Часть 1
Я не помню места, где родилась, помню только лицо матери и ручей в лесу за домом, вода, в котором была ледяной.
Помню деревянную прялку и белую пряжу, которую сосредоточенно ткала мать, на продажу нахмурив своё волевое лицо.
Помню, как жужжало колесо, как двигались её руки, мотая клубок ниток.
Помню, как сама впервые взяла в руки прялку и как получила свои первые трудовые мозоли.
Помню свой первый вышитый цветок, на носовом платке – это был голубой подснежник. Как долго корпела над ним, исколов все пальцы.
Помню поцелуй матери, её нежную улыбку и гордость во взгляде, когда она пришла домой с рынка, выгодно распродав все, что принесла с собой, в том числе и мой носовой платок.
Не знаю, сколько лет мне было тогда?
Не помню, не помню, не помню. Прошлое для меня стало зыбким и тягучим как туман.
Ничего больше не помню кроме своего имени Эмбер. Наверное, так назвала меня моя мать из-за цвета глаз.
И снова я просыпаюсь со слезами на глазах. Торопливо одеваюсь, расчёсываю волосы и умываюсь в серебристом тазу ледяной водой, который каждое утро за дверью дожидается моего пробуждения.
В узкой комнатушке с маленьким окошком стоит только кровать, прялка, сундук для вещей, на тяжёлой крышке которого лежат нехитрые вещи: гребень, округлое зеркальце, несколько лент и пояс для платья.
И вот я одета в тёплое белое платье, волосы заплетены в косы, уложенные вокруг головы.
За окном моей комнаты виднеются вершины гор покрытые ледяной коркой снега. Тонкий серп месяца на небесах сверкает серебром. Черное небо сияет мириадами звёзд. До рассвета ещё далеко.
Я привычно встала так рано, потому что помогаю на кухне трудолюбивой кухарке справиться с завтраком. Я люблю помогать ей замешивать тесто и печь булки, слушая истории деревенской женщины.
В коридорах замка холодно и на стенах в свете кристаллов всегда блестит лёд точно драгоценные камни.
Шерстяное платье согревает меня, но всё равно пока иду по коридору, изо рта с дыханием вырывается пар.
Все коридоры в замке как один длинные, пустые, едва отличимые один от другого, а в этом на втором этаже расположено множество дверей ведущих в комнаты, такие же маленькие, как и мои покои.
В этих комнатах живут другие девушки. Они, как и я ученицы Мистрис Винтер, госпожи замка. В такую рань они ещё спят и возможно видят сладкие сны.
Вот бы расспросить их: помнят ли они ещё о тепле и о лете?
Здесь мы все постоянно проводим дни и ночи в царстве вечной зимы, где незаметно, помимо воли, из памяти исчезает прошлая жизнь.
Разговоры и посиделки в замке строго запрещены. Правда, бывают у нас и редкие праздники, да дни в году, когда нас отвозят в деревню продать свои поделки.
Большую часть времени мы загружены учебой и точно пчёлки корпим над работой круглые сутки, поэтому времени едва хватает на сон.
Мистрис Винтер нас лишь ругает, да изредка хвалит, когда довольна качеством нашей пряжи. Тогда она лучезарно улыбается, её ярко-голубые и такие же холодные, как зимнее небо глаза, завораживающе сверкают.
Пребывая в хорошем расположении духа, она снисходит до общения с ученицами. Из её историй мы черпаем ответы. Порой у неё находится время для волшебства. Взмахом руки Мистрис оживляет застывших на месте и холодных, как лёд - стражников, круглые сутки несущих молчаливый караул у стен дворца. Они пугают меня своими пустыми лицами и глазами, в которых живёт белый свет.
Стражники просыпаются, и показывают нам, своё мастерство владения мечами, устроив показательные выступления во дворе.
Раз в неделю у нас проводится обучение танцам. Тогда снова разбуженные мистрис стражники становятся нашими партнёрами в огромном бальном зале. Они под руководством Мистрис показывают нам замысловатые па и без устали кружат с нами по залу, крепко сжимая своими холодными руками наши тела, и не отпускают, пока мы не отработаем, как следует вальсирующие движения и прочие танцевальные элементы.
-Скоро,- заговорщицки понизив голос, однажды говорит Мистрис Винтер, - скоро на небосклоне взойдёт полярная звезда и тогда в замке будет бал. Старайтесь, усердней,- с поощрением произносит Мистрис и подходит к каждой ученице во время очередного занятия. При этом, цепко не упуская из виду ни одной девичьей ошибки: ни тонюсенькой торчащей нитки, ни едва заметного растянутого шва.
Мы не обсуждаем это между собой, но все девушки и так прекрасно знают, каким образом Мистрис примечает в свои любимицы.
Только самые усердные, самые старательные девушки могут в будущем попасть в её свиту.
Каждый год в замке проходит негласный отбор, каждый год в один и тот же день назначается бал. Все ученицы не зависимо от возраста и своего мастерства в тайне мечтают попасть на этот бал. Ведь бал олицетворяет собой идеальное развлечение, с танцами, смехом, нарядами, вкусностями и возможно даже кавалерами. А у нас ведь за долгие годы учёбы и развлечений то не было, кроме разве что редких поездок в деревню.
Также на балу нам выпадала возможность увидеть знаменитого графа Фроста. Говорили, что он писаный красавец и сердцеед.
Сегодня кухарка выглядит плохо: усталая и хмурится постоянно, возможно именно поэтому её овсяная каша подгорела.
Я ничего не спрашиваю, просто проверяю как там, в печи поживают булочки с корицей и изюмом, а также помешиваю закипающее в чане какао.
Кухарка вздыхает и сама рассказывает, что её дети заболели.
Она не спала всю ночь, не отходила от их постелей, то и дело меняла и прикладывала к их пылающим в лихорадке лбам холодные компрессы.
Мне искреннее жаль ее. Бедняжка, совсем измучилась. И не кому помочь бедной женщине кроме подслеповатой матери покойного мужа.
Вот она и трудится у Мистрис Винтер и лишние вопросы не задает. А со мной в пылу работы порой забывается и доверительно болтает.
Вот я из этих разговоров и узнаю, как живут другие люди за ледяной стеной замка. Да тайком с грустью о чём-то своём мечтаю.
За завтраком, после обязательной чашки мятного чая, Мистрис объявляет нам задания на день.
Сегодня по графику выдался зачётный день и каждой ученице впервые будет дана в руки шерсть хрустальных ягнят, пасущихся в предгорье, там, где в снегу растут удивительные цветы, тающие в тепле.
Мистрис рассказывает нам, что шерсть ягнят переливается на свету всеми цветами радуги, точно чудное полярное сияние. Она ужасно холодная и чтобы не отморозить пальцы все ученицы в обязательном порядке должны надеть специальные перчатки.
Завтрак кухарке всё же удалось спасти и никто из учениц не почувствовал в каше горечи от подгоревших овсяных зёрен.
Мистрис же всегда трапезничает в своих покоях. И по секрету от кухарки, я знаю, что она ест только мороженное и вынутые из ледника фрукты.
Как и остальные ученицы, после завтрака я накидываю на плечи тёплую белую шаль, цветом почти не отличимую от моего платья.
Вместе с другими девушками мы спускаемся вниз по огромной лестнице с прозрачными ступенями, сквозь которые зияет холодная пустота далёкого пола.
Дальше мы идём по чёрно-белому напоминающему гигантскую шахматную доску полу и сворачиваем в арку, за которой следует узкий коридор с огромными витражными окнами со вставками из цветного стекла с рисунками северных птиц и животных.
Когда в редкий погожий день сюда заглядывает солнце, то стекло будто бы оживает, ярко сияя красками, напитанными солнечным светом.
Длинный коридор за аркой ведёт в другое крыло - северо-восточное. Это одно из самых холодных мест в замке. В нём проходят наши занятия. Здесь почти круглые сутки кипит работа.
Девушки усердно ткут белоснежное кружево, кроят и шьют бесподобные наряды для Мистрис.
В тёплых сапожках покрытый снегом пол и ледяные лестницы не страшны для наших чувствительных к холоду ножек.
Мы, не сговариваясь, плотнее кутаемся в шали и стараемся быстрее зайти в комнату для занятий.
Судя по воодушевлению на лицах, девушкам не терпелось приступить к работе.
Мы взяли перчатки в шкатулках, лежащих на высокой полке, рядом с всякими мелочами и иголками. Затем надели перчатки на руки, приготовившись к работе.
Перчатки тонкие и почти прозрачные, в них спрятано волшебство, поэтому они защищают от шерсти хрустальных ягнят.
И вот уже все ученицы на своих местах.
Быстро вертится веретено и ткётся пряжа. Никто из девушек не разговаривает, и я молчу, слежу за потрескивающим точно от электричества белоснежным клубком ниток, лежащих у меня на коленях.
За единственным окном в комнате вся та же бесконечная снежная белизна, до самого горизонта. Вдали - полоска серого неба и тонкие белые пики гор, которые, словно заостряются ещё больше, когда медленно, но неукротимо к земле подступают сумерки.
Мои руки и ноги так давно привыкли к быстрому темпу в работе с прялкой, что я умудряюсь изредка бросать взгляды то за окошко, то на других девушек и их клубки пряжи лежащие, как и у меня на коленях.
Когда я смотала пять клубков пряжи, то зазвенел колокольчик, дверь открылась - и с потоком холодного воздуха к нам зашла Мистрис, чтобы молча оценить работу каждой ученицы.
За окном почти стемнело, и наш урок был окончен.
После занятий был простой, но вкусный ужин. В столовой звучал девичий смех, обсуждали предстоящий выходной.
Я съела кусочек рыбного пирога и запила сладким мятным чаем, который все мы должны были пить постоянно. Мистрис Винтер неоднократно твердила нам о пользе мятного чая, который укрепляет наше здоровье.
Разговоры девушек оборвались на полуслове и мгновенно смолкли, когда в столовую зашла Мистрис, шурша по полу своим серебристым платьем.
-Завтра, я уезжаю в Графство, - объявила она и добавила:
- Джессика Милдред и Эмбер зайдите ко мне, когда закончите ужинать,- и очень быстро покинула столовую, словно даже не выносила одного вида горячей пищи.
Услышав своё имя в объявленном списке, я удивилась.
Никогда не думала, что Мистрис выделит меня среди прочих. Тем более, что Джессику и Милдред она при всех не однократно хвалила.
Мне же изредка доставались её скупые улыбки, хотя другие девушки уверяли в обратном, мол, такая у Мистрис Винтер избирательная тактика.
Мистрис всегда принимала в зале, где проходили балы. С серебристыми распущенными волосами, с нежной прозрачной кожей и яркими голубыми глазами в которых навечно застыла холодная голубизна зимних небес, она выглядела пределом совершенства.
Мистрис сидела на хрустальном троне, который напоминал драгоценный камень, искрящейся в свете зачарованных кристаллов, из которых были искусно вырезаны настенные светильники в виде садовых цветов.
Порода рисовалась в её утончённых чертах лица, проглядывала во взгляде и властных жестах.
Истинную породу, как-то говорила кухарка, когда угощала меня вкусняшками ещё до общего завтрака, на рынке не купишь. Породу по её словам нельзя воспитать, её нельзя кому-то внушить. Порода живёт в самом естестве, в самой кости. С породой, вздыхала кухарка нужно родиться.
На фоне холодной красоты Мистрис Винтер меркла тёплая прелесть Милдред, блекла жизнерадостная румяная Джессика.
Я, черноволосая и бледная казалась себе в тронном зале Мистрис и вовсе неуместной.
В зеркальных стенах я ловила своё отражение, встречалась со своими испуганными янтарными глазами. Отражаясь в зеркалах в полный рост, я видела себя очень стройной и ужасающе юной.
-Вы мои лучшие ученицы, - торжественно сказала Мистрис Винтер и наделила нас надменным всезнающим взглядом.
- Девушки, за упорство и мастерство вам выпала великая честь побывать на моём зимнем балу. Сам Граф Фрост лично оценит ваши умения и у вас будет шанс показать ему все, на что вы способны. Знайте, красавицы,- холодно улыбнулась Мистрис, - Граф берёт к себе в швеи только лучших из лучших умелиц.
От проникновенного взгляда Мистрис мне тут же захотелось поёжиться и отвернуться. У меня дрожали коленки, но я не могла позволить себе проявить перед ней такую слабость.
Я чувствовала, что она наслаждается нашей растерянностью и страхом.
Наконец мистрис перестала буравить нас взглядом. Джессика и Милдред сильно смутившись, тут же потупили глаза в пол, я облегчённо вздохнула и посмотрела на свои сапоги.
-Идите, дорогие мои и объявите остальным ученицам, что завтра я разрешаю вам всем провести целый день в деревне.
Я не смогла скрыть улыбку. Провести день в деревне - это было просто чудесно. Мистрис действительно расщедрилась. Всего единственный раз за всю учёбу мне довелось побывать за пределами замка. Побывать вдали от ледяных стен, вечнозеленых лесов припорошенных снегом -и холода, который казалось, всегда оставался с тобой, как бы тепло не согревала плечи шаль и пуховое одеяло.
Какое счастье снова оказаться среди людей. Задумавшись, я вздохнула.
Неожиданно Мистрис поймала мой взгляд и когда мы с девушками остановились возле массивных, точно вырезанных изо льда дверей, она жестом поманила меня к себе. Увлеченные собственными планами Джессика и Милдред даже не заметили, что я осталась в бальном зале.
Я снова подошла к трону, чувствуя, что бледнею под пристальным взглядом Мистрис.
- В тебе есть потенциал Эмбер, хотя ты ещё очень юна. Я почувствовала это в тебе еще, когда ты была совсем крохой, когда увидела твою первую работу: платок с подснежником. Ты ведь не знала, что это именно я купила платок у твоей матери? Спросила она,- а потом приобрела и тебя,- прочитала я в искрящихся глазах Мистрис, но поражённая её словами, потеряла дар речи.
- Ты способна взаимодействовать с магией и можешь полностью развить свои таланты.
Мистрис коснулась своей рукой в тонкой перчатке моего подбородка. Холод её пальцев ощущался сквозь кружевную ткань и буквально замораживал мою кожу.
Я не могла отвернуться, не могла отступить, прикосновение Мистрис буквально парализовало меня. От страха и холода меня стало знобить.
Её глаза сияли, голубым огнём, всё больше подавляя мою волю.
- Не бойся, Эмбер, если ты сама и твоё рукоделие понравится Графу Фросту, а я уверенна, что он будет в восторге от твоей работы, тогда тебя ждёт перспективное будущее. Поэтому, в свой выходной, хорошенько подумай над моими словами девочка, поразмышляй над своим будущим. - Её голос смягчился, а взгляд мистрис неожиданно прекратил морозить меня изнутри.
-Ты же достойна всего самого лучшего Эмбер? Ты же достойна, войти в придворную свиту графа. Не так ли? Только тебе решать, девочка,- ласково и вместе с тем искушающе прошептала она и, наконец, отпустила мой подбородок.
У меня слезились глаза. Ресницы заиндевели. Сердце в груди колотилось как у птички. Тук-тук. Тук-тук. Ноги и руки точно одеревенели. Я была не в силах пошевелить даже пальцами.
Спустя пару минут я вздрогнула, ощущая как в тело с покалывающими искорками тока крови, возвращается утраченное тепло.
-Иди, отдыхай, Эмбер - пробрался в мою голову её мысленный приказ, а я уставилась в пол, из последних сил сдерживаясь, чтобы не растереть замлевшие ноги.
Я отступила на шаг от трона. Второй шаг был уже не таким болезненным, хотя всю кожу жгло и кололо миллионами маленьких иголочек. Я спустилась по широким ступенькам, и только возле дверей мне полегчало.
