Я не имел права даже стоять здесь и горевать о моей Юленьке. Но сел рядом с могилой и посмотрел на её портрет. Молодая, милая, нежная, наивная. Я навсегда запомнил её такой. Достал телефон из кармана. Перелистал фотографии в галерее. Вот она, спящая, спокойная. Я сохранил её фото.
Я почувствовал отвращение к себе, а сердце снова заныло тупой болью. «Вы слишком красивы. Как можно быть до странности таким красивым», — звучали в голове слова Юленьки.
«Ваш взгляд полон решимости, жизни, выражение лица смелое, а в глубине глаз что-то дерзкое…»
Нет, я не красив, я уродлив, всегда был уродлив. Душа моя страшнее самого ада. А взгляд потух, в нём больше нет жизни и решимости, выражение лица моего такое, что хоть сейчас в петлю.
Я бросил всех. Отца, мать, Асю, Сергея, Юленьку и ещё много людей я оставил в прошлом. Я так ненавижу себя, что хочется забыть, что я вообще существую. Хочется быть кем-то другим, но моё проклятие — быть Алексеем Громовым.
Не в силах сидеть, я упал на Юлину могилу и обнял её памятник. Я не замечал осеннего ливня, обрушившегося мне на голову словно кара небесная. Я плакал сам. Погубил чистую, прекрасную душу и всё, что теперь мне остаётся в жизни — это горечь и сожаление о прошлом. И, конечно, ненависть. К себе.
Я почувствовал отвращение к себе, а сердце снова заныло тупой болью. «Вы слишком красивы. Как можно быть до странности таким красивым», — звучали в голове слова Юленьки.
«Ваш взгляд полон решимости, жизни, выражение лица смелое, а в глубине глаз что-то дерзкое…»
Нет, я не красив, я уродлив, всегда был уродлив. Душа моя страшнее самого ада. А взгляд потух, в нём больше нет жизни и решимости, выражение лица моего такое, что хоть сейчас в петлю.
Я бросил всех. Отца, мать, Асю, Сергея, Юленьку и ещё много людей я оставил в прошлом. Я так ненавижу себя, что хочется забыть, что я вообще существую. Хочется быть кем-то другим, но моё проклятие — быть Алексеем Громовым.
Не в силах сидеть, я упал на Юлину могилу и обнял её памятник. Я не замечал осеннего ливня, обрушившегося мне на голову словно кара небесная. Я плакал сам. Погубил чистую, прекрасную душу и всё, что теперь мне остаётся в жизни — это горечь и сожаление о прошлом. И, конечно, ненависть. К себе.
