Сознание, пошедшее на Замещение, покинуло место событий раньше смерти тело, которое заняло, иначе погиб бы и сам маг-подавитель. То есть никто точно не знает о том, что вы провернули, а оперативники, бывшие на заправке, не смеют нарушить данный мне обет. Прямо закрывающий все возможности рассказа о том, что поняли и видели, – Михаил Ефимович ловит взгляд Саши. Красноречивый взгляд. Маг поясняет: – я неплохо умею формулировать обещания там, где это необходимо. Увы, до определённого времени я не предполагал, что необходимо увешивать всех своих сотрудников еще и индивидуальными клятвами на все случаи.
– Ты хочешь оставить Серафима в неведении? – чуть нахмурилась Леса.
– Определенно нет. Он и так много что знает просто по факту того, что все это происходит с его учениками, как и знает в общем-то все, о чем мы говорим, в некотором роде.
Саша только кивает. Она ощущает присутствие в связи, ощутимое, как если бы Серафим стоял рядом. Это не совсем так, но его внимание очевидно.
– Но если сейчас он сорвется и приедет сюда, как намеревался, то тот, кто это затеял, наверняка сложит два и два, – продолжает, отпивая коньяк, Михаил Ефимович. – И это то, что нам меньше всего нужно.
– Расследование, – у Миклоша говорить выходит совсем хрипло, и глава Ордена прерывает его движением руки.
– Не говори без нужды. Иначе навсегда полунемым останешься, магия не всесильна. Да, расследование смерти Дмитрия Вернадского, который совершенно случайно лежит телом на этом диване, а душой где-то за Гранью, несомненно, будет. И еще интереснее – кто и как известит нас о его пропаже. Это может быть ответом на многие вопросы. Как и то, почему именно этого, в Ордене не состоящего, кстати, мага, выбрали для Наложения. Даже проводя такой ритуал форсированно, что сказалось на ауре, которую вы оба видели, без знакомства с жертвой и доверия с ее стороны получиться не ослабленный и одержимый чужим сознанием маг, а труп с расплавленными мозгами. Так что даже без кропотливой подготовки здесь явно налицо как минимум знакомство, и притом вовсе не шапочное. Из того что я видел – речь идет как минимум о первичном осознанном контакте.
– Этот… Дмитрий пустил в свой разум кого-то добровольно?
– Да. Согласился поучаствовать в чьем-то воздействии. Небольшом ритуале.
Укоризну можно было бы пощупать руками.
– Другого шанса не было бы, – оправдывается Саша.
– Шанса на что – вам обоим на тот свет отправится? Что ты, лезущая со своими силами в ритуал, о котором вообще ничего не знаешь, что Миклош, подбивший на то, что урывками сохранил в памяти, совершенного незнакомого человека с большим резервом, но небольшой тренировкой в проводимости – форменные идиоты, разве что везучие. Ну да ладно, Ксандр с вами обоими разберется куда лучше меня. Так бы в угол поставил, но вы и так сами себя наказали. Что, нравиться тебе в чужом теле, когда мышцы не слушаются, мозги не работают как надо и магия бунтует, а, Миклош?
– Нет, – буркнул парень.
– Я-то прекрасно помню все, что ты мне сказал в последний раз, – усмехается маг. – А ты?
– Был неправ.
– Был. Определенно. И тем не менее. Остаешься пока здесь, до дальнейших решений. И ты, Александра, сейчас без посторонней помощи домой не доберешься.
Саша зыркнула на мага, раздумывая, стоит ли спорить. Доберется. Но в кресле было уютно, шоколад был хорош, и нет необходимости идти туда, где на нее опять могут напасть, автобус опять может уехать, будут лететь заклинания… Спорить не хотелось. Она слишком устала.
– Вот о том и говорю. Юные и гордые. Если мы все хотим из этой ситуации выбраться в целости и того, кто это устроил, суду предать, самодеятельность и молчание может дорого обойтись. Куда дороже, чем просто пару дней отдыха и магическая подпитка, господа. Намного. Поэтому я вас обоих спрашиваю – готовы ли вы доверять друг другу и нам? Под нами я имею ввиду себя, Ксандра, Лесу и ее сестру, которая чуть позже присоединится к ужину. Доверять и следовать приказам, если такие будут. Следовать, а не самим ввязываться в авантюры. Я готов поспорить на что угодно – тот, кто играет против нас, не раз и не два попробует вас в эти авантюры втравить.
– Выбора нет, – коротко говорит Миклош. И через паузу продолжает: – я думал, ты меня убьешь, потому и решил все сделать так.
– Я не чудовище. Так что сделаю это только если ты решишь угрожать кому-то из тех, кого я защищаю, – отмахивается Михаил Ефимович. – Александра?
Саша только кивает.
– Я не знаю, что происходит. Но что-то…что-то происходит. И будет происходить.
Это ощущение только крепло. Словно все происходившее раньше было частью одной цепочки, ведущей куда-то вдаль. И Саша волей-неволей шла прямо по этим звеньям.
– Будет. И мы будем к этому готовы.
Что ж. По крайней мере, ее не собираются держать в неведении. Это, определённо, не могло не радовать.
Позднее вечером, когда Михаил Ефимович вместе с Лесой уходят за продуктами к ужину, Саша, так и сидящая в кресле, замечает внимательный и несколько вопросительный взгляд Миклоша.
– Что?
– Слушай, когда я смогу общаться и пользоваться магией нормально, – он старается говорить медленно, явно оберегая связки. Через боль. Но начальника в комнате нет, и Миклош, почти весь вечер молчавший, все же нарушает его предписание и говорит: – расскажешь мне о розетках, машинах… и вот этом всем? Я видел в твоем разуме много… странного. Пожалуйста.
– Да, – после колебания отвечает Саша. – А ты мне расскажешь то, что знаешь о ритуальной магии с этими кровавыми знаками.
Серафим рассказывал многое. Но еще один источник информации не повредит.
– Заметано.
Что ж. Это будет интересно.
– Что ж, господа. Не знаю, обрадую или огорчу, но вам предстоит небольшая командировка, – Михаил Ефимович отложил в сторону книгу, которую изучал до того, как они вошли в гостинную.
Саша переглянулась с озадаченным Миклошем. Дмитрия Вернадского, того, кому раньше принадлежало это тело, она не знала, и поэтому предпочитала и вслух, и про себя называть парня по тому имени, которое он получил при рождении и которым представился ей. Михаил Ефимович явно был уверен в том, что опальный ученик Серафима и правда тот, кто с ней общался, и этом мнению стоило поверить. К тому же глава Ордена явно знал Миклоша намного дольше, чем она сама.
К тому же за те две недели, которые Саша с Миклошем после схватки на заправке провели «под охраной» Лесы, а на деле в ее с сестрой большом и почти всегда пустом доме вдвоем, она хоть немного, но привыкла к своему товарищу и его своеобразному восприятию реальности. Такое нельзя было сыграть или имитировать. По крайней мере, Саша так думала. Сам Миклош, по собственному признанию, не впадал в ужас от нынешних реалий только потому, что успел и считать эмоциональное отношение к современности Саши, и усвоить какие-то остаточные эманации разума тела, хозяином которого теперь являлся. Ну и потому, что глава Ордена приходил каждый день и присматривал за его «адаптацией», используя какие-то ментальные техники, сути которых никто, кроме него, не понимал до конца. Но вроде как помогало.
Хотя все равно объяснять человеку, рожденному в конце восемнадцатого века что такое компьютер, как работает телефон и зачем существует интернет было… занимательным опытом, мягко говоря. Правда, с другой стороны, когда Миклош завел речь о сложной ритуальной магии, которой занимался до своего печально закончившегося эксперимента, Саша точно так же с глупым выражением лица переспрашивала вещи, для парня являющиеся аксиомами. Как и с танцами, фехтованием и много чем еще, что было обыденностью во времена, канувшие в лету.
Они друг друга стоили.
– Командировка? – Саша рискнула переспросить, потому что Миклош, судя по сосредоточенному выражению лица, пытался понять, что это был за зверь. – Куда?
– В Пензу, господа. Мне наконец удалось кое-что выяснить по вашему делу – это во-первых. И во-вторых – через два дня приедет инспекция из Москвы, и вам надо убраться до ее появления.
– Это связано со мной? – Миклош с некоторым подозрением смотрит на спокойно сидящего в глубоком кресле мага.
Михаил Ефимович выглядит, как всегда, совершенно спокойным. Саша же, сидя напротив него, хотя и не на жестком стуле для посетителей в Ордене, все равно ощущает нервозность. Хотя сейчас она и не на практике, все равно начальник остается начальником. К тому же сейчас есть что-то в Михаиле Ефимовиче от того властного мага, который рассказывал о плане операции в Свободе, сидя на кухне Серафима. Тогда едва начинавшая путь в магии Саша чувствовала подавляющую силу и волю этого человека. Сейчас, формально почти завершив обучение в Ордене, силу и волю местного главы она ощущала, пожалуй, еще сильнее.
– Официально – нет. Совет имеет право проверять деятельность Ордена в любых объемах и по своему усмотрению. Неофициально и между нами – после, Александра, истории со Свободой, проверяли все сверху донизу столько раз, что никакой насущной необходимости делать это сейчас попросту нет.
– То есть ответ – да?
Начальник кивает.
– По моим предположениям. Но на деле я отправляю вас не только просто подальше отсюда, хотя Серафим настаивал на немедленном отлете куда-нибудь на Бали. Более того, если все пойдет как нужно, вы сможете убить двух зайцев одним выстрелом. В Пензе, по последним данным, живет мой тезка, Михаил Бестужев. Близкий друг Григория Волконского, который по нашим записям живет в разрушенном уже полвека как доме, которого на карте-то уже и нет.
Миклош чуть поморщился.
– Бестужев тот еще подонок. Как его не лишили силы за военные преступления?
– Долгая история. Но из нее истекает то, что если вы его найдете, то можете сослаться на мою персону – и он приведет вас к Григорию.
– Гриша все-таки жив?
– По нашим данным – да. Но, господа, это еще не все.
По тону мага было понятно, что «не все» тут явно ничем хорошим не было.
– В Пензе до недавнего времени проживал Дмитрий Вернадский. Он выехал из дома в тот же момент, когда ты, Александра, взяла в руки амулет, и проехал с превышением скорости, игнорируемый камерами и полицейскими, все время от своего дома и до заправки, где его жизнь и прервалась, – Михаил Ефимович сложил руки, обводя их обоих внимательным взглядом. – Мы выяснили далеко не все обо всей этой истории. Но ясны две вещи – во-первых, форсированное Наложение было подготовлено заранее. Во-вторых – тот, кто это сотворил – Анасталей.
– Отстраненный? Кто это? – Саша уставилась на мага.
– Анасталей. Это специфический термин менталистов, – задумчиво проговорил Миклош. – Тот, кто покинул собственное тело.
– Как ты?
– Нет. Не совсем, – поправляет сам себя Миклош под многозначительным взглядом Михаила Ефимовича. – Изначально, пока я был в амулете, это был более чем правомерный термин, но теперь я, кхм… Слился с этим телом, в общем, и являюсь во всех отношениях Дмитрием Вернадским, даже часть его воспоминаний и образов остались. Для магии я – это он, хотя если кто-то из тех Затронутых, кто близко знал Дмитрия посмотрит на меня в Отражении, то ощутит неправильность. Как я понимаю, именно по этой причине тот, кто захватил мое собственное тело, отказывался от всех контактов с Серафимом и вообще хоть с кем-нибудь до самой казни. Наставник мог бы понять. Но я отвлекся. В общем, маг, проводящий Наложение, уничтожая чужое сознание, не может бесконечно долго использовать чужое тело. Но пока он это делает, он – Анасталей, как и любой, кто существует вне своей физической оболочки. Хотя до меня историй с внетелесным переселением сознания в предметы подтверждённых не было, только мифы. Но в любом случае Анасталей должен иметь предмет-привязку, дубликат, особенно если не хранит собственное оригинальное тело на балконе в доме того, чье тело занял.
– Так, подожди. Подожди, я запуталась. Выходит, кто-то занял чужое тело, и потом из него переселился еще и в тело Дмитрия, погнавшись за нами?
– Да, все верно.
– И после того, этот Анасталей покинул тело Дмитрия… куда он делся?
– Вопрос сложный, – начальник пристально смотрит куда-то в пространство. – Мог, разумеется, оставить марионетку, в который был до Дмитрия, и вернуться в данное при рождении тело. Но, вероятнее всего, что он вернулся именно в промежуточного носителя.
– Почему – вероятнее всего? – любопытство разбирало Сашу. Она мало что смыслила в высшей менталистике, да и вообще эта часть магии ей не слишком давалось. До этого момента вообще идея того, что один маг может занять тело другого, казалась мифом. Точнее, до момента, когда ее рука соприкоснулась с медальоном, полученным от Музы.
– С разных точек зрения, – Михаил Ефимович говорит размеренно, словно лекцию читает: – во-первых, потому что если судить по остаточному ретроспективному анализу колебаний ментального поля, в той марионетке до Дмитрия неведомый враг пробыл долго, не меньше года. Значит, имел какой-то план, и судя по срочности и грубости переселения в Вернадского – план не включал Миклоша и его появление в мире живых, что уже хорошо. Во-вторых – оставить первую марионетку следом за второй было бы крайне сложно и энергозатратно, с большими рисками даже для опытного менталиста. С очень большими, я бы сказал. И последнее – о смерти Дмитрия так никто и не заявил.
– Значит, всю эту историю хотят замять?
– Вполне возможно, – начальник кивает. – Или, что вероятнее, ждут развития событий. В том числе и итога «инспекции».
Саша чуть задумывается.
– А инспекцию назначает только московский Совет?
– Да. Верно мыслишь.
– О чем речь? – Миклош смотрит с непониманием.
Саша оглядывается на начальника, но тот никак не реагирует. И решает объясниться сама.
– Я три года назад оказалась в центре нехорошей истории, в которой поучаствовал предатель из Ордена и кто-то, контролировавшей его. Не ментально – просто отдал приказ.
– Особое распоряжение? – Миклош хмурится, разглядывая Михаила Ефимовича. – Совет?
– Наверняка. Но фигуранта так и не нашли – очень хорошо замел все следы. Хотя вероятность независимости по предсказательным линиям нынешних событий и той истории меньше тройки.
Миклош выругался.
– Хотя нужно было догадаться, что замешан кто-то крупный…
– Да. Очевидно. Не буду скрывать, – начальник переплетает пальцы, поочередно останавливая взгляд на Саше и на Миклоше. – Сейчас любой вариант развития событий может привести к трудностям. Но оставаться здесь вам нет смысла. Вечером я с девочками тебя, красавец Миклош, замаскирую – и по физике тоже, нечего светить лицом. Ты же, Неродова, поедешь официально – искать Михаила по моему распоряжению. А неофициально – выяснить, кто провел предварительный ритуал над Вернадским. Дмитрий не имел семьи и детей, жил уединенно, работал удаленно программистом, посещал только клуб любителей настольных игр, адрес вечером пришлю, как и остальные документы. Предварительную подготовку Наложения не провести без минимального доверия. Едва ли речь про шапочного знакомого из бара или случайную ночную бабочку. Тот, кто проводил ритуал, был по крайней мере знаком Дмитрию. Так что эти настольщики могут что-то знать. Почти наверняка – по всем остальным параметром Вернадский был исключительным затворником, даже машину взял в прокате и водить не умел, судя по всему, это был навык наложенца, а не его собственный.
– Ты хочешь оставить Серафима в неведении? – чуть нахмурилась Леса.
– Определенно нет. Он и так много что знает просто по факту того, что все это происходит с его учениками, как и знает в общем-то все, о чем мы говорим, в некотором роде.
Саша только кивает. Она ощущает присутствие в связи, ощутимое, как если бы Серафим стоял рядом. Это не совсем так, но его внимание очевидно.
– Но если сейчас он сорвется и приедет сюда, как намеревался, то тот, кто это затеял, наверняка сложит два и два, – продолжает, отпивая коньяк, Михаил Ефимович. – И это то, что нам меньше всего нужно.
– Расследование, – у Миклоша говорить выходит совсем хрипло, и глава Ордена прерывает его движением руки.
– Не говори без нужды. Иначе навсегда полунемым останешься, магия не всесильна. Да, расследование смерти Дмитрия Вернадского, который совершенно случайно лежит телом на этом диване, а душой где-то за Гранью, несомненно, будет. И еще интереснее – кто и как известит нас о его пропаже. Это может быть ответом на многие вопросы. Как и то, почему именно этого, в Ордене не состоящего, кстати, мага, выбрали для Наложения. Даже проводя такой ритуал форсированно, что сказалось на ауре, которую вы оба видели, без знакомства с жертвой и доверия с ее стороны получиться не ослабленный и одержимый чужим сознанием маг, а труп с расплавленными мозгами. Так что даже без кропотливой подготовки здесь явно налицо как минимум знакомство, и притом вовсе не шапочное. Из того что я видел – речь идет как минимум о первичном осознанном контакте.
– Этот… Дмитрий пустил в свой разум кого-то добровольно?
– Да. Согласился поучаствовать в чьем-то воздействии. Небольшом ритуале.
Укоризну можно было бы пощупать руками.
– Другого шанса не было бы, – оправдывается Саша.
– Шанса на что – вам обоим на тот свет отправится? Что ты, лезущая со своими силами в ритуал, о котором вообще ничего не знаешь, что Миклош, подбивший на то, что урывками сохранил в памяти, совершенного незнакомого человека с большим резервом, но небольшой тренировкой в проводимости – форменные идиоты, разве что везучие. Ну да ладно, Ксандр с вами обоими разберется куда лучше меня. Так бы в угол поставил, но вы и так сами себя наказали. Что, нравиться тебе в чужом теле, когда мышцы не слушаются, мозги не работают как надо и магия бунтует, а, Миклош?
– Нет, – буркнул парень.
– Я-то прекрасно помню все, что ты мне сказал в последний раз, – усмехается маг. – А ты?
– Был неправ.
– Был. Определенно. И тем не менее. Остаешься пока здесь, до дальнейших решений. И ты, Александра, сейчас без посторонней помощи домой не доберешься.
Саша зыркнула на мага, раздумывая, стоит ли спорить. Доберется. Но в кресле было уютно, шоколад был хорош, и нет необходимости идти туда, где на нее опять могут напасть, автобус опять может уехать, будут лететь заклинания… Спорить не хотелось. Она слишком устала.
– Вот о том и говорю. Юные и гордые. Если мы все хотим из этой ситуации выбраться в целости и того, кто это устроил, суду предать, самодеятельность и молчание может дорого обойтись. Куда дороже, чем просто пару дней отдыха и магическая подпитка, господа. Намного. Поэтому я вас обоих спрашиваю – готовы ли вы доверять друг другу и нам? Под нами я имею ввиду себя, Ксандра, Лесу и ее сестру, которая чуть позже присоединится к ужину. Доверять и следовать приказам, если такие будут. Следовать, а не самим ввязываться в авантюры. Я готов поспорить на что угодно – тот, кто играет против нас, не раз и не два попробует вас в эти авантюры втравить.
– Выбора нет, – коротко говорит Миклош. И через паузу продолжает: – я думал, ты меня убьешь, потому и решил все сделать так.
– Я не чудовище. Так что сделаю это только если ты решишь угрожать кому-то из тех, кого я защищаю, – отмахивается Михаил Ефимович. – Александра?
Саша только кивает.
– Я не знаю, что происходит. Но что-то…что-то происходит. И будет происходить.
Это ощущение только крепло. Словно все происходившее раньше было частью одной цепочки, ведущей куда-то вдаль. И Саша волей-неволей шла прямо по этим звеньям.
– Будет. И мы будем к этому готовы.
Что ж. По крайней мере, ее не собираются держать в неведении. Это, определённо, не могло не радовать.
Позднее вечером, когда Михаил Ефимович вместе с Лесой уходят за продуктами к ужину, Саша, так и сидящая в кресле, замечает внимательный и несколько вопросительный взгляд Миклоша.
– Что?
– Слушай, когда я смогу общаться и пользоваться магией нормально, – он старается говорить медленно, явно оберегая связки. Через боль. Но начальника в комнате нет, и Миклош, почти весь вечер молчавший, все же нарушает его предписание и говорит: – расскажешь мне о розетках, машинах… и вот этом всем? Я видел в твоем разуме много… странного. Пожалуйста.
– Да, – после колебания отвечает Саша. – А ты мне расскажешь то, что знаешь о ритуальной магии с этими кровавыми знаками.
Серафим рассказывал многое. Но еще один источник информации не повредит.
– Заметано.
Что ж. Это будет интересно.
Часть 3. Сплетая паутину
Глава 1
– Что ж, господа. Не знаю, обрадую или огорчу, но вам предстоит небольшая командировка, – Михаил Ефимович отложил в сторону книгу, которую изучал до того, как они вошли в гостинную.
Саша переглянулась с озадаченным Миклошем. Дмитрия Вернадского, того, кому раньше принадлежало это тело, она не знала, и поэтому предпочитала и вслух, и про себя называть парня по тому имени, которое он получил при рождении и которым представился ей. Михаил Ефимович явно был уверен в том, что опальный ученик Серафима и правда тот, кто с ней общался, и этом мнению стоило поверить. К тому же глава Ордена явно знал Миклоша намного дольше, чем она сама.
К тому же за те две недели, которые Саша с Миклошем после схватки на заправке провели «под охраной» Лесы, а на деле в ее с сестрой большом и почти всегда пустом доме вдвоем, она хоть немного, но привыкла к своему товарищу и его своеобразному восприятию реальности. Такое нельзя было сыграть или имитировать. По крайней мере, Саша так думала. Сам Миклош, по собственному признанию, не впадал в ужас от нынешних реалий только потому, что успел и считать эмоциональное отношение к современности Саши, и усвоить какие-то остаточные эманации разума тела, хозяином которого теперь являлся. Ну и потому, что глава Ордена приходил каждый день и присматривал за его «адаптацией», используя какие-то ментальные техники, сути которых никто, кроме него, не понимал до конца. Но вроде как помогало.
Хотя все равно объяснять человеку, рожденному в конце восемнадцатого века что такое компьютер, как работает телефон и зачем существует интернет было… занимательным опытом, мягко говоря. Правда, с другой стороны, когда Миклош завел речь о сложной ритуальной магии, которой занимался до своего печально закончившегося эксперимента, Саша точно так же с глупым выражением лица переспрашивала вещи, для парня являющиеся аксиомами. Как и с танцами, фехтованием и много чем еще, что было обыденностью во времена, канувшие в лету.
Они друг друга стоили.
– Командировка? – Саша рискнула переспросить, потому что Миклош, судя по сосредоточенному выражению лица, пытался понять, что это был за зверь. – Куда?
– В Пензу, господа. Мне наконец удалось кое-что выяснить по вашему делу – это во-первых. И во-вторых – через два дня приедет инспекция из Москвы, и вам надо убраться до ее появления.
– Это связано со мной? – Миклош с некоторым подозрением смотрит на спокойно сидящего в глубоком кресле мага.
Михаил Ефимович выглядит, как всегда, совершенно спокойным. Саша же, сидя напротив него, хотя и не на жестком стуле для посетителей в Ордене, все равно ощущает нервозность. Хотя сейчас она и не на практике, все равно начальник остается начальником. К тому же сейчас есть что-то в Михаиле Ефимовиче от того властного мага, который рассказывал о плане операции в Свободе, сидя на кухне Серафима. Тогда едва начинавшая путь в магии Саша чувствовала подавляющую силу и волю этого человека. Сейчас, формально почти завершив обучение в Ордене, силу и волю местного главы она ощущала, пожалуй, еще сильнее.
– Официально – нет. Совет имеет право проверять деятельность Ордена в любых объемах и по своему усмотрению. Неофициально и между нами – после, Александра, истории со Свободой, проверяли все сверху донизу столько раз, что никакой насущной необходимости делать это сейчас попросту нет.
– То есть ответ – да?
Начальник кивает.
– По моим предположениям. Но на деле я отправляю вас не только просто подальше отсюда, хотя Серафим настаивал на немедленном отлете куда-нибудь на Бали. Более того, если все пойдет как нужно, вы сможете убить двух зайцев одним выстрелом. В Пензе, по последним данным, живет мой тезка, Михаил Бестужев. Близкий друг Григория Волконского, который по нашим записям живет в разрушенном уже полвека как доме, которого на карте-то уже и нет.
Миклош чуть поморщился.
– Бестужев тот еще подонок. Как его не лишили силы за военные преступления?
– Долгая история. Но из нее истекает то, что если вы его найдете, то можете сослаться на мою персону – и он приведет вас к Григорию.
– Гриша все-таки жив?
– По нашим данным – да. Но, господа, это еще не все.
По тону мага было понятно, что «не все» тут явно ничем хорошим не было.
– В Пензе до недавнего времени проживал Дмитрий Вернадский. Он выехал из дома в тот же момент, когда ты, Александра, взяла в руки амулет, и проехал с превышением скорости, игнорируемый камерами и полицейскими, все время от своего дома и до заправки, где его жизнь и прервалась, – Михаил Ефимович сложил руки, обводя их обоих внимательным взглядом. – Мы выяснили далеко не все обо всей этой истории. Но ясны две вещи – во-первых, форсированное Наложение было подготовлено заранее. Во-вторых – тот, кто это сотворил – Анасталей.
– Отстраненный? Кто это? – Саша уставилась на мага.
– Анасталей. Это специфический термин менталистов, – задумчиво проговорил Миклош. – Тот, кто покинул собственное тело.
– Как ты?
– Нет. Не совсем, – поправляет сам себя Миклош под многозначительным взглядом Михаила Ефимовича. – Изначально, пока я был в амулете, это был более чем правомерный термин, но теперь я, кхм… Слился с этим телом, в общем, и являюсь во всех отношениях Дмитрием Вернадским, даже часть его воспоминаний и образов остались. Для магии я – это он, хотя если кто-то из тех Затронутых, кто близко знал Дмитрия посмотрит на меня в Отражении, то ощутит неправильность. Как я понимаю, именно по этой причине тот, кто захватил мое собственное тело, отказывался от всех контактов с Серафимом и вообще хоть с кем-нибудь до самой казни. Наставник мог бы понять. Но я отвлекся. В общем, маг, проводящий Наложение, уничтожая чужое сознание, не может бесконечно долго использовать чужое тело. Но пока он это делает, он – Анасталей, как и любой, кто существует вне своей физической оболочки. Хотя до меня историй с внетелесным переселением сознания в предметы подтверждённых не было, только мифы. Но в любом случае Анасталей должен иметь предмет-привязку, дубликат, особенно если не хранит собственное оригинальное тело на балконе в доме того, чье тело занял.
– Так, подожди. Подожди, я запуталась. Выходит, кто-то занял чужое тело, и потом из него переселился еще и в тело Дмитрия, погнавшись за нами?
– Да, все верно.
– И после того, этот Анасталей покинул тело Дмитрия… куда он делся?
– Вопрос сложный, – начальник пристально смотрит куда-то в пространство. – Мог, разумеется, оставить марионетку, в который был до Дмитрия, и вернуться в данное при рождении тело. Но, вероятнее всего, что он вернулся именно в промежуточного носителя.
– Почему – вероятнее всего? – любопытство разбирало Сашу. Она мало что смыслила в высшей менталистике, да и вообще эта часть магии ей не слишком давалось. До этого момента вообще идея того, что один маг может занять тело другого, казалась мифом. Точнее, до момента, когда ее рука соприкоснулась с медальоном, полученным от Музы.
– С разных точек зрения, – Михаил Ефимович говорит размеренно, словно лекцию читает: – во-первых, потому что если судить по остаточному ретроспективному анализу колебаний ментального поля, в той марионетке до Дмитрия неведомый враг пробыл долго, не меньше года. Значит, имел какой-то план, и судя по срочности и грубости переселения в Вернадского – план не включал Миклоша и его появление в мире живых, что уже хорошо. Во-вторых – оставить первую марионетку следом за второй было бы крайне сложно и энергозатратно, с большими рисками даже для опытного менталиста. С очень большими, я бы сказал. И последнее – о смерти Дмитрия так никто и не заявил.
– Значит, всю эту историю хотят замять?
– Вполне возможно, – начальник кивает. – Или, что вероятнее, ждут развития событий. В том числе и итога «инспекции».
Саша чуть задумывается.
– А инспекцию назначает только московский Совет?
– Да. Верно мыслишь.
– О чем речь? – Миклош смотрит с непониманием.
Саша оглядывается на начальника, но тот никак не реагирует. И решает объясниться сама.
– Я три года назад оказалась в центре нехорошей истории, в которой поучаствовал предатель из Ордена и кто-то, контролировавшей его. Не ментально – просто отдал приказ.
– Особое распоряжение? – Миклош хмурится, разглядывая Михаила Ефимовича. – Совет?
– Наверняка. Но фигуранта так и не нашли – очень хорошо замел все следы. Хотя вероятность независимости по предсказательным линиям нынешних событий и той истории меньше тройки.
Миклош выругался.
– Хотя нужно было догадаться, что замешан кто-то крупный…
– Да. Очевидно. Не буду скрывать, – начальник переплетает пальцы, поочередно останавливая взгляд на Саше и на Миклоше. – Сейчас любой вариант развития событий может привести к трудностям. Но оставаться здесь вам нет смысла. Вечером я с девочками тебя, красавец Миклош, замаскирую – и по физике тоже, нечего светить лицом. Ты же, Неродова, поедешь официально – искать Михаила по моему распоряжению. А неофициально – выяснить, кто провел предварительный ритуал над Вернадским. Дмитрий не имел семьи и детей, жил уединенно, работал удаленно программистом, посещал только клуб любителей настольных игр, адрес вечером пришлю, как и остальные документы. Предварительную подготовку Наложения не провести без минимального доверия. Едва ли речь про шапочного знакомого из бара или случайную ночную бабочку. Тот, кто проводил ритуал, был по крайней мере знаком Дмитрию. Так что эти настольщики могут что-то знать. Почти наверняка – по всем остальным параметром Вернадский был исключительным затворником, даже машину взял в прокате и водить не умел, судя по всему, это был навык наложенца, а не его собственный.
