С головой захлёстнут, ничего больше и не надо! Хотя и не вполне состоятелен: не прошли даром два месяца лишений. Клара держалась сперва напряжённо, пыталась себя контролировать, потом плюнула и расслабилась. И заснула первой, положив голову ему на грудь. Огненные колечки щекотали его лицо и одуряюще пахли фруктовым шампунем, заставляя блаженно улыбаться. В этот раз ему не только не снились кошмары – снилось что-то хорошее, светлое, аж просыпаться не хотелось.
Утром она его чуть не убила.
– Чёртов вампир! – Плюха была увесистой, голову слегка мотнуло. – Ты что натворил, бессовестный урод? – В живот коленом.
– Что я сделал-то? – Он поджал ноги, чтобы разъярённая докторша не засветила по самому ценному.
– Ты меня укусил, подонок!
– Но вы не возражали. – Он поспешно увернулся от удара. Когда лупят подушкой, это ничего, руками – пусть, а вот туфля с окованной металлом шпилькой может здорово попортить организм.
– Я просто не заметила! – У неё было такое лицо, словно то ли вот-вот заплачет, то ли разорвёт его на куски. – Ты усыпил мою бдительность и воспользовался! Проклятый мерзавец! Что мне теперь делать?
– Но укуса не видно, фрау Золинген. – Он попытался успокоить её. – Я специально не кусал в шею, чтобы никто не увидел и ничего не сказал.
– Да лучше бы в шею! – Она ударила его снова и всё-таки разревелась. – Как я мужу объясню?
Она присела на кровать и со слезами на глазах принялась тереть характерный след клыка в самом низу живота, будто надеясь, что он сотрётся.
– Так и объясните. – Аддарекх считал, что лучше говорить правду. – Мол, шитанн укусил.
– Нормальный шитанн укусил бы в горло! – взвилась она и швырнула в него туфлей. – В руку, в ногу! В подмышку, в конце концов! Мало ли у человека мест, где вены близко подходят к коже? Обязательно надо было выбрать такое, куда не добраться, не сняв три слоя одежды? Он ведь спросит: как так вышло, что клыки этой сволочи оказались там?
– Скажите, что мы занимались оральным сексом. – Он опять еле увернулся. – В этом же нет ничего предосудительного.
Туфля прошла профессиональную защиту десантника, и острая шпилька врезалась в макушку. Искры брызнули из глаз.
– Боже мой, – прошептала Клара, застыв с туфлей в руке и глядя на тёмную кровь, заливающую белые волосы. – Аддарекх, ты жив?
Есть один несомненный плюс в том, что тебя бьёт доктор: полученные раны будут быстро и тщательно обработаны. Они немного поспорили из-за волос: Клара хотела выбрить кусок, чтобы прочнее держался пластырь, Аддарекх возражал, не желая портить клановую причёску, – но инцидент был в целом исчерпан. Пока она бинтовала ему голову, он узнал ещё несколько подробностей о своей гадкой и подлой натуре, а также о том, что заниматься сексом с чужим мужчиной очень даже предосудительно, и неважно, шитанн он или нет.
– Зачем тогда вы это сделали? – недоумённо спросил он.
– Не прикидывайся идиотом! – прикрикнула она и легонько пнула в спину, продолжая наматывать бинты.
Он предложил, если всё так плохо и безвыходно, к мужу не ехать. И получил опять: мол, нечего лезть в её семейную жизнь. Тогда он заткнулся и молча слушал, как она ругается своим чудесным голосом.
Райт первым делом спросил про голову, и Аддарекх, конечно, соврал. Навернулся в темноте, разбил башку, эка невидаль. Второй вопрос был про отпуск.
– Буду сидеть в космопорту, – ответил он, – и сосать горький корень, если ваш кэп денег не подкинет.
– Поехали ко мне, – предложил Райт.
Вилис уже приглашал его. Говорил, живёт на море. Купайся, мол, сколько хочешь, загорай… Аддарекх заподозрил издёвку. Вилиса кашей не корми, дай над кем-нибудь посмеяться. Даже темнокожему шитанн загорать под земным солнцем не стоит, Вилис не может не знать.
Райт, конечно, лучше Вилиса. С ним можно расслабиться, не ждать каждую секунду поддёвки.
– А где ты живёшь? – спросил он.
– Во Флориде. У меня мама и бабушка. Тебе у нас понравится. Море, солнце… ох, извини.
Хорошо, хоть извинился.
Аддарекх поехал бы в Лейпциг. Не будь там проклятого мужа, не желающего понимать, что оральный секс – прекрасное изобретение человечества, к тому же совершенно безобидное.
На восходе солнце казалось жёлтым. Огромный диск – вдвое больше, чем на Земле – поднимался из-за горизонта в волнах расплавленного золота. Одна за другой гасли звёзды, словно кто-то последовательно поворачивал выключатели. Гасли резкие лучи прожекторов, освещавшие карьер.
– Вездеход, Захар Маркович, – доложил Ван Рийн.
– Что – вездеход? – Захар повернул голову от окна с чарующим пейзажем.
– К нашему периметру приближается гусеничный вездеход. Двигатель внутреннего сгорания.
– Внутреннего сгорания? – изумился Захар. С тех пор как на Земле кончилась нефть, такие двигатели были редкостью. – Где они топливо берут? А воздух? Ведь в здешнем воздухе нет кислорода!
Ван Рийн подошёл к компьютеру, дал на монитор изображение с экрана внешнего обзора. Действительно, по мёртвому оранжевому бездорожью ползла блестящая в лучах солнца точка.
– Откуда вы знаете, что там двигатель внутреннего сгорания, Альфред?
Десантник улыбнулся.
– У меня дед моторист, отец моторист… Я с детства этих двигателей знаете, сколько навидался? По звуку узнаю. Шестицилиндровый, кстати.
– Вездеход вооружён? – Захар задал более практичный вопрос.
– Конструкция не несёт ни вооружения, ни брони. Просто транспорт. Похоже, оптимальный для здешнего рельефа и климата. Но у людей, что в нём, может быть оружие.
Захар следил за растущим пятнышком на экране. Шшерцы, больше некому. Он намеренно не трогал шшерцев. В первом заявлении о Нлакисе координатор Земли обращалась равно и к Гъде, и к Шшерскому Раю с требованием покинуть Нлакис или заплатить. Но потом кое-что изменилось. С Гъде началась война, а с Раем был подписан договор о взаимопомощи.
– Встретьте их на КПП, – распорядился Захар. – На территорию с оружием не пускать. Но действуйте вежливо, ни к чему не принуждайте. Не захотят разоружаться – пусть едут восвояси или торчат за оградой, они свободны в своём выборе.
– Не много ли воли вампирам? – усмехнулся Ван Рийн. – Это наша планета.
– Верно, – покладисто согласился Захар. – Но раньше она была их планетой. Их, а не гъдеан, кто бы что ни думал. И мы отнесёмся к ним с уважением и терпением, какие сможем себе позволить.
Визитёров с райского рудника доставили в его кабинет через полчаса. Трое мужчин, одна женщина. Захар пробежался по лицам мужчин, ища главного, и запнулся. Три широкоплечих блондина с причудливыми причёсками, не обезображенные интеллектом. Судя по всему, охрана. Главной была женщина, прижимающая к груди бордовую папку на молнии.
Захар поклонился даме и отрекомендовался:
– Захар Маркович Зальцштадтер, кризисный управляющий группы компаний «Экзокристалл» с Земли.
Женщина положила папку на стол, сняла шапку, поправила пару шпилек, вылезших из примятого пучка чёрных волос.
– Ортленна Лис, заместитель директора нлакисского филиала Объединённой горной компании Шшерского Рая.
Она расстегнула куртку, которую тут же подхватил один из блондинов кетреййи. Развязала скреплённую на бедре длинную меховую юбку вроде гъдеанских, но без нахлёста и с разрезом на втором бедре. Захар наблюдал с интересом, гадая, последует ли дальнейшее разоблачение. Не последовало. Ортленна Лис осталась в высоких тёплых сапогах, чёрных шерстяных бриджах и светло-красной обтягивающей трикотажной кофте с длинными рукавами, поверх неё – чисто декоративный долгополый жилет с единственной завязкой на талии, который мог поспорить белизной с бледным, будто фарфоровым лицом. Сумеречница. Лет тридцать, а может, сорок.
– Присаживайтесь. – Он любезно указал ей на кресло.
Ортленна вновь схватила свою папку, прижала к себе и села так, словно это был электрический стул: напряжённая, с прямой спиной и тревогой в глазах. Худенькая и белая, точно неживая. Кетреййи остались стоять.
– Разрешите предложить вам горячего чаю? – Он дождался короткого кивка. – И вашим людям, госпожа Ортленна? Может быть, им будет удобнее подождать в приёмной? Там есть кресла и видеопроигрыватель.
– Нет. – Она вздрогнула. – Пусть останутся здесь.
– Как вам угодно, госпожа Ортленна.
Гъдеанка, взятая им в горничные, бывшая секретарша Кана Телевера, тихая, как мышь, подала чай. Захар подождал, пока Ортленна придёт в себя. Мысленно покачал головой: чай согрел её физически, но зажатость не ушла.
– Госпожа Ортленна, мне приятно ваше общество как таковое, но, может быть, вы расскажете, по какому вопросу приехали?
Она отдёрнула руку от чашки, к которой в очередной раз потянулась, судорожно нашарила свою папку.
– Да… конечно. Мы сдаём вам рудник и весь добытый траинит. Добровольно. Вот. – Она положила папку на стол и подвинула к Захару. – Это документация.
Захар достал из папки скреплённые бумаги, полистал.
– К сожалению, я не читаю на шитанн, госпожа Ортленна.
– Я переведу на хантский всё, что вы пожелаете.
– Вот как… Ну, а зачем вы хотите сдать рудник?
– Чтобы вам не пришлось проливать кровь. Ни вашу, ни нашу. Мы мирные люди. Заберите всё и отпустите нас домой.
Прозвучало это почти жалобно. Домой… Захар отчасти понимал чувства этих людей. Они не были дома четыре года. Вроде и не в ссылке, и не на каторге, а как-то так получается… Но именно в этом он не мог им помочь.
– Домой, – повторил он. – Блокада Нлакиса снята, вас здесь никто не держит. Вы в любой момент можете вызвать корабль. Правда, не факт, что он быстро прилетит. ГС-флота у Шшерского Рая почитай что и нет. Субсветового корабля ждать ещё дольше. Принципиальных преград к вашему возвращению домой я не вижу, но вам придётся запастись терпением.
Ортленна опустила глаза. Стала заметна морщинка на лбу. Скорее сорок, чем тридцать. Хотя тяжкая жизнь могла состарить раньше.
– Я всё же не понимаю, госпожа Ортленна, зачем вы сдаёте рудник.
– Но вы ведь требовали этого от гъдеан! – Она вскинула голову, он аж залюбовался профилем. Нет, всё-таки тридцать. – Вы наказали их за то, что они не сделали этого сразу. Ваши солдаты убивали тех, кто стоял у них на пути, насиловали женщин, грабили всех подряд!
Захар слегка улыбнулся.
– Таки сбежавшие глупцы добрались до вашего рудника. У страха глаза велики, госпожа Ортленна. Они немного сгустили краски. Кстати, можно узнать, что сейчас с этими беглецами?
– Мы привезли их. В знак наших добрых намерений. Они сейчас в машине, голые и связанные.
Он рассмеялся.
– Видите, вы оказались суровее к ним, чем мы! И вы ещё нас боитесь?
– Их почти не били. Почти. Мне… было трудно удержать людей, – призналась она, ломая пальцы. – Мы насмотрелись на то, как Ен Пиран поступал с нашими пленными. Но они почти целы. Вы можете их забрать.
– На что они нам? – небрежно отмахнулся Захар. – Нормальных работников из беглецов не получится. Увезите их обратно, и пусть ваши люди отведут душу.
Ортленна передёрнулась.
– Вы очень жестокий человек, господин Зальцштадтер.
– Да, – просто кивнул он. – Работа такая.
– Вы сделаете нам поблажку, господин Зальцштадтер? Мы пришли к вам сами. Я… – её голос дрогнул, – я пришла сама.
– Ваш директор – мужчина, – понимающе проговорил Захар. Послал вместо себя женщину. Трус. Нет, разумный человек: надавить на жалость, соблазнить – мужчина не справится. А всё равно трус.
– У нас нет директора, – сказала она. – Беррейн Шшер покончил с собой. Он не выдержал…
Трус и слабак. Отправился отдыхать и взвалил всё на женщину. Теперь она тащит воз вместо него. Она не покончит с собой. Была бы девочкой – может, да. Но матери не трусят. Не скидывают ответственность со своих плеч.
– У нас здесь было такое… – Она вцепилась в чашку – видно, чтобы не переломать себе пальцы окончательно. – Ен Пиран… Он сказал, что будет убивать наших, пока мы не уберёмся с Нлакиса. Мы хотели убраться! – Она говорила торопливым шёпотом, боясь остановиться: остановится – заплачет. – Мы попытались угнать корабль у гъдеан, но нас разбили наголову. Ен Пиран сказал, что мы обнаглели. Что за нашу наглость будут платить другие. Он…
– Я видел это, – прервал её Захар, понимая, что истерика где-то близко. – Не нужно.
– Наш директор не смог с этим жить. Он не знал, что делать.
– А вы смогли. – Он аккуратно вынул чашку из её ледяных рук и, обхватив их ладонями, подышал тёплым. – Я уважаю сильных. Вы хорошо себя чувствуете? У вас руки холодные.
Она негромко засмеялась, пряча слёзы:
– Я же шитанн!
– Ну да. – Захар улыбнулся. – Я и забыл.
Он отошёл подлить горячего чая.
– Между вами, шитанн, и гъдеанами есть небольшая разница, госпожа Ортленна.
Она печально кивнула:
– Мы – ваши вечные враги, да? Я знала, что это бессмысленно. Вы не примете нашу сдачу. Вы будете убивать. Пощадите хотя бы кетреййи, дайте им вернуться домой.
Захар покачал головой. О чём она думает? Что за кошмар она держит в себе? И впрямь впору удивляться, как она с этим жива до сих пор.
– Да, вы наши извечные враги, госпожа Ортленна. Привычные и родные. Герои анекдотов и сказок. Вы – наши враги, но мы с вами не воюем. Мы воюем с Гъде.
Она подняла на него изумлённые глаза. Не знает?
– Вы вообще в курсе, что творится в мире?
– У нас проблемы со связью. Последняя бомбардировка повредила несколько антенн.
– Пейте чай, госпожа Ортленна. – Он пододвинул ей свежую заварку. – Сахар вон возьмите. Пейте и слушайте. Ту видеозапись, что сломила вашего директора, поймал наш крейсер. Не прошло и нескольких часов, как гъдеанский флагман был уничтожен, а затем два других эсминца. Вы же не думаете, что эскадра Ена Пирана по доброй воле покинула сектор Нлакиса? Они просто удрали, когда на подмогу крейсеру пришли ещё четыре корабля. Одним из условий окончания войны наш координатор назвала смерть Ена Пирана. Только одним из них, не считая возмещения издержек и морального ущерба Земле и Раю.
– И Раю? – Лицо Ортленны слегка ожило.
– Так было объявлено. Вы – наши союзники в этой войне. Враги нашего врага. Между Землёй и Раем подписан договор. Поэтому – да, я не приму вашу сдачу.
Он подошёл к окну, стал вполоборота, любуясь одновременно зелёными солнечными бликами и враз похорошевшей Ортленной. Может, ей и тридцати нет.
– Нлакис теперь под юрисдикцией Земли, это так. Однако мы не собираемся гнать отсюда прежних хозяев. Тех, кто самонадеянно и безосновательно полагал себя таковыми – да. Они заплатят и по законам бизнеса, и по законам войны. Но ваш рудник принадлежит вам, как и раньше. Можете вывезти весь траинит, добытый вами прежде, когда Нлакис был территорией Рая. Вы можете также продолжить добычу, а о налоге на землепользование мы поговорим отдельно. Когда вы успокоитесь и решите проблемы, которые считаете первоочередными.
Захар шагнул к столу мимо растерявшейся Ортленны, замершей с чашкой в руке, и, достав с полки замаскированную папками бутылку, набулькал ей в чай:
– Это поможет.
Мрланк вошёл в рубку, слегка покачиваясь от тяжести, но с гордо поднятой головой. В рубке находилось несколько человек, отнёсшихся к его появлению скорее отрицательно, но это его не смутило. Игнорируя взгляды, он подошёл к тому, кого считал главным, положил к его ногам добычу и победно мявкнул.
Йозеф огорчённо сморщился.
– Вот блин! И не знал, что у меня на корабле такое водится.
Утром она его чуть не убила.
– Чёртов вампир! – Плюха была увесистой, голову слегка мотнуло. – Ты что натворил, бессовестный урод? – В живот коленом.
– Что я сделал-то? – Он поджал ноги, чтобы разъярённая докторша не засветила по самому ценному.
– Ты меня укусил, подонок!
– Но вы не возражали. – Он поспешно увернулся от удара. Когда лупят подушкой, это ничего, руками – пусть, а вот туфля с окованной металлом шпилькой может здорово попортить организм.
– Я просто не заметила! – У неё было такое лицо, словно то ли вот-вот заплачет, то ли разорвёт его на куски. – Ты усыпил мою бдительность и воспользовался! Проклятый мерзавец! Что мне теперь делать?
– Но укуса не видно, фрау Золинген. – Он попытался успокоить её. – Я специально не кусал в шею, чтобы никто не увидел и ничего не сказал.
– Да лучше бы в шею! – Она ударила его снова и всё-таки разревелась. – Как я мужу объясню?
Она присела на кровать и со слезами на глазах принялась тереть характерный след клыка в самом низу живота, будто надеясь, что он сотрётся.
– Так и объясните. – Аддарекх считал, что лучше говорить правду. – Мол, шитанн укусил.
– Нормальный шитанн укусил бы в горло! – взвилась она и швырнула в него туфлей. – В руку, в ногу! В подмышку, в конце концов! Мало ли у человека мест, где вены близко подходят к коже? Обязательно надо было выбрать такое, куда не добраться, не сняв три слоя одежды? Он ведь спросит: как так вышло, что клыки этой сволочи оказались там?
– Скажите, что мы занимались оральным сексом. – Он опять еле увернулся. – В этом же нет ничего предосудительного.
Туфля прошла профессиональную защиту десантника, и острая шпилька врезалась в макушку. Искры брызнули из глаз.
– Боже мой, – прошептала Клара, застыв с туфлей в руке и глядя на тёмную кровь, заливающую белые волосы. – Аддарекх, ты жив?
Есть один несомненный плюс в том, что тебя бьёт доктор: полученные раны будут быстро и тщательно обработаны. Они немного поспорили из-за волос: Клара хотела выбрить кусок, чтобы прочнее держался пластырь, Аддарекх возражал, не желая портить клановую причёску, – но инцидент был в целом исчерпан. Пока она бинтовала ему голову, он узнал ещё несколько подробностей о своей гадкой и подлой натуре, а также о том, что заниматься сексом с чужим мужчиной очень даже предосудительно, и неважно, шитанн он или нет.
– Зачем тогда вы это сделали? – недоумённо спросил он.
– Не прикидывайся идиотом! – прикрикнула она и легонько пнула в спину, продолжая наматывать бинты.
Он предложил, если всё так плохо и безвыходно, к мужу не ехать. И получил опять: мол, нечего лезть в её семейную жизнь. Тогда он заткнулся и молча слушал, как она ругается своим чудесным голосом.
Райт первым делом спросил про голову, и Аддарекх, конечно, соврал. Навернулся в темноте, разбил башку, эка невидаль. Второй вопрос был про отпуск.
– Буду сидеть в космопорту, – ответил он, – и сосать горький корень, если ваш кэп денег не подкинет.
– Поехали ко мне, – предложил Райт.
Вилис уже приглашал его. Говорил, живёт на море. Купайся, мол, сколько хочешь, загорай… Аддарекх заподозрил издёвку. Вилиса кашей не корми, дай над кем-нибудь посмеяться. Даже темнокожему шитанн загорать под земным солнцем не стоит, Вилис не может не знать.
Райт, конечно, лучше Вилиса. С ним можно расслабиться, не ждать каждую секунду поддёвки.
– А где ты живёшь? – спросил он.
– Во Флориде. У меня мама и бабушка. Тебе у нас понравится. Море, солнце… ох, извини.
Хорошо, хоть извинился.
Аддарекх поехал бы в Лейпциг. Не будь там проклятого мужа, не желающего понимать, что оральный секс – прекрасное изобретение человечества, к тому же совершенно безобидное.
На восходе солнце казалось жёлтым. Огромный диск – вдвое больше, чем на Земле – поднимался из-за горизонта в волнах расплавленного золота. Одна за другой гасли звёзды, словно кто-то последовательно поворачивал выключатели. Гасли резкие лучи прожекторов, освещавшие карьер.
– Вездеход, Захар Маркович, – доложил Ван Рийн.
– Что – вездеход? – Захар повернул голову от окна с чарующим пейзажем.
– К нашему периметру приближается гусеничный вездеход. Двигатель внутреннего сгорания.
– Внутреннего сгорания? – изумился Захар. С тех пор как на Земле кончилась нефть, такие двигатели были редкостью. – Где они топливо берут? А воздух? Ведь в здешнем воздухе нет кислорода!
Ван Рийн подошёл к компьютеру, дал на монитор изображение с экрана внешнего обзора. Действительно, по мёртвому оранжевому бездорожью ползла блестящая в лучах солнца точка.
– Откуда вы знаете, что там двигатель внутреннего сгорания, Альфред?
Десантник улыбнулся.
– У меня дед моторист, отец моторист… Я с детства этих двигателей знаете, сколько навидался? По звуку узнаю. Шестицилиндровый, кстати.
– Вездеход вооружён? – Захар задал более практичный вопрос.
– Конструкция не несёт ни вооружения, ни брони. Просто транспорт. Похоже, оптимальный для здешнего рельефа и климата. Но у людей, что в нём, может быть оружие.
Захар следил за растущим пятнышком на экране. Шшерцы, больше некому. Он намеренно не трогал шшерцев. В первом заявлении о Нлакисе координатор Земли обращалась равно и к Гъде, и к Шшерскому Раю с требованием покинуть Нлакис или заплатить. Но потом кое-что изменилось. С Гъде началась война, а с Раем был подписан договор о взаимопомощи.
– Встретьте их на КПП, – распорядился Захар. – На территорию с оружием не пускать. Но действуйте вежливо, ни к чему не принуждайте. Не захотят разоружаться – пусть едут восвояси или торчат за оградой, они свободны в своём выборе.
– Не много ли воли вампирам? – усмехнулся Ван Рийн. – Это наша планета.
– Верно, – покладисто согласился Захар. – Но раньше она была их планетой. Их, а не гъдеан, кто бы что ни думал. И мы отнесёмся к ним с уважением и терпением, какие сможем себе позволить.
Визитёров с райского рудника доставили в его кабинет через полчаса. Трое мужчин, одна женщина. Захар пробежался по лицам мужчин, ища главного, и запнулся. Три широкоплечих блондина с причудливыми причёсками, не обезображенные интеллектом. Судя по всему, охрана. Главной была женщина, прижимающая к груди бордовую папку на молнии.
Захар поклонился даме и отрекомендовался:
– Захар Маркович Зальцштадтер, кризисный управляющий группы компаний «Экзокристалл» с Земли.
Женщина положила папку на стол, сняла шапку, поправила пару шпилек, вылезших из примятого пучка чёрных волос.
– Ортленна Лис, заместитель директора нлакисского филиала Объединённой горной компании Шшерского Рая.
Она расстегнула куртку, которую тут же подхватил один из блондинов кетреййи. Развязала скреплённую на бедре длинную меховую юбку вроде гъдеанских, но без нахлёста и с разрезом на втором бедре. Захар наблюдал с интересом, гадая, последует ли дальнейшее разоблачение. Не последовало. Ортленна Лис осталась в высоких тёплых сапогах, чёрных шерстяных бриджах и светло-красной обтягивающей трикотажной кофте с длинными рукавами, поверх неё – чисто декоративный долгополый жилет с единственной завязкой на талии, который мог поспорить белизной с бледным, будто фарфоровым лицом. Сумеречница. Лет тридцать, а может, сорок.
– Присаживайтесь. – Он любезно указал ей на кресло.
Ортленна вновь схватила свою папку, прижала к себе и села так, словно это был электрический стул: напряжённая, с прямой спиной и тревогой в глазах. Худенькая и белая, точно неживая. Кетреййи остались стоять.
– Разрешите предложить вам горячего чаю? – Он дождался короткого кивка. – И вашим людям, госпожа Ортленна? Может быть, им будет удобнее подождать в приёмной? Там есть кресла и видеопроигрыватель.
– Нет. – Она вздрогнула. – Пусть останутся здесь.
– Как вам угодно, госпожа Ортленна.
Гъдеанка, взятая им в горничные, бывшая секретарша Кана Телевера, тихая, как мышь, подала чай. Захар подождал, пока Ортленна придёт в себя. Мысленно покачал головой: чай согрел её физически, но зажатость не ушла.
– Госпожа Ортленна, мне приятно ваше общество как таковое, но, может быть, вы расскажете, по какому вопросу приехали?
Она отдёрнула руку от чашки, к которой в очередной раз потянулась, судорожно нашарила свою папку.
– Да… конечно. Мы сдаём вам рудник и весь добытый траинит. Добровольно. Вот. – Она положила папку на стол и подвинула к Захару. – Это документация.
Захар достал из папки скреплённые бумаги, полистал.
– К сожалению, я не читаю на шитанн, госпожа Ортленна.
– Я переведу на хантский всё, что вы пожелаете.
– Вот как… Ну, а зачем вы хотите сдать рудник?
– Чтобы вам не пришлось проливать кровь. Ни вашу, ни нашу. Мы мирные люди. Заберите всё и отпустите нас домой.
Прозвучало это почти жалобно. Домой… Захар отчасти понимал чувства этих людей. Они не были дома четыре года. Вроде и не в ссылке, и не на каторге, а как-то так получается… Но именно в этом он не мог им помочь.
– Домой, – повторил он. – Блокада Нлакиса снята, вас здесь никто не держит. Вы в любой момент можете вызвать корабль. Правда, не факт, что он быстро прилетит. ГС-флота у Шшерского Рая почитай что и нет. Субсветового корабля ждать ещё дольше. Принципиальных преград к вашему возвращению домой я не вижу, но вам придётся запастись терпением.
Ортленна опустила глаза. Стала заметна морщинка на лбу. Скорее сорок, чем тридцать. Хотя тяжкая жизнь могла состарить раньше.
– Я всё же не понимаю, госпожа Ортленна, зачем вы сдаёте рудник.
– Но вы ведь требовали этого от гъдеан! – Она вскинула голову, он аж залюбовался профилем. Нет, всё-таки тридцать. – Вы наказали их за то, что они не сделали этого сразу. Ваши солдаты убивали тех, кто стоял у них на пути, насиловали женщин, грабили всех подряд!
Захар слегка улыбнулся.
– Таки сбежавшие глупцы добрались до вашего рудника. У страха глаза велики, госпожа Ортленна. Они немного сгустили краски. Кстати, можно узнать, что сейчас с этими беглецами?
– Мы привезли их. В знак наших добрых намерений. Они сейчас в машине, голые и связанные.
Он рассмеялся.
– Видите, вы оказались суровее к ним, чем мы! И вы ещё нас боитесь?
– Их почти не били. Почти. Мне… было трудно удержать людей, – призналась она, ломая пальцы. – Мы насмотрелись на то, как Ен Пиран поступал с нашими пленными. Но они почти целы. Вы можете их забрать.
– На что они нам? – небрежно отмахнулся Захар. – Нормальных работников из беглецов не получится. Увезите их обратно, и пусть ваши люди отведут душу.
Ортленна передёрнулась.
– Вы очень жестокий человек, господин Зальцштадтер.
– Да, – просто кивнул он. – Работа такая.
– Вы сделаете нам поблажку, господин Зальцштадтер? Мы пришли к вам сами. Я… – её голос дрогнул, – я пришла сама.
– Ваш директор – мужчина, – понимающе проговорил Захар. Послал вместо себя женщину. Трус. Нет, разумный человек: надавить на жалость, соблазнить – мужчина не справится. А всё равно трус.
– У нас нет директора, – сказала она. – Беррейн Шшер покончил с собой. Он не выдержал…
Трус и слабак. Отправился отдыхать и взвалил всё на женщину. Теперь она тащит воз вместо него. Она не покончит с собой. Была бы девочкой – может, да. Но матери не трусят. Не скидывают ответственность со своих плеч.
– У нас здесь было такое… – Она вцепилась в чашку – видно, чтобы не переломать себе пальцы окончательно. – Ен Пиран… Он сказал, что будет убивать наших, пока мы не уберёмся с Нлакиса. Мы хотели убраться! – Она говорила торопливым шёпотом, боясь остановиться: остановится – заплачет. – Мы попытались угнать корабль у гъдеан, но нас разбили наголову. Ен Пиран сказал, что мы обнаглели. Что за нашу наглость будут платить другие. Он…
– Я видел это, – прервал её Захар, понимая, что истерика где-то близко. – Не нужно.
– Наш директор не смог с этим жить. Он не знал, что делать.
– А вы смогли. – Он аккуратно вынул чашку из её ледяных рук и, обхватив их ладонями, подышал тёплым. – Я уважаю сильных. Вы хорошо себя чувствуете? У вас руки холодные.
Она негромко засмеялась, пряча слёзы:
– Я же шитанн!
– Ну да. – Захар улыбнулся. – Я и забыл.
Он отошёл подлить горячего чая.
– Между вами, шитанн, и гъдеанами есть небольшая разница, госпожа Ортленна.
Она печально кивнула:
– Мы – ваши вечные враги, да? Я знала, что это бессмысленно. Вы не примете нашу сдачу. Вы будете убивать. Пощадите хотя бы кетреййи, дайте им вернуться домой.
Захар покачал головой. О чём она думает? Что за кошмар она держит в себе? И впрямь впору удивляться, как она с этим жива до сих пор.
– Да, вы наши извечные враги, госпожа Ортленна. Привычные и родные. Герои анекдотов и сказок. Вы – наши враги, но мы с вами не воюем. Мы воюем с Гъде.
Она подняла на него изумлённые глаза. Не знает?
– Вы вообще в курсе, что творится в мире?
– У нас проблемы со связью. Последняя бомбардировка повредила несколько антенн.
– Пейте чай, госпожа Ортленна. – Он пододвинул ей свежую заварку. – Сахар вон возьмите. Пейте и слушайте. Ту видеозапись, что сломила вашего директора, поймал наш крейсер. Не прошло и нескольких часов, как гъдеанский флагман был уничтожен, а затем два других эсминца. Вы же не думаете, что эскадра Ена Пирана по доброй воле покинула сектор Нлакиса? Они просто удрали, когда на подмогу крейсеру пришли ещё четыре корабля. Одним из условий окончания войны наш координатор назвала смерть Ена Пирана. Только одним из них, не считая возмещения издержек и морального ущерба Земле и Раю.
– И Раю? – Лицо Ортленны слегка ожило.
– Так было объявлено. Вы – наши союзники в этой войне. Враги нашего врага. Между Землёй и Раем подписан договор. Поэтому – да, я не приму вашу сдачу.
Он подошёл к окну, стал вполоборота, любуясь одновременно зелёными солнечными бликами и враз похорошевшей Ортленной. Может, ей и тридцати нет.
– Нлакис теперь под юрисдикцией Земли, это так. Однако мы не собираемся гнать отсюда прежних хозяев. Тех, кто самонадеянно и безосновательно полагал себя таковыми – да. Они заплатят и по законам бизнеса, и по законам войны. Но ваш рудник принадлежит вам, как и раньше. Можете вывезти весь траинит, добытый вами прежде, когда Нлакис был территорией Рая. Вы можете также продолжить добычу, а о налоге на землепользование мы поговорим отдельно. Когда вы успокоитесь и решите проблемы, которые считаете первоочередными.
Захар шагнул к столу мимо растерявшейся Ортленны, замершей с чашкой в руке, и, достав с полки замаскированную папками бутылку, набулькал ей в чай:
– Это поможет.
Мрланк вошёл в рубку, слегка покачиваясь от тяжести, но с гордо поднятой головой. В рубке находилось несколько человек, отнёсшихся к его появлению скорее отрицательно, но это его не смутило. Игнорируя взгляды, он подошёл к тому, кого считал главным, положил к его ногам добычу и победно мявкнул.
Йозеф огорчённо сморщился.
– Вот блин! И не знал, что у меня на корабле такое водится.
