И в неразумности решить,
Ничто ещё не понимая
И естество не принимая,
Какого рода быть им впредь,
Кем жизнь прожить и умереть.
Везде повсюду славить рады
Богопротивность гей-парадов,
Мечту разврата воплотив
И мерзость в норму превратив.
А есть иные безобразья,
Всё то, что мы считаем грязью,
Что не приемлем вопреки
Желанью их. Мы далеки
От их навязчивых суждений,
От им лишь подходящих мнений,
Вещей иначе видим суть.
У нас другой, у нас свой путь.
Но почему-то там считают,
Что лишь они на верно знают,
Что могут лишь они решить,
Кому и как на свете жить,
Хоть их об этом не просили.
Как часто жестко грубой силой
Они вершат переворот
В тех государствах, чей народ
Живёт по собственным законам.
И вот, им ставятся препоны
Во всех их начатых делах,
Развитье превращая в крах.
С тем, кто сильнее, напрямую
Они не бьются. Волю злую
Они несут издалека.
Ждут терпеливо так, пока
Всё то, что незаметно сеют
В умах народа, не созреет.
Они умеют завлекать.
Красивой жизнью. Могут дать
Кому-то то, что нет в помине
У нас в действительности ныне.
И их старания, и труд
К подмене ценностей ведут.
Но я скажу врагам России,
Что в злобе вы своей бессильны.
Ни вы, ни вам послушный сброд
Не сломят мой святой народ.
Пусть кто-то, кто уже поддался
Культуре вашей, в путь собравшись
К чужим далёким берегам,
Чтоб поклониться в ноги вам,
Кричит надрывно, что средь быта
Россия так же неумыта.
Мы тех не будем осуждать,
Но и не станем вспоминать.
Тех единицы, скажем, к слову.
Костяк могучий же, основа
Людей, что взращены тобой,
Бесстрашно вступят в трудный бой
За честь и целостность державы,
Что сквозь века снискала славу,
Поскольку изначально мы
Тобой любимые сыны.
Враждебным вопреки посылам,
Моя великая Россия
Своим тем выбранным путём
Преодолеет всё, пройдёт…».
Воцарилась тишина. Затем, Валерий поднялся со своего места.
— Ириш, лапочка, отпусти меня на минутку.
Он подошел к Александру и, не говоря ни слова, крепко, так, что у того затрещали косточки, обнял его единственной, левой рукой…
Намного позже у себя дома, когда Вера с Александром, предварительно завезя Марию Михайловну к ней домой, собирались ложиться спать, Вера сказала мужу.
— Саша, ты у меня большой молодец. Я тебя очень сильно люблю.
— Я тебя тоже очень сильно люблю. И отныне все свои стихи, если, конечно, стану их сочинять, буду посвящать только тебе. Обещаю.
— Не в этом дело. Я смогу смириться с тем, что никогда больше не услышу от тебя ни строчки, посвященной мне. Я просто счастлива от того, что мы нашли друг друга в этом мире. А скоро мы будем еще счастливее. Поверь мне.
— Верю, но не очень понимаю тебя.
— Глупенький. Глупенький мой любимый человечек. Саша, я беременна…
Ничто ещё не понимая
И естество не принимая,
Какого рода быть им впредь,
Кем жизнь прожить и умереть.
Везде повсюду славить рады
Богопротивность гей-парадов,
Мечту разврата воплотив
И мерзость в норму превратив.
А есть иные безобразья,
Всё то, что мы считаем грязью,
Что не приемлем вопреки
Желанью их. Мы далеки
От их навязчивых суждений,
От им лишь подходящих мнений,
Вещей иначе видим суть.
У нас другой, у нас свой путь.
Но почему-то там считают,
Что лишь они на верно знают,
Что могут лишь они решить,
Кому и как на свете жить,
Хоть их об этом не просили.
Как часто жестко грубой силой
Они вершат переворот
В тех государствах, чей народ
Живёт по собственным законам.
И вот, им ставятся препоны
Во всех их начатых делах,
Развитье превращая в крах.
С тем, кто сильнее, напрямую
Они не бьются. Волю злую
Они несут издалека.
Ждут терпеливо так, пока
Всё то, что незаметно сеют
В умах народа, не созреет.
Они умеют завлекать.
Красивой жизнью. Могут дать
Кому-то то, что нет в помине
У нас в действительности ныне.
И их старания, и труд
К подмене ценностей ведут.
Но я скажу врагам России,
Что в злобе вы своей бессильны.
Ни вы, ни вам послушный сброд
Не сломят мой святой народ.
Пусть кто-то, кто уже поддался
Культуре вашей, в путь собравшись
К чужим далёким берегам,
Чтоб поклониться в ноги вам,
Кричит надрывно, что средь быта
Россия так же неумыта.
Мы тех не будем осуждать,
Но и не станем вспоминать.
Тех единицы, скажем, к слову.
Костяк могучий же, основа
Людей, что взращены тобой,
Бесстрашно вступят в трудный бой
За честь и целостность державы,
Что сквозь века снискала славу,
Поскольку изначально мы
Тобой любимые сыны.
Враждебным вопреки посылам,
Моя великая Россия
Своим тем выбранным путём
Преодолеет всё, пройдёт…».
Воцарилась тишина. Затем, Валерий поднялся со своего места.
— Ириш, лапочка, отпусти меня на минутку.
Он подошел к Александру и, не говоря ни слова, крепко, так, что у того затрещали косточки, обнял его единственной, левой рукой…
Намного позже у себя дома, когда Вера с Александром, предварительно завезя Марию Михайловну к ней домой, собирались ложиться спать, Вера сказала мужу.
— Саша, ты у меня большой молодец. Я тебя очень сильно люблю.
— Я тебя тоже очень сильно люблю. И отныне все свои стихи, если, конечно, стану их сочинять, буду посвящать только тебе. Обещаю.
— Не в этом дело. Я смогу смириться с тем, что никогда больше не услышу от тебя ни строчки, посвященной мне. Я просто счастлива от того, что мы нашли друг друга в этом мире. А скоро мы будем еще счастливее. Поверь мне.
— Верю, но не очень понимаю тебя.
— Глупенький. Глупенький мой любимый человечек. Саша, я беременна…
