Пэлла могла быть сколько угодно дерзкой, но «демонов» она опасалась. Было много причин для этого. Холодность и предубеждение были взаимными чувствами. Она, как «второе поколение», дитя мятежников, находилась под постоянным надзором и контролем. Ей постоянно напоминали: «Мы рядом и смотрим за тобой. Только дёрнись и пощады не будет».
Либнис была просто нелепым щенком, который совершенно ничего не боялся (тем более каких-то там «демонов»). Но была не против побояться за компанию.
Демоница, конечно же заметила их партизанские выкрутасы, но не стала нервировать человеческих детишек.
Идут и идут.
Девушки прошмыгнули в здание и сразу наткнулись на толпу в холле. Стены этого заведения редко видят подобную посещаемость.
Всех буроражили жёлтые световые сферы, что летали среди студентов.
Глаза Либнис загорелись, когда шарик полетел к ним.
— Смотри Пэл, какие милые крохи. Как живые.
Пэлла брезгливо поморщилась. Досмоторщики. Сейчас…шарик загорелся оранжевым и бесполым голосом приказал ей:
— Сложите руки на груди и не двигайтесь.
— Они могут разложить тебя на атомы. Милашки, — саркастично сказала Пэлла.
Либнис испуганно захлопала глазами. Вряд ли ей, «четвёртому поколению», доводилось сталкиваться с досмоторщиками.
— Расступитесь, — послышался уверенный женский голос.
К ним, из толпы вышла высокая смуглая женщина с длинной чёрной косой через плечо. Её уже можно было спутать с человеком, если бы не слишком светлая, серебристая радужка глаз.
— Здравствуйте, — Поздоровалась она с Пэллой — У вас есть с собой опасные предметы?
Она понятия не имела. Может быть, забыла что-то в кармане?
Женщина, казалось, пыталась продырявить её взглядом. Пэлла отказывалась отводить глаза, что б не показывать слабость.
Эта «демоница» была, вероятно - менталисткой. Наверняка рыскает сейчас у неё в голове и чем быстрее найдёт искомое, тем быстрее оттуда свалит.
Они некоторое время поиграли в гляделки. Женщина усмехнулась.
— Досмоторщик среагировал на вашу стальную перьевую ручку, которой вы записываете заказы. Я советую не носить их в карманах, часто попадается брак, а чернила плохо отстирываются.
Вот, блин. Виноват чёртов директор. Послало же небо в начальники эстэта. Всё же должно быть рэтро, даже ручки.
Хотя, любые ручки считаются «опасными предметами» если ты происхождением не вышел.
Женщина ушла и Либнис подёргала её за рукав.
— А у меня с собой канцелярский нож и пилочка. Что мне с ними делать? — С волнением спросила она.
— Ничего не делать. На мне метка, поэтому эти твои «милашки» меня не очень любят. На тебя им будет плевать. Эта система безопасности тупая и дырявая, ловит только совсем уж недоумков, которые с ножами на демонов кидаются.
— Ты кидалась на демонов с ножами?! — Поражённо спросила Либнис громким шёпотом.
Некоторые студенты обернулись и посмотрели на них подозрительно.
— Нет, у тебя репа вместо мозгов что-ли? По-твоему, я б сейчас стояла рядом с тобой, если б такое сделала? У меня отец этим увлекался. Теперь лежит, отдыхает. Целых два квадратных метра земли получил за свои подвиги.
— А ты причём? — Не понимала Либнис.
— У меня половина его генов. Вдруг мне тоже взбредёт в голову что-нибудь…эдакое.
— А ты хочешь броситься на кого-то с ножом? — С живейшим интересом спросила она.
— Нет, мне не нравиться когда много крови.
На них смотрели со всё большим подозрением.
Пэлла поняла, что пора сворачивать этот интереснейший диалог пока её прямо тут не скрутили.
— Есть какие-то идеи как пробраться к спорт-залу сквозь вот всех этих людей? Я не полезу в толпу. Не думаю, что они скоро разойдутся.
— Хм, пойдём через столовую на второй этаж, — соорентировалась Либнис — А потом спустимся к актовому залу через чёрный вход. Надеюсь, он открыт. О, а если там что-то интересное, а мы пропустим?
— Что пропустим? Раздачу блинов и шариков? Всё как обычно: пошатаются по зданию с директоршей, потом концерт, потом объявление счастливчиков, потом все обжираются, демоны сваливают, конец, все по домам. Окстись, одна и та же концертная программа каждый год.
— А если в этом году объявят тебя? Меня точно объявят, я знаю: подруга моей мамы замужем за братом девушки которая работает в управлении…
Пэлла закатила глаза.
— Хочешь, что бы я тебе завидовала?
— …и она сказала, что я есть в спи…Ой, прости! Но тебя же вызвали сегодня специально. Не просто же так.
— Это из-за моего наступившего совершеннолетия. Сегодня проходят эти поганые интервью для неблагонадёжных. Этим как раз занимается материковое управление. В позапрошлом году так же вызывали Бола.
— Но я помню, что делают это в двадцать. Болу исполнялось двадцать всего через неделю. Я знаю. У брата моей мамы есть племянник…
— Могут раньше…И пошли уже, там видно будет.
Её случай - точно исключение.
Хоть её дело и «похоронили» где-то в архиве, мать любила рассказывать каким бравым бойцом и лидером был её отец. Выходило, что он не только знатно накуралесил, но ещё и возглавил повстанцев.
Удружил он, конечно.
Извилистыми путями они дошли до актового зала. Там было уже много студентов, хищно окруживших столы и бдящая завучь с преподшей по прикладным искусствам. Они следили, что б никто ничего не стащил раньше дозволенного.
Были раставлены стулья и на сцене кто-то возился с аппаратурой.
Пэлла присела в уголочке пока Либнис бегала хвастаться своей добычей (в её лице) к преподавателям.
И вскоре к ним подошли рыжая бухгалтерша…как там её и очень низкая и тощая женщина лет шестидесяти - госпожа Марген, которой Либнис задолжала посещения. Женщиной Марген была нудной, строгой, но всё таки справедливой и профессиональной. Потому Пэлла, при её появлении соизволила встать и поздороваться.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, здравствуй. Что это у тебя на голове - клоунский парик? Колористику проходят на первом курсе - забыла как смешивать цвета?
— Что хочу, то ношу. Вас не касается.
Ещё они обе были хамлом, поэтому между ними существовало своеобразное понимание.
— Как вы разговариваете с преподавателем? — Возмутилась бухгалтерша.
— Молодёж совсем охамела, — согласилась Марген, но нудеть на эту тему долго не стала — Иди быстро на первый этаж, в архив. Там лежит твоё личное дело. Ты не подписала согласие на возвращение его в Управление. Или забери его.
— А по телефону нельзя было это сказать? — возмутилась Пэлла — У меня Управление через три улицы. Я б сходила и написала бы согласие там.
— А если б ты захотела его забрать? — Спросила Марген.
— На кой ляд оно мне? Захотела бы - тогда бы пришла. Мне оно нафиг не сдалось. Пока я сюда ехала, я б уже трижды в Управлении это чёртово согласие написала.
— Дурная ты девка, — покачала головой преподаватель — Свои документы беречь надо, а не отдавать их кому ни попадя.
— Да, неблагодарная, — подключилась бухгалтерша — Тебе следовало такую характеристику накатать, что б тебя работать ни в одно приличное место не взяли. А мы выбор тебе даём, нянчимся с тобой. Ей видети ли лень ехать.
— Спасибо, конечно, но выбор можно было мне по телефону дать.
Вечная секретность на ровном месте, непонятность и обтекаемые фразы - у чиновников это отдельная дисциплина?
— Подпишу я это согласие и могу идти? — Спросила Пэлла.
Бухгалтерша поджала губы и резко возразила:
— Как это идти? Нет. Тебе вчера исполнилось девятнадцать. Я с ними разговаривала, они готовы не ждать год и побеседовать с тобой сегодня. Я сказала, что ты согласна, а ты согласна. Тебе метку нужно менять. Мы не можем тебя вычеркнуть из списка учащихся пока они тебя на учтут.
Ах, вот оно что. Вот и вся «забота». Как бы побыстрее выкинуть её из списка студентов. Она в принципе не против, но предпочла бы, что б её не дёргали из-за бюрократических мелочей.
— И сколько мне ждать этого…интервью?
«Допроса, если сказать прямо».
Она ж даже не придумала, что будет врать.
Может - ну его. Пойти домой, сослаться на живот, на голову, на больные пятки? С другой стороны, её всё равно дёрнут рано или поздно по этому поводу. Почему бы не разобраться с будущими проблемами сегодня, а потом безмятежно спать?
— Во время концерта, в кабинете методиста. В четыре часа всё начнётся, но сначала сходи в архив.
— Это всё? — Нахально спросила Пэлла — А то если вы ещё раз меня вызовете, то уже не дождётесь, что я к вам приду.
Бухгалтерша разразилась очередной гневной тирадой по поводу дерзкой, испорченой молодёжи, но Пэлла технично удалилась.
Архив…архив. Где вообще он находится? Она там никогда не была во время учёбы и не собиралась появляться. Двигаясь между столпившихся студентов, она мысленно по памяти, восстанавливала схему здания колледжа.
И пришла к выводу, что архив, скорее всего находится над спортивным залом, где был медкабинет. В то крыло она заходила пару раз и только там могли находиться всякие помещения о которых она ни сном, ни духом.
Схема эвакуации на которую Пэлла посмотрела лишь ради интереса, ничего ей не говорила - кабинеты были отмечены номерами, да и она не ориентировалась в картах в принципе, путая лево и право.
Поэтому пришлось руководствоваться логикой и воспоминаниями.
Побегав по лестницам, избегая толпы на первом этаже, она попала в противоположное, тихое и пустующее крыло. Услышала за дверью с надписью «Хранилище спорт-инвентаря» красивое хоровое пение. Видимо здесь проводили финальную репетицию. Немного пройдясь дальше она открыла для себя, что в родной шараге был карантин и душ для медперсоонала. И через стену от душа - архив, гениально. Сохранность всяких бумажек гарантирована. Им же так полезна влажность.
Ну, архив она нашла. И к счастью, он был открыт.
Внутри её ждал пожилой мужчина, про которого она думала, что он работает дворником. Она редко его видела, только на всяких торжественных линейках и празничных шествиях.
Пэлла не знала почему считала его дворником, не видя его даже одного раза с метлой.
Он подслеповато сощурился, взглянув на неё сквозь толстые стёкла очков. Освещение здесь было оранжевым и тусклым.
— Колвонс…?
— Карвалс, — Отозвалась Пэлла — Фамилия имперскими буквами.
Он пошёл куда-то вглубь стелажей и вынес увесистую папку с неаккуратно торчащими из неё бумагами. Открыл её и пролистал.
— Ага, да. Что ж вы милочка, так долго шли?
— Я сегодня только узнала об этом согласии.
— Вот вам бланк, заполняйте. Вот ещё два запасных, если ошибётесь. Без помарок, пожалуйста. Образец на столе под стеклом — сказал архивариус и удалился пить чай.
Запасные бланки были кстати, потому что Пэлла как раз испортила два. Она не заметила как провозюкалась с бюрократической лабудой сорок минут. Архивариус всё ещё пил чай. Закончив, она вздохнула. Зря, она конечно подписалась на интервью сегодня. После такой нервотрёпки, ей бы домой и тоже лечить нервы чаем с тортиком.
Недовольный архивариус подошёл к ней, пробежался глазами по бланку и кивнул ей, мол, всё - иди.
Она вышла из архива и у неё заслезились глаза от яркого света светильников в коридоре.
Пэлла посмотрела на время и чертыхнулась. Она столько провозилась с бумажками, что не заметила как пролетело время. Хотя, она успевала. Было где-то без десяти четыре.
Раздались шаги и из-за поворота внезапно вырулила психолог в паре с демоницей, которую Пэлла с Либнис видели у входа в колледж. Демоница шла летящими широкими шагами, держа ровную осанку. Психолог рассказывала что-то о каких-то показателях, активно жестикулируя и пыталась догнать спутницу на своих каблучищах.
На Пэллу никто не обратил внимания. Она посмотрела им вслед и с разочарованием увидела, что основание демонического хвоста скрывается под полами полосатого костюма. Ей было интересно делают ли демоны специальные дырки для своих нечеловеческих частей тел.
Эта тема терзала её весь путь пока она шла к кабинету методиста и топталась возле двери в ожидании пока кто-нибудь подойдёт.
В итоге, подошла всё та же демоница и психолог с ключами, открывшая им дверь в кабинет - она тут же ушла.
Пэлла осталась с демоницей наедине. И только тогда она вспомнила, что у неё тут собеседование.
«Хоть бы чего не ляпнуть».
Она так и не заготовила план по вранью. Но хотя бы правды не говорить - она должна с этим справиться.
Демоны могут вытащить из головы что угодно, при желании и ей было нечего скрывать, но добровольно изливать душу - увольте. Она вынуждена подчиняться им и их законам, потому что они сильнее. Она не псина, готовая вилять хвостиком, выпрашивая косточку.
— Проходите. Вы Пэлла?
— Да.
Они вошли в кабинет и сели друг напротив друга. Получилось забавно, но демоница села в кресло для посетителей, а Пэлла - на место методиста.
— Меня зовут Бедтани Жанзестас. Я одна из управляющих двадцать седьмого региона. Вы согласны на собеседование? В результате собеседования ваша категория и предохранительные меры применяемые к вам могут измениться.
Пэлла на миг пожалела, что вот так, с ходу, прыгнула в эти тёмные воды. Надо было слинять отсюда и подготовиться.
С другой стороны - собеседование, лишь формальность. На острове сидели свои собственные менталисты, которые работали с населением. Собственно, они и влепили ей Д7-категорию. Эти - с материка, всего лишь утверждали выводы своих коллег и могли незначительно их корректировать.
— Согласна, — сказала Пэлла.
Женщина достала из неоткуда (буквально - из воздуха!) папку.
— Это ваше личное дело. Хотите ознакомиться с ним? — Спросила демоница.
— Не сейчас. Оно ведь передаётся в архив Управления?
— Да, вы сможете запросить его через восемь дней. В течении «гостевой недели» оно останется у меня.
— Я почитаю его позже.
Занятное чтиво. Ржать как лошадь и сгорать от вселенского стыда она предпочитала без свидетелей. Нет, ни за что Пэлла не прочитает ни строчки из этого шедевра дабы сохранить лицо.
В прошлый раз, личное дело попало ей в руки при окончании школы и она захотела его немедля сжечь.
Бедтани открыла папку вначале.
— Я задам вам несколько вопросов: о вас, вашей семье, о планах на будущее. Первый вопрос - вам известно что-нибудь о вашем брате?
— Нет, — сказала Пэлла — Но в прошлый раз, когда меня допрашивали по этому поводу, сказали, что дело было закрыто и его, якобы, смыло в океан.
Демоница посмотрела на неё изподлобья и ничего не сказала по этому поводу. Она сразу задала следующий вопрос.
— Ваша мать сейчас находится в психиатрической клинике. Вы навещаете её?
— Нет, — сказала Пэлла — Я видела её два раза, четыре года назад. С тех пор как я ушла из дома, мы не общались.
Её вечно вынуждали оправдываться за этот факт, стыдя и читая нотации. Но посторонним было не объяснить, что та, кто называлась матерью, неистово её ненавидела. Она пускала пену изо рта и билась об стекло, разбивая руки в кровь - настолько ей хотелось разорвать собственную дочь.
Цильсия подписала отказ от любого лечения ещё до того как сошла с ума. Врачи разводили руками и отказывались давать ей хотя бы успокоительное. Всё что могла сделать местная психиатрия - изолировать её.
Суд всё ещё шёл.
