Надежда

— Пожалуйста, только не делай глупостей, — прошептала девушка, а Милославский лишь хитро улыбнулся. Он предупреждал её об опасности.
       — Если он не полезет тебя целовать, то, обещаю, никаких глупостей.
       — Смотрю, опять я один остался в неудачниках, — неловко хмыкнул Джо, ловя непонимающий взгляд Мери.
       — Как видишь, — с лукавой улыбкой на лице пожала плечами Ясения.
       — Ну хотя бы разобралась… — Джо смерил Стаса долгим взглядом, проследил за тем, как крепко были сцеплены из ладони. — Хотя бы вы разобрались.
       — Что здесь происходит? — Спросила Мери. Волосы были окрашены в красный цвет, карие глаза округлились в недоумении. Нос, покрытый веснушками, морщился от присутствия новой девушки соседки. Было видно, Мери все ещё любила Джо, но ревность оказалась сильнее.
       — Мери, — Джо прокашлялся. — Это Ясения, — коряво произнёс имя девушки парень, и так же коряво продолжил, — Стас. Они наши новые соседи.
       — Очень приятно, — девушка пожала по очереди руки ребятам, не сводя любопытного взгляда с Сенечки. — Я видела тебя рядом с Джо, — отозвалась она. От неё пахло угрозой. — Давно знакомы?
       — Пару недель. Джо помогал мне освоиться в Лондоне.
       — Миленько, — Ясения сделала шаг ближе к возлюбленному, на что Стас лишь рассмеялся. Его забавляла ревность подружки псевдо-Тома. — То есть ты у нас помощник местный?
       Девушка снова выхватила бедный букет из ослабевшей хватки Джо и стала замахиваться на парня. Тот выставил руки, защищаясь. Он причитал, что девушка просто не так все поняла, пытался объяснить возлюбленной, что Сенечка друг, а не соперница Мери. Даже доводы о наличии у неё парня не играли никакой роли в голове ревнивицы.
       — Мери, как насчет того, чтобы завтра встретиться и все обсудить? Так сказать, расставаться все точки над I?
       — Тоже будешь плести чушь, что ты просто соседка? — Кипела девушка.
       — Вообще-то, — Стас поднял сцепленные ладони и продемонстрировал Мери. — Ясения — моя девушка.
       — Да? — Она сощурилась, глядя на Сенечку. — Правда?
       — Да! — Яростно закивала Лукоянова, едва сдерживая смех.
       — Хорошо, встретимся завтра в кафе на пристани. — Ответила Мери и перевела все свое внимание на Джо. Ребята почувствовали себя лишними и решили молча удалиться от страстной парочки.
       — А я-то наивно думал, что мы с тобой больные и страстные. — Хмыкнул Стас, прошептав на ухо Ясении. — А оказывается чопорные англичане тоже бывает взрываются.
       — Это зависит от характера, а на от нации, — закатила глаза девушка, чувствуя на своей талии горячую ладонь Стаса.
       — Зануда. — Парень закатил глаза, а потом поцеловал тыльную сторону ладони любимой. — Ты вправду собралась завтра на встречу?
       — Мне жаль Джо, — пожала плечами Сенечка. — Он неплохой парень, и, очевидно, любит Мери.
       — Давай завтра не придем, и дадим повод им ещё раз поговорить?
       Стас хитро улыбнулся, поднимаясь поцелуями к плечу девушки. Ясения прикрыла глаза в наслаждении, понимая, что согласилась бы на все.
       — Надеюсь, мы не увидим на следующий день катафалк, — ответила она, встречаясь с веселой улыбкой парня. Она потерялась в его зеленых глазах, растаяла от нежности его прикосновений.
       — Созерцаешь, принцесса?
       — Тону, — выпалила она. Стас улыбнулся, чувствуя, что сам тонет. Тонет от любви к ней, тонет от обстоятельств, которые топтались на пороге их безграничного счастья. Стасу было плохо, но его лицо выражало любовь.
       Они зашли в подъезд. Поднимаясь по лестнице вприпрыжку, Ясения пыталась увильнуть от настойчивых приставаний Стаса, весело хохоча. Когда ноги привели их к двери в квартиру девушки, парень прижал её к холодной железной поверхности, расставив руки по обе стороны от головы Сеньки. Внутри него горел вечный огонь, а эмоции были похожи на извержение лавы.
       — Спокойной ночи, наглец, — Сенечка потянулась за поцелуем к парню, но тот улыбнулся и увильнулся.
       — Не так быстро, моя милая принцесса. — Его язык коснулся шеи девушки, оставляя холодный след и вызывая волну мурашек. — С начала я хочу поцеловать тебя так, как это было вчера.
       — Как-то неправильно, — вздохнула девушка. — Мы даже на свидание не ходили, а уже успели… — она покраснела, а Стас улыбнулся. Эта желанная девушка могла быть бесстыдницей только в постели. Говорить об этом она так и не научилась.
       — То, что мы уже успели, — вкладчиво заговорил Милославский, плавно расстегивая молнию на её олимпийке, — было прекрасно. Ты как наркотик, Ясения. Попробовав тебя раз, уже не можешь соскочить.
       — Если я тебя сейчас впущу, то продолжиться то, что было днем.
       — Тебе разве не понравилось?
       — Понравилось, — она вздрогнула, когда холодные пальцы нашли место между грудями.
       — Тогда в чем дело? — Он поцеловал сладостные губы девушки. — Я люблю тебя, принцесса. Люблю, не потому что так сказали наши отцы.
       — Я боюсь, что ты быстро насытишься мной.
       «Что за чушь она говорит?», — подумал Милославский.
       Стас выпрямился. Его взгляд посерьезнел. Он оттолкнулся от двери, достал из кармана куртки свои ключи и повел Ясению в свою разгромленную квартиру. Стас так и не убрал учиненный бардак. Стулья со сломанными ножками валялись посреди гостиной, на кровати комом смятая одежда, а на подоконнике пепельница с окурками, напоминающими иголки ежика.
       — Тебя ограбили? — Выпучила глаза Ясения. Стас скривился в ироничной гримасе.
       — Да, появилась как-то в моей жизни одна нежная мать Тереза и украла жизненно важный орган. — Милославский обнял со спины девушку, и она растворилась в его руках. — Но я не жалею, ведь она показала мне, что у меня есть сердце.
       — И как ты это понял?
       — Понял не сразу, — он опустил свой подбородок на макушку девушки. Ветер бродил по комнате, но ребятам было жарко. — С начала твоя забота меня поразила. В ту ночь в Альпах я приходил к тебе, — Ясения вспомнила взволнованный шепот и прикосновение пальцев к её волосам. Это, значит, был не сон. — Я чувствовал себя последним подонком. А на следующий день не мог отвезти от тебя взгляда. Ты была такой легкой и настоящей, что я смотрел и смотрел на твой силуэт, чувствуя, как разгорается огонь в груди. Тогда мой взгляд заметил Сергей, — он улыбнулся. — Сказал, что придет время, и все станет на свои места. Потом увидел тебя разбитой в больнице. Не хотел оставаться в долгу, помня твой широкий жест, но это было лишь отговоркой. Ты мне уже тогда нравилась. Мне хотелось узнавать тебя по кусочкам.
       — Забавно, — прошептала Сенечка. — Именно тот момент сломал все мои принципы в отношении тебя. Когда мы были рядом друг с другом, я забывала про существование Елисея. Винила себя за то, что обманывала его.
       — Никогда не вини себя за чужие проступки. — Приказал Стас. — То, что произошло с тобой не твоя вина. Ты имела полное право общаться с теми, кто тебе по душе.
       — Расскажи дальше, — попросила она, поглаживая сцепленные ладони парня на её животе.
       — Я понял, что влюбился ещё тогда на крыше. Пока ты фотографировала салют, я снимал тебя и улыбался, как дурак. Потом прошло время, ты стала закрытой и нелюдимой. Я знал, тебе больно, и попросту не мог находиться вдали. Потом ты познакомилась с Таней. Она часто замечала мои чувства и тыкала пальцем в больную рану. В конце концов, она и помогла мне понять, что я безответно и окончательно втрескался в ту, которая меня на дух не переносит.
       — Тут ты загнул. — Улыбка девушки ослепляла Стаса. — Я вполне могла переносить твое присутствие. Даже больше, я нуждалась в тебе тогда, как ни в ком другом.
       — Я понял это, когда ты умоляла меня о поцелуе, — пожурил возлюбленную Милославский, наслаждаясь интимностью момента. Он испытывал нежность. Она проявлялась во всем: в сплетенных руках, в синхронном ровном дыхании, в легких ненавязчивых улыбках и словах, которые они говорили друг другу впервые.
       — Я? — Хмыкнула Сенька, разворачиваясь к нему лицом. — Я тебя умоляла?
       — А как же «Стас, мне это нужно. Я хочу этого»?
       — А ты, то есть, невинный барашек? — Она изогнула бровь, цепляясь за края его спортивной кофты. — А я — злая ведьма, которая украла твой поцелуй?
       — Если бы ты попросила меня в тот момент взять тебя, я бы с радостью это сделал. Ты же издевалась надо мной! — Он наклонился за поцелуем к лицу Ясении, но та отстранилась, широко улыбаясь. — Не смотри так! Я желал тебя с первой встречи.
       — Ты приставал ко мне! — Она вспомнила его нахальные попытки затащить Сенечку в постель.
       — Согласен, — склонил голову парень. — Я был настоящим козлом. Но ты и твоя доброта заставили меня пересмотреть некоторые вещи. А когда погибла Вика, — он на мгновение умолк. В уголках глаз появились печальные морщинки. — На похоронах Вики я поклялся на её могиле, что исправлю все дерьмо, которое натворил.
       Летний дождь бил большими каплями по лицу. Родители сидели возле вырытой могилы, куда медленно опускался гроб с красивой молодой, но мертвой девушкой. На похороны пришло не больше шести-семи человек. Вика не была популярной девушкой, но, как оказалась, имела хороших друзей, знавших её с пеленок. Деревянный короб с грохотом упал на дно ямы, и нанятые рабочие стали засыпать девушку землей. Никто не осмелился бросить горстку земли в яму, Стас тоже не осмелился.
       Под громкий плач матери Милославский безотрывно смотрел на лучезарную темноволосую красавицу, с которой он мимолетно был близок. В чем она была виновата? Что делала в машине Смирнова? Почему оказалась погибшей? Столько вопросов было в его голове, когда вместо глубокой ямы стал проявлять холмик из сырой субстанции. Люди разошлись, а Стас так и стоял напротив креста с датой её смерти. Он винил себя за бесчувственность, за то, что легко выбрасывал людей из своего круга общения, за то, что пользовался чужими чувствами во благо себе.
       Станислав познакомился с Викторией на вечеринке в честь «экватора», — празднования середины учебы. Он тогда был с компанией друзей. Парни пили, танцевали, заигрывали с девушками. Вика тогда была на первом курсе, она заприметила изрядно пьяного Стаса и решила завести с ним разговор. Последствием этого разговора стали мимолетные частые встречи на квартире парня, неподалеку от института.
       Он не привязывался к ней, когда сама Вика была уже по уши в него влюблена. Она ходила за ним по пятам, забирала пьяного парня из клубов или квартир подружек на одну ночь. Вика страдала, Стас это знал, но не горел желанием вызволять из этого плена. Он лишь пожимал плечами, вторя раз за разом ей одно и то же.
       — Сама виновата, что влюбилась в меня, дурнушка.
       Он называл её так, хотя Вика была не дурна собой. Она была статной, имела аристократическое лицо, и её легко можно было бы спутать с богатенькой девочкой из его круга общения, но оттеняло её красоту лишь плачевная наследственность. Пьющие родители и тяжелое детство оставили неизгладимый след в её колючих, вечно обиженных, глазах.
       — Прости меня, — тихо говорил Милославский, гладя деревянный крест. — Прости, что опустил тебя так низко, заставил броситься в омут с головой. Я обязательно узнаю, как ты оказалась не в то время и не в том месте. Я знаю, ты бы не хотела, чтобы я мстил Смирнову за это. Я не буду. Он сам испортил свою жизнь, но я клянусь, что больше никогда не поступлю с кем-то так же, как поступал с тобой. Хватит с меня этих приключений. — Стас опустился на корточки, поправляя свежие цветы, которые сам же и принес. Он грустно улыбнулся. — Знаешь, Вика, теперь я понимаю тебя. Я помню, как ты злилась, как рыдала каждый раз, как я выставлял тебя влюбленной дурой. И за это я прошу прощения. Я сам напоролся на свой же капкан. Теперь, когда я в твоей шкуре, я на себе испытываю гнев и ревность.
       Милославский поднялся, снова погладил холодное дерево. Он смахнул скупую слезу с щеки, выпрямился и своей привычной ленивой походной вышел с территории кладбища, оставляя висеть в воздухе его прощание. Он никогда не сможет забыть боль в глазах Виктории, никогда не сможет простить себя. Но парень все ещё был способен изменить свое будущее.
       — Когда я впервые тебя увидела, я думала, что ты обычный богатый зазнайка. Проживаешь жизнь деньгами своего отца, спишь с разными девушками и ни о чем не думаешь. — Ясные глаза Сенечки вперились в грустное лицо парня. Она коснулась ладонью его щеки, и Стас прильнул к этому нежному жесту.
       — Я и был такой, Сенька. Я всю жизнь был разочарованием отца, так что какой смысл было стараться.
       — Ты не разочарование, — воспротивилась она. — Ты — надежда. В тебе всегда теплилась надежда, что в один прекрасный день ты проснешься, а Олег будет тебе ласково улыбаться, что ты станешь самым успешным человеком в городе, что ты найдешь свое счастье в этом бренном мире.
       — Отец никогда не сможет полюбить меня по-настоящему, — хмыкнул Стас, — я — живое воплощение его покойной матери. Он смотрит на меня и не видит ничего, кроме её смерти.
       — Любовь преображает людей. Заставь его своей любовью пересмотреть взгляды на жизнь. — Произнесла Сенечка, а Стас наблюдал за ней за полуопущенными ресницами. Он хотел бы рассказать ей, что любви в сердце отца нет уже много лет. — Заставь его видеть в тебе черты любимой матери, память о ней, как о чем-то хорошем.
       — Легко сказать, принцесса. — Милославский поцеловал в лоб Сенечку. — Но ты права, любовь и вправду меняет людей.
       Они стояли обнявшись посреди хаоса, учиненного Стасом. Но ребят это не заботило, — сейчас были только они самыми значимыми персонажами. Их разговор впервые был такой открытый, такой чувственный, что глаза девушки щипало от слез, сердце грохотало с такой силой, что она боялась, слышал ли Станислав ее волнение. Душа разрывалась от несказанных слов, от признания, которое застряло в ее горле несколько дней назад. Ясения вздохнула, ласково улыбнулась парню. Стас улыбнулся в ответ, продолжая гладить спину девушки. Он наслаждался спокойствием. Он полюбил чужой город, чужую страну за возможность быть рядом с Лукояновой, слышать аромат ее парфюма и чувствовать нежные ладони на своем лице.
       — Стас, — прошептала она, встречаясь взглядом с парнем. Его зеленые глаза смотрели на Сенечку с надеждой. — Я хотела сказать тебе… — она снова замялась. Оказалось, что второй раз признаваться в любви, уже зная, какой вес имеют эти слова, тяжело. Ясения терялась. — Я люблю тебя.
       — Ты удивительная девушка, — улыбка Стаса была нежной, глаза загорелись новым для Сенечки оттенком. В нём было одобрение, удовлетворение, страсть и надежда. Стас всегда смотрел на Сеньку с надеждой. — Белый пион, который все обожают, но раздобыть может не каждый.
       — А я всегда думала, что похожа на борщевик, — хохотнула Ясения, чувствуя, что нервничает.
       — Сенька, — выдохнул Милославский, крепче сжимая её в своих объятиях. Его губы беспорядочно бродили по лицу. Его переполняли эмоции. Он не мог поверить, что все происходящее реальность. — Повтори. Скажи это снова.
       — Я люблю тебя, Стас Милославский, — испытывая трепет, прошептала девушка. Она поддавалась ласкам парня, водила своими ладонями по его плечам, шее. Она задыхалась, губы пересохли и были открыты в ожидании желанного поцелуя. Их губы соприкоснулись.
       — Я как будто сплю, — в сердцах признался парень. — Эти слова из твоих уст слаще любого поцелуя.
       Он поднял девушку на руки. Ясения ухватилась рукой за шею парня, широко улыбаясь. Сердце продолжало бешено колотиться в груди в унисон с сердцем Стаса.