Остаётся замуж. Честно говоря, тоже пробовала. И, по правде, не один раз. Но в последний момент всё срывалось, прямо мистика какая-то. Хотя с Александром с самого начала было как-то не так, как с другими.
Тогда, в первый день знакомства он купил ей ярко-красную розу и пригласил в ресторан. Было видно, что Саша к ресторану непривычный. Да и она сама тоже не очень. О себе Саша сказал только, что он бывший военный лётчик, пилот транспортной авиации. Ну, это как раз понятно, не укротитель тигров, так лётчик. Саша поставил розу в вазочку, которую принесла официантка и весь вечер украдкой смотрел на Марину. И даже песню для неё тогда заказал.
Гитарист-бригадир, получив деньги, пошептался с музыкантами и сказал в микрофон:
— Эта песня прозвучит сейчас для Марины.
Две девушки, синхронно покачивая бёдрами, неожиданно красиво запели "Mammy Blue".
Мне грустно, мама...
Марина никогда не могла так сказать своей маме. И папе-капитану тоже. Никому... А, может, можно это сказать Саше?.. На глаза ей вдруг навернулись слёзы. Она отвернулась и украдкой смахнула их с ресниц.
Саша был похож на зэка. Небольшого роста, с задубевшей от загара кожей на худощавом лице. И шрам на левой щеке. Глубокий такой, страшный. Но разговаривал он не как зэк и без татуировок.
Марина сама не заметила, как влюбилась в него. Всю свою проклятую коноплю однажды собрала и выбросила в мусоропровод.
А, может, неправильно Тюля тогда говорила? И она не козлище? Может и у неё есть, как у других девушек, ангел-хранитель? В той книжке было написано, что ангел-хранитель есть у всех, кого крестили. Она как-то спросила у мамы, крещёная ли она. Мама грустно усмехнулась чему-то и сказала, что да. Значит, есть ангел-хранитель? Может, это он, её ангел-хранитель, и дал ей пенделя под пятую точку тогда в сауне?
Марина тогда даже стала прикидывать, как она разменяет квартиру, и они с Сашей поженятся. Будто крылья за спиной выросли у неё тогда.
Но, оказывается, ненадолго. Потому что вскоре опять началась эта самая мистика. Саша однажды ни с того ни с сего вдрызг напился, Марина никогда его таким не видела. И вдруг начал на неё орать, как сумасшедший. Что, мол, всё, кончен бал, догорела свечка. И огромный букет жёлтых роз всё норовил ей всучить.
У Марины тогда прямо оборвалось всё внутри. Опять! Что за проклятие, которое не даёт ей выйти замуж?! Железный обруч впился ей в грудь, и из глаз хлынули слёзы. Марина швырнула цветы в его пьяную рожу и закричала:
— Ну почему я такая несчастная? Почему!? Отвечай, гад ты такой, почему!?
Придя домой, Марина выпила из горла бутылку портвейна, вытерла слёзы и надела свою самую короткую юбку. Потом стала на каблуки, взяла подсумок с принадлежностями и пошла на Окружную. Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть. Если мадам Коко Шанель была права, то она сейчас должна выглядеть просто потрясающе.
Но, видно, не суждено ей быть ни женой, ни проституткой. Нет этого в линии её судьбы, ни одного, ни второго, нет, хоть убейся!
Марину тогда забрал с Окружной милицейский патруль, у которого в тот день как раз началась декада борьбы с проституцией. Девчонки на трассе быстро друг друга по мобилкам предупредили, а Марина новенькая, и к тому же от портвейна её так разобрало, что еле на ногах держалась. В общем, подкатил луноход, выскочило оттуда трое молодцов с автоматами наперевес и забрали её в РОВД, где заперли до утра в обезьяннике.
Ну, а что Саша? Некоторое время он рассматривал рассыпанные по полу жёлтые розы, которые Марина перед уходом швырнула ему в лицо, потом вылил в стакан остатки водки и достал из ящика стола кассету. Удивлённые соседи до полуночи не могли заснуть, слушая, как за стеной во всю мощь орёт магнитофон, и обычно такой тихий сосед истошно выкрикивает слова каких-то страшных военных песен:
Мы в строю, твёрже шаг!
Выше стяг, до небес!
Той войны чумовой косяк
До сих пор нам один на всех!!!
Мы в строю, надо нам
Что-то там говорить,
В наших душах живёт Афган,
Нам его не забыть!!!
…А ещё через несколько дней Марина случайно столкнулась на улице с Сашей. Она шла с авоськами из овощного магазина. Саша остановился, раскрыл рот и, уставился на неё.
— Привет, Саша, как жизнь, давай встретимся? — улыбнулась, как ни в чём не бывало, Марина.
— Да, наверное, не надо, — выдавил из себя Саша.
А потом вдруг схватил её, как ненормальный, и начал молча целовать. В лицо, в губы, в волосы. Потом повернулся и ушёл. Тоже молча. Больше Марина его не видела.
========================================
Помощник автора Ditmar:
https://www.webslivki.com/ditmar.html
Когда это всё началось?
1
Небо здесь такое синее, как будто над ним поработал начинающий пользователь фотошопа. Над кронами эвкалиптов, которые подходят прямо к воде, подрагивает прозрачное марево, распространяя в воздухе дурманящий терпкий запах.
Вот Волковой русский. Тогда почему ему не снится родина с пресловутыми берёзками? Почему ему хорошо здесь? Может быть потому, что после возвращения из Афгана его родина с берёзками показала ему жирный кукиш? Прямо под его сломанный во время жёсткой посадки в Кандагаре нос? Шарахнуло его тогда о приборную панель от души. Кровью всё позаливало, так и не отмыли до конца.
Те годы, которые он провёл на родине, Волковой не забудет никогда. Казалось, закончится Афган, и, наконец, можно будет жениться и начать жить. Собственно, он и пытался. Но жизнь в обновлённой родине оказалась похожей на затяжную хроническую болезнь. Не умрёшь, но неизвестно, что лучше. Правда, кое-кто из них устроился. Например, их замполит, майор Шуйский. Кадровик "Президент-отеля" как увидел послужной список Шуйского, а там одни горячие точки, и везде "заместитель по политической части", так сразу и сказал: "Молодец, замполит, нам такие орлы нужны. Только нужно будет бороду отрастить". Выдал ливрею с золотыми позументами и взял швейцаром на главный вход. Но многие из тех, кто вернулся, поспивались, а кто и свёл с этой жизнью счёты более радикально.
Тогда, два года назад, голодный и небритый отставной капитан военно-воздушных сил Советского Союза Александр Волковой сидел на стуле посередине полупустой съёмной квартиры и размышлял, что ещё можно отнести в ломбард. И ещё каждый день искал работу.
Везде, где можно было хотя бы теоретически устроиться на лётную работу, ему отказывали. Предложение вдруг стало настолько превышать спрос, что Волковому с его контузией о приборную панель транспортного АН-12 просто не на что было надеяться. В швейцары его тоже не брали — мелковат для такой солидной должности. Даже в рекламные агенты туристической фирмы не взяли. Из-за шрама, мол, распугает всех клиентов.
Потом Волковой отнёс в ломбард золотой николаевский червонец, подаренный его отцу бабушкой в день, когда родился Александр. А под конец осталась только тонкая золотая цепочка, на которой висел маленький нательный крестик. В конце концов, ушла и эта золотая цепочка.
И Марина тогда тоже ушла. Вернее это он сам сделал так, чтобы она ушла. А что он ей мог дать? Покатать на карусели? Или на троллейбусе? Марина, вон какая. Что она в нём нашла с его кривым шнобелем, ста семьюдесятью сантиметрами и пустыми карманами?
Так проходил день за днём, ничего не меняя в его жизни, если не считать увеличения числа пустой стеклотары на кухне. Пока однажды вдруг не зазвонил телефон. Волковой снял трубку и услышал голос командира их лётного отряда майора Баранова. Вернее, бывшего командира и бывшего майора.
— Волковой? Работа нужна?
— Да, — хриплым от волнения голосом сказал Волковой.
— Значит, слушай сюда. Ситуация такова. Ты помнишь Витю Замазанова из нашего отряда?
— А чего ж не помнить, вместе с ним не летал, а так помню. Он первым пилотом на АН-12 был, да?
— Да. Я его пристроил на одну частную фирму. Транспортная компания в Африке. Первым пилотом на АН-26. Он был доволен. А потом вроде нашёл себе более спокойную работу, тоже пилотом на "Сессну". Возит туристов на какое-то сафари на самом юге Анголы. Где-то возле границы с Намибией. Я с ним по скайпу говорил недавно, он доволен. Хоть и зарплата, я так понял, сильно поуменьшилась. Вот, можно на его место, первым пилотом на АН-26.
Дальше Волковой уже не слушал.
— Откуда и куда летать? — механически спросил он.
¬ — Юго-запад Африки. Полёты из Того на юг Анголы через Гвинейский залив.
— А что там платят?
— Не знаю. Замазанов был доволен. Владелец фирмы мистер Куртис всё скажет на месте при собеседовании. Я уполномочен только передать, что оплата за каждый полёт будет достойная.
— А что возить?
— Догадайся сам, Волковой, зачем хозяину нужны пилоты с боевым опытом в Афгане, — с некоторой задержкой сказал Баранов. ¬— Не бананы на базар возить, это точно. Но и не наркотики. А за остальное будут платить. Думаю, будешь доволен. Хотя, смотри сам. Многие после Афгана стали совсем другими. Я тебе честно сказал, что Замазанов свалил оттуда. Я ж не вербовщик, понимаешь.
Волковой вздохнул. Кажется, судьба подсовывает ему шанс. Ну, что же... Может он ещё и способен сделать какую-нибудь женщину счастливой...
— Когда вылетать? — спросил Волковой.
— Я знал, что ты так скажешь, — сказал Баранов. — И знаешь, я рад, что смог тебе помочь. Ты пилот, Шурик. А пилот не должен сторожить овощную базу. Ну, конечно, может, проживёт чуть меньше сторожа, это да. На то он и пилот военной авиации. А вылетать через неделю. Я тебе оформлю гостевую визу, и билеты на самолёт.
…Но изобретательной судьбе, видно, всего этого было мало. Поэтому, когда у Волкового в кармане уже лежали билеты до Бургаса, откуда он должен был вылететь в Ломо, где находилась контора мистера Куртиса, он встретил Марину. Она шла с авоськой, в которой лежали какие-то овощи.
Что-то нашло на него тогда. Начал вдруг целовать её, прямо на улице, как ненормальный. Потом повернулся и молча ушёл. А на следующий день улетел в Африку.
2
С тех пор прошло почти два года, и ему больше не снятся ни берёзки, ни русские девушки. Вместо них ему почему-то стали нравиться негритянки. В цветастых обтягивающих бёдра платьях, в ярких крупных бусах, всегда жизнерадостные и улыбчивые.
Вот и жирному Цукерману нравятся чёрные девушки. Хотя с его зарплатой он мог бы себе позволить поразвлекаться с мулаткой или даже с настоящей белой. Но нет, после каждого рейса Волкового Цукерман расслабляется в номере отеля с тремя негритянскими барышнями. Да ещё и не всегда расплачивается с ними.
В республике Того проституция не преследуется законом, её просто, как бы нет. Поэтому обиженная чёрная девочка однажды явилась в полицейский участок и написала на Цукермана заявление, мол, не расплатился за выполненную работу. А вот с этим здесь строго. Поэтому в номер Цукермана явился местный полисмен в огромной форменной фуражке с замысловатой кокардой, навёл на него пистолет и заставил расплатиться. Да ещё и забрал у Цукермана все бутерброды и три бутылки пива.
Резкий рингтон мобильника вдруг нарушил тишину.
— Есть проблемы, командир, — в трубке раздался голос бортинженера Бутлерова.
— Говори, я слушаю, — Волковой сделал большой глоток из бутылки с пивом.
— Температура газов за вторым контуром больше семисот градусов.
— Ну и что?
— В "Наставлении" написано, что бортинженер в таком случае должен выключить двигатель и доложить КВСу .
Волковой поставил бутылку на столик и задумчиво почесал затылок.
— Гриша, это серьёзно?
— Вообще-то в самолёте всё серьёзно, — сказал Бутлеров. — Например, то, что «Антон» выработал уже два эксплуатационных ресурса.
В трубке повисла тишина. Потом Волковой спросил:
— Гриша, ты аванс получил?
— Да. У Цукермана, сегодня. А что?
— А то, что и я получил. И Витя тоже.
Волковой взял со столика бутылку и уставился на надпись "Cuca" на этикетке.
— Понимаешь, Гриша, — сказал он задумчиво, — они найдут другой самолёт. И другой экипаж. А «Антона» и ремонтировать не станут. Впарят какому-нибудь плантатору бананы перевозить. И всё. Всё станет, как раньше. Ты помнишь, как у тебя было раньше?
— Помню, — сказал Бутлеров. — Значит, летим?
— А что, этот перегрев и всё? — спросил Волковой.
— Нет.
— Что ещё?
— Правое шасси заедает при выпуске. Генератор работает, но как-то странно... Аккумуляторы я десульфатизировал, зарядил, вроде тянут. Но еле-еле.
— Я напишу Цукерману докладную, — сказал Волковой. — Как вернёмся. А пока слетаем ещё раз. Ты как?
— Нормально.
— Ну и я нормально, — ухмыльнулся Волковой. — Значит, вылетаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. Горючее принял?
— До места и обратно, с учётом встречного ветра над заливом, плюс резерв четыре тонны. Больше Цукерман не даёт, — сказал Бутлеров.
— Грузовой отсек опломбирован?
— Да, Казбек сам поставил пломбу.
— Ну, до вечера, — сказал Волковой и выключил телефон.
Потом он не спеша допил оставшееся в бутылке пиво и растянулся в шезлонге.
========================================================
Подробнее и скачать
https://www.webslivki.com/ditmar.html
========================================================
3
Немного дальше, там, где кончается эвкалиптовая роща, начинается пляж. Песок тут белый, как манная крупа. Если по нему ударить пяткой, то раздастся свист. Вдали от берега вода такого же густого синего цвета, как и небо. Ближе она становится бирюзовой и такой прозрачной, что несколько утлых деревянных лодок, находящихся в лагуне, кажутся парящими в воздухе.
Всё-таки, есть судьба или это всё выдумки? А, если это выдумки, то что это за сущность, которая носит пилота первого класса Волкового по разным горячим точкам? И не просто носит, а тычет носом в эти точки? От этого нос у Волкового сломан в двух местах. Это память о жёсткой посадке в Кандагаре. Приборную панель тогда так и не удалось до конца отдраить от въевшихся бурых пятен. И вот ещё, кстати, а почему все эти самые точки горячие? Везде минимум плюс тридцать пять в тени, а максимум это вообще, как повезёт. А, если уже плюс двадцать пять, то всё, там спокойно. Во всяком случае, из "Стингера" по тебе не пальнут. Но и денег там таких тебе тоже никто не заплатит.
Когда же это всё началось? Может, когда Волковой поступил в Балашовское военное авиационное училище? Подавал сначала в Краснодарское, хотел быть лётчиком-истребителем. По комплекции вроде подходил, компактный, первый разряд по гимнастике. Но старый доктор на медкомиссии расслышал какие-то не те тоны в сердечном ритме и забраковал Волкового. Этот же доктор и посоветовал ему подать документы в Балашовское, на транспортную авиацию. Мол, с таким сердцем в транспортную возьмут, остальное у него в порядке. А на истребитель, извини, нельзя, слишком дорого стоит государству обучение пилота-истребителя. Транспортная авиация это второй эшелон. Как лошадь-тяжеловоз по сравнению с лихим скакуном. Но горячий боевой конь даже не сдвинет с места то, что тащит флегматичный першерон.
Тогда, в первый день знакомства он купил ей ярко-красную розу и пригласил в ресторан. Было видно, что Саша к ресторану непривычный. Да и она сама тоже не очень. О себе Саша сказал только, что он бывший военный лётчик, пилот транспортной авиации. Ну, это как раз понятно, не укротитель тигров, так лётчик. Саша поставил розу в вазочку, которую принесла официантка и весь вечер украдкой смотрел на Марину. И даже песню для неё тогда заказал.
Гитарист-бригадир, получив деньги, пошептался с музыкантами и сказал в микрофон:
— Эта песня прозвучит сейчас для Марины.
Две девушки, синхронно покачивая бёдрами, неожиданно красиво запели "Mammy Blue".
Мне грустно, мама...
Марина никогда не могла так сказать своей маме. И папе-капитану тоже. Никому... А, может, можно это сказать Саше?.. На глаза ей вдруг навернулись слёзы. Она отвернулась и украдкой смахнула их с ресниц.
Саша был похож на зэка. Небольшого роста, с задубевшей от загара кожей на худощавом лице. И шрам на левой щеке. Глубокий такой, страшный. Но разговаривал он не как зэк и без татуировок.
Марина сама не заметила, как влюбилась в него. Всю свою проклятую коноплю однажды собрала и выбросила в мусоропровод.
А, может, неправильно Тюля тогда говорила? И она не козлище? Может и у неё есть, как у других девушек, ангел-хранитель? В той книжке было написано, что ангел-хранитель есть у всех, кого крестили. Она как-то спросила у мамы, крещёная ли она. Мама грустно усмехнулась чему-то и сказала, что да. Значит, есть ангел-хранитель? Может, это он, её ангел-хранитель, и дал ей пенделя под пятую точку тогда в сауне?
Марина тогда даже стала прикидывать, как она разменяет квартиру, и они с Сашей поженятся. Будто крылья за спиной выросли у неё тогда.
Но, оказывается, ненадолго. Потому что вскоре опять началась эта самая мистика. Саша однажды ни с того ни с сего вдрызг напился, Марина никогда его таким не видела. И вдруг начал на неё орать, как сумасшедший. Что, мол, всё, кончен бал, догорела свечка. И огромный букет жёлтых роз всё норовил ей всучить.
У Марины тогда прямо оборвалось всё внутри. Опять! Что за проклятие, которое не даёт ей выйти замуж?! Железный обруч впился ей в грудь, и из глаз хлынули слёзы. Марина швырнула цветы в его пьяную рожу и закричала:
— Ну почему я такая несчастная? Почему!? Отвечай, гад ты такой, почему!?
Придя домой, Марина выпила из горла бутылку портвейна, вытерла слёзы и надела свою самую короткую юбку. Потом стала на каблуки, взяла подсумок с принадлежностями и пошла на Окружную. Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть. Если мадам Коко Шанель была права, то она сейчас должна выглядеть просто потрясающе.
Но, видно, не суждено ей быть ни женой, ни проституткой. Нет этого в линии её судьбы, ни одного, ни второго, нет, хоть убейся!
Марину тогда забрал с Окружной милицейский патруль, у которого в тот день как раз началась декада борьбы с проституцией. Девчонки на трассе быстро друг друга по мобилкам предупредили, а Марина новенькая, и к тому же от портвейна её так разобрало, что еле на ногах держалась. В общем, подкатил луноход, выскочило оттуда трое молодцов с автоматами наперевес и забрали её в РОВД, где заперли до утра в обезьяннике.
Ну, а что Саша? Некоторое время он рассматривал рассыпанные по полу жёлтые розы, которые Марина перед уходом швырнула ему в лицо, потом вылил в стакан остатки водки и достал из ящика стола кассету. Удивлённые соседи до полуночи не могли заснуть, слушая, как за стеной во всю мощь орёт магнитофон, и обычно такой тихий сосед истошно выкрикивает слова каких-то страшных военных песен:
Мы в строю, твёрже шаг!
Выше стяг, до небес!
Той войны чумовой косяк
До сих пор нам один на всех!!!
Мы в строю, надо нам
Что-то там говорить,
В наших душах живёт Афган,
Нам его не забыть!!!
…А ещё через несколько дней Марина случайно столкнулась на улице с Сашей. Она шла с авоськами из овощного магазина. Саша остановился, раскрыл рот и, уставился на неё.
— Привет, Саша, как жизнь, давай встретимся? — улыбнулась, как ни в чём не бывало, Марина.
— Да, наверное, не надо, — выдавил из себя Саша.
А потом вдруг схватил её, как ненормальный, и начал молча целовать. В лицо, в губы, в волосы. Потом повернулся и ушёл. Тоже молча. Больше Марина его не видела.
========================================
Помощник автора Ditmar:
https://www.webslivki.com/ditmar.html
Глава 2
Когда это всё началось?
1
Небо здесь такое синее, как будто над ним поработал начинающий пользователь фотошопа. Над кронами эвкалиптов, которые подходят прямо к воде, подрагивает прозрачное марево, распространяя в воздухе дурманящий терпкий запах.
Вот Волковой русский. Тогда почему ему не снится родина с пресловутыми берёзками? Почему ему хорошо здесь? Может быть потому, что после возвращения из Афгана его родина с берёзками показала ему жирный кукиш? Прямо под его сломанный во время жёсткой посадки в Кандагаре нос? Шарахнуло его тогда о приборную панель от души. Кровью всё позаливало, так и не отмыли до конца.
Те годы, которые он провёл на родине, Волковой не забудет никогда. Казалось, закончится Афган, и, наконец, можно будет жениться и начать жить. Собственно, он и пытался. Но жизнь в обновлённой родине оказалась похожей на затяжную хроническую болезнь. Не умрёшь, но неизвестно, что лучше. Правда, кое-кто из них устроился. Например, их замполит, майор Шуйский. Кадровик "Президент-отеля" как увидел послужной список Шуйского, а там одни горячие точки, и везде "заместитель по политической части", так сразу и сказал: "Молодец, замполит, нам такие орлы нужны. Только нужно будет бороду отрастить". Выдал ливрею с золотыми позументами и взял швейцаром на главный вход. Но многие из тех, кто вернулся, поспивались, а кто и свёл с этой жизнью счёты более радикально.
Тогда, два года назад, голодный и небритый отставной капитан военно-воздушных сил Советского Союза Александр Волковой сидел на стуле посередине полупустой съёмной квартиры и размышлял, что ещё можно отнести в ломбард. И ещё каждый день искал работу.
Везде, где можно было хотя бы теоретически устроиться на лётную работу, ему отказывали. Предложение вдруг стало настолько превышать спрос, что Волковому с его контузией о приборную панель транспортного АН-12 просто не на что было надеяться. В швейцары его тоже не брали — мелковат для такой солидной должности. Даже в рекламные агенты туристической фирмы не взяли. Из-за шрама, мол, распугает всех клиентов.
Потом Волковой отнёс в ломбард золотой николаевский червонец, подаренный его отцу бабушкой в день, когда родился Александр. А под конец осталась только тонкая золотая цепочка, на которой висел маленький нательный крестик. В конце концов, ушла и эта золотая цепочка.
И Марина тогда тоже ушла. Вернее это он сам сделал так, чтобы она ушла. А что он ей мог дать? Покатать на карусели? Или на троллейбусе? Марина, вон какая. Что она в нём нашла с его кривым шнобелем, ста семьюдесятью сантиметрами и пустыми карманами?
Так проходил день за днём, ничего не меняя в его жизни, если не считать увеличения числа пустой стеклотары на кухне. Пока однажды вдруг не зазвонил телефон. Волковой снял трубку и услышал голос командира их лётного отряда майора Баранова. Вернее, бывшего командира и бывшего майора.
— Волковой? Работа нужна?
— Да, — хриплым от волнения голосом сказал Волковой.
— Значит, слушай сюда. Ситуация такова. Ты помнишь Витю Замазанова из нашего отряда?
— А чего ж не помнить, вместе с ним не летал, а так помню. Он первым пилотом на АН-12 был, да?
— Да. Я его пристроил на одну частную фирму. Транспортная компания в Африке. Первым пилотом на АН-26. Он был доволен. А потом вроде нашёл себе более спокойную работу, тоже пилотом на "Сессну". Возит туристов на какое-то сафари на самом юге Анголы. Где-то возле границы с Намибией. Я с ним по скайпу говорил недавно, он доволен. Хоть и зарплата, я так понял, сильно поуменьшилась. Вот, можно на его место, первым пилотом на АН-26.
Дальше Волковой уже не слушал.
— Откуда и куда летать? — механически спросил он.
¬ — Юго-запад Африки. Полёты из Того на юг Анголы через Гвинейский залив.
— А что там платят?
— Не знаю. Замазанов был доволен. Владелец фирмы мистер Куртис всё скажет на месте при собеседовании. Я уполномочен только передать, что оплата за каждый полёт будет достойная.
— А что возить?
— Догадайся сам, Волковой, зачем хозяину нужны пилоты с боевым опытом в Афгане, — с некоторой задержкой сказал Баранов. ¬— Не бананы на базар возить, это точно. Но и не наркотики. А за остальное будут платить. Думаю, будешь доволен. Хотя, смотри сам. Многие после Афгана стали совсем другими. Я тебе честно сказал, что Замазанов свалил оттуда. Я ж не вербовщик, понимаешь.
Волковой вздохнул. Кажется, судьба подсовывает ему шанс. Ну, что же... Может он ещё и способен сделать какую-нибудь женщину счастливой...
— Когда вылетать? — спросил Волковой.
— Я знал, что ты так скажешь, — сказал Баранов. — И знаешь, я рад, что смог тебе помочь. Ты пилот, Шурик. А пилот не должен сторожить овощную базу. Ну, конечно, может, проживёт чуть меньше сторожа, это да. На то он и пилот военной авиации. А вылетать через неделю. Я тебе оформлю гостевую визу, и билеты на самолёт.
…Но изобретательной судьбе, видно, всего этого было мало. Поэтому, когда у Волкового в кармане уже лежали билеты до Бургаса, откуда он должен был вылететь в Ломо, где находилась контора мистера Куртиса, он встретил Марину. Она шла с авоськой, в которой лежали какие-то овощи.
Что-то нашло на него тогда. Начал вдруг целовать её, прямо на улице, как ненормальный. Потом повернулся и молча ушёл. А на следующий день улетел в Африку.
2
С тех пор прошло почти два года, и ему больше не снятся ни берёзки, ни русские девушки. Вместо них ему почему-то стали нравиться негритянки. В цветастых обтягивающих бёдра платьях, в ярких крупных бусах, всегда жизнерадостные и улыбчивые.
Вот и жирному Цукерману нравятся чёрные девушки. Хотя с его зарплатой он мог бы себе позволить поразвлекаться с мулаткой или даже с настоящей белой. Но нет, после каждого рейса Волкового Цукерман расслабляется в номере отеля с тремя негритянскими барышнями. Да ещё и не всегда расплачивается с ними.
В республике Того проституция не преследуется законом, её просто, как бы нет. Поэтому обиженная чёрная девочка однажды явилась в полицейский участок и написала на Цукермана заявление, мол, не расплатился за выполненную работу. А вот с этим здесь строго. Поэтому в номер Цукермана явился местный полисмен в огромной форменной фуражке с замысловатой кокардой, навёл на него пистолет и заставил расплатиться. Да ещё и забрал у Цукермана все бутерброды и три бутылки пива.
Резкий рингтон мобильника вдруг нарушил тишину.
— Есть проблемы, командир, — в трубке раздался голос бортинженера Бутлерова.
— Говори, я слушаю, — Волковой сделал большой глоток из бутылки с пивом.
— Температура газов за вторым контуром больше семисот градусов.
— Ну и что?
— В "Наставлении" написано, что бортинженер в таком случае должен выключить двигатель и доложить КВСу .
Волковой поставил бутылку на столик и задумчиво почесал затылок.
— Гриша, это серьёзно?
— Вообще-то в самолёте всё серьёзно, — сказал Бутлеров. — Например, то, что «Антон» выработал уже два эксплуатационных ресурса.
В трубке повисла тишина. Потом Волковой спросил:
— Гриша, ты аванс получил?
— Да. У Цукермана, сегодня. А что?
— А то, что и я получил. И Витя тоже.
Волковой взял со столика бутылку и уставился на надпись "Cuca" на этикетке.
— Понимаешь, Гриша, — сказал он задумчиво, — они найдут другой самолёт. И другой экипаж. А «Антона» и ремонтировать не станут. Впарят какому-нибудь плантатору бананы перевозить. И всё. Всё станет, как раньше. Ты помнишь, как у тебя было раньше?
— Помню, — сказал Бутлеров. — Значит, летим?
— А что, этот перегрев и всё? — спросил Волковой.
— Нет.
— Что ещё?
— Правое шасси заедает при выпуске. Генератор работает, но как-то странно... Аккумуляторы я десульфатизировал, зарядил, вроде тянут. Но еле-еле.
— Я напишу Цукерману докладную, — сказал Волковой. — Как вернёмся. А пока слетаем ещё раз. Ты как?
— Нормально.
— Ну и я нормально, — ухмыльнулся Волковой. — Значит, вылетаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. Горючее принял?
— До места и обратно, с учётом встречного ветра над заливом, плюс резерв четыре тонны. Больше Цукерман не даёт, — сказал Бутлеров.
— Грузовой отсек опломбирован?
— Да, Казбек сам поставил пломбу.
— Ну, до вечера, — сказал Волковой и выключил телефон.
Потом он не спеша допил оставшееся в бутылке пиво и растянулся в шезлонге.
========================================================
Подробнее и скачать
https://www.webslivki.com/ditmar.html
========================================================
Прода от 19.05.2023, 16:54
3
Немного дальше, там, где кончается эвкалиптовая роща, начинается пляж. Песок тут белый, как манная крупа. Если по нему ударить пяткой, то раздастся свист. Вдали от берега вода такого же густого синего цвета, как и небо. Ближе она становится бирюзовой и такой прозрачной, что несколько утлых деревянных лодок, находящихся в лагуне, кажутся парящими в воздухе.
Всё-таки, есть судьба или это всё выдумки? А, если это выдумки, то что это за сущность, которая носит пилота первого класса Волкового по разным горячим точкам? И не просто носит, а тычет носом в эти точки? От этого нос у Волкового сломан в двух местах. Это память о жёсткой посадке в Кандагаре. Приборную панель тогда так и не удалось до конца отдраить от въевшихся бурых пятен. И вот ещё, кстати, а почему все эти самые точки горячие? Везде минимум плюс тридцать пять в тени, а максимум это вообще, как повезёт. А, если уже плюс двадцать пять, то всё, там спокойно. Во всяком случае, из "Стингера" по тебе не пальнут. Но и денег там таких тебе тоже никто не заплатит.
Когда же это всё началось? Может, когда Волковой поступил в Балашовское военное авиационное училище? Подавал сначала в Краснодарское, хотел быть лётчиком-истребителем. По комплекции вроде подходил, компактный, первый разряд по гимнастике. Но старый доктор на медкомиссии расслышал какие-то не те тоны в сердечном ритме и забраковал Волкового. Этот же доктор и посоветовал ему подать документы в Балашовское, на транспортную авиацию. Мол, с таким сердцем в транспортную возьмут, остальное у него в порядке. А на истребитель, извини, нельзя, слишком дорого стоит государству обучение пилота-истребителя. Транспортная авиация это второй эшелон. Как лошадь-тяжеловоз по сравнению с лихим скакуном. Но горячий боевой конь даже не сдвинет с места то, что тащит флегматичный першерон.
