- Давно? – машинально переспросил Олег.
- Не твоё дело! – раздражённо выплюнул хлыщ.
- Год назад, - специально для Суворина уточнила Ольга.
Олег быстро прикинул сроки и удовлетворённо кивнул: кастрат не мог быть отцом близнецов. Да и Ольга явно не питала к бывшему нежных чувств – сразу же поставила его на место, обнулив притязания слыть мужем.
Но писклявый не собирался сдаваться: он сжал кулаки, словно приготовился к драке, и попёр на Суворина.
- А ты кто такой?
Олег не отступил. Он не любил драться, но, если нужно, мог постоять за себя. И за тех, кто ему дорог.
- Сосед, - задиристо ответил он. - Сосед в смысле друг. И я всегда здесь, когда нужно. Во-о-от за этой стенкой, - оттопыренным большим пальцем Суворин ткнул через плечо, где находилась его квартира.
Хлыщ зло сощурил холодные серые глаза и язвительно бросил Ольге:
- Догадываюсь, почему тебе стал нравиться рыжий цвет. Мебель красного дерева завела?
Суворин понял намёк и напрягся. Врезать бы этому кастрату разок по лощёной физиономии, чтобы не хамил! Но Ольга словно угадала его намерения и успокаивающим жестом погладила по руке.
- Олег, ты голоден? Вадим привёз замечательную утку в апельсиновом соусе. Из моего любимого ресторана. Будешь?
Кастрат обиженно засопел: взбесился, что Ольга собиралась скормить дорогое ресторанное блюдо чужаку. Зато Суворин охотно воспользовался поводом отомстить. Он взял с журнального столика ланч-бокс с уткой, с демонстративной подозрительностью понюхал и, скривившись, произнёс:
- Я бы лучше поел твоей знаменитой курочки. Но, на крайний случай, и утка сойдёт - не успел сегодня пообедать, оголодал. А ещё что-нибудь Вадим привёз?
Суворин всей кожей чувствовал молнии ненависти, которые метал в него соперник. И наслаждался его бессильной яростью.
- Привёз, - Ольга будто не замечала возмущения своего бывшего. - Шоколадные фонданы.
- Это такие вкусные кексики с шоколадом внутри? Добро, съем и их тоже. Тебе-то, насколько я помню, шоколад не рекомендуется, - Суворин торжествующе взглянул на униженного врага.
- Тебе нельзя шоколад? – дёрнулся хлыщ. - Что же ты мне сразу не сказала, золотко?
- Ты не спрашивал. Не переживай, Вадим. Мне приятно, что ты помнишь мои прежние вкусы. Но – увы! - беременность накладывает кучу ограничений.
- Да, - издевательски добавил Олег. – И мужья должны об этом знать.
Ольга положила на чистую тарелку кусок утиной грудки, обильно полила апельсиновым соусом и поставила блюдо перед Сувориным.
- Садись, ешь.
Суворин подсел к столу. Утка, действительно, была очень вкусной, но Олег скорее прикусил бы себе язык, чем признал это. А пока он жевал, хлыщ завёл разговор о ком-то из прошлой Ольгиной жизни.
- Да, кстати, золотко, я тут недавно встретил Есевича, - пищал он. – Представляешь, ушёл из Газпрома, вынул оттуда все свои деньги и вложился в мясоперерабатывающий завод. Теперь раскручивает новый бренд «Мясы-колбасы». По Московскому телеканалу реклама уже второй месяц идёт. Не видела? Приглашал посотрудничать. Через годик-другой планирует выйти на IPO. Кстати, спрашивал о тебе: не хотела бы ты пойти к нему финансовым директором.
Суворина бесило небрежно-снисходительное обращение «золотко». Каким тупым надо быть, чтобы называть красивую, умную женщину словом, обозначающим подделку. И как Ольга могла жить с таким самодовольным уродом?
Суворин доел, вытер губы и бросил использованную салфетку на тарелку.
- Всё, спасибо, сыт. А утка так себе – жестковата. Да и соус с каким-то химическим душком. Ты бы не ела его, золотко, в твоём положении надо себя беречь.
Краем глаза Олег заметил, как его соперник побагровел от гнева. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но Суворин перебил его.
- Ну, как нынче вели себя Сысой и Пафнутий? – обратился он к Ольге.
Возмущённый хлыщ с недоумением уставился на бывшую любовницу: кто такие Сысой и Пафнутий? Ольга любовно погладила обтянутый джинсовой тканью живот и пояснила:
- Это мы моих мальчиков так называем, пока не придумали им нормальные имена.
И в ушах Олега многократно повторяющимся эхом раскатилось: «пока мы не придумали. Мы». Его раздуло от гордости, как воздушный шарик, наполненный лёгким возносящим вверх газом. Он смерил соперника взглядом победителя: понял, дурень, кто здесь лишний?
Лощёный хлыщ тоже не мог не заметить красноречивого «мы». Он скривился и бросил озабоченный взгляд на запястье, украшенное крутыми часами за несколько тысяч зелёных.
- Я, Оля, пожалуй, поеду. Аллочка волнуется, когда я задерживаюсь.
Суворин понял, что это была отмазка: никакая Аллочка не начала бы волноваться в восьмом часу вечера. Побеждённый противник позорно бежал с поля боя. И, чтобы окончательно добить писклявого, Суворин подвинулся ближе к Ольге и по-хозяйски приобнял её за талию. Она не отстранилась и даже наоборот – прильнула теснее. Похоже, тоже хотела продемонстрировать бывшему, что нашла ему замену.
- Спасибо, что заехал, Вадим, - бросила напоследок Ольга. - Приятно было тебя повидать. И передай от меня привет Аллочке.
Но как только дверь за побеждённым соперником закрылась, Ольга стряхнула с талии Суворинскую руку.
- Что за шоу ты устроил, Махагон? – сердито спросила она.
- Я?! – радостно-возбуждённый Олег широко раскрыл «честные» глаза и мелко захлопал ресницами. – А почему я, а не он?
- Смешные вы создания, мужики! Вам обязательно надо пометить территорию. Что ты хотел доказать?
- Что твой бывший – дурень, если позволил тебе уйти, - и Олег нежно поправил бурую чёлку.
- Пусть так, - отстранилась всё еще возмущённая Ольга. - Но Вадим - гость в моём доме. И мне неприятно, когда гости начинают выяснять, у кого из них здесь больше прав.
- А этот наглец имеет здесь какие-то права?
- Нет, не имеет. Но с тобой я этого обсуждать не буду.
Последняя фраза оскорбила Суворина – Ольга ставила его на одну ступень с самонадеянным хлыщом. А он-то размечтался! «Мы пока ещё не придумали мальчикам нормальные имена». А оказалось, что слова, наполнившие его счастьем, предназначались бывшему любовнику - чтобы побольнее уязвить его!
Олег потянул себя за нос и обидчиво произнёс:
- Похоже, у меня тут тоже нет никаких прав. Добро. Насильно мил не будешь.
Он развернулся и шагнул вон из комнаты. Но вдогонку тут же раздался взволнованный окрик.
- Олег! Не дури! – и маленькая крепкая рука схватила его ладонь.
Суворин застыл на месте, но не повернулся. Ждал, чтобы Ольга поупрашивала. Она обошла вокруг, встала напротив и снизу заглянула в лицо умоляющими глазами.
- Не злись. Воронцов - персонаж из моего прошлого. А прошлое не изменить: что было, то было.
- А я? – тихо выдохнул Олег. - Кто я для тебя?
Ольга пожала плечами и улыбнулась нежно и растерянно.
- Это тебе решать.
- А сама ты чего хочешь? – не рискнул подставляться Суворин. Но сердце его заколотилось от предвкушения чего-то важного.
- Ты мне нравишься, Махагон, - словно нехотя призналась Ольга.
- И только? – разочарованно переспросил Олег.
- Давай не будем торопить события. У меня сейчас один приоритет – дети.
Ольга обхватила двумя руками живот – словно приняла в объятия своих мальчиков, Сысоя и Пафнутия. И Олег вынужден был смириться с неопределённостью ответа. Ничего, он подождёт – недолго осталось. И сделает всё, чтобы стать Ольге необходимым.
- Кстати, ты очень забавно смотришься в своих штанишках, - перевёл он тему. - Как Карлсон, только без пропеллера.
- А я решила, что как клоун.
- Нет, как Карлсон.
- Толстый опухший Карлсон? – Ольга растопырила перед Сувориным пятерню. - Вон, смотри, пальцы, как сосиски!
- Дурочка! Ты – прекрасна, вся светишься изнутри… - Олег улыбнулся и, вспомнив давнюю шутку Искандера, добавил. - Так бы и поставил тебя в спальне вместо торшера.
- Издеваешься, Махагон?
- Нет. Если б ты видела себя моими глазами, то больше доверяла бы.
- Не хочу никуда ехать! – Суворин раздражённо стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Я не должен оставлять тебя одну перед самыми родами.
- Олег, не глупи! – Ольга подошла и успокаивающим жестом положила руку на плечо. – Тебе надо ехать! Не переживай, всё будет нормально. Я – взрослая девочка, умею справляться с трудностями.
- Да, я помню.
Суворин намекал на гипертонический криз, который едва не лишил Ольгу и её детей жизни. А вдруг то же самое случится вновь, когда его не будет рядом? Страшно подумать! Некстати подвернулась эта проклятая командировка в Рыбинск! Заказчик требовал привязать объект к местности. И Олег не мог отказать: адаптация проекта была прописана в договоре. И какое заказчику дело, что у Суворина соседка на сносях – ведь не жена. А до Рыбинска не менее пяти часов: в один день никак не уложишься!
- Тогда был форс-мажор. А сейчас у меня всё нормально, - Ольга, успокаивая, поглаживала Олега по плечу. - До срока ещё целых полторы недели. А твоя командировка, сам же говорил, максимум на три дня. Я дождусь твоего возвращения. Так что не нервничай, Олег, поезжай.
Суворин знал, что не может не ехать. И Ольгины аргументы звучали очень убедительно. Он уже прикинул, как обернуться побыстрее, за два дня. Если выехать пораньше, то на месте он окажется к обеду. Сразу же осмотрит и площадку, и произведённые на ней работы. В гостинице внесёт правки в проект, а утром согласует их с заказчиком и двинется в обратный путь. Если не случится задержек, вечером следующего дня он уже будет дома. Риск минимальный. И всё равно Олегу было неспокойно.
- В случае чего ты позвонишь мне?
- Даже не сомневайся. И Юлька рядом – она поможет, если что.
- Добро, - Суворин за руку притянул Ольгу и посадил к себе на колени. Пока он держал эту женщину в объятиях, с ней не могло случиться ничего дурного, и ему было спокойно. - Давай так: я введу в твоём мобильном режим быстрого набора номеров. Один – будет скорая, два – Юлька, три – это я. Запомнишь?
Ольга прохладным пальчиком разгладила вертикальную морщинку озабоченности между бровями Олега.
- Запомню. Раз-два-три.
- Без телефона ни шагу, - продолжал поучать Суворин, - даже в душ и туалет с ним. Когда спишь – аппарат на тумбочке. Обещаешь?
- Есть, сэр! – Ольга по-военному приложила правую ладонь к виску. Но Олег не принял её шутки.
- Нет, скажи серьёзно.
- Обещаю, - она взъерошила Олеговы жёсткие волосы, и по голове толпой побежали сладостные мурашки. Суворин помотал головой – не хотел, чтобы ощущения отвлекали его от важного.
- И ты мне звонишь в любое время суток. Уразумела?
- Запомнила-обещаю-уразумела, - насмешливой скороговоркой выдала Ольга.
Вроде бы все инструкции были даны, но Олега не оставляло тягостное чувство, будто он забыл что-то важное. Джинджер? Нет, не то. Но хорошо, что вспомнил.
- Ничего, если я оставлю тебе кота? Не помешает? Или пристроить его к Марь-Сергевне, консьержке?
- Зачем к консьержке? Пусть рыжик у меня поживёт. Мне с ним будет спокойней.
- Добро. Значит, если что – ты мне сразу звонишь! Да?
- Я уже сказала!
- Пообещай ещё раз!
- Зануда! - не выдержала Ольга и высвободилась из его объятий. – Ты иди, Олег, уже поздно. Когда рыжика занесёшь – сегодня или завтра?
- Лучше я оставлю тебе ключи. У прохвоста дома всё его приданое: лоток, миска. Просто приходи раз в день его покормить. Или, если хочешь, забирай к себе в гости - он будет счастлив.
- Ладно, давай, - Ольга протянула руку, и Олег вложил ключи в её ладонь. - Во сколько ты планируешь выехать?
- Рано. Ты будешь ещё спать.
- Значит, завтра не увидимся? – интонация сожаления польстила Суворину, но снова разбередила тревогу, которая, не утихая, ныла, как больной зуб.
- Я постараюсь уложиться в два дня. Жди меня послезавтра вечером. Годится?
- Ты не дёргайся из-за меня, Олег. Всё будет нормально. А сейчас ступай: тебе надо лечь пораньше, иначе не выспишься.
Суворин вынужден был признать Ольгину правоту. Он нехотя побрёл к двери, но на пороге оглянулся, словно окликнутый судьбой. Вслед ему испуганными глазами смотрела маленькая круглая в своей беременности женщина. Она казалась такой одинокой и уязвимой, что сердце сжалось от страха за неё. И почему-то подумалось, что его отъезд – это веха. И после отношения с Ольгой уже никогда не будут такими, как сейчас.
Олег в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние, обнял Ольгу, крепко прижал к себе, втянул ноздрями знакомый абрикосовый аромат.
- Ты будешь скучать?
- Я даже не успею соскучиться. Ты ведь скоро вернёшься, правда?
Накануне, прощаясь с Олегом, Ольга храбрилась, как могла, но внутри у неё всё сжималось от отчаяния. Он уезжал и оставлял её наедине с предродовыми страхами, ужас которых только усугублялся по мере приближения назначенного срока.
Ольга знала, что страхи обычно возникают от неведения. Она перечитала кучу литературы по подготовке к родам, выяснила, что и как должно происходить и как следует вести себя роженице. А кроме того постоянно сидела на форумах молодых мамочек, где те делились личными впечатлениями и охотно раздавали советы. Только всё это плохо помогало: новые знания обнаруживали новые опасности, о которых раньше Ольга не ведала. Ужас перед неизбежным с каждым днём становился всё больше – он рос и наливался так же, как плод в утробе.
Ольга боялась боли, смерти, травм, которые могут сделать её беспомощным инвалидом. А если она потеряет детей? Или у них обнаружатся какие-то патологии? Как она будет справляться с проблемами в одиночку? Теперь Ольга часто вспоминала ужасы, которые пророчил ей Воронцов, когда отговаривал от намерения завести ребёнка. А иногда, во время приступов малодушия, она признавала правоту Вадима.
Ольга пыталась относиться к своим страхам рационально, как в бизнесе: перевести в категорию рисков, оценить и выработать стратегии борьбы. По науке, риск был равен произведению силы его влияния на вероятность возникновения. Влияние воображаемых ужасов на её будущую жизнь представлялось Ольге катастрофическим. А вот вероятность была не так уж и велика. Ольга искала утешение в статистике: ведь абсолютное большинство женщин рожали здоровых детей. Но что толку в благополучных цифрах, если именно твой случай станет трагическим исключением?
Было только одно гарантированное средство от страхов: Олег. Его присутствие блокировало поток саморазрушительных мыслей. Ольга переставала бояться и принимала будущее, как должное.
Ну, почему, почему Суворин уехал в свой отвратный Рыбинск именно сейчас, когда Ольга так нуждалась в нём? Это несправедливо! Если б Олег был её мужем или хотя бы любовником, ей хватило бы совести отговорить его от поездки. Но по отношению к соседу у неё не было никаких прав.
Ольга неторопливо позавтракала, выпила чая. Мысли всё время крутились вокруг Олега: где он, как он? Должно быть, уже проехал половину пути. Внезапно тоска по Суворину вылилась в острый, физически ощутимый приступ боли. Болело в центре груди, в точке, откуда расходились рёбра. Ольга размяла пальцами саднящее место – она всегда считала, что именно здесь помещалась душа. И вот сейчас душа страдала болью, подозрительно напоминавшей фантомную – по внезапно отнятой второй половине.
- Не твоё дело! – раздражённо выплюнул хлыщ.
- Год назад, - специально для Суворина уточнила Ольга.
Олег быстро прикинул сроки и удовлетворённо кивнул: кастрат не мог быть отцом близнецов. Да и Ольга явно не питала к бывшему нежных чувств – сразу же поставила его на место, обнулив притязания слыть мужем.
Но писклявый не собирался сдаваться: он сжал кулаки, словно приготовился к драке, и попёр на Суворина.
- А ты кто такой?
Олег не отступил. Он не любил драться, но, если нужно, мог постоять за себя. И за тех, кто ему дорог.
- Сосед, - задиристо ответил он. - Сосед в смысле друг. И я всегда здесь, когда нужно. Во-о-от за этой стенкой, - оттопыренным большим пальцем Суворин ткнул через плечо, где находилась его квартира.
Хлыщ зло сощурил холодные серые глаза и язвительно бросил Ольге:
- Догадываюсь, почему тебе стал нравиться рыжий цвет. Мебель красного дерева завела?
Суворин понял намёк и напрягся. Врезать бы этому кастрату разок по лощёной физиономии, чтобы не хамил! Но Ольга словно угадала его намерения и успокаивающим жестом погладила по руке.
- Олег, ты голоден? Вадим привёз замечательную утку в апельсиновом соусе. Из моего любимого ресторана. Будешь?
Кастрат обиженно засопел: взбесился, что Ольга собиралась скормить дорогое ресторанное блюдо чужаку. Зато Суворин охотно воспользовался поводом отомстить. Он взял с журнального столика ланч-бокс с уткой, с демонстративной подозрительностью понюхал и, скривившись, произнёс:
- Я бы лучше поел твоей знаменитой курочки. Но, на крайний случай, и утка сойдёт - не успел сегодня пообедать, оголодал. А ещё что-нибудь Вадим привёз?
Суворин всей кожей чувствовал молнии ненависти, которые метал в него соперник. И наслаждался его бессильной яростью.
- Привёз, - Ольга будто не замечала возмущения своего бывшего. - Шоколадные фонданы.
- Это такие вкусные кексики с шоколадом внутри? Добро, съем и их тоже. Тебе-то, насколько я помню, шоколад не рекомендуется, - Суворин торжествующе взглянул на униженного врага.
- Тебе нельзя шоколад? – дёрнулся хлыщ. - Что же ты мне сразу не сказала, золотко?
- Ты не спрашивал. Не переживай, Вадим. Мне приятно, что ты помнишь мои прежние вкусы. Но – увы! - беременность накладывает кучу ограничений.
- Да, - издевательски добавил Олег. – И мужья должны об этом знать.
Ольга положила на чистую тарелку кусок утиной грудки, обильно полила апельсиновым соусом и поставила блюдо перед Сувориным.
- Садись, ешь.
Суворин подсел к столу. Утка, действительно, была очень вкусной, но Олег скорее прикусил бы себе язык, чем признал это. А пока он жевал, хлыщ завёл разговор о ком-то из прошлой Ольгиной жизни.
- Да, кстати, золотко, я тут недавно встретил Есевича, - пищал он. – Представляешь, ушёл из Газпрома, вынул оттуда все свои деньги и вложился в мясоперерабатывающий завод. Теперь раскручивает новый бренд «Мясы-колбасы». По Московскому телеканалу реклама уже второй месяц идёт. Не видела? Приглашал посотрудничать. Через годик-другой планирует выйти на IPO. Кстати, спрашивал о тебе: не хотела бы ты пойти к нему финансовым директором.
Суворина бесило небрежно-снисходительное обращение «золотко». Каким тупым надо быть, чтобы называть красивую, умную женщину словом, обозначающим подделку. И как Ольга могла жить с таким самодовольным уродом?
Суворин доел, вытер губы и бросил использованную салфетку на тарелку.
- Всё, спасибо, сыт. А утка так себе – жестковата. Да и соус с каким-то химическим душком. Ты бы не ела его, золотко, в твоём положении надо себя беречь.
Краем глаза Олег заметил, как его соперник побагровел от гнева. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но Суворин перебил его.
- Ну, как нынче вели себя Сысой и Пафнутий? – обратился он к Ольге.
Возмущённый хлыщ с недоумением уставился на бывшую любовницу: кто такие Сысой и Пафнутий? Ольга любовно погладила обтянутый джинсовой тканью живот и пояснила:
- Это мы моих мальчиков так называем, пока не придумали им нормальные имена.
И в ушах Олега многократно повторяющимся эхом раскатилось: «пока мы не придумали. Мы». Его раздуло от гордости, как воздушный шарик, наполненный лёгким возносящим вверх газом. Он смерил соперника взглядом победителя: понял, дурень, кто здесь лишний?
Лощёный хлыщ тоже не мог не заметить красноречивого «мы». Он скривился и бросил озабоченный взгляд на запястье, украшенное крутыми часами за несколько тысяч зелёных.
- Я, Оля, пожалуй, поеду. Аллочка волнуется, когда я задерживаюсь.
Суворин понял, что это была отмазка: никакая Аллочка не начала бы волноваться в восьмом часу вечера. Побеждённый противник позорно бежал с поля боя. И, чтобы окончательно добить писклявого, Суворин подвинулся ближе к Ольге и по-хозяйски приобнял её за талию. Она не отстранилась и даже наоборот – прильнула теснее. Похоже, тоже хотела продемонстрировать бывшему, что нашла ему замену.
- Спасибо, что заехал, Вадим, - бросила напоследок Ольга. - Приятно было тебя повидать. И передай от меня привет Аллочке.
***
Но как только дверь за побеждённым соперником закрылась, Ольга стряхнула с талии Суворинскую руку.
- Что за шоу ты устроил, Махагон? – сердито спросила она.
- Я?! – радостно-возбуждённый Олег широко раскрыл «честные» глаза и мелко захлопал ресницами. – А почему я, а не он?
- Смешные вы создания, мужики! Вам обязательно надо пометить территорию. Что ты хотел доказать?
- Что твой бывший – дурень, если позволил тебе уйти, - и Олег нежно поправил бурую чёлку.
- Пусть так, - отстранилась всё еще возмущённая Ольга. - Но Вадим - гость в моём доме. И мне неприятно, когда гости начинают выяснять, у кого из них здесь больше прав.
- А этот наглец имеет здесь какие-то права?
- Нет, не имеет. Но с тобой я этого обсуждать не буду.
Последняя фраза оскорбила Суворина – Ольга ставила его на одну ступень с самонадеянным хлыщом. А он-то размечтался! «Мы пока ещё не придумали мальчикам нормальные имена». А оказалось, что слова, наполнившие его счастьем, предназначались бывшему любовнику - чтобы побольнее уязвить его!
Олег потянул себя за нос и обидчиво произнёс:
- Похоже, у меня тут тоже нет никаких прав. Добро. Насильно мил не будешь.
Он развернулся и шагнул вон из комнаты. Но вдогонку тут же раздался взволнованный окрик.
- Олег! Не дури! – и маленькая крепкая рука схватила его ладонь.
Суворин застыл на месте, но не повернулся. Ждал, чтобы Ольга поупрашивала. Она обошла вокруг, встала напротив и снизу заглянула в лицо умоляющими глазами.
- Не злись. Воронцов - персонаж из моего прошлого. А прошлое не изменить: что было, то было.
- А я? – тихо выдохнул Олег. - Кто я для тебя?
Ольга пожала плечами и улыбнулась нежно и растерянно.
- Это тебе решать.
- А сама ты чего хочешь? – не рискнул подставляться Суворин. Но сердце его заколотилось от предвкушения чего-то важного.
- Ты мне нравишься, Махагон, - словно нехотя призналась Ольга.
- И только? – разочарованно переспросил Олег.
- Давай не будем торопить события. У меня сейчас один приоритет – дети.
Ольга обхватила двумя руками живот – словно приняла в объятия своих мальчиков, Сысоя и Пафнутия. И Олег вынужден был смириться с неопределённостью ответа. Ничего, он подождёт – недолго осталось. И сделает всё, чтобы стать Ольге необходимым.
- Кстати, ты очень забавно смотришься в своих штанишках, - перевёл он тему. - Как Карлсон, только без пропеллера.
- А я решила, что как клоун.
- Нет, как Карлсон.
- Толстый опухший Карлсон? – Ольга растопырила перед Сувориным пятерню. - Вон, смотри, пальцы, как сосиски!
- Дурочка! Ты – прекрасна, вся светишься изнутри… - Олег улыбнулся и, вспомнив давнюю шутку Искандера, добавил. - Так бы и поставил тебя в спальне вместо торшера.
- Издеваешься, Махагон?
- Нет. Если б ты видела себя моими глазами, то больше доверяла бы.
Глава 17 - Продолжение следует…
- Не хочу никуда ехать! – Суворин раздражённо стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Я не должен оставлять тебя одну перед самыми родами.
- Олег, не глупи! – Ольга подошла и успокаивающим жестом положила руку на плечо. – Тебе надо ехать! Не переживай, всё будет нормально. Я – взрослая девочка, умею справляться с трудностями.
- Да, я помню.
Суворин намекал на гипертонический криз, который едва не лишил Ольгу и её детей жизни. А вдруг то же самое случится вновь, когда его не будет рядом? Страшно подумать! Некстати подвернулась эта проклятая командировка в Рыбинск! Заказчик требовал привязать объект к местности. И Олег не мог отказать: адаптация проекта была прописана в договоре. И какое заказчику дело, что у Суворина соседка на сносях – ведь не жена. А до Рыбинска не менее пяти часов: в один день никак не уложишься!
- Тогда был форс-мажор. А сейчас у меня всё нормально, - Ольга, успокаивая, поглаживала Олега по плечу. - До срока ещё целых полторы недели. А твоя командировка, сам же говорил, максимум на три дня. Я дождусь твоего возвращения. Так что не нервничай, Олег, поезжай.
Суворин знал, что не может не ехать. И Ольгины аргументы звучали очень убедительно. Он уже прикинул, как обернуться побыстрее, за два дня. Если выехать пораньше, то на месте он окажется к обеду. Сразу же осмотрит и площадку, и произведённые на ней работы. В гостинице внесёт правки в проект, а утром согласует их с заказчиком и двинется в обратный путь. Если не случится задержек, вечером следующего дня он уже будет дома. Риск минимальный. И всё равно Олегу было неспокойно.
- В случае чего ты позвонишь мне?
- Даже не сомневайся. И Юлька рядом – она поможет, если что.
- Добро, - Суворин за руку притянул Ольгу и посадил к себе на колени. Пока он держал эту женщину в объятиях, с ней не могло случиться ничего дурного, и ему было спокойно. - Давай так: я введу в твоём мобильном режим быстрого набора номеров. Один – будет скорая, два – Юлька, три – это я. Запомнишь?
Ольга прохладным пальчиком разгладила вертикальную морщинку озабоченности между бровями Олега.
- Запомню. Раз-два-три.
- Без телефона ни шагу, - продолжал поучать Суворин, - даже в душ и туалет с ним. Когда спишь – аппарат на тумбочке. Обещаешь?
- Есть, сэр! – Ольга по-военному приложила правую ладонь к виску. Но Олег не принял её шутки.
- Нет, скажи серьёзно.
- Обещаю, - она взъерошила Олеговы жёсткие волосы, и по голове толпой побежали сладостные мурашки. Суворин помотал головой – не хотел, чтобы ощущения отвлекали его от важного.
- И ты мне звонишь в любое время суток. Уразумела?
- Запомнила-обещаю-уразумела, - насмешливой скороговоркой выдала Ольга.
Вроде бы все инструкции были даны, но Олега не оставляло тягостное чувство, будто он забыл что-то важное. Джинджер? Нет, не то. Но хорошо, что вспомнил.
- Ничего, если я оставлю тебе кота? Не помешает? Или пристроить его к Марь-Сергевне, консьержке?
- Зачем к консьержке? Пусть рыжик у меня поживёт. Мне с ним будет спокойней.
- Добро. Значит, если что – ты мне сразу звонишь! Да?
- Я уже сказала!
- Пообещай ещё раз!
- Зануда! - не выдержала Ольга и высвободилась из его объятий. – Ты иди, Олег, уже поздно. Когда рыжика занесёшь – сегодня или завтра?
- Лучше я оставлю тебе ключи. У прохвоста дома всё его приданое: лоток, миска. Просто приходи раз в день его покормить. Или, если хочешь, забирай к себе в гости - он будет счастлив.
- Ладно, давай, - Ольга протянула руку, и Олег вложил ключи в её ладонь. - Во сколько ты планируешь выехать?
- Рано. Ты будешь ещё спать.
- Значит, завтра не увидимся? – интонация сожаления польстила Суворину, но снова разбередила тревогу, которая, не утихая, ныла, как больной зуб.
- Я постараюсь уложиться в два дня. Жди меня послезавтра вечером. Годится?
- Ты не дёргайся из-за меня, Олег. Всё будет нормально. А сейчас ступай: тебе надо лечь пораньше, иначе не выспишься.
Суворин вынужден был признать Ольгину правоту. Он нехотя побрёл к двери, но на пороге оглянулся, словно окликнутый судьбой. Вслед ему испуганными глазами смотрела маленькая круглая в своей беременности женщина. Она казалась такой одинокой и уязвимой, что сердце сжалось от страха за неё. И почему-то подумалось, что его отъезд – это веха. И после отношения с Ольгой уже никогда не будут такими, как сейчас.
Олег в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние, обнял Ольгу, крепко прижал к себе, втянул ноздрями знакомый абрикосовый аромат.
- Ты будешь скучать?
- Я даже не успею соскучиться. Ты ведь скоро вернёшься, правда?
***
Накануне, прощаясь с Олегом, Ольга храбрилась, как могла, но внутри у неё всё сжималось от отчаяния. Он уезжал и оставлял её наедине с предродовыми страхами, ужас которых только усугублялся по мере приближения назначенного срока.
Ольга знала, что страхи обычно возникают от неведения. Она перечитала кучу литературы по подготовке к родам, выяснила, что и как должно происходить и как следует вести себя роженице. А кроме того постоянно сидела на форумах молодых мамочек, где те делились личными впечатлениями и охотно раздавали советы. Только всё это плохо помогало: новые знания обнаруживали новые опасности, о которых раньше Ольга не ведала. Ужас перед неизбежным с каждым днём становился всё больше – он рос и наливался так же, как плод в утробе.
Ольга боялась боли, смерти, травм, которые могут сделать её беспомощным инвалидом. А если она потеряет детей? Или у них обнаружатся какие-то патологии? Как она будет справляться с проблемами в одиночку? Теперь Ольга часто вспоминала ужасы, которые пророчил ей Воронцов, когда отговаривал от намерения завести ребёнка. А иногда, во время приступов малодушия, она признавала правоту Вадима.
Ольга пыталась относиться к своим страхам рационально, как в бизнесе: перевести в категорию рисков, оценить и выработать стратегии борьбы. По науке, риск был равен произведению силы его влияния на вероятность возникновения. Влияние воображаемых ужасов на её будущую жизнь представлялось Ольге катастрофическим. А вот вероятность была не так уж и велика. Ольга искала утешение в статистике: ведь абсолютное большинство женщин рожали здоровых детей. Но что толку в благополучных цифрах, если именно твой случай станет трагическим исключением?
Было только одно гарантированное средство от страхов: Олег. Его присутствие блокировало поток саморазрушительных мыслей. Ольга переставала бояться и принимала будущее, как должное.
Ну, почему, почему Суворин уехал в свой отвратный Рыбинск именно сейчас, когда Ольга так нуждалась в нём? Это несправедливо! Если б Олег был её мужем или хотя бы любовником, ей хватило бы совести отговорить его от поездки. Но по отношению к соседу у неё не было никаких прав.
Ольга неторопливо позавтракала, выпила чая. Мысли всё время крутились вокруг Олега: где он, как он? Должно быть, уже проехал половину пути. Внезапно тоска по Суворину вылилась в острый, физически ощутимый приступ боли. Болело в центре груди, в точке, откуда расходились рёбра. Ольга размяла пальцами саднящее место – она всегда считала, что именно здесь помещалась душа. И вот сейчас душа страдала болью, подозрительно напоминавшей фантомную – по внезапно отнятой второй половине.
