Может быть, их также начертили специально перед её появлением коварные селяне, на этот раз перуанские, начитавшись научных книг и насмотревшись телевизора до того момента? – саркастически вопросила чертовка, – а изображения в пустыне Атакама? Начитанные чилийские земледельцы тоже с телевизором переборщили? И главное, зачем? Чтобы насолить испанским завоевателям? Так те и летать-то не умели. Или птичкам перелётным путь их скрасить хотели видными лишь с высоты рисунками?
Мохнатые и необычайно разлапистые туи то ли из-за болезни какой-то своей растительной, то ли вследствие долгого отсутствия ухода служили неплохой маскировкой входа в номер.
Беглая прогулка по территории мотеля позволила добыть мало-мальски пригодный на безрыбье чёрный чай хотя бы без ароматизаторов. Довольно уже набравшиеся сотрудники близлежащего супермаркета, эмоционально празднующие в одном из домиков мотеля какое-то корпоративно значимое событие, оказались довольно хлебосольными соседями. Искомое ожидаемо оказалось упакованной в бумажные пакетики чайной пылью, но другого, нормального, листового чая здесь почти не водится. А уж о зелёном и тем более улуне в здешних краях вообще мало кто слышал.
Информация о торчках с солидными калибрами получила свежее дополнение – к их домику только что стали подтягиваться непростого вида гости. По тому, как оные старались остаться незамеченными, было ясно, что пригласительных билетов у них наблюдается дефицит.
Тихо проникнув на территорию мотеля пешим порядком путём преодоления явно недостаточно высокой для них ограды с небрежно накиданной поверху колючкой, группа из шестерых одетых в тёмную одежду с капюшонами человек почти грамотно рассредоточилась по неосвещённым позициям на подходе к домику у секвойи.
«Ну прям ниндзя, – подумал сухощавый и метко метнул камешек в вентилятор, до этого момента тихо вращавшийся в форточке указанного строения, после чего поспешил вернуться незамеченным в домик номер 9, – сейчас шумно станет, надо менять место дислокации».
– Срочно надо менять место дислокации, – повторил он уже вслух, едва оказавшись с внутренней стороны хлипкой двери и сразу щёлкнув выключателем.
– Что случилось?
– Торчков сейчас штурмом брать станут… шумно будет.
– Кто, полиция?!
– Да нет, о приезде местной полиции вся округа бы за пару километров была оповещена и все бы уже разбежались, даже слепые, глухие и безногие. В здешних краях полиция не любит быть сюрпризом. Но, через полчаса и они здесь будут. Надо оперативно исчезать. Я за машиной. Подгоню прямо в дверь. Готовься грузить.
– Этот только размяк. Прям сейчас готов исповедоваться.
– Нет времени. Пеленай его со всем, что успеем забрать. У нас пара минут в лучшем случае.
Не оставили им ожидаемых пары минут. В районе секвойи раздалась длинная автоматная очередь, затем последовала сопровождаемая громкой нецензурной бранью серия из трёх взрывов, после чего завязалась вдумчивая перестрелка.
Сухощавый стремительно исчез в направлении парковки, а коренастый, даже не позаботившись запереть за ним хлипкую дверь, бросился в темноте заворачивать пленника в свёрток из листов расстеленного ранее полиэтилена. Уже заканчивая начатое, он почувствовал затылком неладное.
Оборачиваясь в падении, коренастый увидел чёрную тень в дверном проёме и ритмично пляшущий в срезе дула диковинного оружия язычок пламени.
Оказавшись на полу за только что сформированным свёртком, он быстро выхватил трофейный SD9, но применять его уже не было надобности: в передней части шеи у чёрной тени вдруг вспухли друг за другом два фонтанчика, после чего тень безмолвно упала на пол, корчась нижней частью тела.
– Мал, да удал, – пробормотал возникший из темноты на месте упавшего сухощавый, убирая игрушечного вида Ruger в один из карманов своей жилетки, – похоже, пришли не за торчками…
– А за кем тут ещё? – удивился коренастый, быстро поднимаясь из-за вяло шевелящегося объёмного свёртка.
– Поглядим, – пробормотал сухощавый, насторожённо оглядываясь на дверь и окно, чего за ним обычно не водилось, и тут же ухватился за один конец свёртка, – ускоряемся!
Мужчины буквально за две секунды швырнули упакованного пленника в багажник автомобиля, после чего видавший виды Форд с выключенными фарами стал отъезжать так же крадучись, как подъехал только что.
– К торговле даже не сунулись… с торчками закусились как бы вынужденно, в силу непредвиденных обстоятельств. Похоже, я им в этом малость подсобил.
- Как это?
- Да вентилятор у них больно тихо работал. Но… Постой, а ты случаем не с ними поменялся номерами халуп?
- Ну да! Совсем не случаем. Именно у них с двери я девятку и позаимствовал тихонько. А им повесил нашу тридцатку.
- Почему именно им?
- Во-первых, они самые дальние отсюда, во-вторых, торчки, в третьих, спать укладывались, в четвёртых, чётный ряд на нечётный сменил, ну и девятку при необходимости легко в шестёрку перевернуть, если что.
- Логично. Значит, они либо по нашу душу, либо… – тут сухощавый прервал свои размышления вслух и резко затормозил на выезде из мотеля прямо напротив домика местного менеджера.
Автомобиль остановился достаточно быстро, чтобы находящиеся в нём могли отчётливо услышать раздавшийся внутри домика выстрел и последовавший за ним по-собачьи искренний, полный тоскливой предсмертной беспомощности всхлип щенка-подростка, не сумевшего защитить свою семью. Тут же прозвучал детский негодующий крик.
– Дитё зачем… – прозвучало укоризненным полушёпотом – полу-выдохом. К домику молниеносно метнулась широкая тень.
– В дальнем углу слева, прикрылся ребёнком, – одними губами проинформировал сухощавый, не менее быстро оказавшийся у двери и разглядывающий обстановку внутри с помощью крохотного зеркальца с ручкой, похожего на то, что нам в рот в кабинете стоматолога регулярно наведывается, – на счёт семь шумни череп вправо на сорок, – попросил он неслышно и исчез за углом строения.
– Принял… – также одними губами ответил коренастый, начав мысленный отсчёт с одновременным ощупыванием крепкой ладонью дорожки под ним на предмет камешка нужного калибра.
На счёт семь метко брошенный камень звонко образовал в стекле самого правого окна крохотную трещинку. Человек в чёрном, выставивший перед собой в сторону входа оружие, зажатое в одной руке, и зажимающий другой рукой рот девочки, используемой им в качестве живого щита, нервно дёрнул головой в сторону источника звука. Хорошо повернулся, на сорок градусов… как и просили…
Две пули небольшого калибра почти одновременно деловито вошли без приглашения сквозь тонкую фанерную стенку домика и, почти не замедлив своего судьбоносного полёта, хищно впились сзади в мускулистое человеческое тело.
Как и их товарки пару минут назад, путь свой они проложили сквозь шею своей жертвы. Врезавшись между шейных позвонков, обтекаемые кусочки металлического сплава мгновенно перебили спинной мозг, лишив мишень способности активно контролировать ситуацию.
Рука, до того крепко сжимавшая рот ребёнка, безвольно вдруг обвисла, а из шеи забили пульсирующие фонтанчики. Почувствовав свободу, девочка кинулась к дверному проёму прямо в объятия появившегося там широкоплечего мужчины, встретившего её неожиданно доброй улыбкой: «Todo esta bien, mi corazon… todo esta bien [1]
Бегло брошенные ими внутрь помещения взгляды зафиксировали лежащее на полу видавшее виды помповое ружьё Remington 870 и два горизонтальных силуэта в чёрной одежде с капюшонами.
Один из них скорчился в углу, полностью погрузившись в свои конвульсии.
Тело второго, голень которого оказалась намертво зажатой честно исполнившими свой незамысловатый долг клыками мёртвой девочки от папы почти овчарки и мамы дворянских кровей, тихо остывало недалеко от входа в помещение.
– Сейчас полиция приедет, давай, мы высадим тебя вон там, – предложил коренастый девочке, указывая на светящуюся вывеску расположенной неподалёку автозаправки, – а нам надо уезжать.
– Нет, сеньор, ни за что! – вцепилась она в мужчину мёртвой хваткой, – я здесь не останусь!
– Но мы не можем…
– Нет! – у ребёнка, похоже, начиналась истерика, – я не останусь!
На фоне внезапно оглушившей всех тишины, сменившей звуки закончившейся в дальнем конце мотеля с неизвестным счётом перестрелки, приближающиеся завывания полицейских сирен прозвучали неожиданно громко.
– Нет времени спорить, пусть пока едет с нами, если хочет, – буркнул сухощавый, садясь за руль Топаза.
– Я на секундочку! – девочка быстро метнулась к двери, сунула руку в темноту и, крепко зажав в ней большой, совсем не детский чёрный зонт-трость, тут же материализовалась на заднем сидении. На немой вопрос своего коренастого соседа, внимательно сканирующего дулом своего SD9 пространство позади спешно отъезжающего автомобиля, она лишь пожала плечами с загадочной улыбкой.
«Настоящий Рыцарь Тайны! [2]
Тут он остановился на мгновение, будто прислушиваясь к чему-то.
– Не говоря уже о паре взятых в отнюдь не дешёвую почасовую аренду официальных удостоверений, - продолжил он через секунду возмущаться уже вслух, - и полностью легализованном арсенале, что нам тоже далеко не бесплатно достался!
В этот момент в дверь скромно поскреблись. Приблизившись к ней, Марио приложил ухо к висящему в рамке справа от двери изображению напоминающего многолапого паука символа. Затем он тихо отстучал пальцами ответ. То, что прозвучало шёпотом в дверной щели, привело его практически в бешенство.
«Он ещё и лучшего из бойцов позволил взять в плен!»
Загадочность, таинственность, налёт недоговорённости – непременные атрибуты масонства. Существующее довольно давно, а по мнению некоторых экспертов, чуть ли не со времён любителей попавших под санкции яблок Адама и Евы, тайное сообщество представляется человеку неискушённому неким симбиозом рыцарского ордена, мафии и сети кружков любителей эзотерики, мистики и магии.
Считающий себя в некоторой мере уже посвящённым в не слишком глубоко скрытые тайны Вольных Каменщиков неофит воодушевлённо возразит, что современные Ложи во многом открыты внимательному взору и несложно убедиться в том, что все их устремления направлены лишь на бескорыстное самосовершенствование с целью ненасильственного улучшения ещё столь полного неизжитых пороков человеческого общества.
Кое-кто, с той или иной степенью обоснованности уверенный в своём праве зваться адептом, то есть, скорее всего, осведомлённый едва ли лучше тех, первых двух, знает (или думает, что знает), что правы оба предыдущие докладчики.
Знает, но не скажет. Лишь многозначительно надует щёки. Дескать, намекнёт он нам с вами всем своим видом, говорящий – не знает, а знающий, как известно, не говорит.
А уж что доступно ведению и видению Верховных… Чтобы это узнать, придётся стать одним из Них. И как же оказаться в числе Первых, спросите вы? А вот тут вам не ко мне. 2 be 1 ask 1.
Спустя минуту после того, как профессор Санчес, закончив все запланированные на сегодняшний день лекции, устало вернулся в свой кабинет, чтобы заняться делами совсем иного рода, справа от двери неслышно для постороннего слуха завибрировала заботливо укрытая в надёжной рамке из огнеупорного пластика пластина из нераспознаваемого на первый взгляд материала.
Напоминала она довольно умело обработанный обломок плоского, видавшего виды, но обладающего невиданной крепостью и живучестью камня с нанесённым на него очевидно уже очень давно и едва видимым, почти исчезнувшим за долгие годы существования, паукообразным символом.
В отличие от представителей известного нам сегодня класса арахнид (паукообразных), изображение имело не восемь и даже не десять, а целых шестнадцать конечностей. Причём, все они выглядели одинаково развитыми. Что ещё более странно, скажет Вам любой арахнолог, конечности были расположены под одним и тем же углом к продольной оси тела их обладателя. Причём, геометрическая величина его в градусах менялась, будто многолапый паук синхронно шевелил всеми своими лапками, стоило посмотреть на рисунок под другим углом.
Профессор удивлённо обернулся, подошёл ко входу и приблизил ухо к известной только ему точке на будто бы ожившем рисунке. Спустя мгновение он быстро открыл дверь и почтительно отступил в сторону от дверного проёма, пропуская внутрь человека в чёрном плаще со скрытым в тени капюшона лицом.
– Ваш электронный пропуск не сработал, – тихим ровным голосом констатировал вошедший, едва дверь за ним оказалась закрытой.
– Я Вас ждал только завтра, Сеньор… заявка была подана заблаговременно, но бюрократические процедуры… служба безопасности Университета работает не так быстро, как хотелось бы… эээ… простите, а как же тогда Вы вошли в охраняемый корпус?
– Как видите, результативно, – лаконично ответил гость, чьё внимание явно привлёк висящий справа от двери камень с уже известным нам с вами рисунком.
– Видимо, тому были причины? – несколько озабоченно спросил Марио.
– Видимо, они тому есть, – продолжил мужчина в тёмном, продолжая разглядывать каменную пластину.
– И в чём они заключаются? – продолжал настаивать профессор.
– Вы кое о чём забыли нас предупредить, – наконец оторвал свой взгляд от содержимого огнеупорной рамки таинственный посетитель.
– О чём же?
– Например, о том, что девочку будут охранять пятеро довольно разношёрстных, но вполне эффективных и хорошо вооружённых бойцов.
– Бойцов? Но я не понимаю, откуда…
– Вы неплохо умеете скрывать свои эмоции, профессор, – всё так же тихо и ровно перебил Марио его собеседник, – довольно неплохо… Но я потерял слишком много своих людей, чтобы довольствоваться таким ответом. Шестерых лучших моих людей, если быть точным. Вот видите, я с Вами откровенен. И я хочу ответной откровенности. Я вправе знать, ради чего была принесена такая жертва.
В небольшом помещении повисла гнетущая тишина.
– Я могу хоть что-то предположить максимум о двух! – наконец нерешительно прервал затянувшуюся паузу преподаватель, – но я и подумать не мог, что для…
– Хорошо, давайте поговорим об этих двух для начала, – вновь перебил его мужчина в плаще, – и, пожалуйста, на этот раз я хочу услышать всё, что Вам известно, с мельчайшими значимыми подробностями… или даже с Вашей точки зрения незначимыми.
– Буквально два дня назад нам поступила информация… даже не информация, а… эээ… слухи из цепочки не самых достойных доверия источников. Из них можно было предположить, что… эээ… некие неизвестные нам пока люди то ли уже проводят, то ли планируют начать непозволительные с точки зрения Ложи… эээ… эксперименты… в тех областях… о которых я не могу говорить даже с Вами, Сеньор.
Глава 9. Мох – не птица перелётная, но тоже тянется на юг
Мохнатые и необычайно разлапистые туи то ли из-за болезни какой-то своей растительной, то ли вследствие долгого отсутствия ухода служили неплохой маскировкой входа в номер.
Беглая прогулка по территории мотеля позволила добыть мало-мальски пригодный на безрыбье чёрный чай хотя бы без ароматизаторов. Довольно уже набравшиеся сотрудники близлежащего супермаркета, эмоционально празднующие в одном из домиков мотеля какое-то корпоративно значимое событие, оказались довольно хлебосольными соседями. Искомое ожидаемо оказалось упакованной в бумажные пакетики чайной пылью, но другого, нормального, листового чая здесь почти не водится. А уж о зелёном и тем более улуне в здешних краях вообще мало кто слышал.
Информация о торчках с солидными калибрами получила свежее дополнение – к их домику только что стали подтягиваться непростого вида гости. По тому, как оные старались остаться незамеченными, было ясно, что пригласительных билетов у них наблюдается дефицит.
Тихо проникнув на территорию мотеля пешим порядком путём преодоления явно недостаточно высокой для них ограды с небрежно накиданной поверху колючкой, группа из шестерых одетых в тёмную одежду с капюшонами человек почти грамотно рассредоточилась по неосвещённым позициям на подходе к домику у секвойи.
«Ну прям ниндзя, – подумал сухощавый и метко метнул камешек в вентилятор, до этого момента тихо вращавшийся в форточке указанного строения, после чего поспешил вернуться незамеченным в домик номер 9, – сейчас шумно станет, надо менять место дислокации».
– Срочно надо менять место дислокации, – повторил он уже вслух, едва оказавшись с внутренней стороны хлипкой двери и сразу щёлкнув выключателем.
– Что случилось?
– Торчков сейчас штурмом брать станут… шумно будет.
– Кто, полиция?!
– Да нет, о приезде местной полиции вся округа бы за пару километров была оповещена и все бы уже разбежались, даже слепые, глухие и безногие. В здешних краях полиция не любит быть сюрпризом. Но, через полчаса и они здесь будут. Надо оперативно исчезать. Я за машиной. Подгоню прямо в дверь. Готовься грузить.
– Этот только размяк. Прям сейчас готов исповедоваться.
– Нет времени. Пеленай его со всем, что успеем забрать. У нас пара минут в лучшем случае.
Не оставили им ожидаемых пары минут. В районе секвойи раздалась длинная автоматная очередь, затем последовала сопровождаемая громкой нецензурной бранью серия из трёх взрывов, после чего завязалась вдумчивая перестрелка.
Сухощавый стремительно исчез в направлении парковки, а коренастый, даже не позаботившись запереть за ним хлипкую дверь, бросился в темноте заворачивать пленника в свёрток из листов расстеленного ранее полиэтилена. Уже заканчивая начатое, он почувствовал затылком неладное.
Оборачиваясь в падении, коренастый увидел чёрную тень в дверном проёме и ритмично пляшущий в срезе дула диковинного оружия язычок пламени.
Оказавшись на полу за только что сформированным свёртком, он быстро выхватил трофейный SD9, но применять его уже не было надобности: в передней части шеи у чёрной тени вдруг вспухли друг за другом два фонтанчика, после чего тень безмолвно упала на пол, корчась нижней частью тела.
– Мал, да удал, – пробормотал возникший из темноты на месте упавшего сухощавый, убирая игрушечного вида Ruger в один из карманов своей жилетки, – похоже, пришли не за торчками…
– А за кем тут ещё? – удивился коренастый, быстро поднимаясь из-за вяло шевелящегося объёмного свёртка.
– Поглядим, – пробормотал сухощавый, насторожённо оглядываясь на дверь и окно, чего за ним обычно не водилось, и тут же ухватился за один конец свёртка, – ускоряемся!
Мужчины буквально за две секунды швырнули упакованного пленника в багажник автомобиля, после чего видавший виды Форд с выключенными фарами стал отъезжать так же крадучись, как подъехал только что.
– К торговле даже не сунулись… с торчками закусились как бы вынужденно, в силу непредвиденных обстоятельств. Похоже, я им в этом малость подсобил.
- Как это?
- Да вентилятор у них больно тихо работал. Но… Постой, а ты случаем не с ними поменялся номерами халуп?
- Ну да! Совсем не случаем. Именно у них с двери я девятку и позаимствовал тихонько. А им повесил нашу тридцатку.
- Почему именно им?
- Во-первых, они самые дальние отсюда, во-вторых, торчки, в третьих, спать укладывались, в четвёртых, чётный ряд на нечётный сменил, ну и девятку при необходимости легко в шестёрку перевернуть, если что.
- Логично. Значит, они либо по нашу душу, либо… – тут сухощавый прервал свои размышления вслух и резко затормозил на выезде из мотеля прямо напротив домика местного менеджера.
Автомобиль остановился достаточно быстро, чтобы находящиеся в нём могли отчётливо услышать раздавшийся внутри домика выстрел и последовавший за ним по-собачьи искренний, полный тоскливой предсмертной беспомощности всхлип щенка-подростка, не сумевшего защитить свою семью. Тут же прозвучал детский негодующий крик.
– Дитё зачем… – прозвучало укоризненным полушёпотом – полу-выдохом. К домику молниеносно метнулась широкая тень.
– В дальнем углу слева, прикрылся ребёнком, – одними губами проинформировал сухощавый, не менее быстро оказавшийся у двери и разглядывающий обстановку внутри с помощью крохотного зеркальца с ручкой, похожего на то, что нам в рот в кабинете стоматолога регулярно наведывается, – на счёт семь шумни череп вправо на сорок, – попросил он неслышно и исчез за углом строения.
– Принял… – также одними губами ответил коренастый, начав мысленный отсчёт с одновременным ощупыванием крепкой ладонью дорожки под ним на предмет камешка нужного калибра.
На счёт семь метко брошенный камень звонко образовал в стекле самого правого окна крохотную трещинку. Человек в чёрном, выставивший перед собой в сторону входа оружие, зажатое в одной руке, и зажимающий другой рукой рот девочки, используемой им в качестве живого щита, нервно дёрнул головой в сторону источника звука. Хорошо повернулся, на сорок градусов… как и просили…
Две пули небольшого калибра почти одновременно деловито вошли без приглашения сквозь тонкую фанерную стенку домика и, почти не замедлив своего судьбоносного полёта, хищно впились сзади в мускулистое человеческое тело.
Как и их товарки пару минут назад, путь свой они проложили сквозь шею своей жертвы. Врезавшись между шейных позвонков, обтекаемые кусочки металлического сплава мгновенно перебили спинной мозг, лишив мишень способности активно контролировать ситуацию.
Рука, до того крепко сжимавшая рот ребёнка, безвольно вдруг обвисла, а из шеи забили пульсирующие фонтанчики. Почувствовав свободу, девочка кинулась к дверному проёму прямо в объятия появившегося там широкоплечего мужчины, встретившего её неожиданно доброй улыбкой: «Todo esta bien, mi corazon… todo esta bien [1]
Закрыть
…»Всё хорошо, моё сердынько… всё хорошо (перевод с исп.)
Бегло брошенные ими внутрь помещения взгляды зафиксировали лежащее на полу видавшее виды помповое ружьё Remington 870 и два горизонтальных силуэта в чёрной одежде с капюшонами.
Один из них скорчился в углу, полностью погрузившись в свои конвульсии.
Тело второго, голень которого оказалась намертво зажатой честно исполнившими свой незамысловатый долг клыками мёртвой девочки от папы почти овчарки и мамы дворянских кровей, тихо остывало недалеко от входа в помещение.
– Сейчас полиция приедет, давай, мы высадим тебя вон там, – предложил коренастый девочке, указывая на светящуюся вывеску расположенной неподалёку автозаправки, – а нам надо уезжать.
– Нет, сеньор, ни за что! – вцепилась она в мужчину мёртвой хваткой, – я здесь не останусь!
– Но мы не можем…
– Нет! – у ребёнка, похоже, начиналась истерика, – я не останусь!
На фоне внезапно оглушившей всех тишины, сменившей звуки закончившейся в дальнем конце мотеля с неизвестным счётом перестрелки, приближающиеся завывания полицейских сирен прозвучали неожиданно громко.
– Нет времени спорить, пусть пока едет с нами, если хочет, – буркнул сухощавый, садясь за руль Топаза.
– Я на секундочку! – девочка быстро метнулась к двери, сунула руку в темноту и, крепко зажав в ней большой, совсем не детский чёрный зонт-трость, тут же материализовалась на заднем сидении. На немой вопрос своего коренастого соседа, внимательно сканирующего дулом своего SD9 пространство позади спешно отъезжающего автомобиля, она лишь пожала плечами с загадочной улыбкой.
Глава 10. Загадочнее тайны только тайна неразгаданная
«Настоящий Рыцарь Тайны! [2]
Закрыть
– быстро мерил широкими шагами свой даже по университетским меркам аскетичный кабинет Марио. – Это же надо! Как можно было умудриться упустить двух косолапых русских, имея пятерых натренированных бойцов с опытом участия в реальных тактических операциях, достаточные полномочия от Ложи и щедро оплаченную лояльность местной власти?»Рыцарь Тайны – довольно значимый уровень доверия, который оказывает масонская Ложа одному из своих членов
Тут он остановился на мгновение, будто прислушиваясь к чему-то.
– Не говоря уже о паре взятых в отнюдь не дешёвую почасовую аренду официальных удостоверений, - продолжил он через секунду возмущаться уже вслух, - и полностью легализованном арсенале, что нам тоже далеко не бесплатно достался!
В этот момент в дверь скромно поскреблись. Приблизившись к ней, Марио приложил ухо к висящему в рамке справа от двери изображению напоминающего многолапого паука символа. Затем он тихо отстучал пальцами ответ. То, что прозвучало шёпотом в дверной щели, привело его практически в бешенство.
«Он ещё и лучшего из бойцов позволил взять в плен!»
Загадочность, таинственность, налёт недоговорённости – непременные атрибуты масонства. Существующее довольно давно, а по мнению некоторых экспертов, чуть ли не со времён любителей попавших под санкции яблок Адама и Евы, тайное сообщество представляется человеку неискушённому неким симбиозом рыцарского ордена, мафии и сети кружков любителей эзотерики, мистики и магии.
Считающий себя в некоторой мере уже посвящённым в не слишком глубоко скрытые тайны Вольных Каменщиков неофит воодушевлённо возразит, что современные Ложи во многом открыты внимательному взору и несложно убедиться в том, что все их устремления направлены лишь на бескорыстное самосовершенствование с целью ненасильственного улучшения ещё столь полного неизжитых пороков человеческого общества.
Кое-кто, с той или иной степенью обоснованности уверенный в своём праве зваться адептом, то есть, скорее всего, осведомлённый едва ли лучше тех, первых двух, знает (или думает, что знает), что правы оба предыдущие докладчики.
Знает, но не скажет. Лишь многозначительно надует щёки. Дескать, намекнёт он нам с вами всем своим видом, говорящий – не знает, а знающий, как известно, не говорит.
А уж что доступно ведению и видению Верховных… Чтобы это узнать, придётся стать одним из Них. И как же оказаться в числе Первых, спросите вы? А вот тут вам не ко мне. 2 be 1 ask 1.
Спустя минуту после того, как профессор Санчес, закончив все запланированные на сегодняшний день лекции, устало вернулся в свой кабинет, чтобы заняться делами совсем иного рода, справа от двери неслышно для постороннего слуха завибрировала заботливо укрытая в надёжной рамке из огнеупорного пластика пластина из нераспознаваемого на первый взгляд материала.
Напоминала она довольно умело обработанный обломок плоского, видавшего виды, но обладающего невиданной крепостью и живучестью камня с нанесённым на него очевидно уже очень давно и едва видимым, почти исчезнувшим за долгие годы существования, паукообразным символом.
В отличие от представителей известного нам сегодня класса арахнид (паукообразных), изображение имело не восемь и даже не десять, а целых шестнадцать конечностей. Причём, все они выглядели одинаково развитыми. Что ещё более странно, скажет Вам любой арахнолог, конечности были расположены под одним и тем же углом к продольной оси тела их обладателя. Причём, геометрическая величина его в градусах менялась, будто многолапый паук синхронно шевелил всеми своими лапками, стоило посмотреть на рисунок под другим углом.
Профессор удивлённо обернулся, подошёл ко входу и приблизил ухо к известной только ему точке на будто бы ожившем рисунке. Спустя мгновение он быстро открыл дверь и почтительно отступил в сторону от дверного проёма, пропуская внутрь человека в чёрном плаще со скрытым в тени капюшона лицом.
– Ваш электронный пропуск не сработал, – тихим ровным голосом констатировал вошедший, едва дверь за ним оказалась закрытой.
– Я Вас ждал только завтра, Сеньор… заявка была подана заблаговременно, но бюрократические процедуры… служба безопасности Университета работает не так быстро, как хотелось бы… эээ… простите, а как же тогда Вы вошли в охраняемый корпус?
– Как видите, результативно, – лаконично ответил гость, чьё внимание явно привлёк висящий справа от двери камень с уже известным нам с вами рисунком.
– Видимо, тому были причины? – несколько озабоченно спросил Марио.
– Видимо, они тому есть, – продолжил мужчина в тёмном, продолжая разглядывать каменную пластину.
– И в чём они заключаются? – продолжал настаивать профессор.
– Вы кое о чём забыли нас предупредить, – наконец оторвал свой взгляд от содержимого огнеупорной рамки таинственный посетитель.
– О чём же?
– Например, о том, что девочку будут охранять пятеро довольно разношёрстных, но вполне эффективных и хорошо вооружённых бойцов.
– Бойцов? Но я не понимаю, откуда…
– Вы неплохо умеете скрывать свои эмоции, профессор, – всё так же тихо и ровно перебил Марио его собеседник, – довольно неплохо… Но я потерял слишком много своих людей, чтобы довольствоваться таким ответом. Шестерых лучших моих людей, если быть точным. Вот видите, я с Вами откровенен. И я хочу ответной откровенности. Я вправе знать, ради чего была принесена такая жертва.
В небольшом помещении повисла гнетущая тишина.
– Я могу хоть что-то предположить максимум о двух! – наконец нерешительно прервал затянувшуюся паузу преподаватель, – но я и подумать не мог, что для…
– Хорошо, давайте поговорим об этих двух для начала, – вновь перебил его мужчина в плаще, – и, пожалуйста, на этот раз я хочу услышать всё, что Вам известно, с мельчайшими значимыми подробностями… или даже с Вашей точки зрения незначимыми.
– Буквально два дня назад нам поступила информация… даже не информация, а… эээ… слухи из цепочки не самых достойных доверия источников. Из них можно было предположить, что… эээ… некие неизвестные нам пока люди то ли уже проводят, то ли планируют начать непозволительные с точки зрения Ложи… эээ… эксперименты… в тех областях… о которых я не могу говорить даже с Вами, Сеньор.
