Широкими шагами парень сократил расстояние между ними и кроватью. Осторожно опустив хрупкое создание на матрас, нависая над ней в миллиметрах от её губ. Горячее дыхание обжигало. Слова вылетели из его головы. Сейчас была только Ясения, только её признание в любви и яркие голубые глаза, следящие за каждым движением возлюбленного.
Стас медленно расстегивал кофту Лукояновой, согревая её тело поцелуями. Он бросил на пол в груду развалившейся мебели одежду, продолжая наслаждаться бархаткой кожей, сладким ароматом тела Сенечки, предвкушая, какой вкусной она была. Из глаза встретились.
— Я хочу, чтобы эту ночь ты запомнила навсегда. — Заявил Станислав, стягивая с бедер ее брюки. — Я буду любить тебя так, как ты того заслуживаешь.
Новая жизнь никогда не начинается с несказанных слов. Прощание и прощение было необходимой частью жизни.
Была глубокая ночь, когда раздался настойчивый звонок на телефон Сенечки. Девушка крепко спала, прижимаясь обнаженным телом к обнаженному телу Стаса. Парень же распахнул свои глаза, замечая, что крепко держал в своих руках желанную девушку. Её лицо было безмятежным, пухлые губы были приоткрыты, а ладони вцепились за его талию. От красоты изгибов её тела, у Милославского снова вспыхнуло желание. Парень перевел взгляд на её телефон. На экране высветилось инициалы Елисея, который до сих пор был записан в её телефонной книге, как «Мой Печорин». Это резало зрение Стаса. Он осторожно высвободился из мертвой хватки девушки, поднялся с кровати и взял в руки телефон.
— Ясения, когда я просил написать мне письмо, я не думал, что оно будет прощальным. — Без приветствия заговорил Елисей, наивно думая, что на той стороне разговора хрупкая девушка. — Отец сказал мне, что ты приходила, но я не смог найти силы в себе позвонить раньше. Я был зол и растерян. Ты красивая девушка, и было сразу понятно, что ты не останешься одна. Завтра у меня суд. Адвокат говорит, что могу получить условное, но только если пострадавшая сторона не будет просить наказания. Смерть Вики играет огромную роль. — Поток слов из уст Смирнова не прекращался. Стас вздрогнул, когда тонкие руки обвили талию парня и сонные глаза Ясении уставились на телефон. Стас поставил разговор на громкую связь, и лицо девушки вытянулось в удивлении. — В общем, Ясения, я звоню попрощаться. Наша история закончилась некрасиво, и я хотел бы это исправить. Возможно, завтра на мои руки наденут наручники, и я проведу долгие года, наблюдая за облаками сквозь решетку. Я хочу извиниться перед тобой. Прости, что не смог создать для тебя ту сказку, о которой ты мечтала. Однажды, ты спросила меня, что будет, если мы расстанемся. — Сенечка подняла глаза на серьезное лицо Стаса. Она протянула ладонь к его щеке, успокаивая. — Если помнишь, я тогда сказал, что даже если у тебя будет другая семья, ты все равно останешься важной частью моей жизни. Ничего не изменилось. Ты с самого первого дня была моей панацеей. Самое печальное, что я не смог сдержать гнева к той, которая была лекарством.
— Наступит день, — произнесла Ясения. — И ты справишься со своим недугом. Найдешь свое счастье, и станешь чьим-то лекарством. — Она встретилась с взглядом Милославского, увидев в них понимание и доверие. Он, может, и ревновал, но не показывал этого. — Ты достоин счастья, Елисей. Достоин быть смыслом чьей-то жизни.
— Мне жаль, что так все закончилось. Я по прежнему люблю тебя, а значит, должен желать для тебя лучшего. — Елисей тихо рассмеялся. — Скажи, ты по прежнему пахнешь мандаринами?
— Ты же знаешь, что нет. — Тихо ответила девушка.
— Прости, что наши отношения стали роковыми для тебя и твоей семьи. Я не знал, о том, что произошло в Альпах. Не знал, как было тебе тяжело и больно. Я даже в моменте благодарен Милославскому, что он был рядом с тобой, когда я был поглощен злостью и собственным эгоизмом.
— Елисей, я благодарна тебе. Воспоминания о тебе не омрачены черными днями. Ты по прежнему мне дорог, но я не люблю тебя. — Эти слова вырвались из её уст, и Ясения осознала, что её мимолетная яркая первая влюбленность угасла. Его прикосновения никогда не будоражили её так, как прикосновения Стаса. Она познала это в сравнении. Она осознала, что любить — отдавать свои силы и принимать блага в ответ. Любовь — легкость и трепет, счастье в будничных спорах и осознание безопасности. — Это была прекрасная первая любовь. Ты был и остаешься парнем, который показал мне, что значит чувствовать себя нужной, но это не любовь.
— Говоришь так, словно ты уже влюбилась. — Горечь в его голосе слышалась так отчетливо, что девушка вздрогнула.
— Да, влюбилась, — признала она, а Стас лишь крепче прижал девушку к себе. — Но на этот раз все по-другому.
— Что ж, желаю тебе счастья, — ответил Смирнов.
— И ты найдешь свое счастье, Елисей. Пострадавшая девушка в аварии не стала писать на тебя заявление, — в довесок произнесла девушка. — Не бойся заключения, справедливость всегда на стороне правого человека.
— Прощай, Сенечка. Прости меня и мою сестру за то, что исчезли из твоей жизни, когда ты в этом очень нуждалась.
— Прощай, Печорин, — улыбнулась Сенечка.
Экран погас. Стас продолжал стоять с вытянутой рукой, чувствуя тяжесть телефона. Ясения все так же цеплялась за тело Милославского, как за спасательный круг. Она была удивлена его звонком, удивлена спокойствием Стаса. Девушка говорила открыто и честно. Она легко призналась в то, что полюбила другого человека. Она не испытывала нервозность от присутствия парня рядом с собой. Он внушал в неё уверенность и спокойствие.
— Интересно, а как я у тебя записан? — Вдруг выдал Стас и полез в телефонную книгу Ясении. Девушка вспыхнула, она специально не меняла его имя в телефоне, потому что оно ей очень нравилось. Не найдя своего имени и фамилии, Стас изогнул бровь в вопросе.
— Поищи на букву «с».
— СМ? Что это значит?
— Сексуальный мерзавец. — Хитрая улыбка появилась на её лице, а глаза проследили на языком парня, который облизнулся, услышав свой никнейм.
— И как давно?
— Где-то около полугода. — Она не отрывала свои голубые глаза с лица парня, тот же в ответ буровил своими зелеными глазами лицо Ясении.
— Думаю, тебе пора поменять, — наклонился к её лицу парень, обдавая кожу горячим дыханием. — Как насчет «самый сексуальный мужчина в мире»?
— Не слишком ли пафосно? — Усмехнулась девушка, скользя пальцами по его груди. Она опустила глаза вниз, замечая, что возбуждение одолело парнем. В прочем, она сама возбудилась.
— Думаю, твое тело сейчас только это подтверждает. — Бросив телефон на мягкое кресло, Стас склонился перед Сенечкой, ухватившись губами за затвердевший сосок. Лукоянова ахнула, опрокидывая голову назад.
— Ну уж нет, — выдохнула она, сжимая ноги. — Данное прозвище тебе куда больше подходит.
— Я горжусь тобой, — прошептал Стас, опускаясь перед девушкой на колени. Его ладони с груди плавно спускались к бедрам.
— О чем ты?
— Когда позвонил Елисей, я удивился. — Заговорил парень, неспешно целуя внутреннюю сторону бедра девушка, заставляя её чуть расставить ноги пошире. — Даже подумал сбросить вызов. Думал, что ты расстаешь, боялся. Но ты меня удивила, снова заставила восхищаться тобой.
— Почему ты решил, что я расстаю? — Оставив парня, спросила Ясения. — Почему ты думал, что я поддамся Елисею?
— Потому что ты его любила, — он поднял свои глаза на Ясению, её сердце сжалось. В них читался страх влюбленного человека. Стас боялся, что Сенечка оставит его в одиночестве с разбитым сердцем. Это вызывало спектр чувств. Девушка опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с его глазами.
— Елисей — прошлое. Мне его не вычеркнуть, не стереть из жизни и памяти, но ты, Стас, стал для меня куда важнее него. Ты моя надежда, Стас Милославский. Ты мой покой и душа. — Она коснулась его щеки. — Признавшись тебе в любви, я не лгала, не пыталась удовлетворить твои чувства. Я люблю тебя, Стас. Со всеми твоими ранами и проблемами. Я принимаю тебя.
— Его ты тоже любила, — прошептал он. — Готова была идти с ним до конца.
— Любила, — кивнула Ясения. — Но ушла из отношений в страхе за свое здоровье. Когда ушла тоже любила. Но ты меня излечил. Ты был рядом, любил меня, но никогда это не показывал. Ты не жалел меня, не обвинял и не настаивал на чем-то.
— Я очень тебя люблю, принцесса. — Стас опустил голову, гладя её на колени Сенечки.
— Отношения с Елисеем показали мне, как многогранны бывают чувства. А любовь к тебе показала, что такое настоящие эмоции. — Она гладила волосы Стаса. — Ты единственный человек, который никогда не подрывал моё доверие. Ты был мерзким, наглым, заботливым и понимающим. Ты настоящий.
От слов Сенечки Стасу стало хуже. Он сразу подумал о плане мести его отца, и кошки противно стали точить когти о его душу. Как он сможет избавиться от чувства вины? Как он сможет обойти стороной проблемы скорого будущего? Как он будет смотреть ей в глаза, когда вся правда вскроется? Как ей жить и доверять другим потом? Что сделает месть её отцу с сердцем Ясении? Не было ничего скевернее, чем лежать на коленях любимой девушки и чувствовать вместо бабочек в животе точеные лезвия ножей безысходности.
— Когда-нибудь ты меня возненавидишь, — прошептал Стас. — Когда-нибудь ты скажешь, что я самый ужасный человек.
— Не говори ерунды, — Отмахнулась Ясения. Запах её тела дурманил. Она все ещё сохраняла следы из прекрасного вечера и волшебной любви. — Даже если наши пути потом разойдутся, я не смогу сказать о тебе такое.
— Ничего ты не понимаешь, Сенька. Я так люблю тебя, что сводит скулы только об одной мысли, что ты не рядом. Я мирился с мыслью быть другом, грустно наблюдая за твоим счастьем.
— Но ты сам стал моим счастьем, Стас. — Она осторожно подняла его голову. Её улыбка согревала. — Я полюбила тебя, отказывалась признавать это, но признала. И я ни одного дня не хочу забывать.
— Хочу позвать тебя на свидание, — вырвалось у Стаса. Он пытался заглушить свои громкие мысли о печальном будущем. Если у него есть несколько недель, месяцев счастья рядом с ней, то он будет брать от них все. — Ты любишь яхты?
— Я люблю тебя, и если на этой яхте будешь ты, то мне ничего не надо больше.
Их губы соприкоснулись. Стас посадил невесомую девушку себе на колени, нежно отдавая свои чувства девушке. Он не просто целовал её, он просил прощения за то, что скоро её иллюзии разрушаться. Он заранее умолял её не огорчаться, не закрывать свое красивое большое сердце любви к нему. Его ладонь зарылась в волосы Сенечки, а руки Ясении уже во всю исследовали тело парня. Желание разгоралось, как зажжения спичка. Вскоре вместо неспешных ласк они превратились в языки пламени.
Милославский отстранился от девушки лишь на мгновение, чтобы отнести её на мягкие перина и продолжить создавать сказку, призывать звезды, которые Ясения видела за опущенными веками. Она вторила его имя, словно молитву, а он шептал ей о любви, рае и о необычайной красоте её хрупкого тела. Он любил каждый её сантиметр, целовал впадины ключиц, кусал её мягкие губы и заставлял признавать девушку раз за разом, что она любит его. Ему нравилось слышать эту фразу из её уст, ему не верилось, что она говорила правду, но он отчаянно нуждался в её любви.
Неважно, что завтра может привести их к обрыву. Неважно, что скоро она его возненавидит. Важно, что любовь, которая восстала из пепла разочарования, страха и лжи, смогла создать нечто прекрасное. Любить — отдавать. Любить — соглашаться на всё уроки жизни, но не отпускать ладонь той, кто кажется светом в конце темного тоннеля. Одинокий смотрит в зеркало и видит шипы, влюбленный же замечает ростки красных, как кровь, роз. Стас видел розы, но чувствовал боль от шипов. Тяжело дыша, слыша прерывистое дыхание девушки вперемежку со сладкими стонами, Стас наслаждался возможностью быть счастливым. Хотя бы на этот короткий миг надышаться Ясенией. Познать, как красиво и открыто может любить девушка. Сенечка вскрикнула, подражая ритму движений Стаса. Она чувствовала, как горит. Все тело разгоралось, энергия больше не могла сдерживаться внутри такого сосуда. Ей хотелось вырваться наружу, и это произошло. Сенечка громко выкрикнула его имя, запрокинула голову, отдавая остатки своего воздуха Стасу, грубо притянувшего её голову к себе с властным поцелуем.
— Люблю, — прошептала она, касаясь пересохшими губами лица парня.
— Безумно, — вторил Стас, прикасаясь лбом к её лбу.
Время было полдень, когда сонные пташки распахнули свои глаза, нежась в объятиях друг друга. Они бы могли лежать так, прижавшись друг к другу весь день, но голод одолел Сенечку, и ей пришлось первой подняться с кровати, чувствуя, как устало ныли её мышцы. Она улыбнулась, бросая короткий, но полный нежности, взгляд на Стаса. Тот лежал, положил одну руку под голову и наблюдал за красотой тела девушки. Сама же Ясения, дразня парня, неспешно копошилась в его шкафу. Она вытащила одну из его футболок, нацепила на себя и, шаркая, побрела в сторону кухни. В квартире был погром. Ясении пришлось перешагивать через груду стульев, которые торчали ножками к верху.
— Почему обязательно было вести себя, как варвар? — Крикнула она с кухни, когда в очередной раз ударилась о его вспышку гнева. Столешница на кухне была усыпана осколками. — И как прикажешь здесь готовить?
— А не надо, юная леди, было целоваться на глазах страстно любящего мужчины с другим. — Появился позади нее парень, успевший надеть боксеры.
— Может, тогда с начала уберем тут все? — Спросила Сенечка, но Стас подошел к ней, заправил за уши пряди волос. Его глаза были сонными, а тело все ещё оставляло остатки прошлой ночи.
— Я уже вызвал вчера клининг, — ответил Стас. — Предлагаю пойти к тебе и подкрепиться.
Ребята плавно переместились из одной квартиры в другую. Девушка порхала на своей небольшой кухне, подтанцовывая под драконов, а Стас принимал душ. Выйдя из ванной комнаты, Милославский обратил внимание на настырно звонящий телефон в его спортивных штанах. Это была Татьяна. Рыбакова настойчиво добивалась услышать голос друга. А Сенечка была увлечена готовкой. Стас засмотрелся. Девушка бесстыдно виляла попой, изображая микрофон деревянной лопадкой, которую она использовала, чтобы перевернуть блинчики.
— Доброе утро, — ответил Стас. Таня шумно выдохнула, позади неё жалобно пищал котенок.
— И тебе не хворать, Милославский! — Громко отозвалась она. — Как дела в вашем английской королевстве?
— Жарко нынче, — не отрывая пристального взгляда со смущенной его присутствием девушки, отозвался парень. На его лице играла кошачья улыбка, а глаза весело светились под яркими лучами солнца.
— У тебя голос какой-то странный, — заметила Рыбакова. — Ты в туалете?
— Я на кухне, — сипло ответил Милославский, чувствуя, что завтрак может и подождать. — Наблюдаю за своей девушкой.
— Ты спишь что ли ещё? — Не понимала подруга. — За кем наблюдаешь?
— За Сенькой, Тань. — Хохотнул Стас. — Наблюдаю за Сенькой.
— Привет! — Крикнула девушка подруге, и парень услышал громкой хохот на той стороне разговора.
— Ах вот оно что! И как тебе это удалось?
— Крепость пала прямо на мою широкую грудь. — Ясения покраснела, а Стас ухмыльнулся. — Буду честным. Напился в какашку, завалился к Сеньке в квартиру и признался.
Стас медленно расстегивал кофту Лукояновой, согревая её тело поцелуями. Он бросил на пол в груду развалившейся мебели одежду, продолжая наслаждаться бархаткой кожей, сладким ароматом тела Сенечки, предвкушая, какой вкусной она была. Из глаза встретились.
— Я хочу, чтобы эту ночь ты запомнила навсегда. — Заявил Станислав, стягивая с бедер ее брюки. — Я буду любить тебя так, как ты того заслуживаешь.
Глава 32
Новая жизнь никогда не начинается с несказанных слов. Прощание и прощение было необходимой частью жизни.
Была глубокая ночь, когда раздался настойчивый звонок на телефон Сенечки. Девушка крепко спала, прижимаясь обнаженным телом к обнаженному телу Стаса. Парень же распахнул свои глаза, замечая, что крепко держал в своих руках желанную девушку. Её лицо было безмятежным, пухлые губы были приоткрыты, а ладони вцепились за его талию. От красоты изгибов её тела, у Милославского снова вспыхнуло желание. Парень перевел взгляд на её телефон. На экране высветилось инициалы Елисея, который до сих пор был записан в её телефонной книге, как «Мой Печорин». Это резало зрение Стаса. Он осторожно высвободился из мертвой хватки девушки, поднялся с кровати и взял в руки телефон.
— Ясения, когда я просил написать мне письмо, я не думал, что оно будет прощальным. — Без приветствия заговорил Елисей, наивно думая, что на той стороне разговора хрупкая девушка. — Отец сказал мне, что ты приходила, но я не смог найти силы в себе позвонить раньше. Я был зол и растерян. Ты красивая девушка, и было сразу понятно, что ты не останешься одна. Завтра у меня суд. Адвокат говорит, что могу получить условное, но только если пострадавшая сторона не будет просить наказания. Смерть Вики играет огромную роль. — Поток слов из уст Смирнова не прекращался. Стас вздрогнул, когда тонкие руки обвили талию парня и сонные глаза Ясении уставились на телефон. Стас поставил разговор на громкую связь, и лицо девушки вытянулось в удивлении. — В общем, Ясения, я звоню попрощаться. Наша история закончилась некрасиво, и я хотел бы это исправить. Возможно, завтра на мои руки наденут наручники, и я проведу долгие года, наблюдая за облаками сквозь решетку. Я хочу извиниться перед тобой. Прости, что не смог создать для тебя ту сказку, о которой ты мечтала. Однажды, ты спросила меня, что будет, если мы расстанемся. — Сенечка подняла глаза на серьезное лицо Стаса. Она протянула ладонь к его щеке, успокаивая. — Если помнишь, я тогда сказал, что даже если у тебя будет другая семья, ты все равно останешься важной частью моей жизни. Ничего не изменилось. Ты с самого первого дня была моей панацеей. Самое печальное, что я не смог сдержать гнева к той, которая была лекарством.
— Наступит день, — произнесла Ясения. — И ты справишься со своим недугом. Найдешь свое счастье, и станешь чьим-то лекарством. — Она встретилась с взглядом Милославского, увидев в них понимание и доверие. Он, может, и ревновал, но не показывал этого. — Ты достоин счастья, Елисей. Достоин быть смыслом чьей-то жизни.
— Мне жаль, что так все закончилось. Я по прежнему люблю тебя, а значит, должен желать для тебя лучшего. — Елисей тихо рассмеялся. — Скажи, ты по прежнему пахнешь мандаринами?
— Ты же знаешь, что нет. — Тихо ответила девушка.
— Прости, что наши отношения стали роковыми для тебя и твоей семьи. Я не знал, о том, что произошло в Альпах. Не знал, как было тебе тяжело и больно. Я даже в моменте благодарен Милославскому, что он был рядом с тобой, когда я был поглощен злостью и собственным эгоизмом.
— Елисей, я благодарна тебе. Воспоминания о тебе не омрачены черными днями. Ты по прежнему мне дорог, но я не люблю тебя. — Эти слова вырвались из её уст, и Ясения осознала, что её мимолетная яркая первая влюбленность угасла. Его прикосновения никогда не будоражили её так, как прикосновения Стаса. Она познала это в сравнении. Она осознала, что любить — отдавать свои силы и принимать блага в ответ. Любовь — легкость и трепет, счастье в будничных спорах и осознание безопасности. — Это была прекрасная первая любовь. Ты был и остаешься парнем, который показал мне, что значит чувствовать себя нужной, но это не любовь.
— Говоришь так, словно ты уже влюбилась. — Горечь в его голосе слышалась так отчетливо, что девушка вздрогнула.
— Да, влюбилась, — признала она, а Стас лишь крепче прижал девушку к себе. — Но на этот раз все по-другому.
— Что ж, желаю тебе счастья, — ответил Смирнов.
— И ты найдешь свое счастье, Елисей. Пострадавшая девушка в аварии не стала писать на тебя заявление, — в довесок произнесла девушка. — Не бойся заключения, справедливость всегда на стороне правого человека.
— Прощай, Сенечка. Прости меня и мою сестру за то, что исчезли из твоей жизни, когда ты в этом очень нуждалась.
— Прощай, Печорин, — улыбнулась Сенечка.
Экран погас. Стас продолжал стоять с вытянутой рукой, чувствуя тяжесть телефона. Ясения все так же цеплялась за тело Милославского, как за спасательный круг. Она была удивлена его звонком, удивлена спокойствием Стаса. Девушка говорила открыто и честно. Она легко призналась в то, что полюбила другого человека. Она не испытывала нервозность от присутствия парня рядом с собой. Он внушал в неё уверенность и спокойствие.
— Интересно, а как я у тебя записан? — Вдруг выдал Стас и полез в телефонную книгу Ясении. Девушка вспыхнула, она специально не меняла его имя в телефоне, потому что оно ей очень нравилось. Не найдя своего имени и фамилии, Стас изогнул бровь в вопросе.
— Поищи на букву «с».
— СМ? Что это значит?
— Сексуальный мерзавец. — Хитрая улыбка появилась на её лице, а глаза проследили на языком парня, который облизнулся, услышав свой никнейм.
— И как давно?
— Где-то около полугода. — Она не отрывала свои голубые глаза с лица парня, тот же в ответ буровил своими зелеными глазами лицо Ясении.
— Думаю, тебе пора поменять, — наклонился к её лицу парень, обдавая кожу горячим дыханием. — Как насчет «самый сексуальный мужчина в мире»?
— Не слишком ли пафосно? — Усмехнулась девушка, скользя пальцами по его груди. Она опустила глаза вниз, замечая, что возбуждение одолело парнем. В прочем, она сама возбудилась.
— Думаю, твое тело сейчас только это подтверждает. — Бросив телефон на мягкое кресло, Стас склонился перед Сенечкой, ухватившись губами за затвердевший сосок. Лукоянова ахнула, опрокидывая голову назад.
— Ну уж нет, — выдохнула она, сжимая ноги. — Данное прозвище тебе куда больше подходит.
— Я горжусь тобой, — прошептал Стас, опускаясь перед девушкой на колени. Его ладони с груди плавно спускались к бедрам.
— О чем ты?
— Когда позвонил Елисей, я удивился. — Заговорил парень, неспешно целуя внутреннюю сторону бедра девушка, заставляя её чуть расставить ноги пошире. — Даже подумал сбросить вызов. Думал, что ты расстаешь, боялся. Но ты меня удивила, снова заставила восхищаться тобой.
— Почему ты решил, что я расстаю? — Оставив парня, спросила Ясения. — Почему ты думал, что я поддамся Елисею?
— Потому что ты его любила, — он поднял свои глаза на Ясению, её сердце сжалось. В них читался страх влюбленного человека. Стас боялся, что Сенечка оставит его в одиночестве с разбитым сердцем. Это вызывало спектр чувств. Девушка опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с его глазами.
— Елисей — прошлое. Мне его не вычеркнуть, не стереть из жизни и памяти, но ты, Стас, стал для меня куда важнее него. Ты моя надежда, Стас Милославский. Ты мой покой и душа. — Она коснулась его щеки. — Признавшись тебе в любви, я не лгала, не пыталась удовлетворить твои чувства. Я люблю тебя, Стас. Со всеми твоими ранами и проблемами. Я принимаю тебя.
— Его ты тоже любила, — прошептал он. — Готова была идти с ним до конца.
— Любила, — кивнула Ясения. — Но ушла из отношений в страхе за свое здоровье. Когда ушла тоже любила. Но ты меня излечил. Ты был рядом, любил меня, но никогда это не показывал. Ты не жалел меня, не обвинял и не настаивал на чем-то.
— Я очень тебя люблю, принцесса. — Стас опустил голову, гладя её на колени Сенечки.
— Отношения с Елисеем показали мне, как многогранны бывают чувства. А любовь к тебе показала, что такое настоящие эмоции. — Она гладила волосы Стаса. — Ты единственный человек, который никогда не подрывал моё доверие. Ты был мерзким, наглым, заботливым и понимающим. Ты настоящий.
От слов Сенечки Стасу стало хуже. Он сразу подумал о плане мести его отца, и кошки противно стали точить когти о его душу. Как он сможет избавиться от чувства вины? Как он сможет обойти стороной проблемы скорого будущего? Как он будет смотреть ей в глаза, когда вся правда вскроется? Как ей жить и доверять другим потом? Что сделает месть её отцу с сердцем Ясении? Не было ничего скевернее, чем лежать на коленях любимой девушки и чувствовать вместо бабочек в животе точеные лезвия ножей безысходности.
— Когда-нибудь ты меня возненавидишь, — прошептал Стас. — Когда-нибудь ты скажешь, что я самый ужасный человек.
— Не говори ерунды, — Отмахнулась Ясения. Запах её тела дурманил. Она все ещё сохраняла следы из прекрасного вечера и волшебной любви. — Даже если наши пути потом разойдутся, я не смогу сказать о тебе такое.
— Ничего ты не понимаешь, Сенька. Я так люблю тебя, что сводит скулы только об одной мысли, что ты не рядом. Я мирился с мыслью быть другом, грустно наблюдая за твоим счастьем.
— Но ты сам стал моим счастьем, Стас. — Она осторожно подняла его голову. Её улыбка согревала. — Я полюбила тебя, отказывалась признавать это, но признала. И я ни одного дня не хочу забывать.
— Хочу позвать тебя на свидание, — вырвалось у Стаса. Он пытался заглушить свои громкие мысли о печальном будущем. Если у него есть несколько недель, месяцев счастья рядом с ней, то он будет брать от них все. — Ты любишь яхты?
— Я люблю тебя, и если на этой яхте будешь ты, то мне ничего не надо больше.
Их губы соприкоснулись. Стас посадил невесомую девушку себе на колени, нежно отдавая свои чувства девушке. Он не просто целовал её, он просил прощения за то, что скоро её иллюзии разрушаться. Он заранее умолял её не огорчаться, не закрывать свое красивое большое сердце любви к нему. Его ладонь зарылась в волосы Сенечки, а руки Ясении уже во всю исследовали тело парня. Желание разгоралось, как зажжения спичка. Вскоре вместо неспешных ласк они превратились в языки пламени.
Милославский отстранился от девушки лишь на мгновение, чтобы отнести её на мягкие перина и продолжить создавать сказку, призывать звезды, которые Ясения видела за опущенными веками. Она вторила его имя, словно молитву, а он шептал ей о любви, рае и о необычайной красоте её хрупкого тела. Он любил каждый её сантиметр, целовал впадины ключиц, кусал её мягкие губы и заставлял признавать девушку раз за разом, что она любит его. Ему нравилось слышать эту фразу из её уст, ему не верилось, что она говорила правду, но он отчаянно нуждался в её любви.
Неважно, что завтра может привести их к обрыву. Неважно, что скоро она его возненавидит. Важно, что любовь, которая восстала из пепла разочарования, страха и лжи, смогла создать нечто прекрасное. Любить — отдавать. Любить — соглашаться на всё уроки жизни, но не отпускать ладонь той, кто кажется светом в конце темного тоннеля. Одинокий смотрит в зеркало и видит шипы, влюбленный же замечает ростки красных, как кровь, роз. Стас видел розы, но чувствовал боль от шипов. Тяжело дыша, слыша прерывистое дыхание девушки вперемежку со сладкими стонами, Стас наслаждался возможностью быть счастливым. Хотя бы на этот короткий миг надышаться Ясенией. Познать, как красиво и открыто может любить девушка. Сенечка вскрикнула, подражая ритму движений Стаса. Она чувствовала, как горит. Все тело разгоралось, энергия больше не могла сдерживаться внутри такого сосуда. Ей хотелось вырваться наружу, и это произошло. Сенечка громко выкрикнула его имя, запрокинула голову, отдавая остатки своего воздуха Стасу, грубо притянувшего её голову к себе с властным поцелуем.
— Люблю, — прошептала она, касаясь пересохшими губами лица парня.
— Безумно, — вторил Стас, прикасаясь лбом к её лбу.
Глава 33
Время было полдень, когда сонные пташки распахнули свои глаза, нежась в объятиях друг друга. Они бы могли лежать так, прижавшись друг к другу весь день, но голод одолел Сенечку, и ей пришлось первой подняться с кровати, чувствуя, как устало ныли её мышцы. Она улыбнулась, бросая короткий, но полный нежности, взгляд на Стаса. Тот лежал, положил одну руку под голову и наблюдал за красотой тела девушки. Сама же Ясения, дразня парня, неспешно копошилась в его шкафу. Она вытащила одну из его футболок, нацепила на себя и, шаркая, побрела в сторону кухни. В квартире был погром. Ясении пришлось перешагивать через груду стульев, которые торчали ножками к верху.
— Почему обязательно было вести себя, как варвар? — Крикнула она с кухни, когда в очередной раз ударилась о его вспышку гнева. Столешница на кухне была усыпана осколками. — И как прикажешь здесь готовить?
— А не надо, юная леди, было целоваться на глазах страстно любящего мужчины с другим. — Появился позади нее парень, успевший надеть боксеры.
— Может, тогда с начала уберем тут все? — Спросила Сенечка, но Стас подошел к ней, заправил за уши пряди волос. Его глаза были сонными, а тело все ещё оставляло остатки прошлой ночи.
— Я уже вызвал вчера клининг, — ответил Стас. — Предлагаю пойти к тебе и подкрепиться.
Ребята плавно переместились из одной квартиры в другую. Девушка порхала на своей небольшой кухне, подтанцовывая под драконов, а Стас принимал душ. Выйдя из ванной комнаты, Милославский обратил внимание на настырно звонящий телефон в его спортивных штанах. Это была Татьяна. Рыбакова настойчиво добивалась услышать голос друга. А Сенечка была увлечена готовкой. Стас засмотрелся. Девушка бесстыдно виляла попой, изображая микрофон деревянной лопадкой, которую она использовала, чтобы перевернуть блинчики.
— Доброе утро, — ответил Стас. Таня шумно выдохнула, позади неё жалобно пищал котенок.
— И тебе не хворать, Милославский! — Громко отозвалась она. — Как дела в вашем английской королевстве?
— Жарко нынче, — не отрывая пристального взгляда со смущенной его присутствием девушки, отозвался парень. На его лице играла кошачья улыбка, а глаза весело светились под яркими лучами солнца.
— У тебя голос какой-то странный, — заметила Рыбакова. — Ты в туалете?
— Я на кухне, — сипло ответил Милославский, чувствуя, что завтрак может и подождать. — Наблюдаю за своей девушкой.
— Ты спишь что ли ещё? — Не понимала подруга. — За кем наблюдаешь?
— За Сенькой, Тань. — Хохотнул Стас. — Наблюдаю за Сенькой.
— Привет! — Крикнула девушка подруге, и парень услышал громкой хохот на той стороне разговора.
— Ах вот оно что! И как тебе это удалось?
— Крепость пала прямо на мою широкую грудь. — Ясения покраснела, а Стас ухмыльнулся. — Буду честным. Напился в какашку, завалился к Сеньке в квартиру и признался.
