Служанки ушли. На моих глазах лицо графа снова обрело краски, даже появился румянец. Он поставил назад бутылку и взял свою порцию мороженного. Я закрыла рот ладошками, чтобы не издать ни звука. На его губах осталась красная капля, ужасно красная и густая точно кровь.
Меня затрясло. С трудом я дождалась пока он уйдет. И проскользнула через чёрный ход, который обнаружила за время моих одиноких походов в замке, также запомнив самый короткий путь наверх.
Я закрылась в комнате и расстелила постель, решаясь в случае чего туда юркнуть. Сердце колотилось в груди как угорелое. За моей дверью кто-то был. Я чувствовала, что это сам граф. Он чего-то ждал. А я замерла в напряжении, опасаясь, что он постучит. Больше всего на свете мне не хотелось его видеть. Но, вот я услышала, как его гулкие шаги, постукивая, начали отдаляться от моей комнаты. Шаги замерли в конце коридора. Там была комната Джессики. Я легла на пол у самой двери и прислушалась. Голос графа был звонкий и с какой-то хитринкой. Он спросил:
-Джессика я знаю, что сейчас уже поздно. Но мне нужно кое-что обсудить с тобой.
-О, Граф это вы. Я так рада, что вы вернулись,- тихий, явно сонный голос девушки дрогнул от переполнявших её чувств.
-Сейчас открою. Я ещё не успела прилечь, (явно лгала) - Заходите, конечно.
-Мне неудобно. Но это очень важно для меня Джессика, поэтому я решился нарушить ваш покой,- он говорил точно завзятый льстец, притворяющийся страстным возлюбленным. Неужели и я бы не почувствовала этой фальши в его голосе раньше? Неужели и мне снова предстоит пытка общения с ним?
В душе гнилой ягодой зрела тревога. Сердце подсказывало, что нужно просто сбежать из замка. Но мне хотелось узнать истину. Да и удастся ли мне просто так сбежать? Я же даже дороги в ближайшую деревню не знала.
Разговор прекратился. Я слышала, как тихо скрипнула дверь. Нужно было вмешаться. Нужно было что-то сделать. Но я не могла. Я боялась, что испорчу всё и тем самым сразу себя выдам. Шли долгие минуты, я сидела возле двери, покусывая губы от злости и переживаний.
Наконец дверь, скрипя, открылась и тут же закрылась. Я не услышала шагов в противоположном направлении. Неужели он пошёл к Милдред? Не знаю. Но я не могла больше терпеть, поэтому вышла из комнаты и прокралась в покои Джессики. Коснулась ручки двери, сразу ощутив её неестественный холод. Я вошла внутрь. Было темно, и только свет из окна чуток разгонял сумрак.
-Джессика?- я спросила, не узнавая собственного писклявого голоса. Ответа не было.
Я зажмурилась, чтобы глаза привыкли к слабому освещению. Затем позвала её ещё раз и сделала шаг вперёд и, споткнувшись, чуть не закричала. Джессика лежала на полу. Она была холодна как лёд. Кожу девушки покрывал иней. Моя подруга не дышала.
Я не знала что делать. Ноги задрожали, и я села возле её тела и зарыдала, не в силах отпустись руку подруги.
Что же делать? Что же мне теперь делать? Паника душила, как питон, сжимающий грудь и с каждым вдохом всё сильнее стискивала рёбра. Я ещё никогда не была так расстроена и опустошена. Собственные слёзы на вкус были горькие и солёные одновременно. Моё сердце так сильно сжалось в груди, что казалось, оно вот-вот разобьется от боли и горя.
Не знаю, сколько я просидела в комнате Джессики. Может быть, всего лишь пару минут. Может быть несколько часов. Я услышала за дверью шаги и вовремя шмыгнула под кровать. Радуясь, что достаточно стройная чтобы туда протиснуться и замереть, наблюдая в тонкую щёлочку из под края покрывала, почти касающегося пола.
-Подготовьте её,- с важным видом сказала самая высокая служанка графа и ушла. Две служанки, оставшиеся в комнате поставили канделябр со свечёй на пол и стали раздевать Джессику, до одной полупрозрачной сорочки, такой же, как и у меня. Я отчетлива, видела, как проступают рёбра на её животе. Как выпирают острые локти и ключицы.
Затем служанки достали из принесённого с собой ларца, отрез кружева и стали закручивать туда Милдред, пока не скрутили её в тугой рулон, точно девушка была какой то ковровой дорожкой. Зачем они так жестоко поступали с ней?
Я сжимала пальцы, чувствуя, как болезненно впиваются мои ногти в ладони.
Вскоре служанки вынесли Джессику из комнаты, с лёгкостью подняв с пола, точно куль с мукой. Я тихонько вышла вслед за ними, прокралась в свою комнату и подперла дверь изнутри стулом.
Нужно было срочно поговорить с Милдред. Но как? Как я должна была сделать это, чёрт возьми?
Я заснула, прислонившись к двери, только стянув с кровати одеяло, наверное, полночи раздумывала, пока сон не сморил меня. Поэтому и встала по утру с затёкшим телом и шеей. За окном было темно. Всё-таки привычка к раннему подъёму спасла меня.
Я забрала кувшин с чаем и завтрак, который ежедневно ожидал меня за дверью. Мороженное. Я уже не мола на него смотреть.
Одевшись и собравшись, я покинула комнату и направилась в рабочий кабинет. Но в коридоре столкнулась со служанками графа. Они сказали мне, что сегодня занятия отменены и что нам позволено целый день провести в деревне.
Оповестив меня служанки, точно заговорщицы снисходительно улыбнулись. Нет, всё это было не спроста. Затем служанки сказали мне собрать вещи и ожидать внизу, когда кучер подготовит карету.
Я обратила внимание, что все три служанки сегодня были ещё бледнее обычного и даже губы женщин казались серыми, будто их лица, как засохшие цветы утратили краски. Вопрос ужом завертелся у меня на языке, но я стерпела, пересилив себя, с трудом не задала его, едва сохраняя бесстрастное выражение на лице, сделала вид, что направилась в свои покои, сама же зашла в комнату Джессики и была поражена. Её вещей в комнате не было. Ни единой поделки не красовалось на полках, сундук с вещами был пуст. Пустовал и шкаф с её одеждой. Окошко снова оказалось распахнуто, словно холодный воздух должен был выдворить вон из комнаты даже её запах.
Мне стало так грустно, что слёзы подкатили к глазам. Я сглотнула. Вспомнила её улыбающейся от предвкушения новой жизни тогда на балу. Я и сама тогда была такой. Такой же радостной и глупой. Наивной. Я была слепа к правде. А правда оказалась страшна.
Но всё равно я должна была узнать все, что здесь происходит. « - Ты будешь отомщена Джессика, чего бы мне это ни стоило «клянусь!- зареклась я.
Я собрала свои вещи, избавилась от чая и мороженного в отхожем месте и взяла из сундуков все, что можно продать, все свои любимые поделки и редкости и решила поговорить с жителями деревни. Деньги должны были развязать языки даже самых недружелюбных жителей.
Милдред стояла внизу и даже издали я увидела, что она выглядит очень плохо. Серая, без привычного румянца и тонкая как тростинка. Она постоянно зевала. На меня Милдред не обращала внимание, точно не замечала.
Встретившись с ней взглядом, я сознала, что она едва ли понимает, что происходит, поэтому и ведёт себя очень странно, точно во сне. К моему ужасу три служанки графа поспешили усесться в карету вместе с нами.
Милдред едва карета тронулась, как задремала, прижимая к груди сундучок и фляжку, в которой я не удивилась бы, что там налит этот проклятый мятный чай. Служанки молчали, сверлив нас с Милдред своими пристальными взглядами. Затем как ни в чём не бывало, отводили глаза и порой перешёптывались.
Мы ехали очень долго - и я как могла, запоминала дорогу, каждый поворот, хотя когда кучер оборачивался, то притворялась что вышиваю, или дремлю. Наконец окончательно рассвело.
Мы съехали с горы - и было видно, что вокруг становилось всё меньше снега. Здесь воздух ощутимо теплел. В кустарнике пели птицы. Как же я соскучилась по их жизнерадостному щебетанию.
Вскоре ели, и высокие сосны сменились маленькими пятачками полян, постепенно хвойные деревья уступали место берёзами и кустарнику. Неожиданно я разглядела небольшой ручей, возле которого расположились на водопой олени. И вот - сам собой лес закончился, дальше потянулась длинная колдобистая колея, вокруг которой были одни заросшие бурьяном и низким кустарником холмы и покрытые снегом поля.
Я вздохнула, потому что очень хотелось, есть и желудок то и дело раскатисто урчал. Тогда служанки хмурились и недобро посматривали на меня. От их колючих взглядов мне становилось не по себе. Увы, Милдред всё ещё не просыпалась
Наконец-то мы подъехали к деревне и по настоянию служанок, Милдред осталась в карете. Она мило мне улыбнулась. Глаза девушки были тусклыми, как немытые окна в заброшенном доме.
Мне хотелось растормошить её, даже ущипнуть, что я незаметно и сделала, но Милдред будто и не чувствовала боли.
Кучер остановился возле моста, съехал на обочину и, указав мне рукой на деревню, сказал, что будет ожидать меня здесь. Служанки заговорщицки стояли с ним рядом и снова перешептывались. Я собиралась покинуть карету, как одна из служанок вытащила из своей сумочки бутылку и сказала:
-Вот держи. Ты же свой чай в дорогу не взяла, потому что забыла, да?!- с едва ощутимой издёвкой произнесла она наградила меня странным взглядом. Я мило улыбнулась, кивнула и потупила глаза, поблагодарила ее - и, открыв бутылку, сделала вид, что отпила глоток чая. Это её успокоило. Женщина отвернулась и стала переговариваться с кучером и другими служанками, а я наконец-то направилась в деревню.
Деревня здесь была до ужаса маленькая. Я насчитала всего десяток домиков. Проходящие люди сторонились меня, точно я какая-то чумная. Я шла от дома к дому. Владельцы лавок закрывали двери перед моим носом. Мне не удалось ни поговорить, ни продать что-то из своих вещей. Я была в полном отчаянии. Осмотревшись, я решила податься к заскорузлой и пригнутой к земле хижине, с проржавевшей вывеской флюгером - харчевне «красный петух”.
Я зашла внутрь, для этого мне пришлось пригнуться. Внутри было почти пусто. Несколько бородатых мужчин цедили с больших кружек местное пойло. За барной стойкой стояла толстуха с длинной косой, достающей ей до поясницы. Она полировала деревянную стойку сальной тряпкой.
Я направилась к ней, сразу же приковав к себе внимание бородачей. Кто-то крякнул. Кто-то загоготал, мои уши загорелись, я поняла, что нелестное словцо было брошено в мой адрес. Возле очага стояли двое. Со спины было не видно лиц. Один в меховой куртке держал в руках упитанную связку кроликов. Второй что-то бубнил, явно пытаясь снизить цену, при этом помешивая что-то в котле над очагом черпаком. Судя по доносившемуся ко мне запаху - гороховую похлёбку. Желудок предательски заурчал и рот наполнился слюной. Я достала из кармана нитку жемчужных бус, единственное украшение, что у меня было. Розовый жемчуг, красиво переливался в свете свечей и керосиновых ламп. Я показала его женщине за стойкой.
-Я хочу, есть, и отдам его вам за еду и кусок хлеба,- отчаянно сказала я, и уже было положила жемчуг на стойку. Глаза женщины блеснули, она явно уже мысленно примеряла на себе бусы. Она кивнула.
-Спрячь,- сказал мне парень в добротной меховой куртке. Женщина за стойкой надулась.
-Принеси похлёбки, хлеба и сыра, а также яблочного сидра,- старая кошёлка и положил на стол серебреную монету.- Этого тебе хватит.
- Ты,- сказала я, рассмотрев лицо парня вблизи. Он улыбнулся, видимо уже давно узнал меня, да и одежда меня выдавала.
Он расстегнул куртку и вытащил из под жилетки висящий на шее медальон и протянул мне.
-Узнаёшь?- спросил он, выгибая бровь. Его чёрные глаза блестели. Он смотрел прямо, и в его взгляде я не увидела ни тени хитрости, или подвоха. Я взяла медальон, раскрыла и не сдержала глубокий, тяжёлый вдох:
-Откуда он у тебя?- уставилась я в лицо собственной матери. Её молодое, почти забытое мною лицо смотрело на меня с медальона и улыбалось.
Он вздохнул. И потащил меня к столику у стены. У очага уже не было второго мужчины, видимо парень продал таки ему своих кроликов.
Я села за стол и уставилась на его лицо. Он начал говорить.
- Раньше всё считали, что она тронулась от горя умом. Она бродила по домам, всё спрашивала о своей дочурке Эмбер. Говорила что у её дочери глаза такие же янтарные как у неё самой. В деревнях в графстве часто похищали и похищают детей. Никто не мог ей помочь, да и не собирался. А она всё искала и искала дочь, сбиваясь с ног. Сестру моего лучшего друга тоже украли, когда мы были совсем мелкими. Его отец совсем извёлся, но не рискнул, ради жены и остальных отпрысков, как и многие другие мужчины в деревне, бросить открытый вызов Мистрис. Мы с другом в детстве пообещали себе, что когда вырастем, то найдём его сестру и положим этому беспределу конец, но вскоре мой друг уехал и наши пути разошлись. А я так и не выполнил своё обещание.– Он тяжело вздохнул и выждал паузу, пристально глядя на меня. Я не знала что сказать. Просто оторопела от услышанного.
-Пару лет назад я в очередной раз столкнулся с твоей матерью в одной деревеньке. Продал ей своих кроликов и косулю. Она всё ещё красивая женщина, хотя её волосы уже тронула седина. Твоя мать- белошвейка, очень нелюдимая, но добрая, помогает бедным: по праздникам печёт хлеб и кормит всех страждущих. Таких бескорыстных и щедрых людей как она, я никогда ещё не встречал. Не знаю, почему она тогда дала мне свой медальон. Может потому что я охотник, и бываю даже в самых дальних уголках графства?- задумчиво оборонил парнишка.
Я быстро ела похлёбку, наслаждаясь её простотой и густотой. А какой вкусный был хлеб. Просто пальчики оближешь. Он пил яблочный сидр и порой смотрел на меня чуток снисходительно, хотя с виду вряд ли был на много старше меня. Широкоплечий и высокий парень выглядел сильным.
-Помоги мне, прошу,- отчаянно сказала я.- Я отдам тебе все свои вышивки. Их можно выгодно продать. У тебя будет много золота,- я посмотрела в его глаза с надеждой.
- Моя подруга у них. Граф никуда не выпускает нас из замка. Приезд сюда просто случайность. Он опаивает нас, и я только чудом не утратила всех воспоминаний.
-В замок трудно попасть, а ещё труднее оттуда выбраться. Если хочешь, то я могу увезти тебя сейчас. Твоя мать мне заплатит.
Я замотала головой. Я не могла бросить Милдред.
- Прошу тебя помоги. Я не знаю, что они затевают. Но когда приехал граф, то моя подруга Джессика умерла,- с жаром выпалила я, чувствуя на глазах слёзы.
Я доела похлёбку и тут услышала, как кто-то громко произносит моё имя. Дверь распахнулась, и в таверне стало холодно. Наш кучер зашёл внутрь и он больше не выглядел маленьким и тщедушным. Мужская тень на стене была в два раза выше его самого. Разом прекратились все разговоры. Женщина за стойкой исчезла. Огонь в очаге потух.
-Эмбер, Эмбер, кто знал, что ты будешь так плохо себя вести?- он покачал головой и протянул руку. Я задрожала, но он поймал мой взгляд - и я помимо воли встала и направилась к нему. Взяла за протянутую руку, лишь единожды бросив умоляющий взгляд в сторону паренька.
Он оставил в сторону сидр. Он колебался, явно прикидывая свои шансы. Затем паренёк посмотрел на меня и что-то прошептал. Я по движению губ поняла, что он сказал: я найду тебя – и в сердце закралась робкая надежда.
Меня затрясло. С трудом я дождалась пока он уйдет. И проскользнула через чёрный ход, который обнаружила за время моих одиноких походов в замке, также запомнив самый короткий путь наверх.
Я закрылась в комнате и расстелила постель, решаясь в случае чего туда юркнуть. Сердце колотилось в груди как угорелое. За моей дверью кто-то был. Я чувствовала, что это сам граф. Он чего-то ждал. А я замерла в напряжении, опасаясь, что он постучит. Больше всего на свете мне не хотелось его видеть. Но, вот я услышала, как его гулкие шаги, постукивая, начали отдаляться от моей комнаты. Шаги замерли в конце коридора. Там была комната Джессики. Я легла на пол у самой двери и прислушалась. Голос графа был звонкий и с какой-то хитринкой. Он спросил:
-Джессика я знаю, что сейчас уже поздно. Но мне нужно кое-что обсудить с тобой.
-О, Граф это вы. Я так рада, что вы вернулись,- тихий, явно сонный голос девушки дрогнул от переполнявших её чувств.
-Сейчас открою. Я ещё не успела прилечь, (явно лгала) - Заходите, конечно.
-Мне неудобно. Но это очень важно для меня Джессика, поэтому я решился нарушить ваш покой,- он говорил точно завзятый льстец, притворяющийся страстным возлюбленным. Неужели и я бы не почувствовала этой фальши в его голосе раньше? Неужели и мне снова предстоит пытка общения с ним?
В душе гнилой ягодой зрела тревога. Сердце подсказывало, что нужно просто сбежать из замка. Но мне хотелось узнать истину. Да и удастся ли мне просто так сбежать? Я же даже дороги в ближайшую деревню не знала.
Разговор прекратился. Я слышала, как тихо скрипнула дверь. Нужно было вмешаться. Нужно было что-то сделать. Но я не могла. Я боялась, что испорчу всё и тем самым сразу себя выдам. Шли долгие минуты, я сидела возле двери, покусывая губы от злости и переживаний.
Наконец дверь, скрипя, открылась и тут же закрылась. Я не услышала шагов в противоположном направлении. Неужели он пошёл к Милдред? Не знаю. Но я не могла больше терпеть, поэтому вышла из комнаты и прокралась в покои Джессики. Коснулась ручки двери, сразу ощутив её неестественный холод. Я вошла внутрь. Было темно, и только свет из окна чуток разгонял сумрак.
-Джессика?- я спросила, не узнавая собственного писклявого голоса. Ответа не было.
Я зажмурилась, чтобы глаза привыкли к слабому освещению. Затем позвала её ещё раз и сделала шаг вперёд и, споткнувшись, чуть не закричала. Джессика лежала на полу. Она была холодна как лёд. Кожу девушки покрывал иней. Моя подруга не дышала.
Я не знала что делать. Ноги задрожали, и я села возле её тела и зарыдала, не в силах отпустись руку подруги.
Что же делать? Что же мне теперь делать? Паника душила, как питон, сжимающий грудь и с каждым вдохом всё сильнее стискивала рёбра. Я ещё никогда не была так расстроена и опустошена. Собственные слёзы на вкус были горькие и солёные одновременно. Моё сердце так сильно сжалось в груди, что казалось, оно вот-вот разобьется от боли и горя.
Не знаю, сколько я просидела в комнате Джессики. Может быть, всего лишь пару минут. Может быть несколько часов. Я услышала за дверью шаги и вовремя шмыгнула под кровать. Радуясь, что достаточно стройная чтобы туда протиснуться и замереть, наблюдая в тонкую щёлочку из под края покрывала, почти касающегося пола.
-Подготовьте её,- с важным видом сказала самая высокая служанка графа и ушла. Две служанки, оставшиеся в комнате поставили канделябр со свечёй на пол и стали раздевать Джессику, до одной полупрозрачной сорочки, такой же, как и у меня. Я отчетлива, видела, как проступают рёбра на её животе. Как выпирают острые локти и ключицы.
Затем служанки достали из принесённого с собой ларца, отрез кружева и стали закручивать туда Милдред, пока не скрутили её в тугой рулон, точно девушка была какой то ковровой дорожкой. Зачем они так жестоко поступали с ней?
Я сжимала пальцы, чувствуя, как болезненно впиваются мои ногти в ладони.
Вскоре служанки вынесли Джессику из комнаты, с лёгкостью подняв с пола, точно куль с мукой. Я тихонько вышла вслед за ними, прокралась в свою комнату и подперла дверь изнутри стулом.
Нужно было срочно поговорить с Милдред. Но как? Как я должна была сделать это, чёрт возьми?
Я заснула, прислонившись к двери, только стянув с кровати одеяло, наверное, полночи раздумывала, пока сон не сморил меня. Поэтому и встала по утру с затёкшим телом и шеей. За окном было темно. Всё-таки привычка к раннему подъёму спасла меня.
Я забрала кувшин с чаем и завтрак, который ежедневно ожидал меня за дверью. Мороженное. Я уже не мола на него смотреть.
Одевшись и собравшись, я покинула комнату и направилась в рабочий кабинет. Но в коридоре столкнулась со служанками графа. Они сказали мне, что сегодня занятия отменены и что нам позволено целый день провести в деревне.
Оповестив меня служанки, точно заговорщицы снисходительно улыбнулись. Нет, всё это было не спроста. Затем служанки сказали мне собрать вещи и ожидать внизу, когда кучер подготовит карету.
Я обратила внимание, что все три служанки сегодня были ещё бледнее обычного и даже губы женщин казались серыми, будто их лица, как засохшие цветы утратили краски. Вопрос ужом завертелся у меня на языке, но я стерпела, пересилив себя, с трудом не задала его, едва сохраняя бесстрастное выражение на лице, сделала вид, что направилась в свои покои, сама же зашла в комнату Джессики и была поражена. Её вещей в комнате не было. Ни единой поделки не красовалось на полках, сундук с вещами был пуст. Пустовал и шкаф с её одеждой. Окошко снова оказалось распахнуто, словно холодный воздух должен был выдворить вон из комнаты даже её запах.
Мне стало так грустно, что слёзы подкатили к глазам. Я сглотнула. Вспомнила её улыбающейся от предвкушения новой жизни тогда на балу. Я и сама тогда была такой. Такой же радостной и глупой. Наивной. Я была слепа к правде. А правда оказалась страшна.
Но всё равно я должна была узнать все, что здесь происходит. « - Ты будешь отомщена Джессика, чего бы мне это ни стоило «клянусь!- зареклась я.
Я собрала свои вещи, избавилась от чая и мороженного в отхожем месте и взяла из сундуков все, что можно продать, все свои любимые поделки и редкости и решила поговорить с жителями деревни. Деньги должны были развязать языки даже самых недружелюбных жителей.
Милдред стояла внизу и даже издали я увидела, что она выглядит очень плохо. Серая, без привычного румянца и тонкая как тростинка. Она постоянно зевала. На меня Милдред не обращала внимание, точно не замечала.
Встретившись с ней взглядом, я сознала, что она едва ли понимает, что происходит, поэтому и ведёт себя очень странно, точно во сне. К моему ужасу три служанки графа поспешили усесться в карету вместе с нами.
Милдред едва карета тронулась, как задремала, прижимая к груди сундучок и фляжку, в которой я не удивилась бы, что там налит этот проклятый мятный чай. Служанки молчали, сверлив нас с Милдред своими пристальными взглядами. Затем как ни в чём не бывало, отводили глаза и порой перешёптывались.
Мы ехали очень долго - и я как могла, запоминала дорогу, каждый поворот, хотя когда кучер оборачивался, то притворялась что вышиваю, или дремлю. Наконец окончательно рассвело.
Мы съехали с горы - и было видно, что вокруг становилось всё меньше снега. Здесь воздух ощутимо теплел. В кустарнике пели птицы. Как же я соскучилась по их жизнерадостному щебетанию.
Вскоре ели, и высокие сосны сменились маленькими пятачками полян, постепенно хвойные деревья уступали место берёзами и кустарнику. Неожиданно я разглядела небольшой ручей, возле которого расположились на водопой олени. И вот - сам собой лес закончился, дальше потянулась длинная колдобистая колея, вокруг которой были одни заросшие бурьяном и низким кустарником холмы и покрытые снегом поля.
Я вздохнула, потому что очень хотелось, есть и желудок то и дело раскатисто урчал. Тогда служанки хмурились и недобро посматривали на меня. От их колючих взглядов мне становилось не по себе. Увы, Милдред всё ещё не просыпалась
Наконец-то мы подъехали к деревне и по настоянию служанок, Милдред осталась в карете. Она мило мне улыбнулась. Глаза девушки были тусклыми, как немытые окна в заброшенном доме.
Мне хотелось растормошить её, даже ущипнуть, что я незаметно и сделала, но Милдред будто и не чувствовала боли.
Кучер остановился возле моста, съехал на обочину и, указав мне рукой на деревню, сказал, что будет ожидать меня здесь. Служанки заговорщицки стояли с ним рядом и снова перешептывались. Я собиралась покинуть карету, как одна из служанок вытащила из своей сумочки бутылку и сказала:
-Вот держи. Ты же свой чай в дорогу не взяла, потому что забыла, да?!- с едва ощутимой издёвкой произнесла она наградила меня странным взглядом. Я мило улыбнулась, кивнула и потупила глаза, поблагодарила ее - и, открыв бутылку, сделала вид, что отпила глоток чая. Это её успокоило. Женщина отвернулась и стала переговариваться с кучером и другими служанками, а я наконец-то направилась в деревню.
Деревня здесь была до ужаса маленькая. Я насчитала всего десяток домиков. Проходящие люди сторонились меня, точно я какая-то чумная. Я шла от дома к дому. Владельцы лавок закрывали двери перед моим носом. Мне не удалось ни поговорить, ни продать что-то из своих вещей. Я была в полном отчаянии. Осмотревшись, я решила податься к заскорузлой и пригнутой к земле хижине, с проржавевшей вывеской флюгером - харчевне «красный петух”.
Я зашла внутрь, для этого мне пришлось пригнуться. Внутри было почти пусто. Несколько бородатых мужчин цедили с больших кружек местное пойло. За барной стойкой стояла толстуха с длинной косой, достающей ей до поясницы. Она полировала деревянную стойку сальной тряпкой.
Я направилась к ней, сразу же приковав к себе внимание бородачей. Кто-то крякнул. Кто-то загоготал, мои уши загорелись, я поняла, что нелестное словцо было брошено в мой адрес. Возле очага стояли двое. Со спины было не видно лиц. Один в меховой куртке держал в руках упитанную связку кроликов. Второй что-то бубнил, явно пытаясь снизить цену, при этом помешивая что-то в котле над очагом черпаком. Судя по доносившемуся ко мне запаху - гороховую похлёбку. Желудок предательски заурчал и рот наполнился слюной. Я достала из кармана нитку жемчужных бус, единственное украшение, что у меня было. Розовый жемчуг, красиво переливался в свете свечей и керосиновых ламп. Я показала его женщине за стойкой.
-Я хочу, есть, и отдам его вам за еду и кусок хлеба,- отчаянно сказала я, и уже было положила жемчуг на стойку. Глаза женщины блеснули, она явно уже мысленно примеряла на себе бусы. Она кивнула.
-Спрячь,- сказал мне парень в добротной меховой куртке. Женщина за стойкой надулась.
-Принеси похлёбки, хлеба и сыра, а также яблочного сидра,- старая кошёлка и положил на стол серебреную монету.- Этого тебе хватит.
- Ты,- сказала я, рассмотрев лицо парня вблизи. Он улыбнулся, видимо уже давно узнал меня, да и одежда меня выдавала.
Он расстегнул куртку и вытащил из под жилетки висящий на шее медальон и протянул мне.
-Узнаёшь?- спросил он, выгибая бровь. Его чёрные глаза блестели. Он смотрел прямо, и в его взгляде я не увидела ни тени хитрости, или подвоха. Я взяла медальон, раскрыла и не сдержала глубокий, тяжёлый вдох:
-Откуда он у тебя?- уставилась я в лицо собственной матери. Её молодое, почти забытое мною лицо смотрело на меня с медальона и улыбалось.
Он вздохнул. И потащил меня к столику у стены. У очага уже не было второго мужчины, видимо парень продал таки ему своих кроликов.
Я села за стол и уставилась на его лицо. Он начал говорить.
- Раньше всё считали, что она тронулась от горя умом. Она бродила по домам, всё спрашивала о своей дочурке Эмбер. Говорила что у её дочери глаза такие же янтарные как у неё самой. В деревнях в графстве часто похищали и похищают детей. Никто не мог ей помочь, да и не собирался. А она всё искала и искала дочь, сбиваясь с ног. Сестру моего лучшего друга тоже украли, когда мы были совсем мелкими. Его отец совсем извёлся, но не рискнул, ради жены и остальных отпрысков, как и многие другие мужчины в деревне, бросить открытый вызов Мистрис. Мы с другом в детстве пообещали себе, что когда вырастем, то найдём его сестру и положим этому беспределу конец, но вскоре мой друг уехал и наши пути разошлись. А я так и не выполнил своё обещание.– Он тяжело вздохнул и выждал паузу, пристально глядя на меня. Я не знала что сказать. Просто оторопела от услышанного.
-Пару лет назад я в очередной раз столкнулся с твоей матерью в одной деревеньке. Продал ей своих кроликов и косулю. Она всё ещё красивая женщина, хотя её волосы уже тронула седина. Твоя мать- белошвейка, очень нелюдимая, но добрая, помогает бедным: по праздникам печёт хлеб и кормит всех страждущих. Таких бескорыстных и щедрых людей как она, я никогда ещё не встречал. Не знаю, почему она тогда дала мне свой медальон. Может потому что я охотник, и бываю даже в самых дальних уголках графства?- задумчиво оборонил парнишка.
Я быстро ела похлёбку, наслаждаясь её простотой и густотой. А какой вкусный был хлеб. Просто пальчики оближешь. Он пил яблочный сидр и порой смотрел на меня чуток снисходительно, хотя с виду вряд ли был на много старше меня. Широкоплечий и высокий парень выглядел сильным.
-Помоги мне, прошу,- отчаянно сказала я.- Я отдам тебе все свои вышивки. Их можно выгодно продать. У тебя будет много золота,- я посмотрела в его глаза с надеждой.
- Моя подруга у них. Граф никуда не выпускает нас из замка. Приезд сюда просто случайность. Он опаивает нас, и я только чудом не утратила всех воспоминаний.
-В замок трудно попасть, а ещё труднее оттуда выбраться. Если хочешь, то я могу увезти тебя сейчас. Твоя мать мне заплатит.
Я замотала головой. Я не могла бросить Милдред.
- Прошу тебя помоги. Я не знаю, что они затевают. Но когда приехал граф, то моя подруга Джессика умерла,- с жаром выпалила я, чувствуя на глазах слёзы.
Я доела похлёбку и тут услышала, как кто-то громко произносит моё имя. Дверь распахнулась, и в таверне стало холодно. Наш кучер зашёл внутрь и он больше не выглядел маленьким и тщедушным. Мужская тень на стене была в два раза выше его самого. Разом прекратились все разговоры. Женщина за стойкой исчезла. Огонь в очаге потух.
-Эмбер, Эмбер, кто знал, что ты будешь так плохо себя вести?- он покачал головой и протянул руку. Я задрожала, но он поймал мой взгляд - и я помимо воли встала и направилась к нему. Взяла за протянутую руку, лишь единожды бросив умоляющий взгляд в сторону паренька.
Он оставил в сторону сидр. Он колебался, явно прикидывая свои шансы. Затем паренёк посмотрел на меня и что-то прошептал. Я по движению губ поняла, что он сказал: я найду тебя – и в сердце закралась робкая надежда.
