Моя милая Роза. Тонкая фигура, одетая в красный свитер и потертые джинсы, на котором светилась нежная улыбка, а глаза наполнялись слезами после долгой разлуки из-за проблем с учёбой. Окончились мучительные дни рутины и теперь мы могли строить жизнь вместе. Дни и недели проходили словно мгновение, в них происходило столько событий, что многое и не вспомнить. Но счастье не могло длиться долго и проклятая удача будто почувствовала это и вновь достала свой козырь. Понедельник, 9 часов утра. После 2 месяцев работы, мы решили взять отпуск по причине обострения гриппа в городе. Остановка была сильна переполнена людьми, небольшая болезнь понемногу начинала перерастать в серьезную эпидемию. Поезд пришел с большим опозданием из-за чего вспыхнуло массовое недовольство. Толпа намеревалась разнести всю остановку к чёртовой матери, но управляющим удалось опустить пыл и люди спокойно расселись по местам. Тогда, я ещё не догадывался, что это был тонкий намек проклятия. Полпути все шло своим чередом, пока в один момент Роза не услышала странное тиканье из-под пола. Я побежал к кондуктору, чтобы он передал машинисту немедленно остановить поезд. Вагон погрузился в хаос. Одни бегали туда-сюда в поисках выхода, рискуя задавить друг-друга, другие пытались разбить стекло специальными молотками, как оказалось они были не во всех кабинках. Мне повезло и схватив его, я начал со всей силой ударять по толстому стеклу. Тиканья стали учащаться. После большинства попыток, стекло поддалось, но было слишком поздно. Взрывная волна оттолкнула меня с мгновенной силой, и я покатился по высокому холму, проламывая юные кости. Через мгновение, очнулся уже в больнице города X, где врачи сказали, что поражены моей живучестью, потому-что все шейные позвонки сломлены и смерть была-бы неминуемой и то, что тело Розы сгорело в пожаре, оставив от неё кусок зажаренной плоти. Не передать словами, какой коктейль эмоций бурлил во мне тогда. Начиная от неконтролируемой агрессии и заканчивая полной ненавистью к себе. Именно так закончилась счастливая жизнь, именно так проклятие разрушило мою последнюю опору.
Спустя час, дождь прекратился, а по улицам текли реки грязи, смешанные с землёй. Солнце понемногу выходило из угрюмых туч, освещая руины города. Я направился по опустошенной улице, вспоминая дальнейшую эпидемию, которая убила немало обескураженных людей. На пути появилась еще одна остановка. Из прозрачных, потрескавшихся окон шел старый, зловонный запах, напоминавший йод, смешанный с другими медикаментами. Скорее всего, это была одна из мини-аптечек с быстрорастущими ценами, и-бо с каждым разом лекарств становилось все меньше, из-за смерти поставщиков. По крайне мере, так было написано в газетах. По подсчету эпидемиологов, эпидемия включала микс самых разных воздушно-капельных заболеваний начиная с простого гриппа и заканчивая дифтерией. Никто не понимал из-за чего объявилась подобная напасть. Единственным предположением были заводы недалеко от города, которые в качестве отходов выпускали лиловые облака, из-за перехода на более оптимальный источник сырья. Вспоминая рассказы знакомых, выбравшихся из этого ада, белые, медицинские грузовики постоянно разъезжали по улицам, перетаскивая тысячи гнилых трупов. СМИ активно распространяли ложь того, что правительство приложи все усилия, что-бы болезнь не распространилось дальше, но по итогу, она охватила большую часть ближайшей земли, захватив города X и Y. Прознав про замалчивание, в городах поднялись недовольства и протесты, сильнее распространяя заразу. Слава богу, что я прознал о лжи СМИ еще до заражения города Y, поэтому съехал как можно быстрее. Через три дня массового хаоса и смертей везде был объявлен карантин, а в эпицентре началась эвакуация выживших. Постепенно, из-за запрета на ядовитое сырье, эпидемия сошла на нет, а мой родной город был навсегда огорожен и забыт.
Небо охватили вечерние облака, освещенные уже не такими яркими солнечными лучами. Небоскребы и высотки лишь присоединились в общую палитру темно-синих оттенков. Я направился к одному из них с разбитыми, грязными стёклами. Из дальней высоты болталась тугая веревка, оставшаяся от особо экстремальных сталкеров. Схватившись со всех сил, я стал медленно подниматься вверх, слегка задевая черными туфлями стекло. Подъем оказался очень напряженным, руки с непривычки предательски дрожали. Спустя 20 мучительных минут, мои ноги ступили на край крыши. Ветер резко усилился. Страх смерти глубоко вцепился в горло, но мне было все равно. Я потерял всех, кто мне был дорог, я обвит вечным проклятием, уничтожившим меня изнутри. Роза, если ты слышишь меня, знай, что я никогда не прощу себя за твою смерть… никогда не… Моё тело с большой силой шмякнулось об крышу банка. Я вновь не почувствовал боли. Сознание отключилось.
…Белый монастырь с огромным, потрескавшимся от краски колоколом стоял на безжизненной пустыне. В небе вновь появились серые тучи, а песок стал дрожать, смерч приближался все ближе. Язычок сильно ударил по краям колокола, раздалось призрачное эхо и вой православного хора. Смерть пришла за новой душой. С каждым ударом, чёрный плащ с косой позади приближался все ближе. И с последним, 12 ударом, костлявая рука прикоснулась к моему лицу, но остановилась и скелет резко рассыпался на глазах, а лохмотья превратились в прах. Роза, такая-же как тогда, неожиданно появилась и подошла ко мне с улыбчивым лицом, поцеловав в щеку...
Сознание очнулось. Открыв глаза, я стал истошно смеётся: маленький писк в общем звучании призрачных голосов. Солнце почти зашло за горизонт, освещая руины старого города.
Другая сторона мира
Пророчество будто прошло через весь остаток моей жизни. Глупо было надеяться, что это сон. Хотя, имеет ли смысл о нем думать сейчас? Я уже чувствую, как сознание начинает потухать во мраке. Может прошлое сможет скрасить последние муки? Почему-бы и нет, что ещё остаётся?
Начало моей истории, я так и не смог вспомнить, но точно знаю, что очнулся такой-же пустоте. Внутри тела ощущалось нежное тепло. Голова была переполнена разными мыслями: последние моменты жизни и смерти, прошлое и мечты все смешалось в общей каше, но одна ясная картина все-же всплывала. Из общего мрака возникал белый силуэт человека, освещающий белыми пучками пустые улицы небольшого города, а потом яркая вспышка и огромный гриб ядерной энергии смел все на своем пути. Я пытался забыть введение из раза в раз, до тех пор, пока не раскрыл свои тяжелые веки из-за мороза.
Глаза сразу-же устремились на серо-картонное небо, которое делила зелёная сетка с отвратительно-бледным отсветом. Под прохудившимся кроссовками чувствовалось как вибрирует рыхлая земля, разбрасывая серые песчинки. Похоже, где-то рядом есть точка небольших землетрясений. Моя одежда превратилась в жалкие обноски, лишь чёрная футболка сохранила свой первозданный вид. Тяжело встав, я направился в случайном направлении, хотя смысла в этом нет. Перед глазами раскрывалась пустая и серая пустыня, которой не было ни конца, ни края. В голове было сухо, а из-за пустого желудка вечно хотелось набрать горсть песка, чтобы перебить голод. Продолжая свой путь, я наткнулся на небольшую песчаную горку. Идеальная место для просмотра местности, ведь тут должно-же что-то быть кроме зыбучих песков, не правда-ли? В ушах заиграла трель пианино и глючного, роботизированного эха. Человечество рано или поздно, добьется такой-же реальности в какой нахожусь я. Интересно смогут-ли они привыкнуть к ее чужеродности? Хотя, как в космической гонке, всегда найдутся те, кто даже из глухой пустыни захочет выжить все соки. Это наш дар и наше проклятие из-за которого, мы не осознаем, как разрушается мир вокруг нас. Жаль, что глупцы никогда не будут задумываться над этим, за них и так подумали более умные люди. С каждым шагом небо становилось все темнее, а вдалеке стали появляться гигантские, зелено-неоновые кубы. Из их граней выходил такой-же дым, образуя густые образования тумана. К ним тянулись белые существа с короткими ручонками, похожие на небольшие, пластилиновые манекены. Одни карабкались по граням куба, другие ослепленные и потерявшие контроль шумно толпились, образуя подобие пьяной драки. В центре проявилась небольшая чёрная дыра, которая стала засасывать всех нарушителей спокойствия. Пластилиновые существа сразу-же превратились в белую, бесформенную массу, остатки которой разлетелись в разные стороны. Воронка растворилась в воздухе, а из куба начали доноситься детские крики, смешивающие с ритмичным тактом пианино. По всему полю пронеслась звука волна, оглушив меня. Поток мыслей резко прекратился. Именно в этот момент, я почувствовал, что потерял контроль над телом. Ноги стали двигаться к кубу, а сердце начало бить тревогу, но затуманенный рассудок никак не подался. Как наивный ребенок, я шёл к нему, очарованный неоново-зеленым, переливающимся цветом. В центре вновь образовалась чёрная дыра, нарушая все законы пространства. Моё тело стало ватным, а конечности начали разрушаться и расщепляться, как старые ветки. Нежное умиротворение полностью ослепило мою агонию.
После смертельной тишины сознание очнулось от сильной боль. Затуманенный мозг не ощущал никаких чувств. Перед глазами открылся местный Эдем, где умершие души разных возрастов витали в пустоте стремясь к эху в глубинах мрака. На бледных лицах было отчаяние и понимание того, что их существование стало вечным проклятием.
Мое тело вместе с остальными стало приближаться к витающему куску бетона, покрытого трещинами, который резко примагнитил нас к свое холодной текстуре. Сотнями стонали голоса, умоляющих некую сущность оставить в покое их души. Именно тогда, в моем потухшем сознании всплывал единственный вопрос “Неужели я умру, как все? ” Кусок начал медленно начал двигаться до тех пор, пока не приблизился к гигантскому существу. В моем сознании до сих пор всплывает его образ. Это было человеческое лицо, плотно прикрепленное макушкой к каменному кубу, выражающие спокойствие и безразличность. За вместо ушей, металлические крепежи, подкрепленные к камню, а горло перекрывал слой бетона, напоминающий перевязочный бинт. Существо, открыв глаза, стала осматривать кусок бетона. Души стали кричать и двигаться, чтобы привлечь его внимание. Его взгляд остановился на мне и он усмехнулся. Большая сила вытащила мое тело из цепкой ловушки.
–Я чувствую, что в твоих венах течет свежая, – говорило оно, – давно мой лик не видел тех, кто пытался жить другой жизнью. Такие единицы, как ты, сохраняют тот мир, который наш род потерял. Глупые люди долгое время думали, что им подконтрольно все, пока они не уничтожили собственный щит. Они разрушили свой мир, превратив его в свалку, слепо надеясь, что кто-то очистит её за них. Именно такие, как ты, пытались говорить им, что жизнь не акт потребления, а живой организм, который нужно оберегать. Ты достоин обрести покой, о котором мечтал всю жизнь. А теперь нам пора прощаться. И запомни “Бог не тот, кто снаружи, а тот, кто внутри”. Вечного покоя тебе, сын мой.
Так я и оказался здесь. Моё время подходит к концу, жизнь скоро войдет в новый цикл. Пора уходить. Скоро увидимся, новый мир...
XXX
Черные, островатые столбы возвышались над серыми песками, сохраняя прах умерших. На улицах валялись скелеты. Некоторые были подцеплены веревками за подоконники и антенны. Лишь песчаный ветер остался хозяином, единственного города на земле. Кудри белых перекрывали серые тучи уходящего солнца. Последние, что осталось от людской расы это колючая проволока с табличками “Жёлтый Сектор”...
Фальшь
Из звуковой колонки возле кабинета начальника раздался голос: "Внимание рабочий день окончен! Всем отправиться в свои камеры до 9 часов! Тех, кто ослушается приказа, подлежит немедленной утилизации! " Стеклянные столы с тонкими мониторами и клавиатурами выстраивались в три ровных ряда, над которыми уставшие клерки доделывали свою работу. Обычно именно с такой картиной заканчивался каждый день работника по имени Том. Он выполнял обычную бумажную работу, как и все здесь. Его засохшие, красные глаза отлипли от потухшего монитора, смотря на прозрачные стекла, в которых переливался вечерний закат. Раньше он ненавидел подобную работу, но потом ему пришлось полюбить ее всей душой, как и все здесь. Ушёл нынче тренд на многие эмоции. Сейчас гораздо лучше говорить, как хорошо людям живётся в мире, где есть только любовь к своей работе и правительству, которое даровало им новую жизнь. Том был не прочь пойти по этому течению, ибо с самого детства он запомнил самое важное напутствие отца: ”Коллективный разум вершина всего сущего на земле. ” И никто не имел право думать иначе, потому-что в обществе не должно быть эмоционально устаревших людей. А если такие находились, то их вылавливали и замораживали в криогенных капсулах, где они умирали холодной смертью. Вспоминая о напутствии отца, Том совсем забыл, что рабочий день был окончен и он быстрым шагом пошёл к остальным. Возле лифтов собрались огромные гусеницы людей, ожидавших быстрого возвращения домой. И Том лишь сливался со всей массой одинаковых клерков, которые лишь отличались цветом своих галстуков. Через полчаса огромный офис погрузился в глубокую тишину.
Улицы ночного города были погружены небольшим туманном, играющий с тусклыми, лунными лучами. На небоскребах и прочих зданиях стояли яркие билборды с рекламой одежды, который должен носить каждый работоспособный/ая мужчина и женщина. Иногда вечерами в воздухе образовывались облака пыли из неблагополучных районов, однако никто особо не жаловался на это, потому-что особо не принято жаловаться на то, что можно вытерпеть ради священной работы. По улицам эхом раздавался лай многочисленных свор собак. Их целью было не допустить того, что-бы кто-то пришел домой позже 9 часов, иначе жертву ждала незавидная участь. Правительство сделало все чтобы превратить простых дворняг в одичалых и голодных шавок, которые не прочь полакомиться человеческим мясом.
Проходя рядом с пляжем, Том почувствовал, что не может идти домой. Его притупленные эмоции резко затянула манящая красота ночного моря, освещенного неоновыми фонарями. Сам пляж давно был заброшен и был обвит проржавевшей, колючей проволокой. Том испытывал подобные чувства уже не в первый раз, удерживая их в себе, однако сегодняшняя страсть стала исключением. “Я не должен отвлекаться на чушь! Нужно торопиться домой пока не настало 9 часов! ” – с ужасом, подумал Том. Сердце в его груди застучало, словно колокол. Пляж все сильнее манил к себе, в сладостный покой. В конце-концов, он сдался и перелез через проволоку, разодрав ладони до крови. На его удивление, на пляже оставалось несколько пластмассовых стульев со столиками. Сев на один из них, он начал думать, почему его манит подобное безрассудство, потерявшее давно свою актуальность, смотря на синеву моря под светом звёзд и луны. ”Неужели я стал совсем другим? Мне постоянно хочется, даже через силу, думать о новой жизни, где есть личная жизнь, не обремененная нормами и правилами, где люди живут, как хотят и их желания имеют смысл, где они раскрывают свободные эмоции.
Спустя час, дождь прекратился, а по улицам текли реки грязи, смешанные с землёй. Солнце понемногу выходило из угрюмых туч, освещая руины города. Я направился по опустошенной улице, вспоминая дальнейшую эпидемию, которая убила немало обескураженных людей. На пути появилась еще одна остановка. Из прозрачных, потрескавшихся окон шел старый, зловонный запах, напоминавший йод, смешанный с другими медикаментами. Скорее всего, это была одна из мини-аптечек с быстрорастущими ценами, и-бо с каждым разом лекарств становилось все меньше, из-за смерти поставщиков. По крайне мере, так было написано в газетах. По подсчету эпидемиологов, эпидемия включала микс самых разных воздушно-капельных заболеваний начиная с простого гриппа и заканчивая дифтерией. Никто не понимал из-за чего объявилась подобная напасть. Единственным предположением были заводы недалеко от города, которые в качестве отходов выпускали лиловые облака, из-за перехода на более оптимальный источник сырья. Вспоминая рассказы знакомых, выбравшихся из этого ада, белые, медицинские грузовики постоянно разъезжали по улицам, перетаскивая тысячи гнилых трупов. СМИ активно распространяли ложь того, что правительство приложи все усилия, что-бы болезнь не распространилось дальше, но по итогу, она охватила большую часть ближайшей земли, захватив города X и Y. Прознав про замалчивание, в городах поднялись недовольства и протесты, сильнее распространяя заразу. Слава богу, что я прознал о лжи СМИ еще до заражения города Y, поэтому съехал как можно быстрее. Через три дня массового хаоса и смертей везде был объявлен карантин, а в эпицентре началась эвакуация выживших. Постепенно, из-за запрета на ядовитое сырье, эпидемия сошла на нет, а мой родной город был навсегда огорожен и забыт.
Небо охватили вечерние облака, освещенные уже не такими яркими солнечными лучами. Небоскребы и высотки лишь присоединились в общую палитру темно-синих оттенков. Я направился к одному из них с разбитыми, грязными стёклами. Из дальней высоты болталась тугая веревка, оставшаяся от особо экстремальных сталкеров. Схватившись со всех сил, я стал медленно подниматься вверх, слегка задевая черными туфлями стекло. Подъем оказался очень напряженным, руки с непривычки предательски дрожали. Спустя 20 мучительных минут, мои ноги ступили на край крыши. Ветер резко усилился. Страх смерти глубоко вцепился в горло, но мне было все равно. Я потерял всех, кто мне был дорог, я обвит вечным проклятием, уничтожившим меня изнутри. Роза, если ты слышишь меня, знай, что я никогда не прощу себя за твою смерть… никогда не… Моё тело с большой силой шмякнулось об крышу банка. Я вновь не почувствовал боли. Сознание отключилось.
…Белый монастырь с огромным, потрескавшимся от краски колоколом стоял на безжизненной пустыне. В небе вновь появились серые тучи, а песок стал дрожать, смерч приближался все ближе. Язычок сильно ударил по краям колокола, раздалось призрачное эхо и вой православного хора. Смерть пришла за новой душой. С каждым ударом, чёрный плащ с косой позади приближался все ближе. И с последним, 12 ударом, костлявая рука прикоснулась к моему лицу, но остановилась и скелет резко рассыпался на глазах, а лохмотья превратились в прах. Роза, такая-же как тогда, неожиданно появилась и подошла ко мне с улыбчивым лицом, поцеловав в щеку...
Сознание очнулось. Открыв глаза, я стал истошно смеётся: маленький писк в общем звучании призрачных голосов. Солнце почти зашло за горизонт, освещая руины старого города.
Другая сторона мира
Пророчество будто прошло через весь остаток моей жизни. Глупо было надеяться, что это сон. Хотя, имеет ли смысл о нем думать сейчас? Я уже чувствую, как сознание начинает потухать во мраке. Может прошлое сможет скрасить последние муки? Почему-бы и нет, что ещё остаётся?
Начало моей истории, я так и не смог вспомнить, но точно знаю, что очнулся такой-же пустоте. Внутри тела ощущалось нежное тепло. Голова была переполнена разными мыслями: последние моменты жизни и смерти, прошлое и мечты все смешалось в общей каше, но одна ясная картина все-же всплывала. Из общего мрака возникал белый силуэт человека, освещающий белыми пучками пустые улицы небольшого города, а потом яркая вспышка и огромный гриб ядерной энергии смел все на своем пути. Я пытался забыть введение из раза в раз, до тех пор, пока не раскрыл свои тяжелые веки из-за мороза.
Глаза сразу-же устремились на серо-картонное небо, которое делила зелёная сетка с отвратительно-бледным отсветом. Под прохудившимся кроссовками чувствовалось как вибрирует рыхлая земля, разбрасывая серые песчинки. Похоже, где-то рядом есть точка небольших землетрясений. Моя одежда превратилась в жалкие обноски, лишь чёрная футболка сохранила свой первозданный вид. Тяжело встав, я направился в случайном направлении, хотя смысла в этом нет. Перед глазами раскрывалась пустая и серая пустыня, которой не было ни конца, ни края. В голове было сухо, а из-за пустого желудка вечно хотелось набрать горсть песка, чтобы перебить голод. Продолжая свой путь, я наткнулся на небольшую песчаную горку. Идеальная место для просмотра местности, ведь тут должно-же что-то быть кроме зыбучих песков, не правда-ли? В ушах заиграла трель пианино и глючного, роботизированного эха. Человечество рано или поздно, добьется такой-же реальности в какой нахожусь я. Интересно смогут-ли они привыкнуть к ее чужеродности? Хотя, как в космической гонке, всегда найдутся те, кто даже из глухой пустыни захочет выжить все соки. Это наш дар и наше проклятие из-за которого, мы не осознаем, как разрушается мир вокруг нас. Жаль, что глупцы никогда не будут задумываться над этим, за них и так подумали более умные люди. С каждым шагом небо становилось все темнее, а вдалеке стали появляться гигантские, зелено-неоновые кубы. Из их граней выходил такой-же дым, образуя густые образования тумана. К ним тянулись белые существа с короткими ручонками, похожие на небольшие, пластилиновые манекены. Одни карабкались по граням куба, другие ослепленные и потерявшие контроль шумно толпились, образуя подобие пьяной драки. В центре проявилась небольшая чёрная дыра, которая стала засасывать всех нарушителей спокойствия. Пластилиновые существа сразу-же превратились в белую, бесформенную массу, остатки которой разлетелись в разные стороны. Воронка растворилась в воздухе, а из куба начали доноситься детские крики, смешивающие с ритмичным тактом пианино. По всему полю пронеслась звука волна, оглушив меня. Поток мыслей резко прекратился. Именно в этот момент, я почувствовал, что потерял контроль над телом. Ноги стали двигаться к кубу, а сердце начало бить тревогу, но затуманенный рассудок никак не подался. Как наивный ребенок, я шёл к нему, очарованный неоново-зеленым, переливающимся цветом. В центре вновь образовалась чёрная дыра, нарушая все законы пространства. Моё тело стало ватным, а конечности начали разрушаться и расщепляться, как старые ветки. Нежное умиротворение полностью ослепило мою агонию.
После смертельной тишины сознание очнулось от сильной боль. Затуманенный мозг не ощущал никаких чувств. Перед глазами открылся местный Эдем, где умершие души разных возрастов витали в пустоте стремясь к эху в глубинах мрака. На бледных лицах было отчаяние и понимание того, что их существование стало вечным проклятием.
Мое тело вместе с остальными стало приближаться к витающему куску бетона, покрытого трещинами, который резко примагнитил нас к свое холодной текстуре. Сотнями стонали голоса, умоляющих некую сущность оставить в покое их души. Именно тогда, в моем потухшем сознании всплывал единственный вопрос “Неужели я умру, как все? ” Кусок начал медленно начал двигаться до тех пор, пока не приблизился к гигантскому существу. В моем сознании до сих пор всплывает его образ. Это было человеческое лицо, плотно прикрепленное макушкой к каменному кубу, выражающие спокойствие и безразличность. За вместо ушей, металлические крепежи, подкрепленные к камню, а горло перекрывал слой бетона, напоминающий перевязочный бинт. Существо, открыв глаза, стала осматривать кусок бетона. Души стали кричать и двигаться, чтобы привлечь его внимание. Его взгляд остановился на мне и он усмехнулся. Большая сила вытащила мое тело из цепкой ловушки.
–Я чувствую, что в твоих венах течет свежая, – говорило оно, – давно мой лик не видел тех, кто пытался жить другой жизнью. Такие единицы, как ты, сохраняют тот мир, который наш род потерял. Глупые люди долгое время думали, что им подконтрольно все, пока они не уничтожили собственный щит. Они разрушили свой мир, превратив его в свалку, слепо надеясь, что кто-то очистит её за них. Именно такие, как ты, пытались говорить им, что жизнь не акт потребления, а живой организм, который нужно оберегать. Ты достоин обрести покой, о котором мечтал всю жизнь. А теперь нам пора прощаться. И запомни “Бог не тот, кто снаружи, а тот, кто внутри”. Вечного покоя тебе, сын мой.
Так я и оказался здесь. Моё время подходит к концу, жизнь скоро войдет в новый цикл. Пора уходить. Скоро увидимся, новый мир...
XXX
Черные, островатые столбы возвышались над серыми песками, сохраняя прах умерших. На улицах валялись скелеты. Некоторые были подцеплены веревками за подоконники и антенны. Лишь песчаный ветер остался хозяином, единственного города на земле. Кудри белых перекрывали серые тучи уходящего солнца. Последние, что осталось от людской расы это колючая проволока с табличками “Жёлтый Сектор”...
Фальшь
Из звуковой колонки возле кабинета начальника раздался голос: "Внимание рабочий день окончен! Всем отправиться в свои камеры до 9 часов! Тех, кто ослушается приказа, подлежит немедленной утилизации! " Стеклянные столы с тонкими мониторами и клавиатурами выстраивались в три ровных ряда, над которыми уставшие клерки доделывали свою работу. Обычно именно с такой картиной заканчивался каждый день работника по имени Том. Он выполнял обычную бумажную работу, как и все здесь. Его засохшие, красные глаза отлипли от потухшего монитора, смотря на прозрачные стекла, в которых переливался вечерний закат. Раньше он ненавидел подобную работу, но потом ему пришлось полюбить ее всей душой, как и все здесь. Ушёл нынче тренд на многие эмоции. Сейчас гораздо лучше говорить, как хорошо людям живётся в мире, где есть только любовь к своей работе и правительству, которое даровало им новую жизнь. Том был не прочь пойти по этому течению, ибо с самого детства он запомнил самое важное напутствие отца: ”Коллективный разум вершина всего сущего на земле. ” И никто не имел право думать иначе, потому-что в обществе не должно быть эмоционально устаревших людей. А если такие находились, то их вылавливали и замораживали в криогенных капсулах, где они умирали холодной смертью. Вспоминая о напутствии отца, Том совсем забыл, что рабочий день был окончен и он быстрым шагом пошёл к остальным. Возле лифтов собрались огромные гусеницы людей, ожидавших быстрого возвращения домой. И Том лишь сливался со всей массой одинаковых клерков, которые лишь отличались цветом своих галстуков. Через полчаса огромный офис погрузился в глубокую тишину.
Улицы ночного города были погружены небольшим туманном, играющий с тусклыми, лунными лучами. На небоскребах и прочих зданиях стояли яркие билборды с рекламой одежды, который должен носить каждый работоспособный/ая мужчина и женщина. Иногда вечерами в воздухе образовывались облака пыли из неблагополучных районов, однако никто особо не жаловался на это, потому-что особо не принято жаловаться на то, что можно вытерпеть ради священной работы. По улицам эхом раздавался лай многочисленных свор собак. Их целью было не допустить того, что-бы кто-то пришел домой позже 9 часов, иначе жертву ждала незавидная участь. Правительство сделало все чтобы превратить простых дворняг в одичалых и голодных шавок, которые не прочь полакомиться человеческим мясом.
Проходя рядом с пляжем, Том почувствовал, что не может идти домой. Его притупленные эмоции резко затянула манящая красота ночного моря, освещенного неоновыми фонарями. Сам пляж давно был заброшен и был обвит проржавевшей, колючей проволокой. Том испытывал подобные чувства уже не в первый раз, удерживая их в себе, однако сегодняшняя страсть стала исключением. “Я не должен отвлекаться на чушь! Нужно торопиться домой пока не настало 9 часов! ” – с ужасом, подумал Том. Сердце в его груди застучало, словно колокол. Пляж все сильнее манил к себе, в сладостный покой. В конце-концов, он сдался и перелез через проволоку, разодрав ладони до крови. На его удивление, на пляже оставалось несколько пластмассовых стульев со столиками. Сев на один из них, он начал думать, почему его манит подобное безрассудство, потерявшее давно свою актуальность, смотря на синеву моря под светом звёзд и луны. ”Неужели я стал совсем другим? Мне постоянно хочется, даже через силу, думать о новой жизни, где есть личная жизнь, не обремененная нормами и правилами, где люди живут, как хотят и их желания имеют смысл, где они раскрывают свободные эмоции.
