- Это шрамы? - удивившись, не удержалась от вопроса я.
Насколько мне было известно, эльфы трепетно относятся к телу, берегут его красоты, даже родинки выводят, а тут такое. В их стране магическая медицина достаточно развита, чтобы не допустить формирование подобных рубцов. Почему Теодосалю вовремя не залечили раны, дав им превратиться в такие отметины? К тому же, выглядели они как следы от порки. А это уж и вовсе из ряда вон!
- Да, госпожа, - даже по голосу было понятно, что эльф напрягся и почувствовал себя неуютно. - На груди тоже есть, но тут маскирующее заклятие еще держится… Я забыл обновить его… Вы вернете меня из-за этого?
Верну? Что за глупости! Он же не вещь какая-то! Меня вообще наличие шрамов как таковых не волновало, но то, что они обнаружились заставило самого Теодосаля опустить голову и как-то скукожиться.
- Нет, мы просто сведем их при первой возможности, - произнесла я как можно более небрежно, стараясь скрыть злость на того (или ту?), которая так обращалась с моим женихом. Это надо же уродовать такого мужчину!
Однако, шрамы на теле Тео натолкнули на мысль, что в этой каюте не у меня одной есть застарелые душевные травмы. Такая мысль странным образом примирила с собственным прошлым, заставила казалось въевшийся в кости страх, отступить.
Расшнуровала платье и скинула его, оставаясь только в тонкой нижней сорочке, подошла ближе, провела кончиками пальцев по плечу эльфа, отмечая бархатистость кожи.
- Тебе нравится быть связанным? - спросила я игриво, с искренним наслаждением разглядывая фигуру, которую можно было назвать произведением искусства.
- Я могу отвечать честно, госпожа? - спросил Теодосаль.
- Ты должен отвечать честно, - немного удивившись, отозвалась я.
- Не нравится.
- Почему тогда не пытаешься освободиться? - это был не праздный интерес, а прощупывание границ вбитой в мозг мужчины матриархальным строем привычки подчиняться.
- Боялся, что если освобожу руки из созданных твоей магией пут, ты больше не позволишь коснуться твоих губ, отправишь к себе, - неожиданно откровенно ответил Тео, наконец перейдя на неофициальный тон.
- Этого не стоит бояться, - улыбнувшись, сообщила я и, присев на кровать, потянулась к эльфу, коснулась его губ своими.
Тут же раздался треск ткани. Казавшийся гибким и ловким, но никак не силачом, эльф разорвал крепкую ткань своей сшитой из славящегося прочностью эльнурского шелка рубашки на две части, что было, не скрою, впечатляюще.
Он быстро расстегнул наручи и скинул их вместе с повисшими обрывками. Освободив руки, тут же притянул меня к себе. Поцелуй стал глубже, настойчивее, требовательнее.
Еще не потухшее пламя желания во мне распалилось с новой силой.
Теодосаль основательно подлил масла в этот огонь, нетерпеливо погладив и смяв мою грудь, а затем потянув сорочку вверх, обнажая тело. Такое кипящее возбуждение ощущала впервые и купалась в этом захватывающем чувстве.
Всего на секунду, пока стягивала вещицу, мы разорвали поцелуй, а я успела наполниться нестерпимой тягой, жадным желанием снова оказаться в плену губ эльфа. Возбуждение теплым потоком прокатилось от губ по горлу, к груди, а оттуда к животу, и еще ниже…
Каждое движение его языка, каждое прикосновение кожи к коже, каждый вдох и выдох заставлял горячий жгут внутри меня сворачиваться в раскаленный клубок, понукая прогибаться под ладонью Теодосаля, которая теперь медленно блуждала по телу: то касалась груди, то ласкала бедро, то проскальзывала по ребрам.. Я сама освободилась от кружевного белья, сама стянула с Тое штаны. Какой-то невероятно тонкой гранью собственного чутья, ощущала, что эльф нервничает. Жаждет меня, но не только из-за этого на взводе. И это почему-то удивительным образом придавало мне уверенности, отбрасывало собственные тревоги, делало их несущественными, простым фоном, а меня - смелой, требовательной, отчаянной и чуть нахальной. Настоящей ведьмой.
Не совсем осознала, как мы оказались в горизонтальной плоскости. Теодосаль нависал сверху чуть придавливая. Его горячая плоть упиралась мне в живот, будоража еще больше, хотя, казалось, дальше некуда. Все мое тело в этот момент превратилось в сплошной оголенный нерв, потому это касание ощущалось особенно ярко.
Наконец, он развел мои бедра, расположился между согнутыми в коленях ногами и замер, разорвав поцелуй. Не знает, что надо делать дальше? Да быть того не может!
- Госпожа, я не слишком умелый любовник, потому что… - начал он.
- Тео, замолчи! - почти простонала я. - Прекрати болтать и сделай это. Я сейчас с ума сойду. Хочу тебя, и мне не важно, что ты думаешь о своих навыках. Сейчас все идет прекрасно, так что ради всех стихий, просто продолжай!
Просить дважды не пришлось. Теодосаль приник поцелуем к ставшей до предела чувствительной коже на шее и толкнулся в меня. Я могла заблокировать боль с помощью своей магии, но не стала. Хотела прочувствовать момент первого единения, впитать его, коснуться всех его граней, даже неприятных. Боль вспыхнула лишь на секунду, словно и создана была только для того, чтобы обострить момент. А после, пространство каюты словно бы расширилось до целой вселенной и в то же время сжалось до наших с Теодосалем сплетенных тел.
Существовали только мы, сотканные из его плавных движений, моих томных стонов, напряженных до предела чувств, горячих прикосновений кожа к коже и бесконечного удовольствия. Каждое касание эльфа было полно упоительного трепета и щемящей нежности, а вместе с тем горячего желания, искрящегося вожделения. Этот причудливый коктейль заставлял разгоряченную кровь бурлить в моих венах.
Мне нравилось ощущать под ладонями, как перекатываются мышцы при каждом движении эльфа, как его кожа становится чуть влажной, нравилось ловить его прерывистое дыхание, подаваться ему навстречу, выгибаясь по-кошачьи, впиваться ноготками в плечи, утопать в наполняющей нас нежности.
Каждую секунду соития казалось, что прекрасней быть не может, но становилось все лучше, что-то росло внутри меня, ширилось, расходясь теплыми волнами по всему телу, пока наконец… Не случился взрыв, ярмарочный фейерверк, оглушительное счастье, в котором я растворилась без остатка, позволяя блаженству судорогой прокатиться по всему телу.
Все закончилось, а я все еще качалась на волнах безмятежной неги и сладостного упоения, удобно устроившись на плече эльфа, медленно погружаясь в сновидения.
- Лика… - прошептал Теодосаль, перебирая пряди моих волос.
“Предназначенный!” - шепнул тот самый голос, что я слышала перед началом странного, потопившего мою ладью шторма. Надо было бы встрепенуться, попытаться понять, что это, откуда, но… Сон захватил меня в свой плен и не отпускал до самого рассвета.
Лиманарил
В целом, мое путешествие в Нгави оказалось совсем не таким, как я предполагал. Думал, что ведьма отправит меня в соответствии с моим статусом, как посылку, как некую вещь, без удобств и намека на комфорт. Однако, Малика предоставила верительную грамоту, по которой я являлся не рабом ментерии, а ее поверенным. Документ был немного странный, в нескольких местах почерканный, с пометками “исправленному верить”. Складывалось впечатление, что у магички имеются заготовки официальных бумаг на все случаи жизни, и она просто подгоняет их под сложившуюся ситуацию, как тогда с рабским контрактом, выуженным ею из дамской сумочки, так и с этой верительной грамотой.
В любом случае, эта бумага позволяла не озвучивать мой позорный рабский статус, а татуировку-клеймо я спрятал, надев свитер с высоким воротником. В итоге, служители портального узла, кланялись мне, как важной персоне, отправляя в Радаридию.
Прямиком в Нгави попасть почему-то было невозможно, там портальный узел не принимал, так что пришлось заночевать в центральном поселении смежной провинции. Тут погода была гораздо более теплая, нежели в точке отбытия, и свитер пришлось сменить на рубашку. Тугая пуговица ворота давила, так и хотелось ее расстегнуть, но я терпел, потому как только так мог скрыть проклятую рабскую татуировку.
Плотно поужинав в ресторанчике при гостинице, поднялся в номер и в блаженном расположении духа заснул.
Дреммы меня разбери, мне снилась Малика! Я раздевал ее, ласкал кожу, брал в самых изощренных позах, наслаждаясь ее томными стонами, и мне все было мало. Проснулся изрядно проголодавшимся, и этот голод стряпня поваров гостиничного ресторанчика утолить не могла.
Задумался. А так ли плохо мое положение? Ну да, будет у нее муж-эльф. Что я с остроухим не справлюсь что ли? Улица меня научила и посерьезней типов в бараний рог скручивать. А вообще другую тактику выберу, попробую с ним сдружиться. Он же привычный, что у женщины больше одного мужика, не должен быть против. Да к тому же по эльфийским традициям, он до самой свадьбы будет воздерживаться, потому как должен невинным явиться на церемонию. Вот и в толкую ему ересь какую-нибудь, вроде: “Ну понимаешь, ей же надо, а я - подневольный, вон, гляди, клеймо!” Так три месяца и продержусь. А там уже в порядке вещей будет, что к Малике в спальню заглядываю. Самое главное, я хочу к ней заглядывать и делать то, что во сне привиделось.
Нужно постараться за год выстроить все так, чтобы Малика после выхода срока рабского контракта оставила меня у себя. Пусть Нгави и занюханная провинция, но быть поверенным ментерии мне нравится гораздо больше, чем мальчиком для утех. В целом, решил, что стану помогать с налаживанием быта вверенной Малике провинции, возьмусь за дело, засучив рукава.
Вот только никак не ожидал, что все настолько плохо в этом забытом стихиями месте. До границы Радаридии и Нгави добирался в нанятом экипаже.
- Есть кто живой? - поинтересовался я, перейдя разделительную полосу провинций и заглянув в домик сторожевиков, которые, по идее, должны были следить за порядком на переходе. Правда только желающих наведаться в Нгави, кроме меня, не наблюдалось.
Честно сказать, не надеялся, что кто-то откликнется. Сторожка выглядела так, словно в нее лет сто никто не заходил: дверь заедала и скрипела, окна грязные, крыша кривая и покрытая местами мхом. Нежилой вид такой.
- Чаго нать? - послышался сухой старческий голос откуда-то из глубины домика.
- До центрального поселения Нгави добраться хочу, - все так же громко, прикидывая откуда говорили, сообщил я. - Мне бы транспорт.
Ко мне вышел старик, седой как лунь. Левый глаз у него был прикрыт, уголок губы с той же стороны смотрел вниз, видать перекосило его когда-то, да назад так и не выправилось.
- К порту чтоль? - удивился дедок. - И чаго тебя туда понесло?
- Я поверенный новой ментерии, - пояснил в ответ.
- Вона как! Поверенный, - протянул мужик. - Ну тады пошли, подвезу.
Он, прихрамывая, вышел из сторожки. Я - следом. Прошли к косому сараю, что стоял в стороне. Старик вывел оттуда тощую кобылу, что была запряжена в телегу.
- Повезло тебе, я сегодня в Раданидию ехать собрался, за зерном, а так бы пешком пришлось до самого порта шлепать, - говорил он, забираясь в телегу и беря поводья.
Мы ехали по ужасной ухабистой и почему-то, несмотря на жару, мокрой дороге. Поля вокруг были заросшими, очевидно никто не пахал и не сеял на них давным-давно. Проехали через селение, но жителей не встретили.
- А где все? - спросил я, глядя на домики, заросшие со всех сторон травой.
- Дык посбежали все, только вона у порта и живут еще, - ответил старик. - Монстры…
Следующие два часа ехали молча. Я обозревал окрестности и все больше впадал в уныние. Кругом оставленные поселения, покрытые тиной болота, разруха и запустение, да еще и тридцатиградусная жара.
- Тя к порту или в особняк менторский? - спросил дед, когда на горизонте замаячило море.
- В особняк, - буркнул я, с трудом прикидывая, как можно вернуть к жизни провинцию, в которой и жителей-то нет.
Место, куда привез меня старик, особняком назвать было сложно. Я бы назвал это место руинами торчащими в самом центре городка.
- И прошлые ментерии жили тут? - спросил я, удивленно.
- Ага, со двора зайди, там есть часть, что в порядке, - закивал мужик. - Я Галик, старший тута. Если надо будет чаго, приходи к порту. Там увидишь желтый дом. То мой.
- Спасибо, - отозвался я, стаскивая с телеги тюк со своими вещами, и отправился в указанном направлении.
Со двора особняк действительно выглядел получше. Центральная часть даже имела стекла в окнах и добротную крышу. И внутри все оказалось сносным: и мебель кое-какая была, и предметы быта. Жить можно, но не то, чтобы с комфортом. Ну что ж делать, раз впечатлить условиями не удастся, будем брать Малику радушием.
Времени было мало, однако я успел обойти городок. Вид у него потрепанный, но жизнь все же присутствовала. Нашел маленький рынок, где сумел закупить съестного на первое время, обработал местных, чтоб пришли встречать новую ментерию. Настрой у горожан был не из лучших.
- Ой, и эта усвистит, как только сможет! - махнула рукой хозяйка хлебной лавки, которой я рассказал о прибытии нового руководства провинции.
Чтоб склонить на свою сторону жителей, пришлось заручиться доверием нескольких не самых симпатичных, но несомненно влиятельных горожанок. Для этого пустил в ход главное оружие любого инкуба: собственную обворожительность, легкий флирт и прозрачные намеки на возможные удовольствия.
Короче говоря, когда к изрядно подгнившему, покрытому водорослями и ракушками причалу пришвартовался впечатляющий эльфийский корабль, новую ментерию встречала хоть и не толпа, но хорошая горсть благосклонно настроенных людей. Они даже фрукты и цветы принесли.
Я тоже оделся во все лучшее, как на праздник: нацепил самую приветливую улыбку и нарвал букет полевых цветов.
Как только ножка Малики коснулась деревянного настила, я зашагал к ней на встречу. Да, дреммы меня задерите, я был искренне рад ее видеть, хотел порадовать не только собственной выгоды ради.
Мы успели сделать по три шага навстречу друг другу к тому моменту, как за ее спиной появился разодетый и расфуфыренный эльф. Весь такой в камзоле, в кожаных наручах, с клинком, пристегнутым к поясу. Однозначно, именно он был женихом моей госпожи. Улыбка сползла с лица, захотелось выбросить цветы в воду, а лучше запихать в жопу этому остроухому засранцу. Я остановился на месте, как вкопанный. Почему?
Да потому что моментально понял, что Малика провела эту ночь не одна. Моя ведьма - МОЯ! - была с ним!
Да, инкубы могут видеть секс. Ну может это слишком сильно сказано, но доля истины в таком заявлении есть. Близость оставляет особый след на ауре, который легко узнается представителями моего рода. Это вовсе не значит, что, например, быстрый перепихон с сельской дояркой навечно впечатался в мою энергетическую оболочку. Такой след дольше трех дней не держится. Но у этих двоих он был яркий, свежий, пылал, как амбар с сеном, в который молния ударила.
- Это мне? - останавливаясь в полушаге и взглянув на цветы в моих руках, спросила Малика. Милая улыбка появилась на аккуратных, чуть полноватых губах госпожи.
- Да, - пихнул полевой веник ей в руки.
Во мне клокотала такая злость, какой я давно не испытывал. Я гневался даже сильнее, чем тогда, когда подписал проклятый рабский контракт.
Этот ушастый паскудник обскакал меня? Меня! Инкуба! Забрал сладкую девственность миленькой ведьмочки. Я ведь сам хотел! Убил бы!
Насколько мне было известно, эльфы трепетно относятся к телу, берегут его красоты, даже родинки выводят, а тут такое. В их стране магическая медицина достаточно развита, чтобы не допустить формирование подобных рубцов. Почему Теодосалю вовремя не залечили раны, дав им превратиться в такие отметины? К тому же, выглядели они как следы от порки. А это уж и вовсе из ряда вон!
- Да, госпожа, - даже по голосу было понятно, что эльф напрягся и почувствовал себя неуютно. - На груди тоже есть, но тут маскирующее заклятие еще держится… Я забыл обновить его… Вы вернете меня из-за этого?
Верну? Что за глупости! Он же не вещь какая-то! Меня вообще наличие шрамов как таковых не волновало, но то, что они обнаружились заставило самого Теодосаля опустить голову и как-то скукожиться.
- Нет, мы просто сведем их при первой возможности, - произнесла я как можно более небрежно, стараясь скрыть злость на того (или ту?), которая так обращалась с моим женихом. Это надо же уродовать такого мужчину!
Однако, шрамы на теле Тео натолкнули на мысль, что в этой каюте не у меня одной есть застарелые душевные травмы. Такая мысль странным образом примирила с собственным прошлым, заставила казалось въевшийся в кости страх, отступить.
Расшнуровала платье и скинула его, оставаясь только в тонкой нижней сорочке, подошла ближе, провела кончиками пальцев по плечу эльфа, отмечая бархатистость кожи.
- Тебе нравится быть связанным? - спросила я игриво, с искренним наслаждением разглядывая фигуру, которую можно было назвать произведением искусства.
- Я могу отвечать честно, госпожа? - спросил Теодосаль.
- Ты должен отвечать честно, - немного удивившись, отозвалась я.
- Не нравится.
- Почему тогда не пытаешься освободиться? - это был не праздный интерес, а прощупывание границ вбитой в мозг мужчины матриархальным строем привычки подчиняться.
- Боялся, что если освобожу руки из созданных твоей магией пут, ты больше не позволишь коснуться твоих губ, отправишь к себе, - неожиданно откровенно ответил Тео, наконец перейдя на неофициальный тон.
- Этого не стоит бояться, - улыбнувшись, сообщила я и, присев на кровать, потянулась к эльфу, коснулась его губ своими.
Тут же раздался треск ткани. Казавшийся гибким и ловким, но никак не силачом, эльф разорвал крепкую ткань своей сшитой из славящегося прочностью эльнурского шелка рубашки на две части, что было, не скрою, впечатляюще.
Он быстро расстегнул наручи и скинул их вместе с повисшими обрывками. Освободив руки, тут же притянул меня к себе. Поцелуй стал глубже, настойчивее, требовательнее.
Еще не потухшее пламя желания во мне распалилось с новой силой.
Теодосаль основательно подлил масла в этот огонь, нетерпеливо погладив и смяв мою грудь, а затем потянув сорочку вверх, обнажая тело. Такое кипящее возбуждение ощущала впервые и купалась в этом захватывающем чувстве.
Всего на секунду, пока стягивала вещицу, мы разорвали поцелуй, а я успела наполниться нестерпимой тягой, жадным желанием снова оказаться в плену губ эльфа. Возбуждение теплым потоком прокатилось от губ по горлу, к груди, а оттуда к животу, и еще ниже…
Каждое движение его языка, каждое прикосновение кожи к коже, каждый вдох и выдох заставлял горячий жгут внутри меня сворачиваться в раскаленный клубок, понукая прогибаться под ладонью Теодосаля, которая теперь медленно блуждала по телу: то касалась груди, то ласкала бедро, то проскальзывала по ребрам.. Я сама освободилась от кружевного белья, сама стянула с Тое штаны. Какой-то невероятно тонкой гранью собственного чутья, ощущала, что эльф нервничает. Жаждет меня, но не только из-за этого на взводе. И это почему-то удивительным образом придавало мне уверенности, отбрасывало собственные тревоги, делало их несущественными, простым фоном, а меня - смелой, требовательной, отчаянной и чуть нахальной. Настоящей ведьмой.
Не совсем осознала, как мы оказались в горизонтальной плоскости. Теодосаль нависал сверху чуть придавливая. Его горячая плоть упиралась мне в живот, будоража еще больше, хотя, казалось, дальше некуда. Все мое тело в этот момент превратилось в сплошной оголенный нерв, потому это касание ощущалось особенно ярко.
Наконец, он развел мои бедра, расположился между согнутыми в коленях ногами и замер, разорвав поцелуй. Не знает, что надо делать дальше? Да быть того не может!
- Госпожа, я не слишком умелый любовник, потому что… - начал он.
- Тео, замолчи! - почти простонала я. - Прекрати болтать и сделай это. Я сейчас с ума сойду. Хочу тебя, и мне не важно, что ты думаешь о своих навыках. Сейчас все идет прекрасно, так что ради всех стихий, просто продолжай!
Просить дважды не пришлось. Теодосаль приник поцелуем к ставшей до предела чувствительной коже на шее и толкнулся в меня. Я могла заблокировать боль с помощью своей магии, но не стала. Хотела прочувствовать момент первого единения, впитать его, коснуться всех его граней, даже неприятных. Боль вспыхнула лишь на секунду, словно и создана была только для того, чтобы обострить момент. А после, пространство каюты словно бы расширилось до целой вселенной и в то же время сжалось до наших с Теодосалем сплетенных тел.
Существовали только мы, сотканные из его плавных движений, моих томных стонов, напряженных до предела чувств, горячих прикосновений кожа к коже и бесконечного удовольствия. Каждое касание эльфа было полно упоительного трепета и щемящей нежности, а вместе с тем горячего желания, искрящегося вожделения. Этот причудливый коктейль заставлял разгоряченную кровь бурлить в моих венах.
Мне нравилось ощущать под ладонями, как перекатываются мышцы при каждом движении эльфа, как его кожа становится чуть влажной, нравилось ловить его прерывистое дыхание, подаваться ему навстречу, выгибаясь по-кошачьи, впиваться ноготками в плечи, утопать в наполняющей нас нежности.
Каждую секунду соития казалось, что прекрасней быть не может, но становилось все лучше, что-то росло внутри меня, ширилось, расходясь теплыми волнами по всему телу, пока наконец… Не случился взрыв, ярмарочный фейерверк, оглушительное счастье, в котором я растворилась без остатка, позволяя блаженству судорогой прокатиться по всему телу.
Все закончилось, а я все еще качалась на волнах безмятежной неги и сладостного упоения, удобно устроившись на плече эльфа, медленно погружаясь в сновидения.
- Лика… - прошептал Теодосаль, перебирая пряди моих волос.
“Предназначенный!” - шепнул тот самый голос, что я слышала перед началом странного, потопившего мою ладью шторма. Надо было бы встрепенуться, попытаться понять, что это, откуда, но… Сон захватил меня в свой плен и не отпускал до самого рассвета.
Глава 9
Лиманарил
В целом, мое путешествие в Нгави оказалось совсем не таким, как я предполагал. Думал, что ведьма отправит меня в соответствии с моим статусом, как посылку, как некую вещь, без удобств и намека на комфорт. Однако, Малика предоставила верительную грамоту, по которой я являлся не рабом ментерии, а ее поверенным. Документ был немного странный, в нескольких местах почерканный, с пометками “исправленному верить”. Складывалось впечатление, что у магички имеются заготовки официальных бумаг на все случаи жизни, и она просто подгоняет их под сложившуюся ситуацию, как тогда с рабским контрактом, выуженным ею из дамской сумочки, так и с этой верительной грамотой.
В любом случае, эта бумага позволяла не озвучивать мой позорный рабский статус, а татуировку-клеймо я спрятал, надев свитер с высоким воротником. В итоге, служители портального узла, кланялись мне, как важной персоне, отправляя в Радаридию.
Прямиком в Нгави попасть почему-то было невозможно, там портальный узел не принимал, так что пришлось заночевать в центральном поселении смежной провинции. Тут погода была гораздо более теплая, нежели в точке отбытия, и свитер пришлось сменить на рубашку. Тугая пуговица ворота давила, так и хотелось ее расстегнуть, но я терпел, потому как только так мог скрыть проклятую рабскую татуировку.
Плотно поужинав в ресторанчике при гостинице, поднялся в номер и в блаженном расположении духа заснул.
Дреммы меня разбери, мне снилась Малика! Я раздевал ее, ласкал кожу, брал в самых изощренных позах, наслаждаясь ее томными стонами, и мне все было мало. Проснулся изрядно проголодавшимся, и этот голод стряпня поваров гостиничного ресторанчика утолить не могла.
Задумался. А так ли плохо мое положение? Ну да, будет у нее муж-эльф. Что я с остроухим не справлюсь что ли? Улица меня научила и посерьезней типов в бараний рог скручивать. А вообще другую тактику выберу, попробую с ним сдружиться. Он же привычный, что у женщины больше одного мужика, не должен быть против. Да к тому же по эльфийским традициям, он до самой свадьбы будет воздерживаться, потому как должен невинным явиться на церемонию. Вот и в толкую ему ересь какую-нибудь, вроде: “Ну понимаешь, ей же надо, а я - подневольный, вон, гляди, клеймо!” Так три месяца и продержусь. А там уже в порядке вещей будет, что к Малике в спальню заглядываю. Самое главное, я хочу к ней заглядывать и делать то, что во сне привиделось.
Нужно постараться за год выстроить все так, чтобы Малика после выхода срока рабского контракта оставила меня у себя. Пусть Нгави и занюханная провинция, но быть поверенным ментерии мне нравится гораздо больше, чем мальчиком для утех. В целом, решил, что стану помогать с налаживанием быта вверенной Малике провинции, возьмусь за дело, засучив рукава.
Вот только никак не ожидал, что все настолько плохо в этом забытом стихиями месте. До границы Радаридии и Нгави добирался в нанятом экипаже.
- Есть кто живой? - поинтересовался я, перейдя разделительную полосу провинций и заглянув в домик сторожевиков, которые, по идее, должны были следить за порядком на переходе. Правда только желающих наведаться в Нгави, кроме меня, не наблюдалось.
Честно сказать, не надеялся, что кто-то откликнется. Сторожка выглядела так, словно в нее лет сто никто не заходил: дверь заедала и скрипела, окна грязные, крыша кривая и покрытая местами мхом. Нежилой вид такой.
- Чаго нать? - послышался сухой старческий голос откуда-то из глубины домика.
- До центрального поселения Нгави добраться хочу, - все так же громко, прикидывая откуда говорили, сообщил я. - Мне бы транспорт.
Ко мне вышел старик, седой как лунь. Левый глаз у него был прикрыт, уголок губы с той же стороны смотрел вниз, видать перекосило его когда-то, да назад так и не выправилось.
- К порту чтоль? - удивился дедок. - И чаго тебя туда понесло?
- Я поверенный новой ментерии, - пояснил в ответ.
- Вона как! Поверенный, - протянул мужик. - Ну тады пошли, подвезу.
Он, прихрамывая, вышел из сторожки. Я - следом. Прошли к косому сараю, что стоял в стороне. Старик вывел оттуда тощую кобылу, что была запряжена в телегу.
- Повезло тебе, я сегодня в Раданидию ехать собрался, за зерном, а так бы пешком пришлось до самого порта шлепать, - говорил он, забираясь в телегу и беря поводья.
Мы ехали по ужасной ухабистой и почему-то, несмотря на жару, мокрой дороге. Поля вокруг были заросшими, очевидно никто не пахал и не сеял на них давным-давно. Проехали через селение, но жителей не встретили.
- А где все? - спросил я, глядя на домики, заросшие со всех сторон травой.
- Дык посбежали все, только вона у порта и живут еще, - ответил старик. - Монстры…
Следующие два часа ехали молча. Я обозревал окрестности и все больше впадал в уныние. Кругом оставленные поселения, покрытые тиной болота, разруха и запустение, да еще и тридцатиградусная жара.
- Тя к порту или в особняк менторский? - спросил дед, когда на горизонте замаячило море.
- В особняк, - буркнул я, с трудом прикидывая, как можно вернуть к жизни провинцию, в которой и жителей-то нет.
Место, куда привез меня старик, особняком назвать было сложно. Я бы назвал это место руинами торчащими в самом центре городка.
- И прошлые ментерии жили тут? - спросил я, удивленно.
- Ага, со двора зайди, там есть часть, что в порядке, - закивал мужик. - Я Галик, старший тута. Если надо будет чаго, приходи к порту. Там увидишь желтый дом. То мой.
- Спасибо, - отозвался я, стаскивая с телеги тюк со своими вещами, и отправился в указанном направлении.
Со двора особняк действительно выглядел получше. Центральная часть даже имела стекла в окнах и добротную крышу. И внутри все оказалось сносным: и мебель кое-какая была, и предметы быта. Жить можно, но не то, чтобы с комфортом. Ну что ж делать, раз впечатлить условиями не удастся, будем брать Малику радушием.
Времени было мало, однако я успел обойти городок. Вид у него потрепанный, но жизнь все же присутствовала. Нашел маленький рынок, где сумел закупить съестного на первое время, обработал местных, чтоб пришли встречать новую ментерию. Настрой у горожан был не из лучших.
- Ой, и эта усвистит, как только сможет! - махнула рукой хозяйка хлебной лавки, которой я рассказал о прибытии нового руководства провинции.
Чтоб склонить на свою сторону жителей, пришлось заручиться доверием нескольких не самых симпатичных, но несомненно влиятельных горожанок. Для этого пустил в ход главное оружие любого инкуба: собственную обворожительность, легкий флирт и прозрачные намеки на возможные удовольствия.
Короче говоря, когда к изрядно подгнившему, покрытому водорослями и ракушками причалу пришвартовался впечатляющий эльфийский корабль, новую ментерию встречала хоть и не толпа, но хорошая горсть благосклонно настроенных людей. Они даже фрукты и цветы принесли.
Я тоже оделся во все лучшее, как на праздник: нацепил самую приветливую улыбку и нарвал букет полевых цветов.
Как только ножка Малики коснулась деревянного настила, я зашагал к ней на встречу. Да, дреммы меня задерите, я был искренне рад ее видеть, хотел порадовать не только собственной выгоды ради.
Мы успели сделать по три шага навстречу друг другу к тому моменту, как за ее спиной появился разодетый и расфуфыренный эльф. Весь такой в камзоле, в кожаных наручах, с клинком, пристегнутым к поясу. Однозначно, именно он был женихом моей госпожи. Улыбка сползла с лица, захотелось выбросить цветы в воду, а лучше запихать в жопу этому остроухому засранцу. Я остановился на месте, как вкопанный. Почему?
Да потому что моментально понял, что Малика провела эту ночь не одна. Моя ведьма - МОЯ! - была с ним!
Да, инкубы могут видеть секс. Ну может это слишком сильно сказано, но доля истины в таком заявлении есть. Близость оставляет особый след на ауре, который легко узнается представителями моего рода. Это вовсе не значит, что, например, быстрый перепихон с сельской дояркой навечно впечатался в мою энергетическую оболочку. Такой след дольше трех дней не держится. Но у этих двоих он был яркий, свежий, пылал, как амбар с сеном, в который молния ударила.
- Это мне? - останавливаясь в полушаге и взглянув на цветы в моих руках, спросила Малика. Милая улыбка появилась на аккуратных, чуть полноватых губах госпожи.
- Да, - пихнул полевой веник ей в руки.
Во мне клокотала такая злость, какой я давно не испытывал. Я гневался даже сильнее, чем тогда, когда подписал проклятый рабский контракт.
Этот ушастый паскудник обскакал меня? Меня! Инкуба! Забрал сладкую девственность миленькой ведьмочки. Я ведь сам хотел! Убил бы!
