Пары были длинными и скучными, — предметы, которые поставил деканат студентам, не были профильными, от этого тоска на лицах учащихся была видна каждому. Но скука в миг растворилась, когда Ясения вышла из стен института, замечая на лавочке сидящего Елисея. Парень вытянул ноги, облокотился на спинку скамьи и запрокинул голову, разглядывая что-то на небе. Он выглядел таким безмятежным и расслабленным, его губы растягивались в едва заметной улыбке, словно в голове парня вихрем метались разные мечты и планы. Она сама была мечтательницей. Это улыбнуло девушку. Она подошла чуть ближе, наблюдая за безмятежностью Смирнова. Громкий крик сестры встрепенул парня и заставил вздрогнуть Сеньку.
— Елисей, я домой! — Крикнула Лиза, не собираясь приближаться к ребятам. Она отсалютовала подруге, выразительным взглядом одарила своего старшего брата, который, как бы Смирнова не допытывалась до него по поводу Сенечки, не раскололся, и скрылась за остановкой.
Глаза Елисея нашли Сенечку. Он улыбнулся, согревая своей улыбкой сердце Лукояновой. Девушка переминалась с ноги на ногу, нервничая. Она пригласила Елисея на свидание, а поняла это только в середине дня. Девушка стояла в туалетной комнате института, приводила себя в порядок, как вдруг ее большие голубые глаза-блюдца стали еще больше, а из горла вырвался невольный вскрик. Лиза, которая в этот момент спокойно мыла руки, вздрогнула и посмотрела на девушку.
— Ты чего?
— Я сотворила глупость, кажется, — она хихикнула один раз, затем второй, а следом понеслась река непрекращающегося смеха.
— Может, тебе в медпункт надо?
Из кабинки вышла Виктория. Её длинные каштановые волосы разметались на плечах, а подведенные черным карандашом глаза зло зыркнули на заливающуюся смехом Ясению.
— Не поможет ей врач, — в пренебрежении фыркнула она, наклоняясь над раковиной. — У всех богачей не в порядке с головой. Так что, будь осторожна.
— Я, кажется, Елисея позвала на свидание, — наконец вымолвила Сенечка, встречаясь взглядом с подругой. Вика лишь покачала головой, а Лиза разразилась хохотом.
— И держи подальше от нее своего братца, — снова произнесла Захарова. — А не глядишь, таким же станет.
— Засунь свой язык, — Лиза приблизилась к Вике, тыча на нее своим указательным пальцем. Ясения выросла между девушками, разрывая из зрительную борьбу.
— Лиза, не надо. — Она посмотрела на ухмыляющуюся Викторию. — Тебе какое до нас дело? Иди своей дорогой.
— Знаешь, Смирнова, на улице тебя бы за твои слова могли бы и поколотить. — Стоило это произнесли девушке, как Смирнова посмотрела на ее ладони. Костяшки были сбиты.
— Сейчас не девяностые. Не надо меня пугать.
— Скучные вы, девочки, — Вика хмыкнула и вышла из туалета. Оставшись наедине, Лиза обвела взглядом Лукоянову, а после скривила губы в знак одобрения.
— Ты всегда одеваешься неплохо, так что, даже если это ваше свидание, то… Вполне неплохо.
Парень поднялся с лавки, поравнялся с Ясенией и взял из её рук тяжелую сумку, набитую учебниками.
— Здесь неподалеку есть кафе с видом на реку. — Елисей протянул ладонь. — Пойдем?
Ребята приехали на место, заняли небольшой уютный столик рядом с панорамным окном. Атмосфера была расслабленной. Ясения кротко улыбалась на пристальные взгляды Елисея. Она была смущена. Внутри Сенечки бушевали эмоции, которые она испытывала впервые. Живот сводило от волнения, ладошки вспотели, а глаза находили новые орнаменты в скатерти. Открытый заинтересованный взгляд Елисея поблуждал ее невольно сжиматься, заставляя щеки на бледном лице становится пунцовыми.
Елисея же привлекали небесно-голубые глаза Сенечки, которые скрывались за полуопущенными ресницами. Его завораживали ее движения: как она поправляла волосы, как прикусывала губу, мучаясь в сложности выбора в меню, как ее сосредоточенный взгляд цеплялся за новые блюда. Его веселила эта сосредоточнность. То, как она пытливо потирала лоб, словно это могло ей помочь. У нее был маленький курносый нос, чуть раскосые глаза и аккуратные губы. Длинные белокурые волосы едва доходили до поясницы. На солнце они отливали золотом, словно рожь в поле.
— Вы выбрали? — К ребятам подошла девушка официант с блоктоном в руках.
— Да, — вздохнула девушка, вымученно улыбаясь парню. — Мне капучино на кокосовом молоке и чизкейк Нью-Йорк.
— А мне черный американо и пару шоколадных маффинов.
Записав заказ, официанка удалилась с их поля зрения. Ясения с легкой улыбкой на лице смотрела в окно, а парень любовался ею. Порой не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Елисею казалось, что он понимал, что творилось в голове девушки. Очевидно, там была учеба, родители и он сам. И сегодня Смирнов оказался прав. Елисей смотрел на румяные щеки девушки и улыбался, понимая, что в его сердце случилась революция. Ему захотелось протянуть к ней ладонь и коснуться ее мягких, как шелк, волос. Он так и поступил. Ясения вздрогнула, поднимая на него встревоженный взгляд. Открытость взгляда Лукояновой и легкая надежда дали ему понять очевидную вещь. Елисей влюбился в эту крохотную особу с первого взгляда. Она была очаровательной, и смогла очаровать даже такого сухого и неприступного парня, как он.
В его двадцать один год отношения никак не складывались. Он всегда был закрытым, необщительным, а если в его окружении и появлялись потенциальные девушки, так спустя короткое время, они исчезали. В чем дело он понять не мог. Возможно, его лишняя прямолинейность, а возможно и сложный характер играли свою роль.
— Ты мне нравишься, — выпалил Елисей. Ясения сжала салфетку, теряясь в его глазах. — Я смутил тебя?
— А ты прямолинейный, — хмыкнула Ясения, чувствуя, как горят ее легкие. Он тоже нравился девушке, но бросаться словами она не хотела.
— Ты, вроде бы тоже, — ответил Елисей, перемещая свою ладонь на ее руку. Его большой палец выводил узоры на тыльной стороне ее ладони, а по телу девушки побежали мурашки.
— Да, но… — Елисей рассмеялся. — Расскажи, о чем ты думаешь?
— Я хочу узнать тебя.
Бесспорно, девушка немного знала парня. Знала, что он любил альтернативный рок, потому что признался в этом в первый день их знакомства, любил абстракционизм и историю, несмотря на то, что пошел учиться на программиста. Об этом ей рассказала Лиза, когда они по привычке щебетали на кожаном диване в перерыве между парами. Она знала, что его любимый напиток, — черный кофе, что он в восторге от хоккея, и много раз уже пересматривал «Острые козырьки». Это, кстати, Ясения узнала из его социальных сетей.
— Тогда сыграем с тобой в игру, — улыбнулся Елисей. — Я буду отвечать тебе двумя предложениями, а ты угадывать, какое из них правдивое. Угадаешь, я буду должен тебе желание, нет, — ты мне.
— Какое у тебя хобби? — Спросила Ясения, делая глоток горячего кофе, которое только что принесла официантка.
— Я люблю лошадей. Стараюсь каждые выходные посещать конюшнню. — Елисей откусил свой маффин. — Или я занимаюсь волонтерством.
— Второе?
— Угадала, — улыбка снова тронула его губы. — Каждый вечер я с семьей выезжаю на пункты выдачи еды бездомным, а в выходные мы посещаем приюты для животных. Последнее время стали еще и пятницу захватывать.
— Это очень благородное дело! — Восхитилась Ясения. — Если представиться возможность, возьмешь меня с собой?
— Конечно. Давай второй вопрос.
— Кто твои родители?
— Они профессоры. Мама — преподаватель в соседнем институте по экономике, а отец — кандидат наук в области биологии.
— Я так понимаю, тебе достались мамины гены? — Спросила Ясения, не обращая внимание, чо ей не предоставили второго варианта ответа.
— Определенно, — кивнул Елисей. — И внешность тоже. Хотя по всем отцовским прогнозам я должен был быть копией папы. А у тебя есть младшие брат или сестра?
— Брат. — Вспомнив о Гошке, Ясения ухмыльнулась. — Иногда мне кажется, что он старший. Или приемный, — она захихикала. — Гоша очень умный мальчик. Ему пятнадцать, а он уже во всю помогает отцу. Возможно, это еще потому что папа терпеть не может компьютеры.
— Как тебя занесло в историю? — Удивился парень. — У тебя же прямая дорога в бизнес.
— Моя бабушка была историком, — пожала плечами девушка. — Она работала до преклонного возраста, пока с почетом не ушла на пенсию. Я все детство, пока родители пропадали на работе, жила у нее. Мы тогда жили в небольшой двушке в спальном районе вместе с ней. — на взглянула на вид из окна, замечая, как лениво шли теплоходы по Волге. — У нее в комнате была огромная библиотека. И почти все книги исторические. — Ее голубые глаза нашли глубокую ночь Елисея. — Отсюда и проявилась моя краеведческая жилка. Мне тогда было лет десять, мы только вернулись из Норвегии, где папа осваивал новую сторону своего бизнеса и параллельно повышал квалификацию. А потом все завертелось, — переезд в свой дом, новая школа, где меня не особо хорошо принимали, так что мне ничего не оставалось, как только прятаться в бабушкиной библиотеке за книгами. Но я не была против этого.
— А ты интересная девушка, Ясения. — Парень не сводил взгляда от смущенного лица Лукояновой. — Видимо, это тебя и отличает от остальной массы. А еще ты куда милее моей сестры. — Он хитро заулыбался, словно Лизка могла его услышать.
Ясения рассмеялась.
— Почему ты так смотришь на меня? — Не выдержала девушка. Лукоянова и без того уже была красная, как помидор.
— Ты красивая, и мне нравится на тебя смотреть, — просто ответил Елисей. Девушка хмыкнула.
— Порой твоя прямолинейность меня обескураживает, — буркнула она, отводя взгляд на реку. Она не могла выдержать такой настойчивости.
— Но это куда лучше, чем хранить все в себе.
— Ты говоришь, как мой папа. — Снова захихикала Лукоянова. — Сколько тебе лет?
— Двадцать один. — Ответил Елисей, и Ясения нахмурилась. Двадцать один год, а он только еще на первом курсе.
— Ты пропустил год?
— Да. — Елисей отпил немного кофе. — Улетал во Францию к бабушке. А почему ты поступила позже?
— Мы часто переезжали, когда я училась в школе, я тебе об этом рассказывала. Жили не только в России. Поэтому, так вышло, что пришлось поступить на год позже.
— Будут еще вопросы? — Ясения лишь покачала головой в знак отрицания. Время было уже много, и ей нужно было возвращаться домой. Второго домашнего ареста ее сердце не выдержит.
— И за кем победа? — Вспомнив об игре, спросила Сенька.
— Твоя победа, — его рука снова накрыла руку девушки. — Победа всегда будет за тобой.
«Она входила в калитку один раз, а биение сердца до этого я испытывал не менее десяти…», — черные буквы на белоснежной бумаге были напечатаны чернилами и выплюнуты принтером. Девушка изучающе всматривалась в надпись, словно пыталась найти что-то между срок. И, казалось, она находила.
Когда Елисей смотрел на новую студентку, начиналась аритмия. Ей нравилось в нем все: улыбка, запах, голос. Ей нравилось наблюдать за эмоциями на лице Смирнова, нравилось то, как уверенно он вел её автомобиль. Она растворялась в парне, чувствуя нехватку их разговоров в разлуке. Это удивляло, ведь момента их знакомства прошло не больше двух недель.
Она боролась с желанием набрать его номер, который могла бы с легкостью узнать у Лизы. Нет, пусть Елисей сам звонит. Первый шаг она уже сегодня сделала. Грызя ластик на кончике карандаша, ей в голову пришла интересная мысль.
Она нашла в своих закромах небольшой листок бумаги, напоминающий пергамент, взяла перьевую ручку, ощутив себя леди из девятнадцатого века, которая строчила письма возлюбленному. Она писала о том, что хотелось сказать сейчас Елисею. Например, что она была рада познакомиться с ним, узнать его, или что ее до мурашек интересует та благородная часть его жизни, или что ей катастрофически мало времени, проведенного вместе.
Когда девушка закончила писать, она оставила небольшую кляксу в правом углу письма, завернула пергамент конвертиком, припечатывая расплавленным воском и небольшой печатью. На душе был легко и тепло. Улыбка не сходила с лица до позднего вечера. Ужиная за большим круглым столом, где каждый вечер всегда собиралась вся семья, Ясения не слышала ни слова из разговоров родителей. Её мысли были далеки от дома.
— Дочка, ты нас слушаешь? — Громко спросил отец, теряя свое терпение.
— Прости, папа, — потупила взгляд девушка. — Что ты спрашивал?
— Я спрашивал, как ты смотришь на то, чтобы перед новым годом поехать в Альпы, а сам новый год отпраздновать в ресторане?
— Ты же знаешь, что я поддержу любое твое решение.
— Папина дочка, — закатил глаза брат. — Или подлиза.
— А ты приемный, — девушка по-детски высунула язык. Гошка бросил в сестру салфеткой.
— Дети, — понизив голос, прошипел недовольно отец.
— То, что лежит на столе, — ворчала мать, — неприкосновенно! Это богохульство, — разбрасываться предметами со стола. Вас что, не воспитывали?
— Прости, мам, — хором ответили дети, опустив глаза в тарелки.
— Кстати, к нам присоединиться семья моего парнера по бизнесу. У Милославских есть сын, он на пять лет старше тебя и учиться в том же институте. Может, ты слышала про него? Стас Милославский.
— Нет, — подумав, ответила Сенечка. — Не слышала о таком.
— Их семья приедет к нам в гости в эти выходные на ужин. Тут и познакомитесь. Парень не плохой, но немного избалованный.
— Семья Лукояновых и семья Милославских, — жгучая смесь. — Хмыкнула мать. — Надеюсь, вы найдете общий язык и не убьете друг друга.
— А с кем я не находила общий язык? — Удивилась Сенька.
— Со мной, например, — вмешался брат. Из-за переходного возраста он жутко раздражал сестру, правда меньше она его любить не начала.
Ужин закончился, и девушка упала на кровать. Она взяла в руки телефон, строча сообщение Лизке. Девушки неплохо стружились за эти недели. Сидели всегда вместе, находя общие темы для разговоров. Несмотря на то, что у Елисея и Лизы была разница в два года, они были очень похожи.
«Как ты?» — прислала Ясения подруге и получила быстрый ответ.
«В каше», — ответила она со смеющимся смайлом. — «Мой брат придурок».
«Все братья придурки», — прислала Сенечка. — «Мой считает меня папиной подлизой, а у тебя что?»
«Мой из-за шутки про тебя и него облил меня кашей! Не специально, конечно. Наверное. Хотя по его взгляду, я все-таки уверенна, что он сделал это намеренно!» — Лиза прислала злой смайлик, а Ясения громко рассмеялась. — «А сейчас он показывает мне язык».
«Вы милые», — заметила девушка.
«Ох, нет! Я пойду смывать с себя манные комочки!», — Лукоянова продолжала заливаться смехом. — «Придурок!»
Ясения закрыла глаза и утонула в сладком сне. Они были во Франции, посреди фиолетового поля. Счастливые и свободные. Шляпка с пшеничной головы слетела, но Лукояновой было все равно, — она пряталась в кольце рук высокого парня, чьи волосы были чернее ночи.
Это был первый сон, в котором фигурировал Елисей. С этого дня он больше оставлял ее даже ночью.
И даже если сплю, твой образ дивный
Чарует взор и сердце непрерывно.
У. Шекспир
Начало октября показалась Ясении новой страницей в её толстой книге жизни. Она, только распахнув глаза, чувствовала, что холодное осеннее солнце почему-то грело, и его лучики приветственно махали стрелами. Розовый цвет комнаты перестал раздражать по утрам, и даже недовольное бормотание матери, которое сопровождалась громкими хлопками дверью в комнату, хозяином которой был её младший брат, совершенно не беспокоили её.
— Елисей, я домой! — Крикнула Лиза, не собираясь приближаться к ребятам. Она отсалютовала подруге, выразительным взглядом одарила своего старшего брата, который, как бы Смирнова не допытывалась до него по поводу Сенечки, не раскололся, и скрылась за остановкой.
Глаза Елисея нашли Сенечку. Он улыбнулся, согревая своей улыбкой сердце Лукояновой. Девушка переминалась с ноги на ногу, нервничая. Она пригласила Елисея на свидание, а поняла это только в середине дня. Девушка стояла в туалетной комнате института, приводила себя в порядок, как вдруг ее большие голубые глаза-блюдца стали еще больше, а из горла вырвался невольный вскрик. Лиза, которая в этот момент спокойно мыла руки, вздрогнула и посмотрела на девушку.
— Ты чего?
— Я сотворила глупость, кажется, — она хихикнула один раз, затем второй, а следом понеслась река непрекращающегося смеха.
— Может, тебе в медпункт надо?
Из кабинки вышла Виктория. Её длинные каштановые волосы разметались на плечах, а подведенные черным карандашом глаза зло зыркнули на заливающуюся смехом Ясению.
— Не поможет ей врач, — в пренебрежении фыркнула она, наклоняясь над раковиной. — У всех богачей не в порядке с головой. Так что, будь осторожна.
— Я, кажется, Елисея позвала на свидание, — наконец вымолвила Сенечка, встречаясь взглядом с подругой. Вика лишь покачала головой, а Лиза разразилась хохотом.
— И держи подальше от нее своего братца, — снова произнесла Захарова. — А не глядишь, таким же станет.
— Засунь свой язык, — Лиза приблизилась к Вике, тыча на нее своим указательным пальцем. Ясения выросла между девушками, разрывая из зрительную борьбу.
— Лиза, не надо. — Она посмотрела на ухмыляющуюся Викторию. — Тебе какое до нас дело? Иди своей дорогой.
— Знаешь, Смирнова, на улице тебя бы за твои слова могли бы и поколотить. — Стоило это произнесли девушке, как Смирнова посмотрела на ее ладони. Костяшки были сбиты.
— Сейчас не девяностые. Не надо меня пугать.
— Скучные вы, девочки, — Вика хмыкнула и вышла из туалета. Оставшись наедине, Лиза обвела взглядом Лукоянову, а после скривила губы в знак одобрения.
— Ты всегда одеваешься неплохо, так что, даже если это ваше свидание, то… Вполне неплохо.
Парень поднялся с лавки, поравнялся с Ясенией и взял из её рук тяжелую сумку, набитую учебниками.
— Здесь неподалеку есть кафе с видом на реку. — Елисей протянул ладонь. — Пойдем?
Ребята приехали на место, заняли небольшой уютный столик рядом с панорамным окном. Атмосфера была расслабленной. Ясения кротко улыбалась на пристальные взгляды Елисея. Она была смущена. Внутри Сенечки бушевали эмоции, которые она испытывала впервые. Живот сводило от волнения, ладошки вспотели, а глаза находили новые орнаменты в скатерти. Открытый заинтересованный взгляд Елисея поблуждал ее невольно сжиматься, заставляя щеки на бледном лице становится пунцовыми.
Елисея же привлекали небесно-голубые глаза Сенечки, которые скрывались за полуопущенными ресницами. Его завораживали ее движения: как она поправляла волосы, как прикусывала губу, мучаясь в сложности выбора в меню, как ее сосредоточенный взгляд цеплялся за новые блюда. Его веселила эта сосредоточнность. То, как она пытливо потирала лоб, словно это могло ей помочь. У нее был маленький курносый нос, чуть раскосые глаза и аккуратные губы. Длинные белокурые волосы едва доходили до поясницы. На солнце они отливали золотом, словно рожь в поле.
— Вы выбрали? — К ребятам подошла девушка официант с блоктоном в руках.
— Да, — вздохнула девушка, вымученно улыбаясь парню. — Мне капучино на кокосовом молоке и чизкейк Нью-Йорк.
— А мне черный американо и пару шоколадных маффинов.
Записав заказ, официанка удалилась с их поля зрения. Ясения с легкой улыбкой на лице смотрела в окно, а парень любовался ею. Порой не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Елисею казалось, что он понимал, что творилось в голове девушки. Очевидно, там была учеба, родители и он сам. И сегодня Смирнов оказался прав. Елисей смотрел на румяные щеки девушки и улыбался, понимая, что в его сердце случилась революция. Ему захотелось протянуть к ней ладонь и коснуться ее мягких, как шелк, волос. Он так и поступил. Ясения вздрогнула, поднимая на него встревоженный взгляд. Открытость взгляда Лукояновой и легкая надежда дали ему понять очевидную вещь. Елисей влюбился в эту крохотную особу с первого взгляда. Она была очаровательной, и смогла очаровать даже такого сухого и неприступного парня, как он.
В его двадцать один год отношения никак не складывались. Он всегда был закрытым, необщительным, а если в его окружении и появлялись потенциальные девушки, так спустя короткое время, они исчезали. В чем дело он понять не мог. Возможно, его лишняя прямолинейность, а возможно и сложный характер играли свою роль.
— Ты мне нравишься, — выпалил Елисей. Ясения сжала салфетку, теряясь в его глазах. — Я смутил тебя?
— А ты прямолинейный, — хмыкнула Ясения, чувствуя, как горят ее легкие. Он тоже нравился девушке, но бросаться словами она не хотела.
— Ты, вроде бы тоже, — ответил Елисей, перемещая свою ладонь на ее руку. Его большой палец выводил узоры на тыльной стороне ее ладони, а по телу девушки побежали мурашки.
— Да, но… — Елисей рассмеялся. — Расскажи, о чем ты думаешь?
— Я хочу узнать тебя.
Бесспорно, девушка немного знала парня. Знала, что он любил альтернативный рок, потому что признался в этом в первый день их знакомства, любил абстракционизм и историю, несмотря на то, что пошел учиться на программиста. Об этом ей рассказала Лиза, когда они по привычке щебетали на кожаном диване в перерыве между парами. Она знала, что его любимый напиток, — черный кофе, что он в восторге от хоккея, и много раз уже пересматривал «Острые козырьки». Это, кстати, Ясения узнала из его социальных сетей.
— Тогда сыграем с тобой в игру, — улыбнулся Елисей. — Я буду отвечать тебе двумя предложениями, а ты угадывать, какое из них правдивое. Угадаешь, я буду должен тебе желание, нет, — ты мне.
— Какое у тебя хобби? — Спросила Ясения, делая глоток горячего кофе, которое только что принесла официантка.
— Я люблю лошадей. Стараюсь каждые выходные посещать конюшнню. — Елисей откусил свой маффин. — Или я занимаюсь волонтерством.
— Второе?
— Угадала, — улыбка снова тронула его губы. — Каждый вечер я с семьей выезжаю на пункты выдачи еды бездомным, а в выходные мы посещаем приюты для животных. Последнее время стали еще и пятницу захватывать.
— Это очень благородное дело! — Восхитилась Ясения. — Если представиться возможность, возьмешь меня с собой?
— Конечно. Давай второй вопрос.
— Кто твои родители?
— Они профессоры. Мама — преподаватель в соседнем институте по экономике, а отец — кандидат наук в области биологии.
— Я так понимаю, тебе достались мамины гены? — Спросила Ясения, не обращая внимание, чо ей не предоставили второго варианта ответа.
— Определенно, — кивнул Елисей. — И внешность тоже. Хотя по всем отцовским прогнозам я должен был быть копией папы. А у тебя есть младшие брат или сестра?
— Брат. — Вспомнив о Гошке, Ясения ухмыльнулась. — Иногда мне кажется, что он старший. Или приемный, — она захихикала. — Гоша очень умный мальчик. Ему пятнадцать, а он уже во всю помогает отцу. Возможно, это еще потому что папа терпеть не может компьютеры.
— Как тебя занесло в историю? — Удивился парень. — У тебя же прямая дорога в бизнес.
— Моя бабушка была историком, — пожала плечами девушка. — Она работала до преклонного возраста, пока с почетом не ушла на пенсию. Я все детство, пока родители пропадали на работе, жила у нее. Мы тогда жили в небольшой двушке в спальном районе вместе с ней. — на взглянула на вид из окна, замечая, как лениво шли теплоходы по Волге. — У нее в комнате была огромная библиотека. И почти все книги исторические. — Ее голубые глаза нашли глубокую ночь Елисея. — Отсюда и проявилась моя краеведческая жилка. Мне тогда было лет десять, мы только вернулись из Норвегии, где папа осваивал новую сторону своего бизнеса и параллельно повышал квалификацию. А потом все завертелось, — переезд в свой дом, новая школа, где меня не особо хорошо принимали, так что мне ничего не оставалось, как только прятаться в бабушкиной библиотеке за книгами. Но я не была против этого.
— А ты интересная девушка, Ясения. — Парень не сводил взгляда от смущенного лица Лукояновой. — Видимо, это тебя и отличает от остальной массы. А еще ты куда милее моей сестры. — Он хитро заулыбался, словно Лизка могла его услышать.
Ясения рассмеялась.
— Почему ты так смотришь на меня? — Не выдержала девушка. Лукоянова и без того уже была красная, как помидор.
— Ты красивая, и мне нравится на тебя смотреть, — просто ответил Елисей. Девушка хмыкнула.
— Порой твоя прямолинейность меня обескураживает, — буркнула она, отводя взгляд на реку. Она не могла выдержать такой настойчивости.
— Но это куда лучше, чем хранить все в себе.
— Ты говоришь, как мой папа. — Снова захихикала Лукоянова. — Сколько тебе лет?
— Двадцать один. — Ответил Елисей, и Ясения нахмурилась. Двадцать один год, а он только еще на первом курсе.
— Ты пропустил год?
— Да. — Елисей отпил немного кофе. — Улетал во Францию к бабушке. А почему ты поступила позже?
— Мы часто переезжали, когда я училась в школе, я тебе об этом рассказывала. Жили не только в России. Поэтому, так вышло, что пришлось поступить на год позже.
— Будут еще вопросы? — Ясения лишь покачала головой в знак отрицания. Время было уже много, и ей нужно было возвращаться домой. Второго домашнего ареста ее сердце не выдержит.
— И за кем победа? — Вспомнив об игре, спросила Сенька.
— Твоя победа, — его рука снова накрыла руку девушки. — Победа всегда будет за тобой.
«Она входила в калитку один раз, а биение сердца до этого я испытывал не менее десяти…», — черные буквы на белоснежной бумаге были напечатаны чернилами и выплюнуты принтером. Девушка изучающе всматривалась в надпись, словно пыталась найти что-то между срок. И, казалось, она находила.
Когда Елисей смотрел на новую студентку, начиналась аритмия. Ей нравилось в нем все: улыбка, запах, голос. Ей нравилось наблюдать за эмоциями на лице Смирнова, нравилось то, как уверенно он вел её автомобиль. Она растворялась в парне, чувствуя нехватку их разговоров в разлуке. Это удивляло, ведь момента их знакомства прошло не больше двух недель.
Она боролась с желанием набрать его номер, который могла бы с легкостью узнать у Лизы. Нет, пусть Елисей сам звонит. Первый шаг она уже сегодня сделала. Грызя ластик на кончике карандаша, ей в голову пришла интересная мысль.
Она нашла в своих закромах небольшой листок бумаги, напоминающий пергамент, взяла перьевую ручку, ощутив себя леди из девятнадцатого века, которая строчила письма возлюбленному. Она писала о том, что хотелось сказать сейчас Елисею. Например, что она была рада познакомиться с ним, узнать его, или что ее до мурашек интересует та благородная часть его жизни, или что ей катастрофически мало времени, проведенного вместе.
Когда девушка закончила писать, она оставила небольшую кляксу в правом углу письма, завернула пергамент конвертиком, припечатывая расплавленным воском и небольшой печатью. На душе был легко и тепло. Улыбка не сходила с лица до позднего вечера. Ужиная за большим круглым столом, где каждый вечер всегда собиралась вся семья, Ясения не слышала ни слова из разговоров родителей. Её мысли были далеки от дома.
— Дочка, ты нас слушаешь? — Громко спросил отец, теряя свое терпение.
— Прости, папа, — потупила взгляд девушка. — Что ты спрашивал?
— Я спрашивал, как ты смотришь на то, чтобы перед новым годом поехать в Альпы, а сам новый год отпраздновать в ресторане?
— Ты же знаешь, что я поддержу любое твое решение.
— Папина дочка, — закатил глаза брат. — Или подлиза.
— А ты приемный, — девушка по-детски высунула язык. Гошка бросил в сестру салфеткой.
— Дети, — понизив голос, прошипел недовольно отец.
— То, что лежит на столе, — ворчала мать, — неприкосновенно! Это богохульство, — разбрасываться предметами со стола. Вас что, не воспитывали?
— Прости, мам, — хором ответили дети, опустив глаза в тарелки.
— Кстати, к нам присоединиться семья моего парнера по бизнесу. У Милославских есть сын, он на пять лет старше тебя и учиться в том же институте. Может, ты слышала про него? Стас Милославский.
— Нет, — подумав, ответила Сенечка. — Не слышала о таком.
— Их семья приедет к нам в гости в эти выходные на ужин. Тут и познакомитесь. Парень не плохой, но немного избалованный.
— Семья Лукояновых и семья Милославских, — жгучая смесь. — Хмыкнула мать. — Надеюсь, вы найдете общий язык и не убьете друг друга.
— А с кем я не находила общий язык? — Удивилась Сенька.
— Со мной, например, — вмешался брат. Из-за переходного возраста он жутко раздражал сестру, правда меньше она его любить не начала.
Ужин закончился, и девушка упала на кровать. Она взяла в руки телефон, строча сообщение Лизке. Девушки неплохо стружились за эти недели. Сидели всегда вместе, находя общие темы для разговоров. Несмотря на то, что у Елисея и Лизы была разница в два года, они были очень похожи.
«Как ты?» — прислала Ясения подруге и получила быстрый ответ.
«В каше», — ответила она со смеющимся смайлом. — «Мой брат придурок».
«Все братья придурки», — прислала Сенечка. — «Мой считает меня папиной подлизой, а у тебя что?»
«Мой из-за шутки про тебя и него облил меня кашей! Не специально, конечно. Наверное. Хотя по его взгляду, я все-таки уверенна, что он сделал это намеренно!» — Лиза прислала злой смайлик, а Ясения громко рассмеялась. — «А сейчас он показывает мне язык».
«Вы милые», — заметила девушка.
«Ох, нет! Я пойду смывать с себя манные комочки!», — Лукоянова продолжала заливаться смехом. — «Придурок!»
Ясения закрыла глаза и утонула в сладком сне. Они были во Франции, посреди фиолетового поля. Счастливые и свободные. Шляпка с пшеничной головы слетела, но Лукояновой было все равно, — она пряталась в кольце рук высокого парня, чьи волосы были чернее ночи.
Это был первый сон, в котором фигурировал Елисей. С этого дня он больше оставлял ее даже ночью.
Глава 3
И даже если сплю, твой образ дивный
Чарует взор и сердце непрерывно.
У. Шекспир
Начало октября показалась Ясении новой страницей в её толстой книге жизни. Она, только распахнув глаза, чувствовала, что холодное осеннее солнце почему-то грело, и его лучики приветственно махали стрелами. Розовый цвет комнаты перестал раздражать по утрам, и даже недовольное бормотание матери, которое сопровождалась громкими хлопками дверью в комнату, хозяином которой был её младший брат, совершенно не беспокоили её.
