— Не ты ли, порождение хаоса, шептала заклинания, когда собирала травы, когда сушила их и варила свои чёрные зелья, — он усмехнулся и ткнул мне в лицо какими-то бумагами. — Можешь не отпираться, у нас есть свидетельские показания.
В тот же миг на руки и ноги мне надели кандалы, а потом закинули в какую-то каморку, в которой толком ни лечь, ни встать нельзя. Прижалась спиной к стене и поджала колени к подбородку, начиная плакать.
Две недели меня держали к каморке, не дозволяя выйти. Утром приносили стакан воды и корку чёрствого, а иногда заплесневелого хлеба. Нужду справлять предложили тут же в углу, а на просьбу дать хотя бы ведро, меня избили. Сидела, сгорбившись в полузабытье, и вспоминала улыбку Эйрона, тепло его тела и нежные прикосновения, надеясь, что всё разрешиться и меня освободят.
Услышала скрип двери и подняла голову. На пороге стоял Харот и внимательно на меня смотрел.
— Прими моё предложение, Виола, и все твои мучения закончатся, — просто сказал он. — Эйрон мёртв. И это не выдумка. С войны вернулось пара парней они и сказали, что твой брат погиб сразу, а Эйрона утащили полумёртвого для совершения запретных ритуалов у магов противника как жертву.
Молча, опустила голову на колени и тихо заплакала, моля светлых богов присмотреть за моими любимыми и помочь мне встретиться с ними после смерти. Продолжать жить, теперь не видела смысла, а потому, и отвечать не стала, продолжая нараспев читать молитву светлым.
— Дура, — зло бросил он и захлопнул дверь.
Когда прошло ещё две недели, меня выволокли на площадь и привязали к столбу. Посмотрела вокруг и видела злые взгляды людей, которым я помогала с десяти лет с мамой, а до того она помогала с бабушкой и до того, и ещё раньше. Теперь они смотрели на меня как на врага.
Услышала рядом причитания и мольбы. Повернув голову, увидела у другого столба Тишу. Она повернула ко мне лицо и прошептала: «прости». Мне потребовалась минута, чтобы понять, за что она просит прощения. А потом рассмеялась. Сначала тихо, а потом всё громче и громче.
— Ну как, хорошо тебя обмиловал твой Харот? — просила старую «подругу». — Даже клевета на меня не помогла тебе стать его женой, лишь вре?менной подстилкой. Не будет тебе прощения, Тиша, как и вам, — посмотрела на селян. — Светлые покарают за невинные души, что вы сгубили, и вам всем зачтётся после смерти. И если мне дадут шанс вернуться, я отомщу, не вам, так вашим потомкам отомщу!
После этого умолкла и больше не проронила ни слова. Слышала, как кричала Тиша в объятиях пламени, но даже не посмотрела на неё. Когда пламя добралось до меня, продолжала молчать до последнего, но стоило его языкам начать облизывать мою кожу, больше не смогла сдержать крик. Прекрасно понимая, что спасения не будет, как и отмщения. Какое дело богам до меня, простой деревенской травницы.
В плену пробыл почти два месяца, и за это время мне ни разу не принесли еды и воды. Благо вокруг было много разной живности и всегда можно было найти в земле червяка, а с крыши во время дождя бежала вода, а дожди тут были частые.
Когда меня только приволокли в эту башни, они думали, что я из числа офицеров, но очень быстро разочаровались и бросили меня, видимо, в самую дальнюю камеру, да там и забыли. Помнил своё обещание, а потому искал пропитание как мог, и в ход шло всё, что было хоть немного съедобно и не отравлено.
В голове билась лишь одна мысль: «я должен вернуться. Виола ждёт, я обещал». Только это помогало не впасть в отчаяние и не сойти с ума. Когда к концу подходил второй месяц, мимо камеры проходил стражник и жрец, они удивлённо посмотрели на меня, я на них.
— Ты погляди! — усмехнулся стражник. — Живой! Я думал, ты тут давно подох, так как на тебя не было велено тратить ни воды, ни еды. А ты всё ещё жив.
— Война окончена, — подал голос жрец, — отпусти его, и это зачтётся тебе на божественном суде.
Стражник что-то прокряхтел, а потом отпёр дверь и открыл настежь, да так и оставил, предложив знаком жрецу продолжить путь.
Какое-то время боялся выходить, думая, что они так решили развлечься за мой счёт. Но прошло несколько часов, а никто так и не пришёл снова меня запереть, и я всё же вышел клетки и побрёл в ту сторону, откуда ранее пришли эти двое.
Оказавшись на улице, прищурился, так как такого яркого солнца давно не видел. Осмотревшись по сторонам и поняв, что на меня никто не собирается наподдать, побрёл в сторону леса, надеясь, что смогу добраться до родной деревни и увидеть свою возлюбленную.
Несмотря на то, в каком я был состоянии, но жизнь вблизи леса с самого рождения давала о себе знать. Очень быстро я смог восстановить свою форму. Соорудил для себя простой лук и копьё. Охотился на местную дичь и питался подножным кормом, что был в лесу весьма обилен.
Чтобы добраться до деревни, у меня ушло ещё три месяца, но когда увидел родные домики, душа ожила, и ноги сами понесли меня к самому заветному дому. Правда, на подходе, заметил, что встречают меня холодные стены с разбитыми окнами и покосившимся воротами и забором.
— Эйрон? — услышал за спиной удивлённый голос. — Ты жив?
Обернулся и увидел приятеля, с которым ушли вместе на войну.
— Эйрон! — он подбежал ко мне и сгрёб меня в охапку. — Это правда, ты! Боги!
— Что случилось? — спросил у него. — Где Виола?
— Пойдём ко мне, чего стоять на улице, ты наверно голоден, да и в баньку будет сходить нелишним. Там всё и расскажу.
Внимательно посмотрел на него и решил, что не сто?ит отказываться. А то окажется, что Виола тоже меня считала погибшим, да и устроила свою жизнь, а тут я воскрес. Быстро вымылся и надел свежую одежду, что мне дал со своего плеча Тамр, сел за стол, где уже стояло простое, но крайне сытное угощение.
Начал он издалека, как едва спасся в том сражении. Как участвовал ещё в паре, а потом война закончилась так же внезапно, как началась. Он какое-то время пытался обжиться в городе, да не нашёл себе места, а потому решил вернуться в родную деревню.
Когда он начал рассказывать, что случилось здесь, не удержал кружку в руке, и она разбилась о пол на мелкие кусочки. Виола, моя Виола…
— Эйрон, — позвал меня Тамр. — Мне жаль. — он виновато смотрел на меня. — Если бы я вернулся раньше, если бы не терял время в городе.
— Ты бы ей не помог, если против неё ополчились все в деревне.
— Не все, но большинство поверили этому инквизитору, — Тамр сплюнул. — Сейчас, правда, жалеют, но больше оттого, что нет в селе теперь травницы, и приходится ходить в соседнюю деревню.
Сжал руки в кулаки, а после резко встал из-за стола и вышел на улицу в ночь. Ярость и ненависть застилали глаза, а потому я не шибко думал, что делаю и что будет дальше. Хотел лишь одного… пролить их кровь.
Проникнуть в дом Харота оказалось несложно. Он спал с какой-то девчонкой. Война научила не ценить чужую жизнь, а потому я действовал довольно быстро. Девка умерла, так и не поняв толком, что случилось, а вот Харота я так легко не отправил на суд к богам. Его я заставил помучиться, а уже потом занялся и его отцом.
На выходе из дома старосты меня уже ждали вооружённые вилами местные мужики, а я хотел лишь одного, чтобы они все сдохли в муках. Прежде чем меня первый раз достали, я убил ещё нескольких. Но потом мне в ногу вонзились вилы, потом ещё одни и ещё.
Лежал на земле, истекая кровью, а перед глазами стоял её образ. Милой, доброй и весёлой, моей милой, моей любимой и единственной.
— Прости меня. Виола, я не успел…
Открыв глаза, не сразу понял, где нахожусь, как и то, что в теле больше нет боли. Осмотрелся по сторонам, но тут всё было покрыто какой-то мглой, сквозь которую угадывались силуэты домов и деревьев, как если бы это был густой туман. Однако стоило только сделать несколько шагов, чтобы подойти к образу, как он тут же исчезал.
— Ха-ха-ха, — услышал за спиной и резко обернулся. — Глупый, глупый человек. — голос исходил от ворона, что сидел на одном из туманных образов. — Иди за мной, глупый человек. Иди.
— С какой радости мне за тобой идти?
— Тебя ждёт суд. Суд ждёт тебя, — ворон повернул голову в сторону и посмотрел на меня своим чёрным, словно ночь, глазом. — Глупый, глупый человек. Ты грешник, и тебя будут судить.
Он вспорхнул с туманного дерева и, пролетев у меня над головой, полетел вперёд. Туман перед ним начал рассеиваться, а для меня по земле стелилась тропинка. Идти пришлось очень долго, по крайней мере, мне так показалось. Первое время рассматривал то, что появлялось по краям тропинки, но очень скоро это занятие надоело, и просто шёл за вороном как скот на бойню.
Тропинка резко расширилась и превратилась в огромный зал. Он был полностью окутан туманом, густым, практически осязаемым. Смотрел на него и казалось ещё шаг и я упрусь в стену, но каждый раз туман расходился передо мной, словно вода в озере или высока трава на поле.
— Мы тебя ждали, грешник, — услышал голос, по которому было сложно определить возраст и пол говорившего, ибо гремел он подобно грому и в тоже время обволакивал, словно успокаивал.
— Он не грешник, — раздался ещё один голос, полный недовольства. — Его вина очевидна, и он должен понести наказание.
— Наказания достоин твой служитель, и если грешник будет принят, — вот тут был слышен явный женский голос, — он его покарает от моего имени.
— Что? — возмутился второй. — Да как ты смеешь!
— Замолчи, иначе мы прикажем древним истребить всех твоих приспешников, раз сам ты их не можешь вразумить. — снова раздался первый голос. — Подойди ближе, грешник.
Подчинился, понимая, что действительно угодил на суд богов. Шесть фигур сидели на возвышениях передо мной. Они были скрыты от меня плотными мантиями и капюшонами.
— Что скажешь в своё оправдание, грешник? — спросил один из них и чуть шевельнул головой, поворачиваясь в мою сторону.
— Ничего, — пожал плечами. — Даже зная, что меня ждёт, я бы сделал всё точно так же. Жизнь за жизнь. Виола была невинна и должна была жить. Я отомстил и был в своём праве.
— Каков наглец, — хмыкнул другой, — а женщины в чём были виновны? Или те, кто на площади тебя пытался остановить.
— Так, они меня и остановили, — снова пожал плечами, — и виновны, как и прочие. Они не заступились, не опровергли клевету, лишь смотрели на её муки.
— Если брать плату — жизнь за жизнь. В мире никого живого не останется, — подала голос ещё одна фигура.
— Не останется лишь тех, что из-за своего тщеславия забирает жизни, а мир будет жить и дальше без самых кровожадных своих тварей.
— Ты был в своём праве, но всё же вышел за рамки дозволенного богами, — проговорил первый. — Ты не заслужил жизни после смерти и перерождения, но и забвение для тебя будет слишком суровой карой. Мы дозволяем тебе стать стражем границ трёх миров. В миру вас называют — друиды. Ты будешь охранять миры и покой из обитателей, пока не искупишь свою вину.
— Древние! — заговорила фигура, что до этого не проронила ни слова. — Кто из вас возьмёт грешника к себе? Обучит и направит?
Перед возвышением появилось восемь чёрных, как ночь, фигур. Их силуэты постоянно извивались, словно пламя на ветру, и не имели чёткой формы. Невозможно было определить ни их рост, ни возраст, да даже как они, эти древние, выглядели.
— Если никто из древних тебя не выберет в ученики, то тебя будет ждать забвение.
Посмотрел на фигуру, что сидела на возвышении, а потом перевёл взгляд на «фигуры» древних. Размышляя, что будет лучше: стать друидом (о них слышал легенды, но думаю, верить им особо не стоит), или исчезнуть навсегда? Больше склонялся ко второму варианту, ибо служить, пока не искуплю вину, можно и до конца существования мира, а он однажды будет, если верить тем самым легендам. Такая себе перспектива.
Заметил, как два чёрных силуэта дрогнули, а потом сделали шаг вперёд, приобретая черты людей. Оба были высокими, широкоплечими, подтянутыми и явно в хорошей боевой форме. Один был с изумрудными глазами и чёрной копной волос, собранной в хвост, второй же, казалось, был то ли седым, то ли сереброволосым, с довольно короткой стрижкой. Такую видел на службе, когда мы прибыли в город, у заморских торговцев. Глаза были ярко-синими, холодными. Кожа у обоих была сероватого оттенка, явно намекавшая на их нечеловеческое происхождение.
— Уэйн? — обратился синеглазый к соратнику.
— Уступаю, — усмехнулся тот и сделал шаг назад, снова окутываясь тьмой.
— Теперь ты страж миров, грешник, — сказала снова самая молчаливая фигура. — Это великая честь и ответственность. Не подведи своего учителя и миры.
Зал очень быстро наполнялся густым туманом, и мне стало казаться, что вот теперь я точно задохнусь. Когда видимость пропала совершенно, инстинктивно закрыл глаза и чувствовал, как в груди бешено стучит сердце.
Почувствовал на коже дуновение ветра, и, открыв глаза, увидел нашу с Виолой поляну, а потом услышал осторожные и довольно тихие шаги. Резко обернулся, натыкаясь взглядом на синеглазого.
— Ну здравствуй, ученик.
— А если я не хочу быть учеником? — решил узнать. — Если я хотел забвения?
— Не тебе решать, что ты хочешь, — он пожал плечами. — Я в своё время тоже не выбирал, выбрали за меня.
— Почему вас зовут древние? Вы не друиды?
— Друиды, но мы первые, что вступили на эту службу.
— Значит, она никогда не закончится?
— Закончится, — ответил он довольно безразличным голосом. — Либо ты заслужишь прощение и переродишься, либо проиграешь твари, и сам ею станешь.
— Чудесные перспективы, — буркнул.
— Учиться у меня или нет, уже решать тебе, — он отвернулся и пошёл в лес.
— Ты не очень заботливый учитель, — протянул я и пошёл за ним.
— Я учитель, а не нянька, — он снова пожал плечами. — Ты уже не ребёнок и должен понимать разницу.
— И долго ты будешь меня учить?
— Это зависит только от тебя.
Да, учитель достался мне не очень эмоциональный и многословный. С другой стороны, он же не мой приятель, чтобы весело общаться, он и на человека не шибко похож. Но раз выбора нет, значит, будем учиться, а там, быть может, он ответит на мои вопросы.
Настоящее время
Смотрел на тварь, что лютовала в деревне всё это время, и вспоминал свою жизнь, смерть и обучение с Феланом. Он мне тогда и сказал, что Виола не ушла на перерождение, а осталась здесь, в мире живых. Стала беспокойным духом, но не враждебным, ибо не было искренней ненависти в её сердце и душе. А потому смогла слиться с природой вокруг и получить подобие покоя.
Так почему сейчас, передо мной стояла Виола? Она источала такую ненависть и жажду крови, что казалось, она сущность, что живёт и питается живыми уже не одну тысячу лет. Лишь один раз такую тварь встречал и проиграл бы ей, если бы не позвал учителя.
— Виола, — позвал девушку. — Это правда, ты?
Она чуть склонила голову, а потом оскалила полный рок клыков и кинулась на меня. Крутился на поляне как смерч, стараясь не угодить на её клыки и когти. Силы и скорости ей было не занимать, а я всё пытался понять, почему это случилось? Как моя милая и добрая Виола, которая даже на костре не смогла искренне возненавидеть своих палачей, превратилась в тварь после смерти?
Задумался настолько, что не заметил её очередной выпад, и она смогла выбить меч из моей руки. Да что такое?! Отскочил в сторону, подбирая нужную траекторию, чтобы и в зубы не попасть, и до меча добраться.
В тот же миг на руки и ноги мне надели кандалы, а потом закинули в какую-то каморку, в которой толком ни лечь, ни встать нельзя. Прижалась спиной к стене и поджала колени к подбородку, начиная плакать.
Две недели меня держали к каморке, не дозволяя выйти. Утром приносили стакан воды и корку чёрствого, а иногда заплесневелого хлеба. Нужду справлять предложили тут же в углу, а на просьбу дать хотя бы ведро, меня избили. Сидела, сгорбившись в полузабытье, и вспоминала улыбку Эйрона, тепло его тела и нежные прикосновения, надеясь, что всё разрешиться и меня освободят.
Услышала скрип двери и подняла голову. На пороге стоял Харот и внимательно на меня смотрел.
— Прими моё предложение, Виола, и все твои мучения закончатся, — просто сказал он. — Эйрон мёртв. И это не выдумка. С войны вернулось пара парней они и сказали, что твой брат погиб сразу, а Эйрона утащили полумёртвого для совершения запретных ритуалов у магов противника как жертву.
Молча, опустила голову на колени и тихо заплакала, моля светлых богов присмотреть за моими любимыми и помочь мне встретиться с ними после смерти. Продолжать жить, теперь не видела смысла, а потому, и отвечать не стала, продолжая нараспев читать молитву светлым.
— Дура, — зло бросил он и захлопнул дверь.
Когда прошло ещё две недели, меня выволокли на площадь и привязали к столбу. Посмотрела вокруг и видела злые взгляды людей, которым я помогала с десяти лет с мамой, а до того она помогала с бабушкой и до того, и ещё раньше. Теперь они смотрели на меня как на врага.
Услышала рядом причитания и мольбы. Повернув голову, увидела у другого столба Тишу. Она повернула ко мне лицо и прошептала: «прости». Мне потребовалась минута, чтобы понять, за что она просит прощения. А потом рассмеялась. Сначала тихо, а потом всё громче и громче.
— Ну как, хорошо тебя обмиловал твой Харот? — просила старую «подругу». — Даже клевета на меня не помогла тебе стать его женой, лишь вре?менной подстилкой. Не будет тебе прощения, Тиша, как и вам, — посмотрела на селян. — Светлые покарают за невинные души, что вы сгубили, и вам всем зачтётся после смерти. И если мне дадут шанс вернуться, я отомщу, не вам, так вашим потомкам отомщу!
После этого умолкла и больше не проронила ни слова. Слышала, как кричала Тиша в объятиях пламени, но даже не посмотрела на неё. Когда пламя добралось до меня, продолжала молчать до последнего, но стоило его языкам начать облизывать мою кожу, больше не смогла сдержать крик. Прекрасно понимая, что спасения не будет, как и отмщения. Какое дело богам до меня, простой деревенской травницы.
Глава 5.
В плену пробыл почти два месяца, и за это время мне ни разу не принесли еды и воды. Благо вокруг было много разной живности и всегда можно было найти в земле червяка, а с крыши во время дождя бежала вода, а дожди тут были частые.
Когда меня только приволокли в эту башни, они думали, что я из числа офицеров, но очень быстро разочаровались и бросили меня, видимо, в самую дальнюю камеру, да там и забыли. Помнил своё обещание, а потому искал пропитание как мог, и в ход шло всё, что было хоть немного съедобно и не отравлено.
В голове билась лишь одна мысль: «я должен вернуться. Виола ждёт, я обещал». Только это помогало не впасть в отчаяние и не сойти с ума. Когда к концу подходил второй месяц, мимо камеры проходил стражник и жрец, они удивлённо посмотрели на меня, я на них.
— Ты погляди! — усмехнулся стражник. — Живой! Я думал, ты тут давно подох, так как на тебя не было велено тратить ни воды, ни еды. А ты всё ещё жив.
— Война окончена, — подал голос жрец, — отпусти его, и это зачтётся тебе на божественном суде.
Стражник что-то прокряхтел, а потом отпёр дверь и открыл настежь, да так и оставил, предложив знаком жрецу продолжить путь.
Какое-то время боялся выходить, думая, что они так решили развлечься за мой счёт. Но прошло несколько часов, а никто так и не пришёл снова меня запереть, и я всё же вышел клетки и побрёл в ту сторону, откуда ранее пришли эти двое.
Оказавшись на улице, прищурился, так как такого яркого солнца давно не видел. Осмотревшись по сторонам и поняв, что на меня никто не собирается наподдать, побрёл в сторону леса, надеясь, что смогу добраться до родной деревни и увидеть свою возлюбленную.
Несмотря на то, в каком я был состоянии, но жизнь вблизи леса с самого рождения давала о себе знать. Очень быстро я смог восстановить свою форму. Соорудил для себя простой лук и копьё. Охотился на местную дичь и питался подножным кормом, что был в лесу весьма обилен.
Чтобы добраться до деревни, у меня ушло ещё три месяца, но когда увидел родные домики, душа ожила, и ноги сами понесли меня к самому заветному дому. Правда, на подходе, заметил, что встречают меня холодные стены с разбитыми окнами и покосившимся воротами и забором.
— Эйрон? — услышал за спиной удивлённый голос. — Ты жив?
Обернулся и увидел приятеля, с которым ушли вместе на войну.
— Эйрон! — он подбежал ко мне и сгрёб меня в охапку. — Это правда, ты! Боги!
— Что случилось? — спросил у него. — Где Виола?
— Пойдём ко мне, чего стоять на улице, ты наверно голоден, да и в баньку будет сходить нелишним. Там всё и расскажу.
Внимательно посмотрел на него и решил, что не сто?ит отказываться. А то окажется, что Виола тоже меня считала погибшим, да и устроила свою жизнь, а тут я воскрес. Быстро вымылся и надел свежую одежду, что мне дал со своего плеча Тамр, сел за стол, где уже стояло простое, но крайне сытное угощение.
Начал он издалека, как едва спасся в том сражении. Как участвовал ещё в паре, а потом война закончилась так же внезапно, как началась. Он какое-то время пытался обжиться в городе, да не нашёл себе места, а потому решил вернуться в родную деревню.
Когда он начал рассказывать, что случилось здесь, не удержал кружку в руке, и она разбилась о пол на мелкие кусочки. Виола, моя Виола…
— Эйрон, — позвал меня Тамр. — Мне жаль. — он виновато смотрел на меня. — Если бы я вернулся раньше, если бы не терял время в городе.
— Ты бы ей не помог, если против неё ополчились все в деревне.
— Не все, но большинство поверили этому инквизитору, — Тамр сплюнул. — Сейчас, правда, жалеют, но больше оттого, что нет в селе теперь травницы, и приходится ходить в соседнюю деревню.
Сжал руки в кулаки, а после резко встал из-за стола и вышел на улицу в ночь. Ярость и ненависть застилали глаза, а потому я не шибко думал, что делаю и что будет дальше. Хотел лишь одного… пролить их кровь.
Проникнуть в дом Харота оказалось несложно. Он спал с какой-то девчонкой. Война научила не ценить чужую жизнь, а потому я действовал довольно быстро. Девка умерла, так и не поняв толком, что случилось, а вот Харота я так легко не отправил на суд к богам. Его я заставил помучиться, а уже потом занялся и его отцом.
На выходе из дома старосты меня уже ждали вооружённые вилами местные мужики, а я хотел лишь одного, чтобы они все сдохли в муках. Прежде чем меня первый раз достали, я убил ещё нескольких. Но потом мне в ногу вонзились вилы, потом ещё одни и ещё.
Лежал на земле, истекая кровью, а перед глазами стоял её образ. Милой, доброй и весёлой, моей милой, моей любимой и единственной.
— Прости меня. Виола, я не успел…
Глава 6.
Открыв глаза, не сразу понял, где нахожусь, как и то, что в теле больше нет боли. Осмотрелся по сторонам, но тут всё было покрыто какой-то мглой, сквозь которую угадывались силуэты домов и деревьев, как если бы это был густой туман. Однако стоило только сделать несколько шагов, чтобы подойти к образу, как он тут же исчезал.
— Ха-ха-ха, — услышал за спиной и резко обернулся. — Глупый, глупый человек. — голос исходил от ворона, что сидел на одном из туманных образов. — Иди за мной, глупый человек. Иди.
— С какой радости мне за тобой идти?
— Тебя ждёт суд. Суд ждёт тебя, — ворон повернул голову в сторону и посмотрел на меня своим чёрным, словно ночь, глазом. — Глупый, глупый человек. Ты грешник, и тебя будут судить.
Он вспорхнул с туманного дерева и, пролетев у меня над головой, полетел вперёд. Туман перед ним начал рассеиваться, а для меня по земле стелилась тропинка. Идти пришлось очень долго, по крайней мере, мне так показалось. Первое время рассматривал то, что появлялось по краям тропинки, но очень скоро это занятие надоело, и просто шёл за вороном как скот на бойню.
Тропинка резко расширилась и превратилась в огромный зал. Он был полностью окутан туманом, густым, практически осязаемым. Смотрел на него и казалось ещё шаг и я упрусь в стену, но каждый раз туман расходился передо мной, словно вода в озере или высока трава на поле.
— Мы тебя ждали, грешник, — услышал голос, по которому было сложно определить возраст и пол говорившего, ибо гремел он подобно грому и в тоже время обволакивал, словно успокаивал.
— Он не грешник, — раздался ещё один голос, полный недовольства. — Его вина очевидна, и он должен понести наказание.
— Наказания достоин твой служитель, и если грешник будет принят, — вот тут был слышен явный женский голос, — он его покарает от моего имени.
— Что? — возмутился второй. — Да как ты смеешь!
— Замолчи, иначе мы прикажем древним истребить всех твоих приспешников, раз сам ты их не можешь вразумить. — снова раздался первый голос. — Подойди ближе, грешник.
Подчинился, понимая, что действительно угодил на суд богов. Шесть фигур сидели на возвышениях передо мной. Они были скрыты от меня плотными мантиями и капюшонами.
— Что скажешь в своё оправдание, грешник? — спросил один из них и чуть шевельнул головой, поворачиваясь в мою сторону.
— Ничего, — пожал плечами. — Даже зная, что меня ждёт, я бы сделал всё точно так же. Жизнь за жизнь. Виола была невинна и должна была жить. Я отомстил и был в своём праве.
— Каков наглец, — хмыкнул другой, — а женщины в чём были виновны? Или те, кто на площади тебя пытался остановить.
— Так, они меня и остановили, — снова пожал плечами, — и виновны, как и прочие. Они не заступились, не опровергли клевету, лишь смотрели на её муки.
— Если брать плату — жизнь за жизнь. В мире никого живого не останется, — подала голос ещё одна фигура.
— Не останется лишь тех, что из-за своего тщеславия забирает жизни, а мир будет жить и дальше без самых кровожадных своих тварей.
— Ты был в своём праве, но всё же вышел за рамки дозволенного богами, — проговорил первый. — Ты не заслужил жизни после смерти и перерождения, но и забвение для тебя будет слишком суровой карой. Мы дозволяем тебе стать стражем границ трёх миров. В миру вас называют — друиды. Ты будешь охранять миры и покой из обитателей, пока не искупишь свою вину.
— Древние! — заговорила фигура, что до этого не проронила ни слова. — Кто из вас возьмёт грешника к себе? Обучит и направит?
Перед возвышением появилось восемь чёрных, как ночь, фигур. Их силуэты постоянно извивались, словно пламя на ветру, и не имели чёткой формы. Невозможно было определить ни их рост, ни возраст, да даже как они, эти древние, выглядели.
— Если никто из древних тебя не выберет в ученики, то тебя будет ждать забвение.
Посмотрел на фигуру, что сидела на возвышении, а потом перевёл взгляд на «фигуры» древних. Размышляя, что будет лучше: стать друидом (о них слышал легенды, но думаю, верить им особо не стоит), или исчезнуть навсегда? Больше склонялся ко второму варианту, ибо служить, пока не искуплю вину, можно и до конца существования мира, а он однажды будет, если верить тем самым легендам. Такая себе перспектива.
Заметил, как два чёрных силуэта дрогнули, а потом сделали шаг вперёд, приобретая черты людей. Оба были высокими, широкоплечими, подтянутыми и явно в хорошей боевой форме. Один был с изумрудными глазами и чёрной копной волос, собранной в хвост, второй же, казалось, был то ли седым, то ли сереброволосым, с довольно короткой стрижкой. Такую видел на службе, когда мы прибыли в город, у заморских торговцев. Глаза были ярко-синими, холодными. Кожа у обоих была сероватого оттенка, явно намекавшая на их нечеловеческое происхождение.
— Уэйн? — обратился синеглазый к соратнику.
— Уступаю, — усмехнулся тот и сделал шаг назад, снова окутываясь тьмой.
— Теперь ты страж миров, грешник, — сказала снова самая молчаливая фигура. — Это великая честь и ответственность. Не подведи своего учителя и миры.
Зал очень быстро наполнялся густым туманом, и мне стало казаться, что вот теперь я точно задохнусь. Когда видимость пропала совершенно, инстинктивно закрыл глаза и чувствовал, как в груди бешено стучит сердце.
Почувствовал на коже дуновение ветра, и, открыв глаза, увидел нашу с Виолой поляну, а потом услышал осторожные и довольно тихие шаги. Резко обернулся, натыкаясь взглядом на синеглазого.
— Ну здравствуй, ученик.
— А если я не хочу быть учеником? — решил узнать. — Если я хотел забвения?
— Не тебе решать, что ты хочешь, — он пожал плечами. — Я в своё время тоже не выбирал, выбрали за меня.
— Почему вас зовут древние? Вы не друиды?
— Друиды, но мы первые, что вступили на эту службу.
— Значит, она никогда не закончится?
— Закончится, — ответил он довольно безразличным голосом. — Либо ты заслужишь прощение и переродишься, либо проиграешь твари, и сам ею станешь.
— Чудесные перспективы, — буркнул.
— Учиться у меня или нет, уже решать тебе, — он отвернулся и пошёл в лес.
— Ты не очень заботливый учитель, — протянул я и пошёл за ним.
— Я учитель, а не нянька, — он снова пожал плечами. — Ты уже не ребёнок и должен понимать разницу.
— И долго ты будешь меня учить?
— Это зависит только от тебя.
Да, учитель достался мне не очень эмоциональный и многословный. С другой стороны, он же не мой приятель, чтобы весело общаться, он и на человека не шибко похож. Но раз выбора нет, значит, будем учиться, а там, быть может, он ответит на мои вопросы.
Глава 7.
Настоящее время
Смотрел на тварь, что лютовала в деревне всё это время, и вспоминал свою жизнь, смерть и обучение с Феланом. Он мне тогда и сказал, что Виола не ушла на перерождение, а осталась здесь, в мире живых. Стала беспокойным духом, но не враждебным, ибо не было искренней ненависти в её сердце и душе. А потому смогла слиться с природой вокруг и получить подобие покоя.
Так почему сейчас, передо мной стояла Виола? Она источала такую ненависть и жажду крови, что казалось, она сущность, что живёт и питается живыми уже не одну тысячу лет. Лишь один раз такую тварь встречал и проиграл бы ей, если бы не позвал учителя.
— Виола, — позвал девушку. — Это правда, ты?
Она чуть склонила голову, а потом оскалила полный рок клыков и кинулась на меня. Крутился на поляне как смерч, стараясь не угодить на её клыки и когти. Силы и скорости ей было не занимать, а я всё пытался понять, почему это случилось? Как моя милая и добрая Виола, которая даже на костре не смогла искренне возненавидеть своих палачей, превратилась в тварь после смерти?
Задумался настолько, что не заметил её очередной выпад, и она смогла выбить меч из моей руки. Да что такое?! Отскочил в сторону, подбирая нужную траекторию, чтобы и в зубы не попасть, и до меча добраться.
