор, меж чешуй. Зохен содрогнулся, выдохнул облачко дыма и осел на землю.
Тереза обошла зохенов, всматриваясь. Тот, что атаковал ее вторым, был еще жив. Бессильно загребал когтями землю, негромко рыча.
– Добить? – спросил Холайе, глядя на Сантора.
– У меня спрашивайте! – осадила его Тереза. Не хватало, чтобы они забывали на ходу, кто командир! – Надо прежде узнать у него, сколько их тут всего и появятся ли еще. А то мы поставим излучатель, а через час его снова ухайдакают. Сантор!
Разведчик покачал головой со знанием дела.
– Он не скажет. Какой смысл? Ему все равно не жить, вон сколько крови натекло. – Зеленая кровь не бросается в глаза на зеленой траве, но такую лужу в луче фонарика невозможно не заметить.
– Все равно не жить – не значит, что все равно, как умирать. – Тереза наклонилась к зохену. – Слышишь меня? Понимаешь язык?
Монстр молчал, шумно, со всхрипами, дыша. Не желает, значит, общаться. Немудрено: Тереза и сама на его месте молчала бы. Но надо его разговорить. Сейчас и выясним, понимает он или нет.
– Собираешься сдохнуть, да? Но сразу ведь не получится. А я могу сделать этот процесс очень увлекательным. Сантор, разожгите костер.
Зеленое тело вздрогнуло. Судя по всему, он понял, о чем речь. Но молчит. Типа, пропадать так пропадать, рано или поздно все кончится.
Сантор кинул на Терезу непонятный взгляд, отложил автомат и принялся собрать сухие ветки.
– Думаешь, я тебя пытать буду, наивный? – Тереза потрогала тушу носком сапога. – Примитивно мыслишь. Ты сдохнешь с пользой. Либо мы извлечем пользу из твоего рассказа, либо приготовим тебя и съедим.
Тут вздрогнул Сантор. А зохен прохрипел:
– Чшеловеки насс не кушшают!
Жуткий акцент делал слова похожими на шипение, но неверящая интонация чувствовалась. Тереза засмеялась:
– Они просто не умеют готовить! А мы, женщины, умеем. И знаешь, мясо получается вкуснее всего, если запекать его живым. Ты, конечно, целиком в костер не влезешь. Но можно готовить тебя по частям. Ратт, отрубите ему лапу. В чешуе получится отличное, сочное мяско.
Бородач крякнул, но, не споря, достал из рюкзака топор.
– Хотя нет, лучше начать с гениталий. Можно сварить из них замечательную похлебку. С травами и ягодами! Пока будем ей лакомиться, как раз нога доспеет.
Ратт перевернул застонавшего зохена, прицелился топором, вопросительно посмотрел на Терезу, ожидая подтверждения.
– Н-не надо! – захрипел зохен. – Жжестокие тварри!
Словно не слыша, Тереза продолжила:
– Или печень? Печень можно есть даже сырой. Особенно печень врага. Пожалуй, с нее и начнем. Сдерите с живота чешую, Ратт, так удобнее вскрыть его и вынуть печенку – аккуратно, чтоб не помер. Когда помрет, не такая вкусная будет. Холайе, достаньте соль и перец!
Ратт подцепил чешую, принялся сбивать. Зохен завыл. Сперва просто от боли: Ратт не осторожничал, и топор, сняв чешуину, рассек плоть. Потом – осмысленно:
– Не ешште мою печшень! Я сскажжу!
Костер пригодился. Нет, зохена зажаривать не стали. Разогрели пайки, вскипятили воду для чая.
Вечер был долгим. Зохен рассказал, что дальше по реке наблюдательный пункт – как раз для того, чтобы незаметно засекать людишек, плывущих к своим дурацким приборам, и перехватывать их. За подробную информацию был удостоен легкой смерти – пуля в глаз – и достойного погребения в речной воде. Затем госпожа Хэнк распорядилась выдвинуться к наблюдательному пункту. Подошли уже в глубокой темноте с берега, откуда никто не ждал нападения, без шума и шороха – Сантор и его команда умели передвигаться тихо даже по густым зарослям, но откуда это умение у госпожи Хэнк? Впрочем, после допроса зохена Сантор уже ничему не удивлялся. И после схватки, в которой она действовала, как полноценный боец. Держала все пространство вокруг, разиню Ратта вовремя спасла. А он-то думал, это ее надо будет спасать, считал уязвимым местом их группы. Верховный командир Хэнк так боялся за нее! Но все же назначил старшей, и сейчас Сантор понял, что это не ошибка и не каприз. А что боялся… как не переживать за любимую жену?
На пункте находилось два зохена. Одного сняли быстро, придавив автоматным огнем и добив гранатой. Со вторым пришлось повозиться. Он рухнул с дерева прямо на госпожу Хэнк, безошибочно определив командира группы. Сантор аж зажмурился.
Но та непостижимым образом выскользнула из когтей, оставив в них обрывок костюма и автомат, зацепившийся ремнем. Зохен, переломив автомат пополам, прыгнул на упущенную добычу – и опять мимо, разминулся на считанные пальцы. Снова атака, снова уход. Зохен и госпожа Хэнк словно кружились в смертельном танце, настолько стремительном, что глаз не поспевал за движениями – как его, так и ее. Ни Сантор, ни его подчиненные не решались стрелять, опасаясь попасть не в того. Ратт с топором ринулся подсечь зохену ноги, но отлетел в сторону, когда его походя задели мощным хвостом. Безумная скорость не убывала, картинка смазывалась. Раз! Госпожа Хэнк вдруг, подтянувшись, оказалась на дереве. Два! Зохен вздыбился, прыгая следом, и тут-то Холайе выдал длинную очередь. Темп сбился. Сантор подхватил гранатомет Ратта, но не успел. Тварь рухнула, не достав, в глазу ее торчала рукоять ножа.
Госпожа Хэнк спрыгнула вниз, ветка упруго вернулась на свое место. Шлем куда-то делся – наверное, зохен сорвал. Растрепанные волосы рассыпались по плечам. Маскировка исчезла: костюм поврежден.
– Первый уровень, – просипела она, пытаясь отдышаться. – Твою мать.
– Мерззкая ссамка, – простонал раненый монстр.
– Что? – возмутилась госпожа Хэнк, подошла и пнула зохена ногой. – Сама ты самка! А я – женщина.
– Это я жжещщина, – выдавил монстр из последних сил. – А ты – урродсское чшудовищще.
Госпожа Хэнк вытащила нож из глаза зохена, кровь хлынула, и самка испустила дух.
– Охренеть, – произнесла женщина, вытирая нож куском ткани. – Какое-то уродское чудовище обзывает меня уродским чудовищем!
Сантор с трудом скрыл улыбку. А Холайе не удержался, засмеялся. И был одарен замораживающим взглядом. Благо, к Холайе и Ратту госпожа Хэнк относилась ровно. Ему, Сантору, за то же самое вторую улыбку нарисовала бы своим ножом.
Зачистив окрестности, они вернулись к подготовленному костру и наконец-то зажгли его. Госпожа Хэнк решила по темени никуда больше не ломиться, а отдохнуть и выспаться – и снова правильно, машинально отметил Сантор. Холайе в инфракрасных очках залез на дерево и, жуя свой паек, караулил, а остальные обработали полученные раны – к счастью, легкие – и сели у костра. Ратт расчесывал и заплетал в косы пострадавшую бороду. В голове роились вопросы, которые Сантор побаивался задавать, а Ратт не стал стесняться – чего уж, сегодня и так осрамился.
– Госпожа Хэнк, а разве зохенов можно есть?
Она отхлебнула чай. В глазах отражались огненные блики.
– Любую органику можно есть, Ратт. Другое дело, что не все одинаково вкусно и питательно. А кое-что и ядовито… Хотя яд можно сцедить, нейтрализовать или выварить.
– Но… ведь поедать разумных существ неэтично!
– Зохенов же это не смущает. – Она усмехнулась. – Или вы не считаете тиквийцев разумными? Ну, я рада, что вы адекватно оцениваете свое положение на эволюционной лестнице.
Ратт уткнулся в свою бороду, кажется, жалея, что завел этот разговор.
– Впрочем, вы правы, Ратт, – проговорила госпожа Хэнк немного погодя. – Неэтично. Мы же не зохены, в конце концов. Но если какая-нибудь страшила еще раз назовет меня уродским чудовищем, я могу про это и забыть.
Холайе хихикнул с дерева, но госпожа Хэнк не попыталась пригвоздить его к стволу железным взглядом. Значит, настроение не злое – в меру ироничное, и только. Сантор решился высказать, что его мучило:
– Госпожа Хэнк, извините нас. Мы должны были вас защищать, но не смогли. – Он скривился, и шрам скривился. – Нет, не то я говорю. Нам нет прощения. Мы опозорились. Вам пришлось отбиваться самой. Если вы пожалуетесь мужу, и он нас расстреляет, я пойму.
Она сделала еще глоток.
– Сантор, не будьте идиотом. Мы на войне. Представьте себе, я знаю, что это такое! И я знаю, что так, как планируется – никогда не бывает. Не будь я готова к опасным неожиданностям, я бы просто никуда не пошла.
– Мы должны были выручать вас даже в случае неожиданностей, – мрачно проговорил Сантор.
– Да увяньте! Каким образом? У вас не было возможности вмешаться, и никакая ваша чуйка помочь вам не могла, раз уж диспозиция сложилась так, как сложилась. Пейте чай и не нудите, нервы вам еще завтра понадобятся. – Она подлила себе кипятка. – Да, и не вздумайте доложить о происшествии верховному командиру. Хотелось бы, конечно, посмотреть на ваш расстрел, – ехидно пояснила она, – но только не ценой запрета моих будущих выходов с базы.
Он последовал совету, плеснул кипяток в кружку. Добавил в чай сахару, кинул веточку душистой травы.
– Госпожа Хэнк, вы уже где-то воевали, да? Мне следовало догадаться. Слишком много вы умеете такого… специфического.
– Да, воевала. – Взгляд устремился куда-то вдаль, а может, сквозь время. – В разных местах, у вас такие неизвестны, я проверяла. Вы только Ирру знаете, я там последний год провела. Офицер связи.
– Старший командир, – понимающе кивнул Сантор. Он почему-то полагал, что верховный просто так это сказал, для пиетета. Считайте, мол, что она офицер, и подчиняйтесь. Светлые небеса! Она – впрямь офицер.
– У нас другие звания. – Она тоже попробовала веточку.
Он покачал головой.
– Чем думали Кодес и Бролинь, когда решили вас похитить?
– Орган, которым думают, у них отсутствовал, – ответила она резковато.
– Но я рад, что у вас все закончилось благополучно, – доброжелательно сказал Сантор. – В какой-то момент я боялся, что вы погубите господина Ильтена. К счастью, он сделал мудрый выбор.
Сантор раздражал. Нет бы оставить ее в покое! После сражения с проклятой зохенкой ее потряхивало от понимания, что бой мог с большой вероятностью окончиться не в ее пользу. Самцы, с которыми она сталкивалась до сих пор, не только тупее, они заметно менее маневренны, атакуют напролом, а эта верткая тварь нападала со всех сторон одновременно – такое было ощущение. Сердце едва не выпрыгивало. А этот со своими извинениями! Чертов спаситель принцесс сперва растерялся, а потом обгадился. Должно быть, драконы ему попадались сплошь полудохлые.
Умом она, конечно, сознавала, что ни Сантор, ни его подручные просто не могли ничего сделать. Не на таких скоростях. Она сдержала безотчетную злость и старалась отвечать вежливо и рассудительно. И ни в коем случае не показывать, как ей было страшно.
Беседа, начатая сквозь зубы, как ни странно, помогла отвлечься и успокоиться. До тех пор, пока Сантор не стал задавать дурацкие вопросы.
Тереза слукавила. В старшие командиры ее произвел Хэнк, не согласовав это, естественно, ни с каким штабом. И она прекрасно понимала, почему: Сантор сам старший, и подчинять его младшему не комильфо. Но, положа руку на сердце, разве она не заслужила повышения? Если бы продолжила служить на родине, к концу войны точно бы капитаном была, а потом за выслугу лет еще повысили бы.
И какого черта я тут за интересы Тикви впряглась, подумала она. Держала Союз за вражеское государство, желала ему всего наихудшего, и вот те раз. Сначала помогала безопасникам, теперь и вовсе оказалась в чужой армии. Вот что ей эти зохены? Жрали бы себе глупых тиквийцев, сколько хотят – жалко ей, что ли? Впрочем, жаль, конечно, люди же. Будь зохены обычным противником, возжелавшим прибрать к рукам тиквийские рудники и пашни – дело другое, тут бы стоило еще поразмышлять, на чьей стороне выступить. Но выбора между людьми и уродскими чудовищами, их поедающими, быть не может.
На самом деле Тереза вписалась в эту авантюру не за Союз Тикви и не за идею, а исключительно из-за Хэнка. То, что она сейчас делает, необходимо ему. Важно, что решается судьба Хэнка как командира корпуса. Долг жены – поддерживать мужа, разве не так? Наверное, приличные жены вкладывали в расхожую фразу иной смысл: выслушать, погладить по головке, сказать, что он молодец. Глупости все это. Она поддержит его так, как полагает нужным.
Сантор напомнил про Ильтена, и накатила печаль. Мало ему досталось поддержки, в любом смысле. Тереза только требовала и критиковала. Сантор сказал: думал, что она его погубит. Так и есть, она его погубила. Довела до серьезной болезни, и вот… Поздно жалеть, теперь бы Хэнку психику не расстроить.
А ведь Сантор считает, что Ильтен выдал ее замуж за Хэнка, как подобает диспетчеру. Забавно. С другой стороны, ну и пусть считает, не открывать же ему глаза. Ильтену все равно, а Хэнка она подставлять не намерена.
Вероятно, так и есть. Потому что когда он негромко произнес: «Зохены», – никаких зохенов еще не наблюдалось. Холайе подобрался, Ратт одним плавным движением расчехлил гранатомет. Тереза, оставив цилиндр, взялась за автомат.
Зохенов было трое. Видать, где-то неподалеку сидел дозорный: понимали, твари, что разбитый цилиндр важен для противника, и его придут восстанавливать. Устроили засаду. Три быстрых зеленых тела выметнулись из зарослей, едва замедляясь под градом огня, открытого разведчиками. Они мгновенно оказались совсем близко, видно было, как пули со стуком отскакивают от чешуйчатой брони. Первый стремительно мазнул блеснувшими когтями, сбивая Терезу, угадав в ней ключевое звено. Маскировочный костюм на такой ничтожной дистанции бессмыслен, коли уж видно автомат.
Но ее уже не было в том месте, куда ударил зохен. Откатившись, она дала очередь. Быстро сменив позицию – еще одну, под удачно – или, для самого зохена, неудачно – поднятый хвост. Отработанная тактика не подвела. Выстрел гранатометчика добил раненого монстра, потерявшего скорость.
Второй, обогнув мужчин, связанных противостоянием с третьим, прыгнул со спины. И промахнулся, потому что Тереза ни секунды не стояла на месте, перемещаясь непредсказуемо. Спохватившийся Ратт – велено же костьми лечь, но защитить женщину! – замолотил из гранатомета. Монстр сложился, и в этот момент ближайший зохен достал бородача… Почти достал – Тереза, прицелившись, влепила ему пулю в глаз, и выпаду не хватило глубины: вместо того чтобы вспороть шею, когти выдрали клок из бороды и разорвали костюм. Ратт, заорав, повернулся и всадил гранату в упор, меж чешуй. Зохен содрогнулся, выдохнул облачко дыма и осел на землю.
Тереза обошла зохенов, всматриваясь. Тот, что атаковал ее вторым, был еще жив. Бессильно загребал когтями землю, негромко рыча.
– Добить? – спросил Холайе, глядя на Сантора.
– У меня спрашивайте! – осадила его Тереза. Не хватало, чтобы они забывали на ходу, кто командир! – Надо прежде узнать у него, сколько их тут всего и появятся ли еще. А то мы поставим излучатель, а через час его снова ухайдакают. Сантор!
Разведчик покачал головой со знанием дела.
– Он не скажет. Какой смысл? Ему все равно не жить, вон сколько крови натекло. – Зеленая кровь не бросается в глаза на зеленой траве, но такую лужу в луче фонарика невозможно не заметить.
– Все равно не жить – не значит, что все равно, как умирать. – Тереза наклонилась к зохену. – Слышишь меня? Понимаешь язык?
Монстр молчал, шумно, со всхрипами, дыша. Не желает, значит, общаться. Немудрено: Тереза и сама на его месте молчала бы. Но надо его разговорить. Сейчас и выясним, понимает он или нет.
– Собираешься сдохнуть, да? Но сразу ведь не получится. А я могу сделать этот процесс очень увлекательным. Сантор, разожгите костер.
Зеленое тело вздрогнуло. Судя по всему, он понял, о чем речь. Но молчит. Типа, пропадать так пропадать, рано или поздно все кончится.
Сантор кинул на Терезу непонятный взгляд, отложил автомат и принялся собрать сухие ветки.
– Думаешь, я тебя пытать буду, наивный? – Тереза потрогала тушу носком сапога. – Примитивно мыслишь. Ты сдохнешь с пользой. Либо мы извлечем пользу из твоего рассказа, либо приготовим тебя и съедим.
Тут вздрогнул Сантор. А зохен прохрипел:
– Чшеловеки насс не кушшают!
Жуткий акцент делал слова похожими на шипение, но неверящая интонация чувствовалась. Тереза засмеялась:
– Они просто не умеют готовить! А мы, женщины, умеем. И знаешь, мясо получается вкуснее всего, если запекать его живым. Ты, конечно, целиком в костер не влезешь. Но можно готовить тебя по частям. Ратт, отрубите ему лапу. В чешуе получится отличное, сочное мяско.
Бородач крякнул, но, не споря, достал из рюкзака топор.
– Хотя нет, лучше начать с гениталий. Можно сварить из них замечательную похлебку. С травами и ягодами! Пока будем ей лакомиться, как раз нога доспеет.
Ратт перевернул застонавшего зохена, прицелился топором, вопросительно посмотрел на Терезу, ожидая подтверждения.
– Н-не надо! – захрипел зохен. – Жжестокие тварри!
Словно не слыша, Тереза продолжила:
– Или печень? Печень можно есть даже сырой. Особенно печень врага. Пожалуй, с нее и начнем. Сдерите с живота чешую, Ратт, так удобнее вскрыть его и вынуть печенку – аккуратно, чтоб не помер. Когда помрет, не такая вкусная будет. Холайе, достаньте соль и перец!
Ратт подцепил чешую, принялся сбивать. Зохен завыл. Сперва просто от боли: Ратт не осторожничал, и топор, сняв чешуину, рассек плоть. Потом – осмысленно:
– Не ешште мою печшень! Я сскажжу!
Костер пригодился. Нет, зохена зажаривать не стали. Разогрели пайки, вскипятили воду для чая.
Вечер был долгим. Зохен рассказал, что дальше по реке наблюдательный пункт – как раз для того, чтобы незаметно засекать людишек, плывущих к своим дурацким приборам, и перехватывать их. За подробную информацию был удостоен легкой смерти – пуля в глаз – и достойного погребения в речной воде. Затем госпожа Хэнк распорядилась выдвинуться к наблюдательному пункту. Подошли уже в глубокой темноте с берега, откуда никто не ждал нападения, без шума и шороха – Сантор и его команда умели передвигаться тихо даже по густым зарослям, но откуда это умение у госпожи Хэнк? Впрочем, после допроса зохена Сантор уже ничему не удивлялся. И после схватки, в которой она действовала, как полноценный боец. Держала все пространство вокруг, разиню Ратта вовремя спасла. А он-то думал, это ее надо будет спасать, считал уязвимым местом их группы. Верховный командир Хэнк так боялся за нее! Но все же назначил старшей, и сейчас Сантор понял, что это не ошибка и не каприз. А что боялся… как не переживать за любимую жену?
На пункте находилось два зохена. Одного сняли быстро, придавив автоматным огнем и добив гранатой. Со вторым пришлось повозиться. Он рухнул с дерева прямо на госпожу Хэнк, безошибочно определив командира группы. Сантор аж зажмурился.
Но та непостижимым образом выскользнула из когтей, оставив в них обрывок костюма и автомат, зацепившийся ремнем. Зохен, переломив автомат пополам, прыгнул на упущенную добычу – и опять мимо, разминулся на считанные пальцы. Снова атака, снова уход. Зохен и госпожа Хэнк словно кружились в смертельном танце, настолько стремительном, что глаз не поспевал за движениями – как его, так и ее. Ни Сантор, ни его подчиненные не решались стрелять, опасаясь попасть не в того. Ратт с топором ринулся подсечь зохену ноги, но отлетел в сторону, когда его походя задели мощным хвостом. Безумная скорость не убывала, картинка смазывалась. Раз! Госпожа Хэнк вдруг, подтянувшись, оказалась на дереве. Два! Зохен вздыбился, прыгая следом, и тут-то Холайе выдал длинную очередь. Темп сбился. Сантор подхватил гранатомет Ратта, но не успел. Тварь рухнула, не достав, в глазу ее торчала рукоять ножа.
Госпожа Хэнк спрыгнула вниз, ветка упруго вернулась на свое место. Шлем куда-то делся – наверное, зохен сорвал. Растрепанные волосы рассыпались по плечам. Маскировка исчезла: костюм поврежден.
– Первый уровень, – просипела она, пытаясь отдышаться. – Твою мать.
– Мерззкая ссамка, – простонал раненый монстр.
– Что? – возмутилась госпожа Хэнк, подошла и пнула зохена ногой. – Сама ты самка! А я – женщина.
– Это я жжещщина, – выдавил монстр из последних сил. – А ты – урродсское чшудовищще.
Госпожа Хэнк вытащила нож из глаза зохена, кровь хлынула, и самка испустила дух.
– Охренеть, – произнесла женщина, вытирая нож куском ткани. – Какое-то уродское чудовище обзывает меня уродским чудовищем!
Сантор с трудом скрыл улыбку. А Холайе не удержался, засмеялся. И был одарен замораживающим взглядом. Благо, к Холайе и Ратту госпожа Хэнк относилась ровно. Ему, Сантору, за то же самое вторую улыбку нарисовала бы своим ножом.
Зачистив окрестности, они вернулись к подготовленному костру и наконец-то зажгли его. Госпожа Хэнк решила по темени никуда больше не ломиться, а отдохнуть и выспаться – и снова правильно, машинально отметил Сантор. Холайе в инфракрасных очках залез на дерево и, жуя свой паек, караулил, а остальные обработали полученные раны – к счастью, легкие – и сели у костра. Ратт расчесывал и заплетал в косы пострадавшую бороду. В голове роились вопросы, которые Сантор побаивался задавать, а Ратт не стал стесняться – чего уж, сегодня и так осрамился.
– Госпожа Хэнк, а разве зохенов можно есть?
Она отхлебнула чай. В глазах отражались огненные блики.
– Любую органику можно есть, Ратт. Другое дело, что не все одинаково вкусно и питательно. А кое-что и ядовито… Хотя яд можно сцедить, нейтрализовать или выварить.
– Но… ведь поедать разумных существ неэтично!
– Зохенов же это не смущает. – Она усмехнулась. – Или вы не считаете тиквийцев разумными? Ну, я рада, что вы адекватно оцениваете свое положение на эволюционной лестнице.
Ратт уткнулся в свою бороду, кажется, жалея, что завел этот разговор.
– Впрочем, вы правы, Ратт, – проговорила госпожа Хэнк немного погодя. – Неэтично. Мы же не зохены, в конце концов. Но если какая-нибудь страшила еще раз назовет меня уродским чудовищем, я могу про это и забыть.
Холайе хихикнул с дерева, но госпожа Хэнк не попыталась пригвоздить его к стволу железным взглядом. Значит, настроение не злое – в меру ироничное, и только. Сантор решился высказать, что его мучило:
– Госпожа Хэнк, извините нас. Мы должны были вас защищать, но не смогли. – Он скривился, и шрам скривился. – Нет, не то я говорю. Нам нет прощения. Мы опозорились. Вам пришлось отбиваться самой. Если вы пожалуетесь мужу, и он нас расстреляет, я пойму.
Она сделала еще глоток.
– Сантор, не будьте идиотом. Мы на войне. Представьте себе, я знаю, что это такое! И я знаю, что так, как планируется – никогда не бывает. Не будь я готова к опасным неожиданностям, я бы просто никуда не пошла.
– Мы должны были выручать вас даже в случае неожиданностей, – мрачно проговорил Сантор.
– Да увяньте! Каким образом? У вас не было возможности вмешаться, и никакая ваша чуйка помочь вам не могла, раз уж диспозиция сложилась так, как сложилась. Пейте чай и не нудите, нервы вам еще завтра понадобятся. – Она подлила себе кипятка. – Да, и не вздумайте доложить о происшествии верховному командиру. Хотелось бы, конечно, посмотреть на ваш расстрел, – ехидно пояснила она, – но только не ценой запрета моих будущих выходов с базы.
Он последовал совету, плеснул кипяток в кружку. Добавил в чай сахару, кинул веточку душистой травы.
– Госпожа Хэнк, вы уже где-то воевали, да? Мне следовало догадаться. Слишком много вы умеете такого… специфического.
– Да, воевала. – Взгляд устремился куда-то вдаль, а может, сквозь время. – В разных местах, у вас такие неизвестны, я проверяла. Вы только Ирру знаете, я там последний год провела. Офицер связи.
– Старший командир, – понимающе кивнул Сантор. Он почему-то полагал, что верховный просто так это сказал, для пиетета. Считайте, мол, что она офицер, и подчиняйтесь. Светлые небеса! Она – впрямь офицер.
– У нас другие звания. – Она тоже попробовала веточку.
Он покачал головой.
– Чем думали Кодес и Бролинь, когда решили вас похитить?
– Орган, которым думают, у них отсутствовал, – ответила она резковато.
– Но я рад, что у вас все закончилось благополучно, – доброжелательно сказал Сантор. – В какой-то момент я боялся, что вы погубите господина Ильтена. К счастью, он сделал мудрый выбор.
Сантор раздражал. Нет бы оставить ее в покое! После сражения с проклятой зохенкой ее потряхивало от понимания, что бой мог с большой вероятностью окончиться не в ее пользу. Самцы, с которыми она сталкивалась до сих пор, не только тупее, они заметно менее маневренны, атакуют напролом, а эта верткая тварь нападала со всех сторон одновременно – такое было ощущение. Сердце едва не выпрыгивало. А этот со своими извинениями! Чертов спаситель принцесс сперва растерялся, а потом обгадился. Должно быть, драконы ему попадались сплошь полудохлые.
Умом она, конечно, сознавала, что ни Сантор, ни его подручные просто не могли ничего сделать. Не на таких скоростях. Она сдержала безотчетную злость и старалась отвечать вежливо и рассудительно. И ни в коем случае не показывать, как ей было страшно.
Беседа, начатая сквозь зубы, как ни странно, помогла отвлечься и успокоиться. До тех пор, пока Сантор не стал задавать дурацкие вопросы.
Тереза слукавила. В старшие командиры ее произвел Хэнк, не согласовав это, естественно, ни с каким штабом. И она прекрасно понимала, почему: Сантор сам старший, и подчинять его младшему не комильфо. Но, положа руку на сердце, разве она не заслужила повышения? Если бы продолжила служить на родине, к концу войны точно бы капитаном была, а потом за выслугу лет еще повысили бы.
И какого черта я тут за интересы Тикви впряглась, подумала она. Держала Союз за вражеское государство, желала ему всего наихудшего, и вот те раз. Сначала помогала безопасникам, теперь и вовсе оказалась в чужой армии. Вот что ей эти зохены? Жрали бы себе глупых тиквийцев, сколько хотят – жалко ей, что ли? Впрочем, жаль, конечно, люди же. Будь зохены обычным противником, возжелавшим прибрать к рукам тиквийские рудники и пашни – дело другое, тут бы стоило еще поразмышлять, на чьей стороне выступить. Но выбора между людьми и уродскими чудовищами, их поедающими, быть не может.
На самом деле Тереза вписалась в эту авантюру не за Союз Тикви и не за идею, а исключительно из-за Хэнка. То, что она сейчас делает, необходимо ему. Важно, что решается судьба Хэнка как командира корпуса. Долг жены – поддерживать мужа, разве не так? Наверное, приличные жены вкладывали в расхожую фразу иной смысл: выслушать, погладить по головке, сказать, что он молодец. Глупости все это. Она поддержит его так, как полагает нужным.
Сантор напомнил про Ильтена, и накатила печаль. Мало ему досталось поддержки, в любом смысле. Тереза только требовала и критиковала. Сантор сказал: думал, что она его погубит. Так и есть, она его погубила. Довела до серьезной болезни, и вот… Поздно жалеть, теперь бы Хэнку психику не расстроить.
А ведь Сантор считает, что Ильтен выдал ее замуж за Хэнка, как подобает диспетчеру. Забавно. С другой стороны, ну и пусть считает, не открывать же ему глаза. Ильтену все равно, а Хэнка она подставлять не намерена.
