Глава 1
Загреметь в больничку в самый разгар весны, когда за окном наконец тепло, птички поют и начинает попахивать шашлычками, да еще оказаться в инфекционке, в палате боксового типа, где лежишь одна-одинешенька — это, конечно, надо было суметь! Как меня угораздило — загадка! Но что поделать? Болеть всегда невесело, а мерзкие вирусы с бактериями нападают без объявления войны и не глядя на календарь.
Я настроилась оплакивать несъеденные шашлыки, грустить по невыпитой сангрии и трижды в день подставлять ягодицы под болючие уколы антибиотиков, но что-то пошло не так.
Я лежала, накрывшись тонким больничным одеялом, маялась от непроходящей головной боли и из-под полуприкрытых век глядела, как за окном по небу расползается серость, превращая ночную темень в предрассветные сумерки.
— Ну что тут у нас? — раздался деловой басистый голос у моей кровати.
Я бы поглядела, кто ко мне, болезной, пожаловал в такой час, но головушка трещала так, что шевелиться казалось плохой идеей. Потому я решила притвориться спящей, да заодно послушать. Вдруг диагноз мой озвучат, а то вчера врачи так ничего и не сказали, ироды.
— Эм… хм.. Тут у нас нападение, — отозвался другой мужчинка, писклявенько так. — Гид Мины напал.
— Что? — удивился бас, а вместе с ним и я. — Какой еще гид? Какой такой Мины?
— Н-не знаю, Ваше Смертейшество, — начал заикаться пискля. — Так врачи про нее говорили. Я все дословно записал!
— Записал он! — злился бас. — А ну, дай сюда писульки свои!
Тут уж я не выдержала и повернула маленечко голову, глянула на посетителей, которые, судя по разговору, врачами-то вопреки моим первым предположениям не были. А кто ж тогда они? Может за органами охотятся? Поджидают, когда кто-то одинокий, несемейный, как я, приболеет, потом воздух в вену, и тю-тю. Вот вам ливер на продажу! Если так, то надо бы срочно орать во всю глотку.
Однако, увиденное так меня поразило, что и дар речи, и дар крика куда-то испарились. Находившиеся в палате двое мужчин выглядели, мягко скажем, странно. Один такой щупленький, лысенький, в белом балахоне из грубой ткани, а другой в черном плаще с капюшоном, который скрывал его лицо, и с… КОСОЙ в руках!!! Да-да, вот с той самой, которой в деревне травку на сено — шик-шик. В тот самый миг, когда я на них взглянула, он ее как раз к стеночке прислонил, чтоб руки освободить, и вырвал из цепких пальцев лысого пухлый блокнот.
— На нее Минин гид напал… — прочитал страшный, который с косой и во всем черном. — Это так врачи сказали?
— Аха, — икнув, заверил пискля.
— Минин гид напал… Напал Минин гид… — бубнил бас. — Тьфу ты, вечность мне в печень! Менингит у нее! Менингит! Это ж надо так переврать! А что напал, так это просто людское выражение такое! Давай, режь связь с болезнью, а потом нить жизни. Шустренько давай. Отправим ее в морг, и я домой, к жене. Хочу до рассвета успеть вернуться!
— Угу, — заискивающе закивал пискля, схватил косу и махнул ею прямо надо мной.
Тут нервишки мои не выдержали! Позабыв о болезни своей, я с прытью молодой косули соскочила с кровати, одеялком в писклю кинула, и оно его так аккуратно с головой накрыло. Лысый взвизгнул, завозился, а я у него из ручонок косу — хвать! — и к другой стеночке — прыг! Не, ну а что они думали? Дам себя, как травушку-муравушку, под самый корешок срубить (хотя это про елочку, но не суть)? Фигушки им!
— Она нас видит, что ли? — раздался взволнованный бас из-под темного капюшона.
— Вид-д-димо вид-д-дит, Ваше Смертейшество! — стаскивая с себя одеяло и стуча зубами от страха, пролепетал щуплый.
— И не спит? А ты не проверил? Не усыпил? — наступая на него, ярился владелец косы.
— П-п-простите! — пискнул этот горе-помощник и упал на колени.
— Косу! Косу у нее забери! Быстро! — потребовал Смертейшество.
Щуплый тут же вскочил на ноги и бросился ко мне.
— А ну не подходи! — рявкнула я и выставила орудие труда косаря вперед так, будто это вилы.
— Девушка, милая, отдайте косу, — запищал щуплый. — Зачем она вам? Она вам не нужна ведь совсем!
— Еще как нужна! — ответила я.
— Да зачем она вам сдалась? — не унимался пискля, но ближе не подходил.
— Голову тебе, органоторговец проклятый, скосить! — бросила я, задним умом отмечая, что собственная головушка-то чудесным образом прошла, не болит совсем.
— Органо… кто? — удивился щуплый.
— Да что ты с этой полумертвячкой церемонишься?! — зарычал Смертейшество и ринулся на меня. — Косу сюда, быстро!
Со страху я взяла, да как махнула этим орудием крестьянского труда, сопровождая свое действие диким воплем: «Врешь! Не возьмешь!» Тут-то и случилось самое странное, хотя казалось бы, куда еще страннее-то. Раздался странный треск, будто я этой самой косой разрезала туго натянутое полотно, и передо мной необъяснимым образом появилась щель в полметра шириной, светящаяся по краям.
— Держи ее! Держи! — завопил Смертейшество, как и его помощник, переходя на фальцет. — Если она в другой мир смоется, мы ее там уже никогда не достанем!
Мой взбаламученный всей нереальностью происходящего мозг, сработал странно, моментально дав команду телу рвануть в эту странную щель. Вот прямо мигом, без раздумий и оглядки на последствия. Не достанут же!
На несколько секунд меня накрыла темнота, потом резко ослепило белым, нестерпимо ярким светом, а потом раз — и я шмякнулась лицом вниз, едва не пропахав носом по темно-зеленому ковру. Коса издала глухой стук, упав рядом.
Медленно я подняла взгляд, затаив дыхание, стараясь понять, куда это меня занесло. Прямо передо мной стоял массивный Т-образный деревянный стол с задвинутыми под него стульями, во главе которого восседал мужчина. Вот тебе и раз.
Наблюдая, как медленно кружатся по кабинету и с тихим шелестом падают на пол какие-то листы, похоже, сметенные со стола в момент моего эпичного появления, я поднялась на ноги сама и косу подняла. Мужчина глядел на меня, сдвинув на кончик носа очки в тонкой золотой оправе, в синих глазах читался немой вопрос и недоумение. Еще бы! Ввалилась какая-то, появившись прямо из воздуха. Я неловко переступила с ноги на ногу, подмечая, что каким-то чудом, вскакивая с кровати, умудрилась впрыгнуть в шлепки (вот что страх грибок больничный подхватить делает!), одернула край футболки, попыталась натянуть пониже неуместно короткие пижамные шорты и произнесла:
— Здрасьте!
Гениальное изречение! Большой аплодировал бы стоя!
— А вы кто? — зачем-то спросила я.
Еще лучше! Похоже, внезапно прошедший менингит все-таки успел нанести моему мозгу серьезный и, возможно, непоправимый вред.
— Давно меня об этом не спрашивали! — отозвался мужчина вкрадчивым бархатистым баритоном и усмехнулся. Потом так небрежно провел пятерней по густым, чуть волнистым, черным как смоль волосам и добавил: — Я — глава инквизиции. А вы?
Глава 2
Глава чего он? Инквизиции?
Я нервно сглотнула. Это что же получается? Я ввалилась в кабинет к главе тех самых, которые ведьм на костре жгут? При этом не через дверь вошла, а через щель, которую каким-то неведомым образом прорубила косой. По всему выходит, что с помощью магии меня к нему занесло. К инквизитору, ага. То есть к такому, так скажем, должностному лицу, которому по роду занятий положено всех, кто магией пользуется, что делать? Правильно: пытать и поджаривать до хрустящей корочки!
— А я? А я, пожалуй, пойду! — коротко выпалила и попятилась, надеясь, что выход из кабинета главы инквизиции окажется, как принято, напротив стола.
— Куда? Стоять, госпожа попаданка! — рявкнул инквизитор, вставая со своего места. — Имя, фамилия, мир?
Он вышел из-за стола и медленно так, крадучись, как свирепый хищник перед решительным прыжком, пошел на меня. Синие глаза пытливо изучали мое лицо, на четко очерченных скулах дернулись желваки, на губах появилась этакая жутковатая полуулыбка.
Разумеется, я, как любая ведьма на моем месте, сделала прямо противоположное тому, что от меня требовали. Развернулась и дала деру! Дверь и правда обнаружилась сразу за мной и оказалась незапертой. Выскочив из кабинета, я попала в какое-то довольно просторное помещение, вроде как приемную. Не раздумывая, схватила один из стоявших тут стульев и подперла им ручку, чтоб инквизитор не смог сразу последовать за мной. И уже в следующий миг, обняв косу покрепче, помчалась прочь.
Сама не знаю, как выбралась из здания, но оказавшись на свежем воздухе, хода не сбавила. Мчалась по улицам и проулкам, сворачивая то направо, то налево. Может, в прошлой жизни зайцем была, потому так старательно пыталась запутать следы. Спустя какое-то время я поняла, что окончательно выдохлась. Притормозила, привалилась к стеночке какого-то дома и попыталась отдышаться, прячась в тени.
— Прохожий на параллельной улице всего пару минут назад видел полуголую девушку со странным предметом в руках, — в пяти шагах от меня отрапортовал какой-то парень в черной форме с ярко-желтой полоской-нашивкой на рукаве, другому, в такой же одежде, но с двумя нашитыми полосками.
Я затаила дыхание и вжалась в стену, ведь эти двое говорили, очевидно, обо мне. Видимо, господин глава инквизиции послал-таки за мной погоню. И эта погоня висит у меня на хвосте. Вот это я попала, конечно! То менингит этот внезапный, то мужики с косой, то инквизиция с костром! Что я сделала-то такого, что так вляпалась? За что, господи, за что?
Глубоко вздохнула, приказала мысленно внутренней панике не поддаваться, но нервные клетки решили себя не щадить и в плен не сдаваться, помирали без зазрения совести.
Окинула окрестности быстрым взглядом. Впереди эти двое, сзади фонарь горит, разгоняя предрассветный сумрак. Значит ни туда, ни туда мне нельзя. А вот справа обнаружился узенький такой проулочек, откуда препротивно попахивало общественным туалетом. Похоже, в него заглядывали исключительно чтобы справить малую нужду. Был бы выбор, в жизни бы туда не полезла, но… Хотя выбор на самом деле был: можно было сдаться инквизиции и с гордо поднятой головой пойти на костер. Э-э-э нет, такая перспектива меня не устраивала. Я для того что ли от его Смертейшества удрала, чтобы дать себя зажарить? Нет! Зажала нос и бочком-бочком втиснулась в узкий проулочек, таща за собой косу.
Этот вонючий проход вывел меня туда, куда я попасть никак не ожидала — в обширный парк. Правда, в какую-то, по-видимому, запущенную, заброшенную его часть. Но вдалеке хорошо просматривались мощеные камнем дорожки, фонарики, бросающие желтые пятна света на лавочки, аккуратные клумбочки. Цивилизация, одним словом. Я же вышла на поросшую травой тропку, вилявшую между двух рядов давно не стриженных кустарников и убегающую в нечто, похожее на лесополосу.
— Обыскать парк! Под каждый куст заглянуть! — услышала я со стороны облагороженной зоны баритон и сразу его узнала. Глава инквизиции!
Похоже, господин большой начальник искал меня лично. Вот влипла так влипла! Лезть в лес не хотелось, но жариться на костре не хотелось еще больше. Потому драпанула я в сторону раскидистых деревьев, стараясь не потерять шлепки и не запнуться о выступающие корни.
Метров через двести мне пришлось признать, что сегодня самый настоящий день сюрпризов и неожиданностей. Я-то думала, что придется мне в этом лесу от инквизиторов где-то под корягой хорониться, но прямо передо мной возник вариант поинтересней — здание. Странное такое, похожее на сельский дом культуры советский эпохи: маленький, но помпезный, со ступенями и колоннами. Только вместо скульптуры Владимира Ильича перед входом стояла статуя какой-то женщины в длинном платье, правда, без головы и одной руки. Само здание, кстати, тоже выглядело не лучше, чем многие те самые сельские дома культуры сегодня. Крыша была худая, окна с выбитыми стеклами и досками заколочены, ступеньки щербатые, фасад облупившийся, дверь нараспашку и на одной петле. Но в дверном проеме можно было заметить тусклый свет.
Я насторожилась, раздумывая, стоит ли соваться в это строение. Вдруг там бомжи живут. Агрессивные. Такие могут и сами пристукнуть, никакой инквизиции не выдавая. Но какое-то внутренне чутье понукало войти в этот дом, подталкивало к видневшемуся свету. Взяла я косу свою двумя руками, приготовилась обороняться в случае чего и, поднявшись по ступеням, шагнула в помещение.
Сразу с порога попала в просторный зал, подозрительно напоминающий то, что я видела в учебниках истории как иллюстрацию античных храмов: колонны слева и справа, возле каждой на ножке стоит что-то вроде чаши, из которой поднимается свечение, а у дальней стены на внушительном постаменте почти упирается макушкой в потолок здоровенная скульптура женщины. Снова.
— Есть кто? — тихо спросила я, внутренне надеясь, что не отзовутся.
Так и вышло. Я осмелела и потопала к статуе, решив разглядеть ее получше, а заодно и осмотреться. На вид женщина была высечена из цельного куска мрамора, красивая, волосы длинные, взгляд куда-то вдаль, платье летящее. Взяла я и кончиком косы ковырнула камень, из которого она была создана неизвестным, но, на мой взгляд, весьма талантливым скульптором. Хряк! Пара кусочков отвалилось и осыпалось на пол. Упс! Я так аккуратненько, краешком шлепанца, их к самому постаменту подтолкнула, чтоб не лежали на виду, глаза не мозолили, и уже собиралась идти дальше осматриваться, как…
— А-а-а-а! — раздался надрывный визг откуда-то сверху. — Путана в обители просветленной Ионии! Путана!
Глава 3
Пу… кто? Что? Это про кого?
— Убирайся отсюда, падшая женщина! Вон! — пронзительно вопя, на меня спикировала полупрозрачная бабуля.
— Привидение! — больше от неожиданности, чем от испуга заверещала я в ответ. А чего пугаться-то? Я сегодня уже и Смертейшество с косой видела, и главу инквизиции. Что мне какая-то мертвая старушка!
— Где? — удивилась старуха, замерла напротив меня и заозиралась.
— Так вы и есть привидение! — пояснила я очевидное.
— Тебя мама не учила, что обзываться нехорошо, девка развратная, а? — снова пошла в наступление прозрачная.
— Кто бы говорил! — сощурилась я и выставила вперед косу. — Наговариваете на меня, приличную! Путаной называете!
— А кто же полуголой ходит? Только путаны! — парировала бабка.
— А еще тот, кто из постели вынужден был в другой мир бежать! Не было времени переодеться, знаете ли. Мне эту, как ее, нить жизни перерезать собирались, не до нарядов было! — выдала я и тут же мысленно отругала себя за болтливость.
— В другой ми-и-ир… — протянула бабуля и перестала на меня наступать, поднялась повыше, стала кружить над моей головой. — А зачем ты в храм просветленной Ионии явилась? Заступничества просить?
— Эм, да, его самого, — сообщила я, прикидывая, не может ли старуха помочь мне спрятаться от инквизиции. Вряд ли она их ведомства боится. Что инквизиторы могут сделать мертвой? Да ничего!
— Ну тогда проси, чего стоишь, — снова опустился к полу призрак, сложив руки на груди.
— А как? — поинтересовалась я.
— Повернись к лику ее… — торжественно начала вещать старуха.
— К лику? — не поняла я.
— Ну да, к лику, ну к статуе повернись, дуреха! — напутствовала она. Я сделала. — И говори: «О великая просветленная Иония!»
— О великая просветленная Иония, — повторила я эхом.
— Прошу заступничества твоего от… От кого ты там сбежать пытаешься? — спросила бабуля.