Саша кликал что-то мышкой и посмеивался. Миры, в которых он жил, были далеки от моего. Его можно было оставить в покое на сутки — он и не заметит. Никогда не задаст вопроса, почему я вдруг молчу, почему в глазах тревога, почему я неделю будто не в себе.
Волков бы заметил. Он замечает всё — и делает вид, что не замечает. Или правда не замечает. Это бесит.
Я думала: через неделю — ещё одна вечеринка. Та самая, куда все теперь идут чуть иначе. Как на территорию, где один раз уже сорвались маски. Я хочу пойти. Очень. Даже не возникло мысли звать Сашу — зачем? Он всё равно откажется. Или, что хуже, согласится и будет сидеть с бокалом, как на похоронах.
А я хочу увидеть Волкова. Хочу, чтобы он подошёл. Хочу, чтобы он снова… Господи. Я вспоминала это — щелчок, боль, стыд, желание, страх, тот самый момент, когда я почти перестала быть собой. Я хочу туда. Обратно. В эту дыру.
Открыла шкаф, перебрала платья. Одно — чёрное, почти прозрачное, с вырезом, в котором я себе кажусь совсем другой. Слишком. Если я надену это — он поймёт. Он решит, что я его преследую. Что я — угроза. Может и правда уволит.
Я вздохнула. Отложила платье. Потом вернулась и снова взяла его в руки.?Страх и возбуждение вцепились в меня с двух сторон, и я не знала, что сильнее.
Я пришла на вечеринку раньше, чем планировала. Музыка уже гудела в зале, в углах стояли знакомые по прошлой неделе — в кожаных масках, ошейниках, с плётками, кто-то смеялся, кто-то уже лежал связанным на матах. Я сделала круг по комнате, стараясь не смотреть в глаза никому дольше пары секунд, и пошла в бар.
Он появился через полчаса. Я заметила его сразу — не потому что смотрела, а потому что почувствовала: как если бы в воздух впрыснули что-то резкое, тревожное. Волков заметил меня… Направился в мою сторону, глядя в глаза. Но снова не поздоровался, ничего не сказал. Я сидела в полупрозрачном платье, не зная чего ожидать. Темное бельё просвечивало довольно явно. Чокер на шее. Не знаю, какой реакции я добивалась. Но мне ужасно хотелось, чтобы он посмотрел. Чтобы понял, что я — своя. Такая же, как он. Глупо, куда мне было до него…
Волков сел у барной стойки, недалеко от меня. На секунду меня сковал буквально животный страх. Он точно решит, что я его преследую. Сейчас он повернется ко мне и жестко меня осадит за мое поведение. Или продолжит игнорировать. Я не знала — что для меня хуже. Но он заказал виски и повернул голову в мою сторону, кивнул, и через секунду — наконец-то — посмотрел на мое платье:
— Смело, — с едва уловимой иронией сказал он. Мне стало неловко.
Он был в тёмной рубашке навыпуск, без пиджака, без привычной строгости, с расстёгнутым воротом. Расслаблен. Но не беспечен — это было другое. Он выпил, судя по лёгкой хищной небрежности в жестах. И он не шёл на сцену, не надевал перчатки. Сегодня в зоне порки работал кто-то другой. Просто сидел у барной стойки и наблюдал.
Мне захотелось спросить, что всё это значит, но я промолчала. Он, кажется, изучал мою реакцию.
— И что тебя сюда привело? Скука? Любопытство? Кто-то позвал? — он вдруг сам начал разговор.
— Сложно сказать. Скорее… желание почувствовать себя не из воздуха. Чтобы границы были ощутимы. Чтобы кто-то сказал "стой" и я знала, что вот, дальше нельзя.
Он медленно кивнул:
— Это банально, но честно.
— А почему вы здесь? — спросила я, стараясь не смотреть ему прямо в глаза.
Он усмехнулся.
— Старая привычка. У меня нет более поэтичного ответа.
— Вы так склонны к контролю. Не верится, что это просто привычка, — сказала я, сама испугавшись своей дерзости.
Он повернулся чуть ближе:
— А ты тоже хочешь контролировать?
Я помедлила.
— Иногда. Но чаще — нет, — от этого разговора у меня снова что-то защекотало внутри. Куда он клонит…
— И всё-таки, — сказал он, лениво крутя в пальцах бокал, — Что тебя сюда занесло? Это ведь не твоя среда.
— А кто сказал, что не моя? — я чуть вскинула подбородок.
— Ну, ты же вся такая... контролируемая. Выверенная.
Он прищурился.
—“Не подходите, я знаю, чего хочу, и расписание на день у меня в Notion”.
— Вы так сканируете всех сотрудников? — уязвленно спросила я.
Он усмехнулся.
— Только тех, кто случайно выдает гораздо больше, чем хочет.
Пауза.
— Ты ведь так стараешься держать лицо. А внутри — жжёт, да?
Я сделала глоток, но он не дал сбежать в молчание.
— Слушай, а как ты вообще расслабляешься? Или ты из тех, кто даже секс превращает в чек-лист?
Я задрожала от его напора. Никогда не видела его таким. Но я толком его и не знала до этого момента. Страх и обида начали усиливаться, перекрывая возбуждение.
Он вдруг опустил голос:
— Хочешь, покажу, как ты выглядишь, когда перестаёшь контролировать?
Прежде чем я успела что-то ответить, он достал телефон, повернул экран ко мне.?На фото — я. Шибари. Голая грудь, слишком смело выставленная на показ, соски розовые, возбужденные. И веревки обвившие грудь, ребра, шею… Лицо заблюрено, но все равно… Узнаваемо. Я замерла. Он не сказал ни слова — просто наблюдал. И потом, будто между делом, легко:
— Два — один.
Он сделал паузу, глядя в глаза:
— Я знаю больше твоих секретов.
Затем встал, словно ничего не произошло, оставил бокал и направился к другим — легко, непринуждённо. Будто это был просто разговор за бокалом. А я осталась сидеть, с пульсом в ушах и странным жаром в груди.
Я посидела на вечеринке ещё некоторое время, но не могла сосредоточиться на чем-то. Звуки музыки и смех, тела, связанные и беззаботно лежащие на матах, казались далекими, как будто всё происходило через стекло. Я не слышала, не видела, не чувствовала — просто сидела, зажатая в этой пустоте. Всё, что я могла, это повторять в голове те слова, которые он сказал: «Я знаю больше твоих секретов».
Два — один.
Я встала и пошла. Больше не хотела быть здесь.
Когда я закрыла за собой дверь, мне показалось, что внутри всё вдруг затрещало, как хрупкая конструкция, в которой живешь и не замечаешь изъянов, пока не происходит что-то, что ломает её. Я вырвалась на улицу и в голове уже прокручивала сценарии. Дома я уселась на кровати, пытаясь перевести дух. Но воздух был тяжёлым. Невозможно было избавиться от мысли, что это не просто игра, не просто случайность. Он знал. Как он узнал?ё
Фото было выложено пару месяцев назад — в закрытый телеграм-канал, в который я почти не заходила. Я поставила замок, скрыла его из списка, даже забыла, что он существует. Тогда это казалось игрой в анонимность. Глупо. Я не думала, что кто-то следит.
Но теперь... Если он был подписан? Или — может — как-то нашёл его иначе? Взломал ноутбук? Нет, это паранойя. Безумие. Но ощущение не уходило — будто кто-то вломился туда, куда не должен был входить.
Зачем ему это? Он, наверное, просто специально нарыл информацию обо мне. Это был компромат, и теперь он знал, что я не расскажу никому про его странное хобби — он сразу же начнёт мстить, выложив все эти фотографии. Он будет держать меня за горло, как будто держит в руках всё, что может меня разрушить. Это был бы самый мелочный шантаж. Он не мог быть таким. Он казался выше этого.
Но что если… что если его цель была не просто контроль? Может быть, он почувствовал, что этого недостаточно, что просто держать меня в страхе — это скучно. Может, он использует это, чтобы… принудить меня? Чтобы оставлять в своём кабинете каждый вечер после работы, заставляя выполнять его приказы? Так просто. Все его вопросы, его манеры — это только подготовка. Он будет делать это медленно, но с ясной целью. Он заберёт контроль — и мне ничего не останется, кроме как подчиниться.
Но вдруг я ещё чётче осознала… Он уже шлёпал меня. Тот жест руки по моим трусикам. Всё, что я чувствовала в тот момент, все эти огненные ощущения, что он пробуждал, вдруг вернулись с новой силой. Эти фотографии, где я голая. Силуэт, обвивший моё тело, эти веревки… Шибари. И его взгляд. Я представила, как он внимательно рассматривал их, каждую деталь. Мою грудь, мои запястья, как верёвки касаются кожи. Всё было так близко, так ясно.
И я вдруг поняла, что между нами уже накопилось слишком много. Это не просто игра. Столько эпизодов нарушения границ — и всё это было слишком опасно для начальника и подчинённой. Мы уже пересекли эту грань, и теперь было не вернуться назад.
Я закрыла глаза и снова представила его лицо, когда он смотрел на меня, как на этот фотоархив моих тайн. Но странно… я ведь мечтала об этом. Мечтала, чтобы кто-то узнал, что скрывается внутри. Чтобы кто-то знал всё. И он узнал. Волков.
Это был не просто момент у барной стойки. Это был момент, когда всё, что я пыталась скрывать, вырвалось наружу, и он это увидел. И, возможно, что-то в этом было не просто странным или пугающим. Возможно, это было и тем, чего я давно хотела.
На следующей неделе тревога почти переросла в панику. Я не могла сосредоточиться ни на чем, а Волков всё так же делал вид в офисе, что меня не существует. Каждое утро я просыпалась от снов с его участием...
Вот он завязывает на мне шибари прямо на столе в своём кабинете. Осторожно, уверенно, почти нежно. Я абсолютно голая, не знаю, чего ожидать. Он фиксирует мои руки за спиной, смотрит оценивающе, как всегда. И делает снимок. Первый. Второй. Третий. Все всё более откровенные, а я не могу его остановить...
Дни тянулись, словно один бесконечный сон, в котором возбуждаешься то ли от страха, то ли от напряжения. Иногда мне просто хотелось, чтобы он позвал в свой кабинет, взял за волосы и потянул вниз — к своей ширинке. Это было бы понятно. Всё встало бы на свои места...
Я была готова принять его правила игры. Но его действия были самыми жестокими — он оставлял меня в липкой неопределенности, с нарастающим напряжением. Может, самой стоит прийти в его кабинет и сдаться...
На очередном перекуре коллеги собрались у кофейного автомата. Были только женщины разных возрастов, и разговор как-то зашел на Волкова.
— Мне кажется, он вообще женщинами не интересуется, — шепнула одна из них.?— Да, точно. Эти качки... Говорят, они как мужчины... Ну, вы понимаете, — подшутил кто-то другой.
Все рассмеялись.
— А мне он даже нравился, когда я только устроилась... Снился в снах всяких, — призналась третья, заставив меня покраснеть, — А потом я присмотрелась... Он такой скучный. О чем женщине с ним разговаривать, кроме работы? Мне кажется, он и в постели формулы высчитывает...?— Или отвлекается, в бицепс себя поцеловать, — подхватила её вторая.?— Да… Вроде красивый, а вообще... Без огонька...?— Насть, а тебе как Волков? Стажерки обычно влюбляются, — хихикнула одна из них, — Но ненадолго. До первой «публичной порки».
Я вспыхнула на эти слова и задрожала. В горле пересохло. Я вспомнила нашу «публичную порку». Сглотнула, пытаясь взять себя в руки:
— Да... Нормальный. Обычный, — ответила я дрожащим голосом.
— Ну ясно, Настюх... — не поверила она мне. — Ладно, ты ещё его разглядишь. Это синдром «новенькой» — на первые пару месяцев.
Вечером я пришла домой, вымотанная от тревоги. Сил на волнение уже не оставалось. Хотелось просто покоя и горячего чая. Войдя в квартиру, я заметила странный звук, доносящийся из гостиной. Обычно Саша сразу здоровался со мной, но тут только какой-то шорох и тишина. Наверное, снова в наушниках, — подумала я.
Я вошла в комнату, и он действительно был в наушниках, сидел ко мне спиной. Я подошла поближе, собираясь подшутить и напугать его, но мои планы сорвались. На экране его ноутбука не игра, а кадр с моей съемки. Но это была не я. На фото была одна из моих подруг — Леся. Она недавно сделала силиконовую грудь и попросила меня поснимать её, как только швы зажили. Он всё-таки украл эту фотку…
Я сделала шаг вперед и услышав странный вздох, подошла ближе, понимая, что происходит. Он мастурбировал.
— Саша! — крикнула я, стягивая с него наушники. Наверное, это было слишком грубо.?— А, Настя… Это не то… Я просто… Ээ, — он застыл, пытаясь найти оправдание.
Я молча ушла в другую комнату, чувствуя только опустошение. Через полчаса он пришел с чашкой моего любимого какао, смущённо заговорив:
— Насть… Извини меня. Что-то нашло… Ты была на работе, я сидел один. Ты же знаешь, у нас у пацанов иногда руки чешутся. Это не из-за тебя. Просто что-то щёлкнуло… Такое бывает, сама знаешь.
— Саша… Я обижена не на то, что ты мастурбировал. А на то, что ты украл фотку из моего архива. Мои модели мне доверяют, а ты…
— Мне стыдно. Я просто не подумал. Это просто прикольная фотка. Для меня она как модель с порносайта, не более, — его слова задели, я не планировала эту съемку как «порно». — Больше не буду так. Прости, пожалуйста.
— Я подумаю, — ответила я, забирая чашку с какао.
Он обнял меня и стал целовать в щёку, как нашкодивший ребенок.
— А почему ты выбрал именно эту фотку? Тебя не устраивает моя грудь? — вдруг я осознала, что меня кольнуло то, что он выбрал фото девушки с силиконовыми формами.
— Нет, ты что? Даже не думай так. Твои сиськи лучшие в моей жизни, — попытался он отшутиться, но я знала, что они не только лучшие, но и единственные.
— А если я решу их увеличить? — спросила я, серьезно взглянув на него.
— Будет прикольно, конечно, — выпалил он.
Обида разрослась ещё сильнее. Но сил на скандал уже не было. Я просто не ответила. Волков бы так не сказал… Он сохранил моё фото. Может, любуется в перерывах, пока Саша ищет силиконовых красоток. А может и он так думает? Нет, он другой. Его явно заводит не это. Мы с ним похожи. Слишком.
Ближе к ночи я сидела в кровати с телефоном и не могла уснуть. Мысли уже не роились в голове, а просто осели где-то внутри, не давая успокоиться полностью. Саша мирно сопел, будто и не было сегодня никакого скандала. А я бесцельно сёрфила в интернете, понимая, что уснуть всё равно не выйдет.
Вдруг телефон завибрировал. Сообщение:
«Анастасия, нам нужно встретиться и обсудить произошедшее и наши дальнейшие планы. У меня для тебя предложение, которое ты точно оценишь. Разговор не по работе. Жду в пятницу в 20:30 по адресу ниже. Пока что это просто предложение» и геометка — ресторан в другом районе.
Волков. Он не забыл. Не мог забыть.
Саша мирно сопел рядом, а я сжалась в кровати, пытаясь найти хотя бы малую искру спокойствия. Я не знала, чего ожидать. Вихрь снова поднялся в голове. Но я заметила, как гулкая тревога внезапно начала превращаться в предвкушение.
Волков бы заметил. Он замечает всё — и делает вид, что не замечает. Или правда не замечает. Это бесит.
Я думала: через неделю — ещё одна вечеринка. Та самая, куда все теперь идут чуть иначе. Как на территорию, где один раз уже сорвались маски. Я хочу пойти. Очень. Даже не возникло мысли звать Сашу — зачем? Он всё равно откажется. Или, что хуже, согласится и будет сидеть с бокалом, как на похоронах.
А я хочу увидеть Волкова. Хочу, чтобы он подошёл. Хочу, чтобы он снова… Господи. Я вспоминала это — щелчок, боль, стыд, желание, страх, тот самый момент, когда я почти перестала быть собой. Я хочу туда. Обратно. В эту дыру.
Открыла шкаф, перебрала платья. Одно — чёрное, почти прозрачное, с вырезом, в котором я себе кажусь совсем другой. Слишком. Если я надену это — он поймёт. Он решит, что я его преследую. Что я — угроза. Может и правда уволит.
Я вздохнула. Отложила платье. Потом вернулась и снова взяла его в руки.?Страх и возбуждение вцепились в меня с двух сторон, и я не знала, что сильнее.
***
Я пришла на вечеринку раньше, чем планировала. Музыка уже гудела в зале, в углах стояли знакомые по прошлой неделе — в кожаных масках, ошейниках, с плётками, кто-то смеялся, кто-то уже лежал связанным на матах. Я сделала круг по комнате, стараясь не смотреть в глаза никому дольше пары секунд, и пошла в бар.
Он появился через полчаса. Я заметила его сразу — не потому что смотрела, а потому что почувствовала: как если бы в воздух впрыснули что-то резкое, тревожное. Волков заметил меня… Направился в мою сторону, глядя в глаза. Но снова не поздоровался, ничего не сказал. Я сидела в полупрозрачном платье, не зная чего ожидать. Темное бельё просвечивало довольно явно. Чокер на шее. Не знаю, какой реакции я добивалась. Но мне ужасно хотелось, чтобы он посмотрел. Чтобы понял, что я — своя. Такая же, как он. Глупо, куда мне было до него…
Волков сел у барной стойки, недалеко от меня. На секунду меня сковал буквально животный страх. Он точно решит, что я его преследую. Сейчас он повернется ко мне и жестко меня осадит за мое поведение. Или продолжит игнорировать. Я не знала — что для меня хуже. Но он заказал виски и повернул голову в мою сторону, кивнул, и через секунду — наконец-то — посмотрел на мое платье:
— Смело, — с едва уловимой иронией сказал он. Мне стало неловко.
Он был в тёмной рубашке навыпуск, без пиджака, без привычной строгости, с расстёгнутым воротом. Расслаблен. Но не беспечен — это было другое. Он выпил, судя по лёгкой хищной небрежности в жестах. И он не шёл на сцену, не надевал перчатки. Сегодня в зоне порки работал кто-то другой. Просто сидел у барной стойки и наблюдал.
Мне захотелось спросить, что всё это значит, но я промолчала. Он, кажется, изучал мою реакцию.
— И что тебя сюда привело? Скука? Любопытство? Кто-то позвал? — он вдруг сам начал разговор.
— Сложно сказать. Скорее… желание почувствовать себя не из воздуха. Чтобы границы были ощутимы. Чтобы кто-то сказал "стой" и я знала, что вот, дальше нельзя.
Он медленно кивнул:
— Это банально, но честно.
— А почему вы здесь? — спросила я, стараясь не смотреть ему прямо в глаза.
Он усмехнулся.
— Старая привычка. У меня нет более поэтичного ответа.
— Вы так склонны к контролю. Не верится, что это просто привычка, — сказала я, сама испугавшись своей дерзости.
Он повернулся чуть ближе:
— А ты тоже хочешь контролировать?
Я помедлила.
— Иногда. Но чаще — нет, — от этого разговора у меня снова что-то защекотало внутри. Куда он клонит…
— И всё-таки, — сказал он, лениво крутя в пальцах бокал, — Что тебя сюда занесло? Это ведь не твоя среда.
— А кто сказал, что не моя? — я чуть вскинула подбородок.
— Ну, ты же вся такая... контролируемая. Выверенная.
Он прищурился.
—“Не подходите, я знаю, чего хочу, и расписание на день у меня в Notion”.
— Вы так сканируете всех сотрудников? — уязвленно спросила я.
Он усмехнулся.
— Только тех, кто случайно выдает гораздо больше, чем хочет.
Пауза.
— Ты ведь так стараешься держать лицо. А внутри — жжёт, да?
Я сделала глоток, но он не дал сбежать в молчание.
— Слушай, а как ты вообще расслабляешься? Или ты из тех, кто даже секс превращает в чек-лист?
Я задрожала от его напора. Никогда не видела его таким. Но я толком его и не знала до этого момента. Страх и обида начали усиливаться, перекрывая возбуждение.
Он вдруг опустил голос:
— Хочешь, покажу, как ты выглядишь, когда перестаёшь контролировать?
Прежде чем я успела что-то ответить, он достал телефон, повернул экран ко мне.?На фото — я. Шибари. Голая грудь, слишком смело выставленная на показ, соски розовые, возбужденные. И веревки обвившие грудь, ребра, шею… Лицо заблюрено, но все равно… Узнаваемо. Я замерла. Он не сказал ни слова — просто наблюдал. И потом, будто между делом, легко:
— Два — один.
Он сделал паузу, глядя в глаза:
— Я знаю больше твоих секретов.
Затем встал, словно ничего не произошло, оставил бокал и направился к другим — легко, непринуждённо. Будто это был просто разговор за бокалом. А я осталась сидеть, с пульсом в ушах и странным жаром в груди.
Я посидела на вечеринке ещё некоторое время, но не могла сосредоточиться на чем-то. Звуки музыки и смех, тела, связанные и беззаботно лежащие на матах, казались далекими, как будто всё происходило через стекло. Я не слышала, не видела, не чувствовала — просто сидела, зажатая в этой пустоте. Всё, что я могла, это повторять в голове те слова, которые он сказал: «Я знаю больше твоих секретов».
Два — один.
Я встала и пошла. Больше не хотела быть здесь.
Когда я закрыла за собой дверь, мне показалось, что внутри всё вдруг затрещало, как хрупкая конструкция, в которой живешь и не замечаешь изъянов, пока не происходит что-то, что ломает её. Я вырвалась на улицу и в голове уже прокручивала сценарии. Дома я уселась на кровати, пытаясь перевести дух. Но воздух был тяжёлым. Невозможно было избавиться от мысли, что это не просто игра, не просто случайность. Он знал. Как он узнал?ё
Фото было выложено пару месяцев назад — в закрытый телеграм-канал, в который я почти не заходила. Я поставила замок, скрыла его из списка, даже забыла, что он существует. Тогда это казалось игрой в анонимность. Глупо. Я не думала, что кто-то следит.
Но теперь... Если он был подписан? Или — может — как-то нашёл его иначе? Взломал ноутбук? Нет, это паранойя. Безумие. Но ощущение не уходило — будто кто-то вломился туда, куда не должен был входить.
Зачем ему это? Он, наверное, просто специально нарыл информацию обо мне. Это был компромат, и теперь он знал, что я не расскажу никому про его странное хобби — он сразу же начнёт мстить, выложив все эти фотографии. Он будет держать меня за горло, как будто держит в руках всё, что может меня разрушить. Это был бы самый мелочный шантаж. Он не мог быть таким. Он казался выше этого.
Но что если… что если его цель была не просто контроль? Может быть, он почувствовал, что этого недостаточно, что просто держать меня в страхе — это скучно. Может, он использует это, чтобы… принудить меня? Чтобы оставлять в своём кабинете каждый вечер после работы, заставляя выполнять его приказы? Так просто. Все его вопросы, его манеры — это только подготовка. Он будет делать это медленно, но с ясной целью. Он заберёт контроль — и мне ничего не останется, кроме как подчиниться.
Но вдруг я ещё чётче осознала… Он уже шлёпал меня. Тот жест руки по моим трусикам. Всё, что я чувствовала в тот момент, все эти огненные ощущения, что он пробуждал, вдруг вернулись с новой силой. Эти фотографии, где я голая. Силуэт, обвивший моё тело, эти веревки… Шибари. И его взгляд. Я представила, как он внимательно рассматривал их, каждую деталь. Мою грудь, мои запястья, как верёвки касаются кожи. Всё было так близко, так ясно.
И я вдруг поняла, что между нами уже накопилось слишком много. Это не просто игра. Столько эпизодов нарушения границ — и всё это было слишком опасно для начальника и подчинённой. Мы уже пересекли эту грань, и теперь было не вернуться назад.
Я закрыла глаза и снова представила его лицо, когда он смотрел на меня, как на этот фотоархив моих тайн. Но странно… я ведь мечтала об этом. Мечтала, чтобы кто-то узнал, что скрывается внутри. Чтобы кто-то знал всё. И он узнал. Волков.
Это был не просто момент у барной стойки. Это был момент, когда всё, что я пыталась скрывать, вырвалось наружу, и он это увидел. И, возможно, что-то в этом было не просто странным или пугающим. Возможно, это было и тем, чего я давно хотела.
Глава 4. Предложение от которого не отказаться
На следующей неделе тревога почти переросла в панику. Я не могла сосредоточиться ни на чем, а Волков всё так же делал вид в офисе, что меня не существует. Каждое утро я просыпалась от снов с его участием...
Вот он завязывает на мне шибари прямо на столе в своём кабинете. Осторожно, уверенно, почти нежно. Я абсолютно голая, не знаю, чего ожидать. Он фиксирует мои руки за спиной, смотрит оценивающе, как всегда. И делает снимок. Первый. Второй. Третий. Все всё более откровенные, а я не могу его остановить...
Дни тянулись, словно один бесконечный сон, в котором возбуждаешься то ли от страха, то ли от напряжения. Иногда мне просто хотелось, чтобы он позвал в свой кабинет, взял за волосы и потянул вниз — к своей ширинке. Это было бы понятно. Всё встало бы на свои места...
Я была готова принять его правила игры. Но его действия были самыми жестокими — он оставлял меня в липкой неопределенности, с нарастающим напряжением. Может, самой стоит прийти в его кабинет и сдаться...
На очередном перекуре коллеги собрались у кофейного автомата. Были только женщины разных возрастов, и разговор как-то зашел на Волкова.
— Мне кажется, он вообще женщинами не интересуется, — шепнула одна из них.?— Да, точно. Эти качки... Говорят, они как мужчины... Ну, вы понимаете, — подшутил кто-то другой.
Все рассмеялись.
— А мне он даже нравился, когда я только устроилась... Снился в снах всяких, — призналась третья, заставив меня покраснеть, — А потом я присмотрелась... Он такой скучный. О чем женщине с ним разговаривать, кроме работы? Мне кажется, он и в постели формулы высчитывает...?— Или отвлекается, в бицепс себя поцеловать, — подхватила её вторая.?— Да… Вроде красивый, а вообще... Без огонька...?— Насть, а тебе как Волков? Стажерки обычно влюбляются, — хихикнула одна из них, — Но ненадолго. До первой «публичной порки».
Я вспыхнула на эти слова и задрожала. В горле пересохло. Я вспомнила нашу «публичную порку». Сглотнула, пытаясь взять себя в руки:
— Да... Нормальный. Обычный, — ответила я дрожащим голосом.
— Ну ясно, Настюх... — не поверила она мне. — Ладно, ты ещё его разглядишь. Это синдром «новенькой» — на первые пару месяцев.
***
Вечером я пришла домой, вымотанная от тревоги. Сил на волнение уже не оставалось. Хотелось просто покоя и горячего чая. Войдя в квартиру, я заметила странный звук, доносящийся из гостиной. Обычно Саша сразу здоровался со мной, но тут только какой-то шорох и тишина. Наверное, снова в наушниках, — подумала я.
Я вошла в комнату, и он действительно был в наушниках, сидел ко мне спиной. Я подошла поближе, собираясь подшутить и напугать его, но мои планы сорвались. На экране его ноутбука не игра, а кадр с моей съемки. Но это была не я. На фото была одна из моих подруг — Леся. Она недавно сделала силиконовую грудь и попросила меня поснимать её, как только швы зажили. Он всё-таки украл эту фотку…
Я сделала шаг вперед и услышав странный вздох, подошла ближе, понимая, что происходит. Он мастурбировал.
— Саша! — крикнула я, стягивая с него наушники. Наверное, это было слишком грубо.?— А, Настя… Это не то… Я просто… Ээ, — он застыл, пытаясь найти оправдание.
Я молча ушла в другую комнату, чувствуя только опустошение. Через полчаса он пришел с чашкой моего любимого какао, смущённо заговорив:
— Насть… Извини меня. Что-то нашло… Ты была на работе, я сидел один. Ты же знаешь, у нас у пацанов иногда руки чешутся. Это не из-за тебя. Просто что-то щёлкнуло… Такое бывает, сама знаешь.
— Саша… Я обижена не на то, что ты мастурбировал. А на то, что ты украл фотку из моего архива. Мои модели мне доверяют, а ты…
— Мне стыдно. Я просто не подумал. Это просто прикольная фотка. Для меня она как модель с порносайта, не более, — его слова задели, я не планировала эту съемку как «порно». — Больше не буду так. Прости, пожалуйста.
— Я подумаю, — ответила я, забирая чашку с какао.
Он обнял меня и стал целовать в щёку, как нашкодивший ребенок.
— А почему ты выбрал именно эту фотку? Тебя не устраивает моя грудь? — вдруг я осознала, что меня кольнуло то, что он выбрал фото девушки с силиконовыми формами.
— Нет, ты что? Даже не думай так. Твои сиськи лучшие в моей жизни, — попытался он отшутиться, но я знала, что они не только лучшие, но и единственные.
— А если я решу их увеличить? — спросила я, серьезно взглянув на него.
— Будет прикольно, конечно, — выпалил он.
Обида разрослась ещё сильнее. Но сил на скандал уже не было. Я просто не ответила. Волков бы так не сказал… Он сохранил моё фото. Может, любуется в перерывах, пока Саша ищет силиконовых красоток. А может и он так думает? Нет, он другой. Его явно заводит не это. Мы с ним похожи. Слишком.
***
Ближе к ночи я сидела в кровати с телефоном и не могла уснуть. Мысли уже не роились в голове, а просто осели где-то внутри, не давая успокоиться полностью. Саша мирно сопел, будто и не было сегодня никакого скандала. А я бесцельно сёрфила в интернете, понимая, что уснуть всё равно не выйдет.
Вдруг телефон завибрировал. Сообщение:
«Анастасия, нам нужно встретиться и обсудить произошедшее и наши дальнейшие планы. У меня для тебя предложение, которое ты точно оценишь. Разговор не по работе. Жду в пятницу в 20:30 по адресу ниже. Пока что это просто предложение» и геометка — ресторан в другом районе.
Волков. Он не забыл. Не мог забыть.
Саша мирно сопел рядом, а я сжалась в кровати, пытаясь найти хотя бы малую искру спокойствия. Я не знала, чего ожидать. Вихрь снова поднялся в голове. Но я заметила, как гулкая тревога внезапно начала превращаться в предвкушение.
