Надежда

Громкий рев отца семейства не мог заглушить эти крики. В прихожей никого не было. Стас заглянул в гостиную и увидел читающего газету Сергея, Роза сидела рядом с ним и с излишней нервозностью точила карандаш в старой дорогой точилке. Справа от него, на кухне, снова послышался лязг блюдц.
       — Вы не можете увезти меня силой! — Кричала девушка. Голос был громким, но то ли из-за слез, то ли от усталости слышалась хрипотца. — Я не виновата!
       — Если я не могу обезопасить тебя здесь, значит ты уедешь! — Строго отрезал Сергей, поднимая голову и встречаясь глазами со Стасом. Громко скомкав газету, отец семейства поднялся и подошел к парню. Стас сжался. Он вспомнил слова отца. — Здравствуй, Стас.
       — Здравствуйте, — тихо пробормотал Милославский, неловко пожимая ему руку. Сергей счел его поведение за растерянность из-за истерики дочери.
       — Прости, но мне кажется, ты не вовремя. Что-то произошло?
       — Узнал о случившемся и приехал, — ответил Стас, безотрывно смотря на Сергея. Неужели он убийца?
       — Что ж, — вздохнул Лукоянов. — Думаю, сейчас не время.
       — Стас? — Из кухни вышла растрепанная заплаканная Ясения. При виде девушки сердце Милославского сжалось. Она стояла перед ним с изодранными коленками, лицо было измазано в туши.
       — Поговорим? — Осторожно спросил парень.
       — Я если что в гостиной, — произнёс Сергей и удалился.
       Стас подошел к измученной девушке. Она держалась одной рукой за дверной косяк, а во второй у неё покоилось уцелевшая тарелка. Милославский ничего не говорил, он просто притянул Ясению к себе и сжал в крепких объятиях. Вся обида на неё улетучилась. Он не имел права обижаться на Сеньку. Видя девушку в таком состоянии, ему хотелось только защитить её. От Елисея, Олега, Сергея и даже от самого себя. Сенечка разрыдалась. Она вцепилась в его футболку, пряча лицо. Её волосы пропахли бензином и гарью. Но сквозь них он все ещё мог услышать нотки ванили.
       — Это я виновата, Стас. — Сдавлено прошептала она. — Я!
       — Пойдём, — Парень тихонько подтолкнул её к лестнице. Девушка покорно поднялась на второй этаж особняка, зашла в свою комнату, впуская друга. Когда ребята нашли точку опоры в кровати, Стас попросил. — Расскажи мне, что произошло.
       — Я собиралась к тебе. Вышла из дома и увидела Лучанских. Решила извиниться, а они предложили подбросить меня до универа. — Она шмыгнула носом. — Все было хорошо. Ну как… — она усмехнулась. — Олег пытался произвести на меня впечатление, но Лерка его с потрохами сдала. Потом из соседнего поселка выехал Елисей. Рядом с ним сидела Вика. Это был второй раз, когда я видела их вместе. Елисей заметил нас с Олегом и понеслось… Он стал заводить Лучанского. Я думала, Олег не поведется на провокации, но тот дал по газам, и стали они устраивать гонки прямо на проезжей части. Какие-то секунды и машина Елисея врезалась в другую. Вика мертва, девушка из другой машины в тяжелым состоянии. Да и Елисей с переломом ключицы в больнице.
       — И в чем тут твоя вина? — Гладя по спине девушку, спросил Стас.
       — Как в чем? Это из-за меня Олег и Елисей сцепились. Я же помню ещё с вечеринки.
       — Ты не виновата. — Осторожно произнёс Милославский. Он убрал прядь волос девушки за ухо. — Мы ещё разберёмся, как Захарова оказалась в машине Смирнова, но не надо думать, что она умерла из-за тебя. Елисей сошел с ума. Он тебе прохода не давал.
       — Она жила у Смирновых. Именно из-за Елисея отец увозит меня в Лондон. Он решил, что если не может меня избавить от Смирнова, так я сама должна уехать.
       — Подумай об этом с другой стороны. Ты же будешь продолжать дело отца, тебе в любом случае нужно будет учиться дальше.
       — А Таня? А ты? Здесь моя жизнь, что у меня будет там?
       — Татьяна никуда не исчезнет, хотя я много раз об этом мечтал, — улыбнулся Стас. Ему нравилась эта девушка, но иногда её было слишком много. — Я-то точно тебя в покое не оставлю. А жизнь… Жизнь у тебя одна, поэтому твой папа так переживает.
       — Выглядит все так, будто я сбегаю.
       Плечи девушки были опущены, слёзы все ещё капали на сцепленные руки. Стас поднял голову Сенечки одним невесомым касанием руки. Когда их глаза встретились, парню пришлось моргнуть несколько раз, чтобы избавиться от мыслей о её губах. Он улыбнулся, вытер большим пальцем её слёзы.
       — Ты не сбегаешь. Ты выбираешь лучшую жизнь.
       — Не я, а отец. Я в состоянии и дальше бороться с сумасшествием Елисея.
       — Но ни он, ни я не готовы. — Брякнул Стас, и закрыл глаза, вздыхая. — Черт, Сенька.
       — Что это значит, Стас? — Спросила она, вперив свой взгляд голубых глаз на Милославского.
       — Ты мне дорога, и я переживаю за тебя. — Произнес он. Легкие горели от смущения. — Я не хочу, чтобы ты уезжала, но если от этого зависит твоя безопасность, то готов сам упаковать твои чемоданы. Что там девушки обычно берут? Тонну косметики и кружевные трусики?
       Ясения рассмеялась и шлепнула ладонью по плечу парня. Стас расслабился. Так гораздо лучше. Улыбчивая Ясения ему нравилась куда больше, чем на грани нервного срыва. Но улыбка её быстро померкла.
       — После того, что произошло сегодня, мне страшно оставаться одной, — призналась она.
       — Ты не одна. — Стас взял её руку в свою.
       Ясения смотрела на Милославского и чувствовала, как паника угасала. Он мог легким движением руки снимать душевную боль. Колдун, не иначе. Тепло от его ладони заставляло её выпрямить спину. Она даже испытала стыд за то, что предстала перед ним в таком состоянии. Что он мог подумать о ней? Что Ясения Лукоянова — богатенькая истеричка? Но даже если он и подумал так, то не подал вида. И Сенька была ему благодарна. В очередной раз, когда девушка находилась в состоянии полного раздрая, этот человек находил её. Стас поддерживал, успокаивал, придавал ей сил. Сенечка сжала ладонь Станислава и потянулась к его лицу, оставляя влажный след от поцелуя на щеке.
       Взгляд Милославского затуманился. Он закрыл глаза, пытаясь совладать с собой. Нет, сейчас не время. Не тогда, когда девушка под властью эмоций, не тогда, когда он сам для себя не решил, как правильно поступить после услышанного рассказа от отца. Ни тогда, когда один поцелуй может изменить ему жизнь.
       — Стас, — тихо позвала Ясения. — Поцелуй меня.
       Парень всегда ее успокаивал. Она помнила тот поцелуй в самолете, и была уверена, что сейчас это тоже сработает. Стас умел забирать страх и боль. А сейчас ей было так необходимо, чтобы кто-то любезно предоставил ей эту возможность.
       Просьба девушки заставила Стаса вздрогнуть. Она распахнул свои глаза, и уставился на губы девушки. Это было неправильно! Голубое небо за окном было противовесом грозовых туч в глазах Сенечки. Он хотел этого, желал снова ощутить эти губы на вкус. Даже представлял, какие они. Наверняка сладкие, как лесная земляника.
       — Если я это сделаю, я буду полным эгоистом, — выдавил из себя парень, силясь с собственными силами.
       — Я хочу этого. — Решительно произнесла она. — Пусть я буду эгоисткой.
       — Дорогуша, — нахальная улыбка появилась и тут же исчезла. — Хочешь испортить нашу замечательную дружбу?
       — Я хочу отвлечься, — призналась она, и сердце парня глухо упало вниз. Он взъерошил волосы, выдавил из себя непринужденную улыбку, — К тому же в прошлый раз очень помогло.
       Когда мягкие губы Стаса коснулась губ Ясении, девушка вспыхнула. Стас целовал нежно, пробуя её. Он оказался прав. Уста Сенечки были сладкие, напоминающие соленую карамель из-за слез. Она охотно отвечала ему, позволяя углубить поцелуй. Язык Стаса проник в рот девушки. Он словно доказывал ей свое превосходство, пытался убедить её в том, что она не могла принадлежать кому-то другому. Руки Ясении легли на плечи парня, сам же Стас ближе притянул к себе за талию Лукоянову. Поцелуй был долгим и исцеляющим.
       В какой-то момент Ясения поняла, что ей мало этого. Она крепче прижалась к груди Стаса, перенимая инициативу на себя. Её ладонь легла ему на затылок, чуть оттягивая его волосы. Он глухо зарычал. Стас сам едва сдерживался. Целовать ту, которую ты так желаешь, но которая тебе не принадлежит, сродни пытки. Когда пальцы Сенечки залезли у нему под футболку, и он ощутил обжигающие прикосновения к своему телу, Стас издал полный муки стон и отстранился. Ясения сбивчиво дышала, впрочем как и сам Милославский.
       — Что такое? — Растерянно спросила она.
       — Ты просила поцелуя, — он ухитрился подмигнуть Сенечке, хотя у самого сердца готово было вырваться наружу. — А это уже за дополнительную плату.
       Она улыбнулась, чувствуя, как краснеет.
       — Надо было сразу просить больше, — выпалила девушка.
       — Так и бывает, — Стас погладил Сенечку по щеке, поддавшись порыву. — Зато ты теперь знаешь, как нужно действовать. — Не отнимая рук от её лица, уже серьезно он спросил. — Тебе лучше?
       — Теперь да, — несмотря на неловкость, Ясения не испытывала стыда. Ей понравилось.
       Девушка признавала, что была бы не прочь снова поцеловать его. Во время этого танца, по её телу прошелся ток, который был ей не знаком. Такое она испытывала единожды, когда в Дагестане решилась прыгнуть с обрыва на тросе. Тогда захватывало дух и хотелось кричать. Сейчас она истыкала тоже самое.
       Но разве можно испытывать наслаждение от поцелуя, когда твориться вокруг хаос?
       

Глава 25

       Перед важными событиями в жизни приходит череда странных обстоятельств. Я только сейчас поняла, что прощалась с тобой еще тогда, в Альпах. Я тебя отпускаю, настала твоя очередь.
       — Все так запутанно.
       Сенька и Таня сидели в гостиной особняка Лукояновых. Девушки пили холодный кофе и вели диалог о произошедшем с Ясенией два дня назад. Прошло два дня с момента аварии. Сегодня прощались с Викой. Родители девушки не смогли оплатить её похороны, поэтому Стас взял все расходы на себя. Сенечка тоже порывалась помочь, но Милославский лишь цыкнул на её, решив сам разобраться с этим.
       Елисей по прежнему был в больнице. Со слов Татьяны она узнала, что ему сделали операцию, и теперь он идет на поправку. Ему грозит наказание за убийство по неосторожности. Что со второй пострадавшей Ясения не знала. Её сердце разрывалось от боли за Смирнова. Она злилась на него, но ещё больше злилась на себя, особенно после поцелуя со Стасом. Станиславу же она, прийдя в себя, не могла смотреть в глаза. Ей было совестно не за сам поцелуй, а за то, что ей понравилось.
       — Вроде бы скромная девушка, а вон какие страсти вокруг себя развела. Похлеще бразильских сериалов.
       Татьяна сделала глоток своего кофе и рассмеялась.
       — Издеваешься?
       — Естественно! — Снова захохотала Таня. Рыбакова была олицетворением Милославского только в женском обличии. Сенечке было рядом с ней так же легко, как и в присутствии Стаса. — Но подумай сама, влюбила в себя Елисея, Олегу приглянулась, так ещё и Стаса поцеловала. Ты коварная женщина.
       — Со Стасом вышло случайно. — Она опустила глаза. От воспоминаний её щеки налились румянцем. — Я была на эмоциях.
       — Ситуация не айс, конечно, подруга.
       — Я до сих пор не понимаю, что связывало Елисея и Вику. Он хотел отыграться на ней из-за меня?
       — Вика же из неблагополучной семьи, а Смирновы волонтеры. Может, он просто ей помог. Кстати, твоего экс-друга оперировала моя мать. И вторую пострадавшую девушку тоже.
       — Как она?
       — Мама многого не рассказывает, — пожала плечами Таня. — Знаю, что жива, но пока в реанимации.
       — Господи! — Ясения закрыла лицо руками. — Как же до такого дошло!
       — Если ты вздумала в очередной раз винить себя, то я тебе врежу! — Нахмурилась Таня, сверля своими глазами подругу. Она наравне со Стасом пыталась поднять дух девушки.
       — Ещё этот переезд! Отец отправляет меня в Британию на следующей неделе.
       — Уже? — Таня поперхнулась, и Сенечке пришлось похлопать ей по спине. Отдышавшись, Рыбакова уставилась на подругу с глазами полными слез. — Как? Разве так можно?
       — Можно, если у тебя слишком много денег. Он даже квартиру мне снял, нанял домработницу. Иногда я ненавижу его влиятельность и деньги.
       — Твой старик сильно испугался, — хмыкнула она, отворачиваясь от Ясении, чтобы незаметно смахнуть слезу. Расставание с Лукояновой, как оказалось, будет тяжелее, чем она себе представляла.
       — Я знаю, поэтому приняла его решение. — Она вспоминала погром на кухне и нахмурилась. — Правда, не сразу.
       — Ты справишься, — Таня положила свою голову на плечо подруги. — Но мне очень жаль, что я тебя не увижу.
       — Надеюсь, папа позволит мне приезжать сюда на каникулах.
       — Если Елисея посадят, может, ты и совсем вернёшься, — ляпнула Татьяна и тут же опомнилась. — Прости! Вырвалось случайно.
       — Татьяна, когда-нибудь язык твой подведет тебя, иди доведет кого-нибудь до ручки.
       — Но за это ты меня и любишь, — улыбка Рыбаковой была похожа на кошачью ухмылку. Её непосредственность заставляла Ясению иногда злиться, но в тоже время это было прекрасным отвлечением. — Ты сможешь перебороть свое чувство вины. И разбитая Сенечка превратиться в сильную и властную хозяйку гостиничного бизнеса. Будешь акулой.
       — Скорее китом, — она толкнула плечом Таню. — Спасибо тебе. Обещай не пропадать.
       — Это ты не найди там лучше подруги, чем я! — Она наиграно надула губы.
       Время было около трех часов дня, когда девушки попрощались. Ясения проводила подругу до остановки, не решившись сесть за руль. Она боялась машин, словно они были напоминанием о трагедии. Возможно, она больше никогда не сможет сесть за руль своей белой чайки.
       Вскоре пришло сообщение от Стаса, что похороны закончились. На них были только родственники Виктории и пару знакомых. Несмотря на то, что о трагедии говорили все, кому не лень, только единицы пришли на прощание. Это укололо девушку. Такая несправедливая смерть.
       «Спасибо тебе», — ответила девушка.
       «Увидимся?» — пришли тут же уведомление. Ясения шла по тротуару, кусая большой палец.
       «Сейчас не время».
       «Буду ждать», — их легкость в общении растворилась.
       Разговоры по телефону были напряженными и сухими, а сообщения односложными. Она понимала, что Стас тоже испытывал неловкость, но ничего не могла с собой поделать. Нельзя было поддаваться чувствам, особенно, когда на глазах разгорался пожар событий.
       Два дня пронеслись, как в тумане. Гошка ходил понурый, словно все краски лета у него забрали вместе с настроением. Отец был непреклонен, а Роза лишь послушно готовилась к отъезду. Мама переживала, но внешне казалась все той же железной леди.
       Ясения думала, что сбегает с поля боя. Она чувствовала себя той самой крысой на корабле, которая почувствовав опасность, пыталась найти выход. Ей нужно было поговорить на прощание с Елисеем. Но как это сделать? Отец, узнав о задуманном девушкой, мог просто запереть её дома. Сам Смирнов мог просто не пустить её на порог своей палаты. Но она должна была это сделать. Она хотела объясниться с ним. Хотела сказать, что Лондон — не убежище, а вынужденная мера. Поймёт ли он? Это уже не столь важно.
       Вместо того, чтобы сесть самой в машину, Сенечка набрала номер Стаса. Он должен был помочь ей, как помогал всегда. Садится за руль после случившегося Ясения боялась.
       — Сенька? — Хриплый ото сна голос послышался в трубке, и Сенечка задержала дыхание. Воображение уже во всю рисовало картинки полуголого Милославского в своей постели.
       — Привет, — прочистив горло, произнесла она. — Поможешь?
       — Интим услуги не оказываю, — ответит он. — Но ради тебя могу побрезговать правилами.