Изнурительный труд уже через неделю заставил меня забыть обо всех необратимых последствиях применения наркотических средств, дав понять, что здесь еда является главным наркотиком. Еда и недолгий отдых во сне перед очередным трудовым буднем. А еще по вечерам мы читали вслух Священную Библию, приобщаясь к истинной вере. Через некоторое время я искренне уверовал в бога, твердо решив по возвращению домой пройти обряд крещения.
За тот год, что провел там, я сильно похудел, но окреп физически, освоил множество строительных профессий. А самое главное, я осознал, что и вправду могу обойтись без излишеств в виде того яда, ради отказа от которого я там оказался. Я был благодарен судьбе за то, что она свела меня с людьми, которые помогли мне уверовать во всевышнего, которые помогли мне поверить в свои силы справиться со злом, чуть было полностью не овладевшим мной.
За время моего излечения дома произошло знаковое событие. Рита родила нашу дочурку Светика. Было немного грустно, что я не мог быть рядом с Ритой в первые дни жизни нашего ребенка, но жена простила мне это, искренне веря в то, что по моему возвращению возле нее будет находиться здоровый, нежный человек, тот, которого она когда-то полюбила.
Возвратившись домой, я окунулся с головой в новую жизнь. Мне снова стало казаться, что я родился заново. Восстановление в институте после взятого мной академического отпуска, поиски новой работы, устройство на нее, забота о семье, покаяние за причиненное родным душевное беспокойство. Я регулярно стал посещать собрания нашей церковной общины, на которых мы обсуждали библейские заповеди, пытаясь понять их истинное предназначение. Люди в этой общине светились какими-то небывалыми добротой и участием ко всем окружающим, к миру в целом. Я покрестился. Стал часто разговаривать о своем понимании бога с Ритой и мамой. Они поначалу с осторожностью относились к моему новому увлечению, но приняли мое предложение приходить на наши собрания и просто послушать, о чем мы там беседуем. Со временем и Рита, и моя мамуля прониклись той искренностью и теплом, что несли наши проповедники. Через несколько лет они обе прошли обряд крещения, став полноправными членами нашей общины.
Отец же и мой старший брат еще долго не могли поверить в бескорыстность побуждений людей, среди которых я оказался. Начитавшись и насмотревшись по телевизору негативной информации о том, что происходило в так называемых сектах, широко разбросанных и распространенных по нашей стране и в мире в целом, они переживали, что я угодил в аналогичную среду, и со временем она станет вытягивать из нашей семьи все соки, материальные и духовные. Возможно отчасти, но лишь отчасти, они и были правы по-своему. В мире много раз случалось, когда члены так называемых сект распродавали свое имущество, лишались квартир лишь для того, чтобы обогатить шарлатанов, руководящих этими самыми сектами. Но любая благотворительная организация, если она не финансируется государством, а религиозные общества государством не финансируются, все равно существует за счет внешней помощи. В данном случае этой помощью является пожертвования прихожан. В нашей общине к этому относились как-то особенно. Никогда не ощущалось какого-то принуждения к твоим искренним порывам. Зная и понимая необходимость помощи, ты давал лишь то и столько, сколько мог себе позволить без ущерба для себя или своей семьи. Старая, ненужная для тебя одежда сдавалась для нужд людей, которых отправляли на трудовое излечение от их пороков. Кто мог, оказывал посильную помощь в ремонте или благоустройстве основного здания, выделенного общине. Кто мог, вносил денежные средства. Принималось с благодарностью все. И при этом, если человеку абсолютно нечего было дать, он оставался таким же полноправным членом общины, которого принимали в свои объятия с радостью и любовью. Не отвергался никто. Были, и не раз, случаи, когда, казалось бы, излеченный подопечный общины вновь возвращался к пагубным привычкам. Не отталкивали и его. Ему всегда предлагалось попробовать излечиться снова. И если он добровольно, повторяю, добровольно соглашался с вынесенным ему предложением, община вновь брала на себя обязательства по его лечению, своеобразному, согласен, но лечению. Подобное многим, кого я узнал, помогло. И не обязательно было быть членом общины. Помогали всем, кто просил о помощи. Многих излечившихся мы никогда больше не видели, хотя так или иначе узнавали, что в их жизни все исправилось к лучшему.
Со своими друзьями я встречался, но теперь лишь для того, чтобы предложить им попытаться изменить свою жизнь. Для этого надо было сделать лишь первый шаг, захотеть все исправить. Не нужно было вступать в наши ряды, но попытаться раз и навсегда избавиться от убивающих их пороков, думаю, стоило. Лишь один из моих друзей принял мое предложение, но и он через полгода после лечения сорвался, а еще через полгода умер от пневмонии, ослабленный регулярным принятием наркотиков. И еще двое моих друзей умерли. И тоже от последствия своей необузданности. Я каждый день в небольшой молитве благодарил бога за то, что позволил мне найти в себе силы принять правильное решение относительно себя и своего будущего. А еще я молился за людей, которые мне помогли…
Шло время. Институт давно был закончен. Моя судимость была погашена, и я смог найти более достойную работу, на которой сумел неплохо себя проявить, понял, что начал заслуживать уважение окружающих. Стал относительно неплохо зарабатывать. Оформил ипотеку на собственную квартиру. Поменял автомобиль на более новый. Полностью наладил отношения с отцом, который наконец-таки начал доверять мне и людям, открывшим мне веру в бога. Мне было очень жаль и стыдно за то, что я так поздно стал понимать, что за внешними проявлениями строгости и суровости, отец трепетно и безгранично любит меня, всем сердцем переживая за мои промахи и ошибки и искренне радуясь моим успехам.
Больно и грустно сознавать, что на пути собственного относительного благополучия я совершил действительно много ошибок, причиняя зло своим близким. На них не могло сказаться это бесследно. И если мама перенесла мои злоключения относительно стойко, хотя и ее здоровье несколько пошатнулось, то отец пострадал намного больше. Мужчинам вообще стрессовые ситуации всегда даются больнее. Мое уголовное наказание словно бы вмиг состарило его. Он, всегда сильный и бодрый мужчина, сразу поник, потерял былые силы, в нем начал угасать огонек жизненной радости. Через некоторое время после моего возвращения из тюрьмы у него случился инфаркт миокарда. Выйдя из больницы, он стал все больше и больше дряхлеть. Несмотря на то, что в нашем доме наконец-таки воцарились мир и согласие, отец все больше угасал, словно это была его плата за мое исцеление. И однажды, будучи в командировке, я с бесконечной болью в сердце узнал, что папа умер на руках у моего старшего брата…
Зазвонил будильник, и я понял, что так и не смог заснуть в эту ночь. С некоторой стыдливостью заметил, что плачу. Слезы обильно смочили мою подушку. Вставать не хотелось, но я заставил себя сделать это. Принял душ, позавтракал и поехал по рабочим делам.
Весь день перед моим мысленным взором пролетали ясные, солнечные образы моих Риты, Светика, мамы и отца. К концу дня я почувствовал, что очень-очень по всем им соскучился. Мне остро захотелось вернуться домой, обнять семью, прижать крепко к груди и долго, долго не отпускать от себя, словно боясь потерять навеки.
В день моего отъезда домой ноябрьское утро выдалось холодным. Ночные заморозки превратили предыдущий промозглый день в небольшой гололед на дорогах. Стоял легкий туман. Я не стал откладывать свой отъезд на более позднее время в надежде на улучшение погодных условий. Собрал личные вещи и отправился в путь в надежде на скорую встречу с родными. Заранее поменяв летнюю резину на зимнюю, я не ощущал никакого дискомфорта на трассе. Ехал с расчетной скоростью. Из динамиков раздавалась негромкая легкая музыка, заранее подготовленная мной для развлечения в пути. В дороге я был уже около пяти часов. До дома оставалось примерно четыре часа езды. Зазвонил мой телефон. Я невольно бросил взгляд на циферблат своих часов, заметив, что было примерно полвторого после полудня, еще около пяти часов дороги. Приглушив громкость магнитолы, я взял в руки телефон.
К горлу подступил мешающий сглотнуть ком, дыхание приостановилось, а сердце запрыгало бешенными скачками, я ощутил небольшую дурноту в животе. На экране смартфона ясно высвечивался звонивший мне абонент. Отец…
Впереди метрах в трехстах я заметил съезд с трассы. Там располагался кемпинг. Доехав до съезда, я повернул направо и остановил машину на местной стоянке. Не выходя из автомобиля, я просидел около часа, уткнувшись лицом в руки, сложенные на руле. За это время передо мной мысленно пронеслось все то, о чем я недавно вспоминал. А еще в ушах настойчиво стоял звук электрического шипения, донесшийся до меня из динамика смартфона, когда я попытался ответить на звонок несуществующего абонента.
Вновь выплакавшись, с чувством непонимания и недоумения, я возобновил свое движение. Через полчаса я остановился в образовавшейся пробке. Вышел из машины и поинтересовался у одного из участников движения о причине остановки. Тот сказал мне, что впереди метрах в четырехстах произошло дорожно-транспортное происшествие. Большегруз, не удержавшись на скользкой дороге, выехал на встречную полосу движения и врезался в ехавшие навстречу автомобили, подмяв их под себя. Вроде как были человеческие жертвы. Впереди были заметны проблесковые маячки машин скорой помощи и дорожной автоинспекции. Я вернулся в свой автомобиль и стал ждать разрешения движения.
Что же это получается, думал я. Судя по времени, если бы не прошел тот странный звонок, так расстроивший меня и вынудивший остановиться на час, я вполне мог оказаться в самом центре тех трагичных событий. Сразу вспомнились обстоятельства предыдущих звонков с того света, когда откладывание на некоторое время предстоящих дел буквально спасало меня от несчастий, происшедших в дальнейшем. Неужели у меня появился некий ангел-хранитель, предостерегающий таким вот образом от беды? Других ответов я не мог отыскать…
Проезжая мимо места аварии, я с ужасом смотрел на битое стекло, лежащее на дороге, на погружаемые эвакуаторами покореженные машины, от которых мало что осталось. Весь оставшийся путь я ехал со скоростью, чуть ниже разрешенной. Меня обгоняли машины, обдавая звуками из клаксонов за нерасторопность и помеху нормальному передвижению. Но я не мог, не мог заставить себя нажать на педаль газа, чтобы набрать необходимую скорость. Я желал лишь доехать домой.
Положенное время пути в девять часов в этот день заняло у меня примерно двенадцать. Оставив автомобиль на стоянке возле дома, я поднялся на свой этаж и позвонил в квартиру. Дверь открыла Рита и, как только я переступил порог, бросилась мне на шею. Откуда-то сбоку подлетела Светланка и тоже принялась меня обнимать. Я обхватил их обеих руками и крепко прижал к себе.
— Ох ты, — выдохнула Рита, — Полегче, медведь, раздавишь. Давай, раздевайся. Ты чего так задержался сегодня? Ужинать будешь?
— Потом расскажу, — отпустил я их, — А ты чего, Светик, не спишь? Завтра же в школу.
— Да ладно тебе. Проснусь как-нибудь, — запела дочка.
— Она тебя ждала. Все равно бы не заснула, пока с тобой не повидалась бы, — заступилась за дочь Рита, — Давай, иди искупнись, а то от тебя дорогой пахнет. А я быстренько что-нибудь на кухне сварганю нетяжелое. Иначе спать будет невмочь. Давай-давай, иди уж, гулена-опаздун.
Через пятнадцать минут мы втроем сидели на кухне и любовались друг другом, ведя непринужденную беседу ни о чем.
Следующий день я провел на работе, подводя итоги сделанного в командировке. Была пятница. Вернувшись домой, побаловался с дочкой, предварительно расспросив ее о делах в школе Предложил Рите назавтра поехать в гости к моей маме. Она с готовностью согласилась, но только после того, как мы осуществим некоторые из ее планов по использованию меня в качестве личного водителя и прочей рабсилы. Я посмеялся над этим. Затем позвонил маме.
— Ало. Привет, мамуль. Как у тебя дела?.. Да, у меня тоже все хорошо… Да, вчера вернулся… Наверное, через неделю опять уеду… Да, Рита меня за это время ухандохает по полной программе, это точно… Слушай, мамуль. Мы завтра собираемся в гости к тебе приехать… Да, с ночевкой. Посидим, устроим небольшой семейный ужин, помянем папу… Да. В воскресенье свожу тебя на кладбище… Владику я сам сейчас позвоню, приглашу. Хочу собраться всем вместе… Да, Рита тоже приготовит какой-нибудь салатик… О-о, жаренная курочка — это хорошо. Давай-давай, сделай… Ладно, мамуль, до завтра, пока… Если что-то надо будет купить, позвони… Ну, все, пока…
Уже ночью перед тем, как заснуть, обняв спящую на моей груди голенькую Риту, я думал о неожиданных звонках, не дающих объяснения своего происхождения. Если меня спасали таким образом от несчастий, то, значит, давали шанс и время сделать что-то доброе, достойное, чем я просто обязан воспользоваться. Неизменно помня и чтя близких, покинувших этот мир, я должен был больше внимания отдавать живым, своими заботой и любовью оберегая их от всего нехорошего, что может им выпасть в жизни, тем самым стараясь продлить и без того недолгий людской век. Я вас люблю, мои родные: мама, Владик, Рита, Светик. Я постараюсь не подвести вас, любимые.
С этими мыслями я уснул…
За тот год, что провел там, я сильно похудел, но окреп физически, освоил множество строительных профессий. А самое главное, я осознал, что и вправду могу обойтись без излишеств в виде того яда, ради отказа от которого я там оказался. Я был благодарен судьбе за то, что она свела меня с людьми, которые помогли мне уверовать во всевышнего, которые помогли мне поверить в свои силы справиться со злом, чуть было полностью не овладевшим мной.
За время моего излечения дома произошло знаковое событие. Рита родила нашу дочурку Светика. Было немного грустно, что я не мог быть рядом с Ритой в первые дни жизни нашего ребенка, но жена простила мне это, искренне веря в то, что по моему возвращению возле нее будет находиться здоровый, нежный человек, тот, которого она когда-то полюбила.
Возвратившись домой, я окунулся с головой в новую жизнь. Мне снова стало казаться, что я родился заново. Восстановление в институте после взятого мной академического отпуска, поиски новой работы, устройство на нее, забота о семье, покаяние за причиненное родным душевное беспокойство. Я регулярно стал посещать собрания нашей церковной общины, на которых мы обсуждали библейские заповеди, пытаясь понять их истинное предназначение. Люди в этой общине светились какими-то небывалыми добротой и участием ко всем окружающим, к миру в целом. Я покрестился. Стал часто разговаривать о своем понимании бога с Ритой и мамой. Они поначалу с осторожностью относились к моему новому увлечению, но приняли мое предложение приходить на наши собрания и просто послушать, о чем мы там беседуем. Со временем и Рита, и моя мамуля прониклись той искренностью и теплом, что несли наши проповедники. Через несколько лет они обе прошли обряд крещения, став полноправными членами нашей общины.
Отец же и мой старший брат еще долго не могли поверить в бескорыстность побуждений людей, среди которых я оказался. Начитавшись и насмотревшись по телевизору негативной информации о том, что происходило в так называемых сектах, широко разбросанных и распространенных по нашей стране и в мире в целом, они переживали, что я угодил в аналогичную среду, и со временем она станет вытягивать из нашей семьи все соки, материальные и духовные. Возможно отчасти, но лишь отчасти, они и были правы по-своему. В мире много раз случалось, когда члены так называемых сект распродавали свое имущество, лишались квартир лишь для того, чтобы обогатить шарлатанов, руководящих этими самыми сектами. Но любая благотворительная организация, если она не финансируется государством, а религиозные общества государством не финансируются, все равно существует за счет внешней помощи. В данном случае этой помощью является пожертвования прихожан. В нашей общине к этому относились как-то особенно. Никогда не ощущалось какого-то принуждения к твоим искренним порывам. Зная и понимая необходимость помощи, ты давал лишь то и столько, сколько мог себе позволить без ущерба для себя или своей семьи. Старая, ненужная для тебя одежда сдавалась для нужд людей, которых отправляли на трудовое излечение от их пороков. Кто мог, оказывал посильную помощь в ремонте или благоустройстве основного здания, выделенного общине. Кто мог, вносил денежные средства. Принималось с благодарностью все. И при этом, если человеку абсолютно нечего было дать, он оставался таким же полноправным членом общины, которого принимали в свои объятия с радостью и любовью. Не отвергался никто. Были, и не раз, случаи, когда, казалось бы, излеченный подопечный общины вновь возвращался к пагубным привычкам. Не отталкивали и его. Ему всегда предлагалось попробовать излечиться снова. И если он добровольно, повторяю, добровольно соглашался с вынесенным ему предложением, община вновь брала на себя обязательства по его лечению, своеобразному, согласен, но лечению. Подобное многим, кого я узнал, помогло. И не обязательно было быть членом общины. Помогали всем, кто просил о помощи. Многих излечившихся мы никогда больше не видели, хотя так или иначе узнавали, что в их жизни все исправилось к лучшему.
Со своими друзьями я встречался, но теперь лишь для того, чтобы предложить им попытаться изменить свою жизнь. Для этого надо было сделать лишь первый шаг, захотеть все исправить. Не нужно было вступать в наши ряды, но попытаться раз и навсегда избавиться от убивающих их пороков, думаю, стоило. Лишь один из моих друзей принял мое предложение, но и он через полгода после лечения сорвался, а еще через полгода умер от пневмонии, ослабленный регулярным принятием наркотиков. И еще двое моих друзей умерли. И тоже от последствия своей необузданности. Я каждый день в небольшой молитве благодарил бога за то, что позволил мне найти в себе силы принять правильное решение относительно себя и своего будущего. А еще я молился за людей, которые мне помогли…
Шло время. Институт давно был закончен. Моя судимость была погашена, и я смог найти более достойную работу, на которой сумел неплохо себя проявить, понял, что начал заслуживать уважение окружающих. Стал относительно неплохо зарабатывать. Оформил ипотеку на собственную квартиру. Поменял автомобиль на более новый. Полностью наладил отношения с отцом, который наконец-таки начал доверять мне и людям, открывшим мне веру в бога. Мне было очень жаль и стыдно за то, что я так поздно стал понимать, что за внешними проявлениями строгости и суровости, отец трепетно и безгранично любит меня, всем сердцем переживая за мои промахи и ошибки и искренне радуясь моим успехам.
Больно и грустно сознавать, что на пути собственного относительного благополучия я совершил действительно много ошибок, причиняя зло своим близким. На них не могло сказаться это бесследно. И если мама перенесла мои злоключения относительно стойко, хотя и ее здоровье несколько пошатнулось, то отец пострадал намного больше. Мужчинам вообще стрессовые ситуации всегда даются больнее. Мое уголовное наказание словно бы вмиг состарило его. Он, всегда сильный и бодрый мужчина, сразу поник, потерял былые силы, в нем начал угасать огонек жизненной радости. Через некоторое время после моего возвращения из тюрьмы у него случился инфаркт миокарда. Выйдя из больницы, он стал все больше и больше дряхлеть. Несмотря на то, что в нашем доме наконец-таки воцарились мир и согласие, отец все больше угасал, словно это была его плата за мое исцеление. И однажды, будучи в командировке, я с бесконечной болью в сердце узнал, что папа умер на руках у моего старшего брата…
Зазвонил будильник, и я понял, что так и не смог заснуть в эту ночь. С некоторой стыдливостью заметил, что плачу. Слезы обильно смочили мою подушку. Вставать не хотелось, но я заставил себя сделать это. Принял душ, позавтракал и поехал по рабочим делам.
Весь день перед моим мысленным взором пролетали ясные, солнечные образы моих Риты, Светика, мамы и отца. К концу дня я почувствовал, что очень-очень по всем им соскучился. Мне остро захотелось вернуться домой, обнять семью, прижать крепко к груди и долго, долго не отпускать от себя, словно боясь потерять навеки.
В день моего отъезда домой ноябрьское утро выдалось холодным. Ночные заморозки превратили предыдущий промозглый день в небольшой гололед на дорогах. Стоял легкий туман. Я не стал откладывать свой отъезд на более позднее время в надежде на улучшение погодных условий. Собрал личные вещи и отправился в путь в надежде на скорую встречу с родными. Заранее поменяв летнюю резину на зимнюю, я не ощущал никакого дискомфорта на трассе. Ехал с расчетной скоростью. Из динамиков раздавалась негромкая легкая музыка, заранее подготовленная мной для развлечения в пути. В дороге я был уже около пяти часов. До дома оставалось примерно четыре часа езды. Зазвонил мой телефон. Я невольно бросил взгляд на циферблат своих часов, заметив, что было примерно полвторого после полудня, еще около пяти часов дороги. Приглушив громкость магнитолы, я взял в руки телефон.
К горлу подступил мешающий сглотнуть ком, дыхание приостановилось, а сердце запрыгало бешенными скачками, я ощутил небольшую дурноту в животе. На экране смартфона ясно высвечивался звонивший мне абонент. Отец…
Впереди метрах в трехстах я заметил съезд с трассы. Там располагался кемпинг. Доехав до съезда, я повернул направо и остановил машину на местной стоянке. Не выходя из автомобиля, я просидел около часа, уткнувшись лицом в руки, сложенные на руле. За это время передо мной мысленно пронеслось все то, о чем я недавно вспоминал. А еще в ушах настойчиво стоял звук электрического шипения, донесшийся до меня из динамика смартфона, когда я попытался ответить на звонок несуществующего абонента.
Вновь выплакавшись, с чувством непонимания и недоумения, я возобновил свое движение. Через полчаса я остановился в образовавшейся пробке. Вышел из машины и поинтересовался у одного из участников движения о причине остановки. Тот сказал мне, что впереди метрах в четырехстах произошло дорожно-транспортное происшествие. Большегруз, не удержавшись на скользкой дороге, выехал на встречную полосу движения и врезался в ехавшие навстречу автомобили, подмяв их под себя. Вроде как были человеческие жертвы. Впереди были заметны проблесковые маячки машин скорой помощи и дорожной автоинспекции. Я вернулся в свой автомобиль и стал ждать разрешения движения.
Что же это получается, думал я. Судя по времени, если бы не прошел тот странный звонок, так расстроивший меня и вынудивший остановиться на час, я вполне мог оказаться в самом центре тех трагичных событий. Сразу вспомнились обстоятельства предыдущих звонков с того света, когда откладывание на некоторое время предстоящих дел буквально спасало меня от несчастий, происшедших в дальнейшем. Неужели у меня появился некий ангел-хранитель, предостерегающий таким вот образом от беды? Других ответов я не мог отыскать…
Проезжая мимо места аварии, я с ужасом смотрел на битое стекло, лежащее на дороге, на погружаемые эвакуаторами покореженные машины, от которых мало что осталось. Весь оставшийся путь я ехал со скоростью, чуть ниже разрешенной. Меня обгоняли машины, обдавая звуками из клаксонов за нерасторопность и помеху нормальному передвижению. Но я не мог, не мог заставить себя нажать на педаль газа, чтобы набрать необходимую скорость. Я желал лишь доехать домой.
Положенное время пути в девять часов в этот день заняло у меня примерно двенадцать. Оставив автомобиль на стоянке возле дома, я поднялся на свой этаж и позвонил в квартиру. Дверь открыла Рита и, как только я переступил порог, бросилась мне на шею. Откуда-то сбоку подлетела Светланка и тоже принялась меня обнимать. Я обхватил их обеих руками и крепко прижал к себе.
— Ох ты, — выдохнула Рита, — Полегче, медведь, раздавишь. Давай, раздевайся. Ты чего так задержался сегодня? Ужинать будешь?
— Потом расскажу, — отпустил я их, — А ты чего, Светик, не спишь? Завтра же в школу.
— Да ладно тебе. Проснусь как-нибудь, — запела дочка.
— Она тебя ждала. Все равно бы не заснула, пока с тобой не повидалась бы, — заступилась за дочь Рита, — Давай, иди искупнись, а то от тебя дорогой пахнет. А я быстренько что-нибудь на кухне сварганю нетяжелое. Иначе спать будет невмочь. Давай-давай, иди уж, гулена-опаздун.
Через пятнадцать минут мы втроем сидели на кухне и любовались друг другом, ведя непринужденную беседу ни о чем.
Следующий день я провел на работе, подводя итоги сделанного в командировке. Была пятница. Вернувшись домой, побаловался с дочкой, предварительно расспросив ее о делах в школе Предложил Рите назавтра поехать в гости к моей маме. Она с готовностью согласилась, но только после того, как мы осуществим некоторые из ее планов по использованию меня в качестве личного водителя и прочей рабсилы. Я посмеялся над этим. Затем позвонил маме.
— Ало. Привет, мамуль. Как у тебя дела?.. Да, у меня тоже все хорошо… Да, вчера вернулся… Наверное, через неделю опять уеду… Да, Рита меня за это время ухандохает по полной программе, это точно… Слушай, мамуль. Мы завтра собираемся в гости к тебе приехать… Да, с ночевкой. Посидим, устроим небольшой семейный ужин, помянем папу… Да. В воскресенье свожу тебя на кладбище… Владику я сам сейчас позвоню, приглашу. Хочу собраться всем вместе… Да, Рита тоже приготовит какой-нибудь салатик… О-о, жаренная курочка — это хорошо. Давай-давай, сделай… Ладно, мамуль, до завтра, пока… Если что-то надо будет купить, позвони… Ну, все, пока…
Уже ночью перед тем, как заснуть, обняв спящую на моей груди голенькую Риту, я думал о неожиданных звонках, не дающих объяснения своего происхождения. Если меня спасали таким образом от несчастий, то, значит, давали шанс и время сделать что-то доброе, достойное, чем я просто обязан воспользоваться. Неизменно помня и чтя близких, покинувших этот мир, я должен был больше внимания отдавать живым, своими заботой и любовью оберегая их от всего нехорошего, что может им выпасть в жизни, тем самым стараясь продлить и без того недолгий людской век. Я вас люблю, мои родные: мама, Владик, Рита, Светик. Я постараюсь не подвести вас, любимые.
С этими мыслями я уснул…
