Глава 1
Опять это пугающее нагромождение людей и домов, равнодушных лиц и стекла с бетоном. Опускаются сумерки. Я совершенно одна в толпе чужих и как будто неживых пешеходов, людской поток затягивает и тащит, я в ужасе, я хочу вырваться, но безвольно, как тряпичная кукла, позволяю увлечь себя дальше и дальше вдоль огромных серых зданий.
Наконец, я вижу его, он всегда тут, ждет меня. Толпа раскалывается и огибает нас с двух сторон, меня выносит прямо ему в руки. Я хватаюсь за него, как утопающий, я до дрожи боюсь его отпустить. Я знаю, что отпустить придется, что это щемящее счастье продлиться очень недолго, рыдания перехватывают горло. Он крепко меня обнимает и успокаивающе поглаживает по спине. Я хочу столько сказать, я должна успеть! В этот раз я должна!...
- Юль, ты чего? Юль! - меня настойчиво трясли за плечо.
В комнату просачивался серый предрассветный свет, так похожий на сумерки, которые мне только что снились. Иван, приподнявшись на один локоть, тормошил меня почем зря. Полинка тихонько захныкала в своей кроватке, но тут же успокоилась.
- Ничего – сипло ответила я, вытирая слезы – Сон приснился.
В ответ муж пробурчал что-то невнятное, чихнул и с головой залез под одеяло.
- Что у вас случилось?! – громким шепотом спросила заглянувшая в комнату мама.
- Ничего, Юле кошмар приснился – ответил из-под одеяла Ваня.
Полинку окончательно разбудили и она выразительно заголосила.
- А все потому, что она режим не соблюдает! – уже в полный голос вещала маман – Зачем было покупать такие билеты? Вы и днем не поспали, и ночью тоже!
- Билеты я выбирал…
Мы с Полиной оставили зятя с тещей выяснять, какие билеты благоприятнее сказались бы на моем режиме и отправились в ванну менять подгузник.
- Я нашла тебе платок, в церковь самое то! – моя вездесущая мама настигла нас на кухне, где я наливала Полине компот.
- Куда?! Ледяной! Из холодильника! – маман перехватила стакан у ребенка перед носом, Полинка обиженно скуксилась.
- Полиночка, не плачь! Сейчас погреем и будет тебе компотик! – заботливая бабушка переключилась на внучку.
В спальне Ваня отчаянно чихал и шмыгал носом.
- Проклятая аллергия! – Иван собирался зевнуть, но опять чихнул – Зачем было сюда тащиться?!
- Ты мог остаться в Москве – ответила я.
- Ну да – муж криво усмехнулся – А ты одна с ребенком полетела бы? Представляю!
Я обиделась и уставилась в стену. Все, как всегда, опять я во всем виновата! Очень хотелось поспорить, но он прав, вдвоем с ребенком в самолете непросто, пусть и лететь всего час.
На спинке кровати аккуратно висел тонкий шифоновый платок, который предусмотрительно отгладили. Зеленый с пышными лилиями, не очень походит под мое бледно-розовое платье. Ну да какой есть. Про то, что в церковь нужен платок, сама я даже не вспомнила.
Через пару часов все мое семейство собралось на завтрак.
- Татьяна Николаевна, Ваши блины - просто объедение! Только из-за них в Камнегорск приехал!
Муж, невзирая на аллергию и бессонную ночь, аппетита не растерял. Маман, весьма довольная собой, умудрялась одновременно подкидывать блины любимому зятю и закидывать их в рот любимой внучки.
- У Юльки сырники отличные, но блины не такие – вещал супруг.
- Я научу, Ванюш, научу. А то вон какая Полиночка худенькая! Юль, ты ее вообще не кормишь!
Я механически кивала, глядя как моя недоедающая дочь размазывает пухлым кулачком по столу варенье. Где-то затренькал телефон.
- Это твой – не отрываясь от тарелки, прокомментировал Иван.
- Наверно, Маринка… - я извлекла трубку из недр так и неразобранного дорожного рюкзака.
Звонила не Маринка.
- Начальник – констатировала я упавшим голосом – Не буду отвечать…
- Юль, что за детский сад? – Ваня отвалился от стола и переполз на диван под бочок к любимому тестю – Скажи ты ему, что не выйдешь. Точно не до конца декрета.
- Потом – я малодушно засунула телефон обратно в рюкзак.
- А чего? – встрепенулась маман – Выходи! А мы Полиночку понянчим. Да, дед?
Папа неопределенно хмыкнул.
- Не хочет она обратно на работу – пустился в объяснения Ваня – И правильно, я считаю. Зачем? Плохо живем, что ли?
— Это как же? Нет, надо выходить. Пусть после декрета, но надо! – не согласилась мама.
- Да зачем же это? - заспорил Иван.
- А образование мы ей на что дали? - взвилась его тещенька - Одно единственное приличное на всю семью!
- Начинается - тихо выдохнул папа - Я, сколько лет живу с тобой, Танюша, так до сих пор и не понял, чем тебе мое и Юркино образование не угодило - в полный голос продолжил он.
- Потому что вечно бардак! Что у тебя, что у Юры! Художнички - архитекторы! - последнее словосочетание в обиходе Татьяны Николаевны было ругательным.
Абсолютно необъяснимое отрицание мало-мальски творческого с возрастом у маман только усугублялось. Долгая и безбедная жизнь с мужем архитектором в светлом просторном доме, который он для нее спроектировал, и наличие вполне состоявшегося сына - художника как будто только подливали масло в огонь. Я со своим экономическим образованием была ее последним оплотом, хоть и работала до рождения Полинки не совсем по специальности.
- Пусть хоть этим маркетологом, прости Господи, но работает в офисе! - продолжала она - И вообще, посмотри на Марину! - это уже было ко мне - Двое маленьких детей, а она только в роддом и сразу обратно работать! По специальности!
- Не – не - не! - запротестовал Иван - Туда даже смотреть не смей! - муж выразительно ткнул в мою сторону пальцем - Не надо мне как Марина.
- А что не так? - ангельским голосом поинтересовалась маман.
- У нее муж скоро от такой жизни закончится, вот что! Бедный Мишка, не надо мне такого счастья. Полуфабрикаты на завтрак обед и ужин, дети орущие на няньках и вечно взвинченная жена. Спасибо, обойдусь!
- Но ведь в офисе! По специальности!... - не унималась маман.
- При всем моем уважении, Татьяна Николаевна!...
Папа лукаво блеснул стеклами очков и поманил меня из столовой. Я была счастлива незаметно покинуть поле боя, к тому же спорящие в своих аргументах начали повторяться.
- Смотри, что я нашел – он вынимал какую-то пухлую исписанную тетрадку из ящика своего письменного стола – Помнишь?
- Помню, конечно! – я с замиранием сердца взяла в руки плоды своих творческих трудов лет, наверное, за пять, не меньше.
- Где-то тут – он ткнул в стол – Остальные. Я все сохранил.
Я листала пожелтевшие листы в клеточку, ровные и не очень столбики четверостиший стыдливо напоминали о прожитом много лет назад.
- Ты меня прости, Юль, но я некоторые прочитал – признался папа – Те, что смог разобрать. Писала ты всегда как курица лапой! Мне очень понравилось.
- Правда? – я оторвалась от собственных стихотворений.
- Да, очень – уверенно и как будто бы даже честно повторил отец – Очень образно, тонко, со вкусом. Почему ты бросила писать?
- Да я не то, чтобы писала… Так… Не могла не писать, вот и писалось что-то… - я и сама не могла вспомнить, когда перестала стихоплетствовать.
- Ну, все твои сочинения в этом столе. Будет интересно – поищи.
- Обязательно – пообещала я.
- А про работу… - неловка начал папа – Ты сама-то чего хочешь, Юль?
- Не знаю – обреченно призналась я.
Папа сочувственно приобнял меня за плечи, чмокнул в макушку и оставил листать старую тетрадь.
«Я к тебе все равно вернусь,
Сквозь другие миры и обманы.
Я на третий день обернусь
Твоим сладким сном и дурманом…»
Что-то неприятно заворочалось внутри, опять вспомнился ночной кошмар.
- Юля, иди, сбирайся, опоздаешь!
Я глянула на часы на папином столе. Маман права, пора в церковь.
Глава 2
Батюшка прервал монотонный напев и выжидательно на меня уставился, Владик больно пихнул локтем в бок и прошипел в ухо: «Твой выход!», притихший, было, Арсений снова завозился на руках, и крепко ухватил за выбившуюся из-под платка прядь. Кое-как сбросив навалившееся под гнетом приторного ладана оцепенение, я в тон батюшке пробубнила заученную в самолете молитву. Неистово разоравшегося раба Божьего Арсения опустили в купель и облачили в белое, дело сделано, я – крестная мама.
- Кума! – Владик, ослепляя белизной зубов и рубашки, кинулся обниматься.
Мы стояли на церковном крылечке, с чувством выполненного долга дожидаясь остальных. Владик, как всегда, чуть не опоздал. Его самолет задержали (но я подозреваю, что Владик на него не успел и спешно покупал билет на следующий) и он со своей новой подружкой из аэропорта Камнегорска сразу поехал в церковь. Тем ошеломительнее выглядел безупречный костюм и свежее лицо моего новоиспеченного кума.
Мы прилетели вчера, но Полинка плохо спала и много плакала, а у Вани разыгралась аллергия. Всю ночь напролет я успокаивала дочь и, как могла, поддерживала сопливого мужа, а под утро, когда все наконец-то угомонились, мне приснился кошмар. Поэтому выглядела я не очень.
- Владислав, тут жарко, я в машине подожду – двухметровая подружка Владика, изящно покачивая неуместно оголенными бедрами, нырнула в лимузин.
- Сколько ей? – как бы между делом поинтересовалась я.
- Совершеннолетняя – коротко отрапортовал Владик – К слову, ваша землячка.
- Ты ее тут, что ли, успел подцепить? По дороге из аэропорта в церковь?!
- Нет – засмеялся Влад – Она родилась в Камнегорске, поэтому и увязалась со мной на крестины. Вы даже жили по соседству! В школу одну ходили.
- Судя по всему, в школе мы не пересекались – хмыкнула я – Мы выпустились раньше, чем она пошла в первый класс.
Влад, похоже, хотел меня поправить, но тут из храма показалась недостающая часть нашей могучей кучки. Иван держал на руках довольную Полину, а Полина – какой-то то ли рушник, то ли полотенце.
- А это что? – я тщетно пыталась изъять непонятный предмет у дочери.
- Полинке захотелось… - промямлил муж.
Удивительно, как годовалая пигалица плетет из огромного бородатого дядьки веревки, мне бы у нее поучится.
— Жаль, вы не всю церковную лавку вынесли — усмехнулась я.
— Ну что, люди добрые, кумовья любимые! — весело пробасил Михаил — Все тут? Поехали новоокрещенного обмывать!
— Марин, а зачем вы лимузин то сняли? Мы как свадьбу гуляем! — поинтересовался Иван.
— Не ко мне вопросы — замученная Марина ловила то и дело сбегающую трехлетнюю Машку, пыталась не разбудить задремавшего на руках новоокрещенного Арсения и одновременно что-то агрессивно строчила на телефоне — Не я эту селедку на колесах заказывала.
— Для любимых друзей ничего не жалко! — продолжал басить Михаил — Да и по размеру он нам в самый раз, не автобус же нанимать!
- Господи, тебе просто на этом тарантасе покататься приспичило! – Маринка, судя по всему, тоже не выспалась - Срок подачи ходатайства уже пропущен! - рявкнула она в телефон, мой крестник на ее руках встрепенулся и опять заголосил.
Миша хотел было что-то ответить, но под тяжелым взглядом жены передумал. Шумно переговариваясь, мы двинулись к сверкающему лимузину.
- А мне нравится тарантас! Что она в них понимает? – тихонько шепнула я Мише и заговорщически подмигнула.
Маринка замечательная, но у нее очень крутой нрав, с ней не просто, уж я-то знаю. Большую часть сознательной жизни я сглаживаю за ней углы. Михаил благодарно улыбнулся.
- Юль! – одернула меня Марина и кивнула в сторону небольшого сквера за храмом.
Там, на лавочке, сидел мужчина, скорее даже дедушка. Сиротливо ссутулившись, он невидящими глазами смотрел прямо перед собой и неторопливо перебирал в руках светлую летнюю кепку.
- Кто это?
Мужчина казался очень знакомым, и мне отчего-то стало не по себе. Так некстати вспомнился мой старый кошмар, посетивший меня сегодня после очень длинного перерыва.
- Разве это не отец Толика? Павел Олегович, кажется…
- Какое сегодня? – упавшим голосом спросила я.
- Двадцать четвертое июня, выпускной…
У меня на секунду перехватило дыхание.
- Вот почему мне опять это приснилось… И как я умудрилась забыть?!
- Девчат, все нормально? – Влад озадаченно прислушивался к нам с Мариной.
- Нет, то есть да – сбивчиво проговорила я
– Надо, наверно, поздороваться? – неуверенно предложила Марина.
- Надо? – забеспокоилась я.
Пока мы стояли посередь церковного двора и пялились на Павла Олеговича, он нас заметил и неверной походкой направился в нашу сторону. Он очень изменился, я едва его узнала. От когда- то большого и громогласного дяди Паши осталась бледная тень.
- Здравствуйте, Павел Олегович! – я глупо переминалась и не знала, куда деть ставшие вдруг неприлично длинными и ненужными руки.
- Юленька! – выцветшие, когда-то ярко-синие глаза дяди Паши смотрели смиренно и печально – И Марина тут! – старик суетливо кинулся по очереди пожимать нам руки – Я думал уж никто и не вспомнит моего Толеньку, столько лет прошло! – на глазах дяди Паши навернулись слезы.
- Мы тут Сеню крестили просто – пролепетала Марина, нам обеим хотелось провалиться под пыльную Камнегорскую землю.
- Конечно, конечно – смутился Павел Олегович – Это ваши, да? – он кивнул на поджидающую нас компанию с тремя детьми.
- Да, тот, что с бородой – мой муж с нашей дочкой на руках – объяснила я – А второй с ребенком – Маринин муж с моим крестником.
- А где Маша? – всплеснула руками Марина и кинулась на поиски трехлетнего урагана «Мария».
- Сколько времени прошло! Пятнадцать лет… Как все выросли, у всех уже дети… И я бы мог уже дедом стать… - дядя Паша смотрел на отловленную Машу с испепеляющей душу тоской о безвременно утерянном – Юль, ты заходи к нам!
Я только кивнула. В носу предательски засвербело, на глазах наворачивались слезы. Я, как всегда, не смогла удержаться и не всплакнуть.
- Нам пора, Павел Олегович - утирая глаза, прогнусавила я – Очень рада была вас повидать.
- И я, Юленька, и я! Ты заходи к нам, в любое время!
Я сбивчиво попрощалась и забралась в длиннющий тарантас.
Перед рестораном решили сбагрить детей, включая виновника торжества, отзывчивым бабушкам и дедушкам. Дорога и без того получалась невеселой, до кучи несуразная селедка на колесах никак не вписывалась в узкие проулочки Камнегорска. Под негромкую матершину водителя, мои всхлипы и басовитые указания пути Михаила за час-полтора мы добрались до злачного заведения.
Рассевшись за столом, все как-то приободрились, после первой и второй и вовсе расслабились.
- Девчат, а кто это у церкви то был? – все-таки не удержался Владик.
Мы с Мариной опять посмурнели.
- Это отец нашего бывшего одноклассника, царствие ему небесное – ответила Марина – Он, одноклассник, разбился на машине, прямо на выпускной, пятнадцать лет назад.
За столом стало совсем тихо.
- А еще это был Юлькин бойфренд – зачем-то решил добавить Иван.
- Что ты хочешь этим сказать?! – накинулась на него я.
- В смысле? А что я сказал? – Ваня выглядел искренне растерянным, но меня, как это частенько случалось, уже понесло.
- Юль… - начал было Влад.
- Нет уж! Пусть договаривает! – слезы опять вскипали на моих и без того красных от недосыпа глазах, злосчастная пара рюмок лихо подстегивала истерику.
- Я вообще не понимаю о чем ты – муж устало закатил глаза.
- Как же! Это же я всегда у вас во всем виновата! И в твоей аллергии, и в Полинкиных истериках, и вообще во всем на свете! И Толика я тоже убила, так?!
Народ за столом в стыдливом любопытстве бросал взгляды то на меня, то на Ивана, кто-то смущенно пялился в свою тарелку.
